В послевоенные годы, где-то к пятидесятым годам, на наших хуторах нарушило тишину громкое тарахтение первого огромного трактора ХТЗ, с появлением которого тяжёлой физической работы поубавилось, но не настолько, чтобы можно было облегчённо вздохнуть. Сельская работа не имеет ни времени, ни конца, всё равно что-то окажется недоделанным. Но вот ландшафт нашей местности изменился изрядно. Не стало земляничных и медовых канавок с прекрасными ароматными цветами, травянистых стёжек между хуторами - всё это было распахано этим огромным неповоротливым трактором. Я не против тракторов, естественно без них нельзя. Но всё надо делать с умом и думать, к чему приведут разные новшества. На полях стала застаиваться вода от дождей, посевы стали в таких местах вымокать, гибнуть. Дороги разбивались, становились грязными, ухабистыми.
Чуть позже в колхозе началась мелиорация. На полях прорыли глубокие рвы, речки углубили и выпрямили, луга исколесили экскаваторами и тракторами. По краям прорытых рвов и выпрямленных речек остались высокие пласты неплодородной земли. Эту землю попытались утрамбовать катками, но, кроме искромсанных лугов и изуродованных полей, больше ничего из этого не получилось. Вода, естественно, не смогла стекать в вырытые канавы и "исправленные" речки, а оставалась на полях, стекала в старые русла рек и затапливала испорченные машинами луга. Вместо прекрасных ароматных луговых и полевых цветов и лечебных трав на лугах и обочинах вырытых рвов проросли страшные дикие растения-сорняки. Весной и осенью вокруг господствовала непролазная грязь. С хуторов в это время года можно было с трудом дойти на работу и в школу в высоких резиновых сапогах.
Люди, по возможности, стали переносить свои дома с хуторов в деревни. Но и там осенью, весной и в дождливую погоду даже летом стояла непроходимая грязь. Тракторов, машин и другой техники в колхозе стало больше и все по несколько раз в день с шиком тарабанили по деревенским улицам, разбивая их в пух и прах, не заботясь об их состоянии.
Я и мои сверстники пошли учиться в среднюю школу примерно за десять километров от дома в районный центр. Там приходилось снимать комнату на двое - трое учащихся или жить в интернате. В интернате готовить пищу было нельзя, даже не разрешали вскипятить чай. Питались всухомятку с понедельника по субботу принесённым из дома провиантом. Запивали холодной водой из колодца. В школе питания не было. А купить не было возможности даже хлеба.
У хлебной лавки рано утром задолго до открытия собиралась огромная очередь, так как мощность хлебопекарни не позволяла удовлетворять спрос на хлеб в городском посёлке (в деревнях крестьяне хлеб для себя выпекали сами, но условия жизни менялись и многие из-за нехватки времени приноровились при возможности иногда покупать хлеб в городе).
Однажды двое ребят из 9 класса нашей школы встали в очередь за хлебом, но кто-то вычислил, что это не "свои". Очередь стала возмущаться и выталкивать мальчишек. Одному пареньку даже разорвали брюки и им пришлось, глотая слёзы, покинуть очередь и остаток недели жить впроголодь. Мне, например, на неделю давали один рубль, примерно так же и другим детям. За эти деньги можно было купить пять стаканов чаю или сходить два раза в кино. Последнее, как правило, пересиливало, но не всегда.
В интернате было две комнаты, а точнее, комната с десятью кроватями и большим столом для выполнения домашних заданий, кухня, оборудованная под спальню с шестью кроватями и печкой для обогрева и небольшая прихожая, приспособленная под раздевалку, где в углу за занавеской стояло ведро с водой, принесённое из колодца дежурной девочкой. В большей комнате жили старшеклассницы (восьмые - десятые классы), а в меньшей - младшие (пятые - седьмые). Печку топили по очереди старшие девочки.
Дрова приносили с улицы тоже они. Вообще, эти работы были возложены на техслужащую, которая только приходила, в основном, когда мы пытались вскипятить чайник утром (увидев дым из трубы интерната через окно своего дома) и заливала дрова водой. Жаловаться было бесполезно. Она всегда оказывалась права, а мы без вины виноватые.
Вот так мы жили, но, несмотря ни на что, было желание учиться и учились неплохо. Очень много читали. Компьютеров, и даже телевизоров, тогда ещё не было. Надо сказать спасибо Советской власти, что в школах и в колхозных клубах, несмотря на послевоенные трудности, были созданы прекрасные библиотеки. За время обучения в школе мы прочитали много советской и зарубежной классики и другой литературы. В школе проводились литературные вечера, силами учителей и старшеклассников готовились спектакли, которые ставили в городском доме культуры. Надо отметить, что у нас были хорошо подготовленные и любящие своё дело учителя. Большое им спасибо за это.
Обучаясь в школе, дети ежегодно, начиная с пятого класса, во время уборки урожая после уроков помогали на колхозном поле рвать лён, сушить сено, копать картофель и выполнять другие работы. Обеды нам привозили в поле и... ох, какие они были вкусные после труда! А ведь мы трудились на совесть, стараясь "не ударить в грязь лицом" друг перед другом!
А в колхозах тем временем людей становилось всё меньше и меньше. Если раньше почти у всех были многодетные семьи и дети, став взрослыми, никуда не уезжали, строили дома с помощью многочисленных родственников рядом с родителями и работали все вместе на своей земле. Учиться отправляли, как правило, старших детей, чтобы они потом, встав на ноги, могли помочь родителям. Потеряв собственность и не надеясь уже на лучшие условия колхозной жизни, крестьяне старались отправить своих детей в город на работу или учиться, у кого была на то возможность. Юноши, уйдя в армию, после службы редко стали возвращаться домой. Рождаемость резко снизилась, не до детей было в колхозе. Постепенно деревни пустели, некому стало работать в колхозе. Остались одни старики, а позже и их не стало. Одни отошли к жизни вечной, других забрали дети в город. Многие, когда-то густонаселённые деревни навсегда исчезли с лица земли, как исчезли навсегда наши хутора и люди, населявшие их.
Недавно нам довелось побывать в родных местах, захотелось найти наши хутора, где прошло моё детство и детство моего мужа. Мы интуитивно пошли через перепаханные поля по направлению, где предположительно стоял дом моих родителей и наткнулись на краеугольный камень, оставшийся от родного дома. К месту же, где находился дом родителей моего мужа, а это примерно не более километра, мы дойти не успели, так как время уже близилось к закату и надо было спешить в деревню, чтобы не повстречаться с дикими кабанами, которых развелось там в безлюдных местах не малое количество.