- Мам, можно мы маленького кутёночка возьмём домой, - жалобно тянут мои дети.
Им в такт подпевают Марина и Серёжа, наши племянники.
- Тёть Нин, возьмите щеночка, у всех есть, а у вас нет.
- Ладно, - соглашаюсь с ними, - несите.
- Мы щас, - радостно кричат дети и убегают.
Через пять минут у меня на ладони жалобно пищит маленькое бурое слепое создание. А ещё точно такое же, на руках моего сына. Взахлёб дети рассказывают, что они прогуливались вдоль дороги. Остановилась машина и какой-то человек выкинул в кювет что-то тяжёлое. Сел в машину и уехал. Когда дети подошли поближе, то услышали жалобный тихий плач, доносившийся снизу. Спустились в кювет и увидели крошечных щенков, расползавшихся в разные стороны.
- Возьмём, мам? – Заглядывая мне в глаза, с надеждой просят дети. – Ну, пожалуйста.
Мне очень жаль щенков. И я соглашаюсь.
- Возьмём, но с условием. Берём одного, а другого вы пристроите. Обегите всё село и найдите ему хозяина. И второе – если будут в будущем щенята, устраиваете их тоже вы. Согласны?
- Согласны, согласны!
Четверо сорванцов срываются с места и бегут к родне, к тёте Люде и дяде Вове. Не возьмут, обречённо думаю я, у них «под завязку» всегда. То бродячие кошки найдут приют, то щенков, откуда-нибудь, притащат их дети, Серёжа и Юля. Люди, доброты немереной, но сейчас у них полный набор: две или три собаки, две кошки и семь котят. Не возьмут. Ну, вот, мои прогнозы оправдались. Ребята подались дальше вдоль улицы, заходя в каждый дом. Но теперь уже вшестером, Серёжка и Юлька тут же присоединились к нашим. Через час вернулись дети с радостной вестью.
- Взяли. Нас много ходило. Уговорили. – Взахлёб рассказывают они, а глаза светятся от счастья. Спасли!
«Ох, не было бы несчастья, да купила баба порося»! Это обо мне. Ну, что мне делать с таким маленьким щеночком? Попробовала покормить молочком из блюдечка, не пьёт, жалобно плачет, но, никак. Пришлось искать пипетку и закапывать тёпленькое молочко щеночку в рот. Немножечко попил молочка, пригрелся и успокоился малыш. Но как только попыталась положить его в коробочку одного, тут же заволновался и опять жалобно заскулил. Пришлось опять брать его на руки, чтобы успокоился. Так и прижился в нашем доме щеночек.
Вскоре, авторитетная комиссия, из Маринки и Юльки, больше всех имевших дело с собаками и кошками, определила, заглянув щенку под хвост, что это «девочка». Долго спорили, как назвать. Но Саша, в то время собравший целую коллекцию из карточек с иностранными машинами, прилагавшихся к жвачкам, выбрал кличку по одной из машин, итальянской « Лянче – Теме». Вторую часть отбросил, и получилась просто Лянча. Споры, конечно, были. Девчонки ратовали за то, чтобы попроще. Ну, там, как у Марины с Серёжей – Кузькой. Или, как у Юли и Серёжи – Нисья, имя, взятое из бразильского долгоиграющего сериала, в самый раз для собаки. Кто-то предлагал назвать Изаурой, кто-то Жужей, но Саша стоял на своём. Девчонки пофыркали, но согласились. Хозяин – барин, имеет право. Так и прижилось чудное название, прилипло – не отодрать.
А Лянча, тем временем, подрастала и таскалась за мной хвостиком, как за подателем еды. В двери на задний двор, была маленькая квадратная дырочка, с небольшой кулачок, она и сейчас существует, этакая строительная недоделка. Выходя на задний двор доить коров, я всегда оставляла Лянчу за дверью, боясь, что её затопчут коровы или телята, или обидят задиристые петухи. Но маленькая пролаза вылезала в дырочку и, переваливаясь с боку на бок на коротеньких ножках, поскуливая от страха, тащилась прямо ко мне и под корову. Умная Зорька, кося огромным глазом, рассматривала это чудо и, надо отдать ей должное, ни разу не обидела сироту.
Ну, раз пришла сама, надо кормить. Тут же, в уголочке, стоит мисочка, куда я, подоив корову, каждый раз, утром и вечером, наливаю молочка. Его уже ждёт наш рыжий кот Васька и несколько его бездомных, облезлых собратьев. Наливаю молочка, и Лянча, ковыляя за мной, прикладывается к мисочке. Сидящий тут же Васька, обалдевший от такой наглости, трогает лапкой маленькое рыжее тельце, как бы говоря: « Эй, подруга, это моё, ты что, не видишь, я здесь полчаса торчу, молока жду». Он наклоняется к Лянче, а она, оторвавшись от молочка, влажным язычком лижет его в нос. Васька оторопел от такой ласки и отпрянул. « Несмышлёныш, что с неё взять, пусть полакомится». – Говорит весь его вид. Вскоре, походы за молоком на задний двор прекратились сами собой. В очередной раз я захлопнула дверь перед носом Лянчи, а она, как всегда, заковыляла к дырочке в заборе. Но, сунувшись раз, сунувшись два, обречённо заплакала, поняв, что дырочка, для её быстро растущего организма стала маловата.
Собачка быстро росла и уже через месяц превратилась в прелестное создание, цвета спелой пшеницы, с умными глазками, очень милой мордочкой, замечательным покладистым характером и со звонким радостным лаем. Звоночек! Так и говорили соседи: «Какой вы себе хороший звоночек приобрели».
А потом она пропала. Как? Спрашивали мы друг друга. Вот только утром была у своей мисочки с молочком. Вот, кажется, только сейчас играли они с Васькой, бегая друг за другом, по дорожке. И нет. Дети вечером объехали нашу улицу, заглядывая в каждый уголок и каждый колодец на своём пути. Но нет, не нашли. На следующий день объехали уже всё село. И опять безрезультатно. Каждый день собиралась ребятня на улице и сочувственно спрашивали у наших, нашлась ли собачка. Больше недели пустовало место Лянчи у мисочки. Васька, без аппетита полакомившись молочком, долго сидел у миски, охраняя для подружки её долю. И только понимая, что сегодня она опять не придёт, уходил, уступая место голодным собратьям. Но ни дети, ни взрослые не теряли надежду найти нашу Лянчу. Решили сделать подворный обход. Помогло. Нашла Галя, на Курмыше, самой дальней от нас улице.
Кто-то в больнице, где Галя работала, сказал, что к тёте Рае приблудилась какая-то собачка. Галя после работы зашла к ней и спросила, не находила ли она нашего щеночка.
- Да, приблудилась маленькая рыженькая собачка, - рассказывает тётя Рая, - под вечер скулит и скулит у ворот. Я выхожу, а она забилась в уголок и жалобно так плачет. Я её и запустила во двор, будка-то свободная стоит, а сама думаю, потерялась, наверное, сытая и ухоженная собачка-то. Вот и сказала соседям, пусть поспрашают. Да вот она, смотри. Ваша ли?
Около большой собачьей будки смирненько сидела собачка.
- Лянча? – То ли спрашивая, то ли утверждая, говорит Галя.
И вдруг, собачка подпрыгнула и радостно залаяла, подбежала к Гале, завиляла хвостиком, утверждая: « Я. Да я это! Домой? Пошли домой»! Вот так и вернулась домой наша Лянча.
Надо сказать, что Лянчу любили все. По её звонкому лаю можно было узнать, кто подходит к нашему дому, свой или чужой, проходит мимо или направляется именно к нам. Она сопровождала детей в школу, а нас на работу, и терпеливо ждала нашего возвращения, когда у школы, а когда у дверей конторы, по какому-то, только ей ведомому расписанию. А ещё она очень любила участвовать в разных митингах и гуляниях на масленицу. Однажды проводили какое-то мероприятие на открытом воздухе, по-моему, чествовали передовиков производства. По каким-то причинам, меня там не было. Но потом, мне рассказали, как было дело. Лянча нашла себе место именно в шеренге передовиков, скромненько так, в самом конце, последним номером. Уселась так, высоко держа хитренькую мордочку, только глазами и ушами следя за происходящим. В толпе раздались недовольные возгласы.
- Собачку-то уберите.
- Да прогоните же её.
- Это же председателева Лянча, - отвечают.
- А-а-а, ну тогда пусть сидит. Да умненькая какая, сидит, не шелохнется.
Надо сказать, что своим высоким положением, председателевой собачки, Лянча умело пользовалась. Даже бродячие злые псы, не смели подойти к ней просто так. А если уж какая-то дура из подворотни облает её со всей злости цепной собаки, Лянча пройдёт мимо как можно степеннее, не обращая внимания на выходку глупой шавки.
И стоит ли говорить, что у противоположного собачьего пола Лянча пользовалась успехом. Периодически у неё появлялись щенята. Хорошеньки-и-е-е! Её щенки пользовались большим спросом, и каждый раз удавалось раздать всех. Дети помнили своё обещание.
Идёт какая-нибудь бабушка за коровами по нашей улице и, увидев Сашу, кричит.
- Саша сынок, как собачку-то нашу зовут? Забыла я, как ты сказывал!
А Саша в ответ кричит на всю улицу.
- Тёть Люся, её зовут Мерседес!
- Ты б записал мне, а то забуду опять, пока дойду.
Вот так, как горячие пирожки, разлетались по селу Ауди, Фордики, Феррарчики, Вольвики… Рекламации никто не предъявлял, все оставались довольны. Умненькие, добрые звоночки.
Однажды Лянча заболела. В то время по селу свирепствовала чумка. Много собак умерло от болезни. Вся наша семья была в трауре, выживет – не выживет. Ей делали шалашик, защищавший от палящего солнца, выносили её на травку, под голову подкладывали подушечку, набитую свежей травой. И каждое утро бежали к ней – жива ли. Наша красавица выжила.
Когда начиналось лето и становилось жарко, а потом палящий зной сшибал с ног и человека, и скотину. И нигде не было спасения от духоты, ни днём, ни ночью, и вся семья меняла кровати и диваны на тоненькие курпешки. И переходила спать на пол, где было попрохладнее. А двери и окна раскрывались по ночам настежь, а утром опять запечатывались до следующей ночи. Для Лянчи наступало самое неприятное время – стрижка. Это тебе не стрижка в модном собачьем салоне. Это жёсткая стрижка овечьими ножницами, на грубых досках высокого стола, где её, как овцу, укладывают, удерживают и стригут, страшно клацая огромными остро наточенными ножницами. Клац-клац у самого уха, клац-клац у трепетной шейки, клац-клац у нежного животика. Ужас! Но надо, Лянча, надо! Стриг муж, а я ему ассистировала. Моё дело – удержать Лянчу на столе, пока муж отхватывал прядь за прядью жёсткую собачью шерсть. А как её удержать? Силой у меня плохо получалось, а вот уговором, как-то лучше. Гладя Лянчу по мордочке, я монотонно говорила, как напевала.
- Лянча, умница моя, смотри какая жара стоит, тебе лучше будет, когда пострижём. Сейчас стрижку закончим, и будешь ты у нас красавица, и все соседские собаки тебе завидовать будут. Ну, смотри, какая ты хорошенькая становишься, прямо как молоденькая собачка.
- Всё, - выдохнул муж, - отпускай.
Я осторожненько опустила Лянчу на дорожку. Измученная страхом и долгим лежанием под ножницами, она тихонько, мелкой трусцой, посеменила к миске с водой. А мы, глядя ей вслед, переглянулись с мужем. Вот это напортачили! Вот это красавица! Лучше бы не стригли. Из симпатичной собачки сделали, не пойми что. Хорошо, что она себя не видит. Но тут нас выдал наш рыжий кот Васька. Как назло, он перелез через забор от наших соседей, после разборки с их дворовым котом, и перебегал Лянче дорогу.
- Фыр-р-р! Мя-я-а-у-у!
Издал он дикий вопль. Выгнул спину и весь ощетинился, сволочь, прямо перед Лянчиным носом, тем самым предав нас и наши усилия. Он, увидев Лянчу в таком виде, даже не уступил ей дорогу, а замер, как вкопанный, на дорожке, только глазами провожая, обходившую его собачку. А она поняла! Её обманули! Она не красивая, а уродина! Голова упала ниже плеч, хвост опустился и мёл дорожку, походка стала больной. Лянча тихо обошла ошалевшего Ваську и спряталась в темноте гаража.
Меня она простила только через день и стала принимать пищу, принесённую мной. А вот на мужа, обижалась почти две недели.
- Ты посмотри, - говорил он, - не разговаривает со мной, даже видеть не хочет. Что делать?
- Поговори с ней и попроси прощения, - советовала я, - скажи ей, что мы её и такую любим.
Через подарки, кусочки мяса и всяких вкусностей, мир был восстановлен. Лянча опять стала «разговаривать», простила.
Она была не просто собакой, она была равноценным членом семьи. Дожила до глубокой старости и спокойно отошла в мир иной. Её с почестями похоронили и никогда не забывали. Но долго, очень долго не заводили других собак.
28.03.2019.