Автограф (от греческого autos – сам и grapho – пишу)
— собственноручная, обычно памятная надпись, подпись.
Широко распространён вид автографов, сделанных ad hoc****
— различные надписи на книгах, портретах и фотографиях.
Для постороннего взгляда содержание памятной надписи
представляется традиционным, банальным, трафаретным.
Тогда как для обладателя автограф имеет двоякий смысл
как исторический документ и как реликвия. Для него
за традиционным пожеланием «на память» или подписью
зачастую раскрывается существенный эпизод жизни.
День города. На Площади Солнца под девизом «Пикник книг» развернули свои шатры местные книгоиздатели и гости из соседних регионов. Под одним из шатров я заметил известного редактора городской газеты «Тюменский курьер» Рафаэля Соломоновича Гольдберга (см. фото справа). Старейший журналист города, основатель и бессменный редактор городской газеты «Тюменский курьер», автор циклов исторических очерков о пребывании тела В.И.Ленина в Тюмени, о железной «мёртвой дороге» — 501-й стройке, о политических репрессиях в годы «большого террора», соавтор многотомного издания «Запрещённые солдаты» о тюменцах, попавших в плен в годы Великой Отечественной войны, инициатор создания памятных знаков в местах массовых расстрелов и захоронений жертв сталинского режима.
Накануне в средствах массовой информации появилось сообщение о присвоения Рафаэлю Соломоновичу звания Почётный гражданин города Тюмени, с чем я с удовлетворением и поздравил лауреата. На мой взгляд, он целиком и полностью был достоин высокой оценки своих заслуг.
Не думаю, что из множества прочих корреспондентов он помнил меня, хотя несколько материалов через «Тюменский курьер» всё же были опубликованы.
В ответ на поздравление редактор газеты подарил мне два тома «Книги расстрелянных».*
Дома, изучая содержание подаренного двухтомника «Книга расстрелянных», я с удивлением обнаружил свою фамилию. Нет, не в списках расстрелянных, а в аналитической главе от составителя «Документы. Свидетельства. Судьбы».
Свыше восьми тысяч фамилий расстрелянных тюменцев потрясли составителя списков бездной, которая открылась перед ним. Совершенно непредсказуемо его гнев обрушился на старинное здание (1871 г.), в котором по стечению обстоятельств с 1923 по 1953 годы находилась печально известная «расстрельная» контора НКВД.
Это здание получило от Гольдберга надуманное наименование «дом слёз» и призыв снести невиновный дом до последнего кирпича, оставив на его месте лужайку с простым камнем посередине. Он счёл это самым лучшим решением памяти массовых расстрелов.
На страницах местной печати возникла полемика вокруг этой темы: сносить — не сносить, к которой присоединился и автор настоящей статьи как уроженец и старожил города. (подробнее на http://www.proza.ru/2018/08/15/584 )
Я не представлял, как можно посвящать память жертвам тридцатых годов безымянному камню на пустой лужайке, а не самому объекту трагических событий. Именно дом носил информацию о тех мрачных временах. Поэтому мысль Рафаэля Соломоновича о сносе дома и «простом камне», повторяемую из одного номера газеты в другой, я в своей статье окрестил навязчивой идеей. Чем глубоко его разобидел.
В отклике-передовице на мою статью Рафаэль Соломонович в несогласии всё вывернул наизнанку.**
Но на этом он не успокоился и, спустя четыре года, чтобы оставить за собой последнее слово, фрагмент из этой передовицы без моего разрешения навечно впечатал в «Книгу расстрелянных». Образно говоря, «дострелил» меня.
Вот как Рафаэль Соломонович нанёс мне «контрольный выстрел» в своей книге:
«В ответ на несколько публикаций в «Тюменском курьере», в которых предлагалось в назидание потомкам и в память о погибших снести до основания «дом слёз», пришло письмо от тюменца А. Соханского, подписавшегося «краевед-любитель».
Не стану касаться снисходительного тона. Не стану упрекать в высокомерии (мнение редакции — навязчивая идея, мнение краеведа-любителя — «самое лучшее решение»). Да и его идея — разместить «мемориал жертвам сталинского террора во дворике между домами» напоминает те же государственные компенсации пострадавшим от репрессий. Как бы есть и как бы нет.
А теперь об основном тезисе, что сносить старинное здание — нехорошо. Не экономично.
Да, можно было там, где расстреливали, сделать студенческое общежитие, а потом — библиотеку. Можно было поставить на кладбище асфальтовый завод. (Не сносить же теперь этот завод только из-за того, что там когда-то закапывали расстрелянных, скажет г-н Соханский и как с ним не согласиться!). Можно бы срыть часть другого кладбища,парфёновского, под гаражи и поставить на могилах какие-то сторожки и другие подобные сооружения. Можно на месте ещё одного кладбища, у третьей городской больницы, сделать дорожную развилку. Всё можно. Поэтому можно и наше желание — хоть при помощи сноса уже разрушенного здания сохранить память о величайшем в истории преступлении — назвать, как это делает г-н краевед, варварским призывом».*
«Ладно, а как быть с французами? 200 лет назад они разнесли на камушки Бастилию. А кто сегодня не помнит о Бастилии, которой теперь нет. Вы ведь помните о ней, г-н Соханский?».**
Возразить Гольдбергу у меня теперь нет ни средств, ни возможностей. Поезд ушёл. Как и «Книга расстрелянных» ушла в вечность пятитысячным тиражом вместе с моим имиджем как «недруга памяти расстрелянных». Подтверждением этому мне достался экземпляр двухтомника с немудрёным штемпелем-экслибрисом*** «Рафаэль Гольдберг EX LIBRIS».
В дар на недобрую память, так сказать.
Александр Соханский,
май 2019
* Книга расстрелянных. Мартиролог погибших от руки НКВД в годы большого террора (Тюменская область). Составитель Р.С.Гольдберг, тома I-II, издательство "Тюменский курьер", 1999
** Тюменский курьер № 72 от 27 июня 1995 г.
*** Экслибрис (от лат ex libris — «из книг») — книжный знак, удостоверяющий владельца книги. Экслибрис наклеивается или проставляется печатью чаще всего на левый форзац. Обычно на экслибрисе обозначены имя и фамилия владельца и рисунок, лаконично и образно говорящий о профессии, интересах или о составе библиотеки владельца. Художественные экслибрисы представляют собой произведения печатной графики.
**** ad hoc - —латинская фраза, означающая «специально для этого», «по особому случаю».