Прекрасная Джоанна. Тайны родословных.
В давние-давние времена, когда короли, как у них это всегда и водилось, воевали со своими соседями, но при этом все еще считали своим долгом лично участвовать в сражениях, что являлось необходимым риском ради поддержания имиджа согласно превалирующих взглядов, а их придворные астрологи объясняли все беды человечества, от засухи до чумы и народных восстаний, влиянием тех или иных звезд, в одном северном островном королевстве, дела которого в последнее время решительно шли под уклон, в связи с чем его монарх как раз озаботился развязать войну, хотя при этом не предполагал, что она продлится все сто лет, жила-была одна девушка. Звали ее Джоанна, и она отличалась такой красотой, что окружающие дали ей прозвище, по месту ее жительства, графства Кент, – Прекрасная Дева Кента. На языке ее родины - The Fair Maid of Kent.
Помимо того, что девушка была красивая, она была еще и очень знатная, так как приходилась близкой родственницей тогдашнему королю, а, кроме того, с нею оказалось связано столько всего интересного, занимательного, познавательного и даже в какой-то мере поучительного, что к истории ее жизни стоит присмотреться повнимательней.
Однако для этого вовсе не обязательно сохранять хронологический порядок ярких эпизодов, которыми она изобилует, и вполне можно начать разговор с того момента, когда дела островного королевства в результате проигранного столетнего конфликта с материковым соседом не только не поправились, но скатились дальше в сторону минуса (что обычно и следует за поражением), в результате чего знать занялась дележом оставшихся в ее распоряжении довольно скудных по сравнению с ее аппетитами ресурсов, и разразился, словно эхо внешнего, внутренний конфликт, в конце концов оставшийся в памяти поколений как Войны Алой и Белой Роз: две ветви правящего королевского дома Плантагенетов, Ланкастеры и Йорки, принялись деятельно бороться за власть, как это и принято в столь крайних случаях, при участии собственных сил, то есть верных им вассалов, но также с помощью своих соседей, выражавших личную заинтересованность в происходящем, что соседям всегда свойственно.
Ланкастеры, найдя взаимопонимание с шотландцами, придерживались союзных отношений с недавним врагом – Французским королевством; Йорки, поддержанные ирландцами, обратились за тем же самым к тогда еще существовавшим в качестве самостоятельных политических игроков герцогствам Бургундии и Бретани.
Борьба шла не на жизнь, а на смерть, причем в процессе этой борьбы представители обеих ветвей Плантагенетов не забывали ставить на вид свое первоочередное право наследования трона по сравнению со своими соперниками.
Ланкастеры вели свой род от 4-его сына короля Эдуарда III – Джона Гонта 1-ого герцога Ланкастера. Йорки принадлежали к ветви, начавшейся с 5-ого сына, Эдмунда Лэнгли 1-ого герцога Йоркского. Таким образом, род Ланкастеров получался старшим. Однако Йорки по женской линии также принадлежали к ветви еще одного сына Эдуарда III – 2-ого по счету, Лайонелла Антверпа герцога Кларенса. Из чего они делали далеко идущий вывод о своем старшинстве. И с этим было трудно спорить.
Джон Гонт заключал браки трижды, два первых - с принцессами, по расчету, а третий зато по любви, когда он узаконил свои отношения с любовницей, знатной дамой (но не родственницей королей) Екатериной Роэ, которую чаще называют по ее фамилии в первом браке – Суинфорд. Еще до этого знаменательного момента герцог жил-поживал со своей ненаглядной Катериной в замке Бофорт во Франции, там родились их дети, незаконные, но любимые, четверо. По названию замка им и имя было дано - Бофорты.
Герб Бофортов, побочных детей королевского сына, включал в себя соответствующий опознавательный знак – так называемую левую перевязь, диагональную полосу, которая идет из левого верхнего угла гербового щита до правого нижнего (лево и право в геральдике соответствуют положению наблюдателя за щитом). Затем Ланкастер женился на матери своих отпрысков, они были узаконены, специальной буллой папы римского и постановлением английского парламента, и стали сначала графами, а затем герцогами Сомерсетскими (причем герб, соответственно, тоже изменился, левая перевязь из него исчезла, хотя о ней продолжали помнить – такие вещи не забываются).
Эти близкие королевские родичи теперь имели все права и привилегии за исключением права наследования трона, поскольку внебрачные дети, даже признанные своим отцом и узаконенные, не считались принцами крови.
Зато принцами крови без обиняков считались дети, которые были рождены матерью, состоявшей в браке с королем\принцем крови и признанные отцом, но, по слухам, вряд ли на самом деле происходившие от него. Несколько парадоксально, если разобраться. Что интересно, последнее могло иметь отношение и к Йоркам, и к Ланкастерам однозначно.
Одна из историй, касающаяся данного щепетильного аспекта, начинается в 1361 году, когда старший сын короля Эдуарда III, тоже Эдуард, позже ставший известным как Черный Принц, которому было уже 30 лет, а он все ходил холостым, женился наконец, по любви, на вдове графа Кентского. У этой дамы уже было трое детей, но влюбленного рыцаря данное обстоятельство ни в коей мере не остановило, как не остановило неудовольствие отца-короля и сопутствующее королевскому неудовольствию противодействие разных важных лиц, начиная с архиепископа Кентерберийского. Впрочем, король высоко ценил своего первенца, смелого воина и полководца, видел в нем будущее своей династии и потому счел за лучшее отнестись к его желанию с уважением.
В этом браке родился сын, позднее ставший наследником деда и известный как король Ричард II. Но речь не о нем, а о детях Джоанны Кентской, во втором браке принцессы Уэльской, от ее первого брака, по отцу носивших фамилию Холланд, вернее об одном из них – Джоне Холланде герцоге Эксетерском, который, как есть основания полагать, был любовником супруги Эдмунда Лэнгли 1-ого герцога Йорского, дочери короля Кастилии Педро Жестокого – Изабеллы Кастильской.
Вообще все, что связано с этими Холландами, овеяно любовной романтикой.
Сама Джоанна, как уже говорилось выше, происходила из королевской семьи (она приходилась королю Эдуарду III двоюродной сестрой, хотя они принадлежали к разным поколениям - брат годился ей в отцы), рано осиротела (ее отец, сын короля Эдуарда I Эдмунд Вудсток 1-й граф Кент, был казнен королевой Изабеллой и временщиком Роджером Мортимером), была принята при королевском дворе, славилась в качестве первой красавицы своего времени, будучи не случайно прозвана Прекрасной Девой Кента, и тогда же разбила сердце наследного принца Эдуарда, своего ровесника, который продолжал вздыхать по ней в продолжении десяти последующих лет (и ринулся свататься, как только она овдовела, но это мы забегаем вперед).
За Томаса Холланда Джоанна вышла тайно, по горячей любви, пленившись мужественным рыцарем, героем многих битв, хотя он и был ее старше (33 года, в отличие от ее 19-ти лет, поскольку дело было в 1347 году), но затем, когда ее возлюбленного услали за море по делам, оказалась одинокой и беззащитной и не далее чем через год после своей тайной свадьбы по решению короля досталась другому – Уильяму Монтегю 2-ому графу Солсбери, своему ровеснику и сыну своих опекунов, которые заботились о ней в связи с ее сиротством и полагали, что имеют на нее (и ее состояние) определенные права, причем вполне весомые. Во всяком случае, помолвка между Джоанной и Уильямом была заключена загодя, так что этот брак казался решенным с самого их детства. Но вмешалась любовь.
Кстати, Томас Холланд служил сенешалем у графов Солсбери, так что Джоанна вышла за управляющего своего официального жениха.
Также кстати, мать Уильяма Монтегю, Катерина Монтегю графиня Солсбери, урожденная Грэндисон, была любовницей короля Эдуарда III и особенно знаменита тем, что это будто бы в честь оброненной ею на балу подвязки король основал Орден Подвязки, каковое событие (не потеря подвязки, а основание ордена) имело место 23 апреля 1348 года, хотя бал устраивался в том же 1348 году, в честь взятия Кале у французов после долгой осады, последовавшей за битвой при Креси. Что интересно, в связи с возможностью карьерного роста, который создавала война, среди рыцарей-основателей ордена Подвязки значатся два брата Холланды, Отис и тот самый Томас, избранник красавицы Джоанны.
Возвращаемся к вопросу брачного союза этих последних. Томасу Холланду, вернувшемуся в 1349 году из своей заграничной командировки и нашедшего свою жену замужем за другим, пришлось апеллировать к самому папе римскому, отстаивая законность своего брака, а в это время его Джоанна сидела взаперти в замке навязанного ей супруга. Впрочем, убедившись в том, что в самом деле женился на чужой жене (на суде Джоанна подтвердила свое добровольное желание сочетаться с Холландом), Монтегю отказался настаивать на своих сомнительных правах и отпустил Джоанну к счастливому сопернику. Тем более что папа Климент VI, разобравшись в деле, счел правильным аннулировать его брак соответствующим вердиктом от 13 ноября 1349 года.
Так что Джон, один из сыновей этой пары, родился у влюбленных друг в друга родителей и должен был унаследовать красоту и пылкость обоих. Кастильская принцесса, понятно, не устояла. И это мы вспоминаем о том, что случилось с представителями семьи Холландов, в результате брака леди Джоанны и принца Уэльского вставших вплотную к трону, далее.
Муж принцессы Изабеллы, Эдмунд Лэнгли, был старшее нее на 14 лет, вышла она за него 17-летней (в 1372 году), с Джоном Холландом они были ровесниками, роман между ними приключился где-то году в 1375-ом, то есть им было лет по 18-19. Прекрасный возраст, когда груз короны в виде налагаемого ею на своих носителей семейно-государственного долга может особенно раздражать.
В неудачном, но нерасторжимом супружестве принцесса Изабелла родила троих детей, из которых горячее всех любила самого младшего сына, Ричарда Конигсбурга (дата рождения скорее всего 1376 год, место рождения – замок Конисборо). Собственно, больше об этом ничего определенного сказать нельзя, хотя говорили, вернее, болтали много (что и нашло отражение в хрониках, из которых мы и можем узнать все эти пикантные подробности).
Других детей Изабелла не имела, что может свидетельствовать о разрыве отношений высокопоставленной пары, и, прожив не самую долгую жизнь, умерла в 1392 году, а в следующем году ее супруг, Эдмунд Лэнгли, женился снова на… Джоанне Холланд, еще одной представительнице этого замечательного семейства. Видимо, от судьбы не уйдешь.
Избранницей Эдмунда Лэнгли стала внучка Томаса Холланда и Джоанны Прекрасной Девы Кента, дочь их старшего сына Томаса, названного в честь отца (Джон, наставивший Эдмунду рога, приходился этому второму Томасу младшим братом, и оба являлись единоутробными братьями короля Ричарда II, играя важные роли при дворе). Невеста королевского сына была совсем юной, муж был ее очень сильно старше, но освободил ее от себя довольно скоро, после чего она снова быстренько вышла замуж.
Стоит добавить, что брат этой второй Джоанны, Эдмунд Холланд, был любовником дочери Изабеллы Кастильской и Эдмунда Лэнгли, ее первого мужа, которую звали Констанция. Как тесен мир. Впрочем, придворный мир был в самом деле тесен.
Джон Холланд, дядя последней жены Эдмунда Лэнгли, любовник его предыдущей жены Изабеллы Кастильской, жизнь которого не однажды висела на волоске, закончил-таки плохо, будучи казнен за попытку вернуть трон свергнутому герцогом Ланкастером брату, королю Ричарду II. Это произошло в январе 1400 года, а примерно через месяц Ричарда II уморили голодом в замке Понтефракт.
Через 15 лет после казни Джона Холланда Ричард Конигсбург граф Кембридж, любимый сын Изабеллы Кастильской и, вполне вероятно, ее прекрасного любовника, тоже положил голову на плаху - был казнен 5 августа 1415 года как государственный изменник, хотя затем посмертно реабилитирован.
Поскольку его старший брат очень скоро, 25 октября 1415 года, погиб в битве при Азенкуре, то титул, который он носил, перешел к сыну Конигсбурга, тоже Ричарду, ставшему таким образом 3-им герцогом Йоркским. Это отец королей Эдуарда IV и Ричарда III, тот герцог Йоркский, с которым связано начало активной, то есть военной фазы противостояния двух королевских семей, получившего название Войны Роз.
Как уже говорилось, у Йорков, на четверть века возобладавших над своими соперниками-Ланкастерами, были неоспоримые права на престол согласно законности их предков. Сплетни относительно того, что одна из дам предыдущих поколений их семьи была неверной женой (и, может быть, не только она одна), должны были относиться к оскорбительным и решительно отметаться. Впрочем, знатных людей окружало много сплетен.
Со стороны Ланкастеров, весьма многочисленного рода, состоявшего из королевской ветви урожденных Плантагенетов и ветви Бофортов герцогов Сомерсетских, как мы помним, в самом начале являвшихся незаконнорожденными, в конце концов, после многих междоусобных битв, в живых остался самый худородный отпрыск, Генри Тюдор граф Ричмонд, предки которого по обеим линиям, и отцовской, и материнской, были королевскими бастардами. Тем не менее именно ему, решительно поддержанному французскими властями, сделавшими возможной состоявшуюся в 1485 году интервенцию, выпало основать династию Тюдоров, закончившуюся на Елизавете Первой, после чего Англией правили шотландские Стюарты.
При всем при этом, что любопытно, в нашей современности, в самые последние годы, ознаменовавшиеся сенсационным обнаружением захоронения последнего короля Плантагенета, Ричарда III из ветви Йорков, в ходе исследования находки было выяснено, что добытая из старых костей ДНК, передаваемая по материнской линии, соответствует ДНК живых королевских родственников, 17-тое поколение которых было обнаружено дотошным исследователем, но генетическая информация, передаваемая по мужской линии, с контрольным образцом не совпадает.
Искажение произошло в давнем прошлом, где-то среди представителей многочисленных поколений, отделяющих предков Ричарда III от 5-го герцога Бофорта (1744-1803, титул возобновлен для представителей боковой ветви), чьи живые потомки предоставили образцы ДНК мужской линии для сравнения с королевской (поскольку, согласно запутанным семейным связям, Ричард III был родственником Ланкастеров... впрочем, Плантагенеты так или иначе все были родственниками, включая главные и побочные ветви, с условием вкраплений, проистекающих из противоправных, но тесных контактов с какими-нибудь Холландами).
Поговаривали, что родоначальник Ланкастеров, Джон Гонт 1-й герцог Ланкастер, был принцем только по названию, в связи с чем его «мучили слухи о нелегитимности на протяжении всей его жизни, по-видимому, вызванные отсутствием Эдварда III при его рождении; по сообщениям, он был взбешен сплетнями о том, что он сын фламандского мясника» (прозвище герцога – Гонт – это искаженное название фламандского города Гент, где он увидел свет).
Таким образом, со стороны Йорков были Прекрасная Дева Кента и неотразимый Холланд (представители ветви обладали привлекательной внешностью, может быть, и не случайно), а со стороны Ланкастеров имелся некий простолюдин-фламандец, гипотетический, но вполне возможный. Было не до скуки! И они еще выясняли, кто из них «старше и монарше».
Тайны знатных родословий таковы, что в случае необходимости (и возможности) проводить генетические тесты, историки предпочитают вычислять потомков исторических лиц по женской линии. Поскольку отцовская линия может оказаться весьма причудливой и увести совершенно не туда. Согласно проведенным исследованиям старых генеалогий, «ложное отцовство» на поколение составляет 1-2 процента как минимум. Оценка идет согласно доступных и не подлежащих сомнению данных, разумеется. Существуют любопытные примеры, причем из тех, когда факты, что называется, лежат на поверхности, и это при том, что некоторые альковные тайны навсегда остались покрытыми мраком.
Когда-то принцы очень переживали по поводу законности своего происхождения, что и не мудрено, ведь с чистотой крови связывалось право наследования той или иной короны, хотя на поверку достаточно было родиться в королевской семье, на худой конец иметь к ней опосредованное отношение, но, главное, заручиться поддержкой знати и найти союзников, как это произошло в случае с Генрихом VII Тюдором, например. В большей степени, чем на свои наследственные права (которых у него, строго говоря, не было), этот король опирался на «право Божьего суда», то есть на право завоевателя, он ведь получил престол в результате победы в битве, что роднит его с Вильгельмом Завоевателем, который на своей родине тоже был побочным сыном, не более, но с которого начинается история английских Плантагенетов.
Собственно, если продолжить разговор о чистоте крови, можно только пожалеть тех представителей королевских династий, чья кровь в самом деле была голубой на все сто процентов. В какой-то период европейской истории все правящие семьи многократно породнились друг с другом, в самом причудливом переплетении линий и поколений, что приводило к вырождению, к появлению нежизнеспособных, ущербных представителей.
Так, испанский король Карл II Габсбург Околдованный или попросту Одержимый (1661 – 1700), который в 5-ти предыдущих поколениях из 32-х положенных человеку разных предков имел только 10, да еще с учетом того, что 8 из них происходили от его прабабки Хуаны Безумной, прозвище которой говорит само за себя, родившийся в браке дяди и племянницы, представлял собой урода, импотента и эпилептика в одном флаконе (причем содержанию соответствовало оформление и наоборот), которого пытались лечить экзорцизмом – другой помощи, кроме как от сверхъестественных сил, тут, действительно, ждать не приходилось, но сверхъестественные силы определенно не обладали достаточными знаниями генетики, показав свою несостоятельность в деликатном вопросе исправления искалеченной хроническими инцестами ДНК.
Король продолжал биться в припадках до последнего часа, прожив тяжелую и совершенно никчемную жизнь, оказавшийся способным только на то, чтобы создать такую же двум своим номинальным женам. Обе принцессы поочередно были принесены в жертву долгу и традиции. Конечно, они не знали тягот, достающихся на долю простого народа, но иначе, как несчастными, их не назовешь.
Столь же яркий, сколь и неприятный пример являет собою потомство королевы Великобритании Виктории I. Смерть с особой изощренностью играла с этой семьей в свою смертельную рулетку: повезет-не повезет. Кто-то из потомков королевы был поражен гемофилией или являлся ее носителем, а кто-то нет. Об этом известно больше, чем об испанских Габсбургах, линия которых ожидаемо прервалась на том же Карле II, поскольку события приближены к нашему времени, однако пристальное знакомство с биографиями многочисленных отпрысков державной дамы способно поражать снова и снова.
Один из правнуков Виктории, Вальдемар Гессенский, прожил больше пяти десятков лет исключительно на регулярных переливаниях крови. Как только возникла ситуация, когда кровь перелить было нельзя, он умер.
Вглядываешься в лица всех этих породистых господ на старых фотографиях, красивых, утонченных… наряды дам усыпаны фамильными бриллиантами, костюмы джентльменов изысканно-просты… и думаешь о чем-то таком определенно вампирическом… о живых мертвецах, при вполне респектабельном и даже чарующем внешнем виде давно сгнивших внутри, живущих за счет чужой крови и неспособных сотворить жизнь. А также о том, что, хотя внебрачные связи были определенно позором королевских семей, только они их и спасали – пока было, что спасать, конечно.
Здоровый инстинкт продолжения рода толкал благородных принцесс в объятия куда менее благородных или вообще не благородных мужчин, никак не связанных ранее узами родства с королевскими домами… те же Холланды происходили из мелкопоместных дворян Ланкашира и даже баронами стали только уже на пороге самовольства юной Джоанны Кентской, это уж потом им в руки и графские титулы пошли, и даже больше – герцогские… в общем, любовь – это же химия. Этот неуловимый, но существующий маркер позволяет женщине найти лучшего отца для своих детей, которые будут здоровы, красивы и умны, радуя и родителей, и себя, для которых жизнь не станет мучением и наказанием, от чего не спасает и торжественная сень балдахинов с гордыми гербами.
Теперь, по прошествии стольких лет, сложившихся в века, как-то особенно занятно и даже приятно думать, что в основе некоторых династий лежала не скучная (к тому же определенно опасная в проекции) обязанность династического брака, но любовь, и тогда какой-нибудь очередной принц наследовал и красоту своей матери, и доблесть избранника ее сердца.
То ли это создает иллюзию сближения королей (основа элитарной избранности которых, как можно понять из всего вышесказанного, часто была сама по себе иллюзорной) и простых смертных, то ли радует фактом нанесения оскорбления их величествам (многократно заслуженного), то ли просто свидетельствует о некоем крайне важном постулате, состоящем в том, что, следуя ориентиру чувств, особенно ощутимых и сильных, разумеется, в юном возрасте, жизнь все равно прорвется. А это в свою очередь, если оставить в стороне узкие проблемы королевской выживаемости, которые историей уже решены, и говорить уже о человечестве в целом, не может не обнадеживать. Жизнь молодая, веселая и обладает очень большой силой.
А что же Джоанна Прекрасная Дева Кента, с которой был начат этот разговор? Поскольку эта дама появилась на свет 29 сентября 1328 года (редкий случай, кстати говоря, что дата рождения известна – чаще историки, рассматривая столь давние времена, могут прикинуть разве что год рождения того или иного персонажа, да и то порой с натяжкой), умерла же 7 августа 1385 года, то, стало быть, ей было отпущено прожить на свете почти шесть десятков лет, причем она успела за это время дважды овдоветь.
Ее здоровье (крепкое, бесспорно, так как она подарила жизнь нескольким детям, хотя женщины тогда сплошь и рядом умирали в родах) подорвала беда, нависшая над головой ее сына Джона (это когда он собственноручно прикончил графа Стаффорда - убийцу одного из своих приближенных).
В тот раз ему удалось уцелеть, хотя для этого пришлось расстаться с безутешной принцессой Изабеллой, жениться на дочери герцога Ланкастерского и незамедлительно отправиться вместе с тестем воевать в далекой Кастилии… говорят, следствием южных походов Джона Гонта как раз и стала та самая знаменитая впоследствии эмблема, изображающая прекрасную алую дамасскую розу… итак, тогда Джону посчастливилось вывернуться из когтей судьбы, но позднее она все же его догнала, и когти сомкнулись.
В целом Холланды, возвышение которых началось с военных и любовных подвигов Томаса Холланда, первого мужа Джоанны Кентской, какое-то время процветали при своем брате-короле Ричарде II, но, с потерей им короны и жизни, двое старших представителей рода, Джон и его старший брат Томас, погибли, что же до наследников, то их судьбу подытожили Войны Роз.
Старшие ветви рода прекратили существование, младшие уцелели, однако среди них не нашлось рыцаря, который покорил бы сердце какой-нибудь принцессы, в связи с чем они жили весьма скромно, чем-то там приторговывая потихоньку-помаленьку, чтобы свести концы с концами, и остались безвестными для истории… однако живыми. Их потомки живы и до сих пор.
03.05.2019