***
Журналист Майкл Леминг поднялся на борт самолета, в надежде хорошо выспаться в спокойной обстановке. Жар, духота и вечный гомон Марокко изрядно утомили его. Но и в Боинге было сильно душно. Потные, взвинченные пассажиры, громко переговариваясь, рассаживались по своим местам. Ему досталось место возле прохода. Рядом легко приземлилась старушка, в веселеньком, курчавом парике и оранжевых кроссовках. Бодрая старушка явно из тех, которые начинают путешествовать, выйдя на пенсию. А место у окна занял мужчина из той категории, которая никогда не нравилась Майклу, – ни приветствия, ни до свидания, ни дружеской улыбки.
Когда юная стюардесса, в элегантном сером костюмчике с белым шарфиком, стала разносить завтрак, то увидела, что мужчина у окна спит.
- Разбудите его, пожалуйста!- мягко обратилась она к Майклу.
Но это не просто было сделать. Майкл слегка подтолкнул его, с мужчины упала шляпа и безжизненно наклонилась голова.
- Да он мертв! - вскликнул Майкл и вскочил с кресла.
- Тише, тише! – не вносите панику, стюардесса с побелевшим от ужаса лицом побежала за пилотом.
- Я не желаю сидеть с покойником, - старушка выскочила в проход, по ее глазам было видно, что она сейчас начнет визжать, кричать и сучить ногами.
Через несколько минут второй пилот щупал угасший пульс и тащил вместе с Майклом холодное тело в тамбур. Журналист заметил на шее место от укола.
- Смотрите, кто-то ему сделал укол, усыпил его!
- Да что вы, это скорей какой-то укус, - пилот был сама невозмутимость.
Майкл вернулся на свое место, но журналистская страсть к расследованию не давала ему спокойно сидеть на месте. Его любимые – Пуаро и Холмс стояли рядом и с усмешкой смотрели в его глаза:
– А что слабо?
Майкл Леминг включил логику.
Мужик в шляпе, который сидел у окна, зашел в самолет сам, пристегнул ремни и просто заснул. Кто-то во время полета сделал ему смертельный укол, и этот кто-то находится здесь и сидит где-то рядом. Он вздрогнул от неприятного чувства, и решил расследовать это дело, опросив рядом сидящих пассажиров, – это лучше, чем сидеть в бездействии.
Старушка, в кудрявом парике, Богом клялась, что не видела и не знает ничего и то и дело вытирала платочком сухие глаза. Но ведь кто-то сделал этот укол. Укол был сделан со стороны окна, значит, его сделали либо пассажир, впереди сидящий с роковым местом, либо пассажир сзади сидящий. Впереди сидел мужчина настолько грузный, что при всем богатом воображении нельзя было представить, как он приподнялся, очень ловко изогнулся и быстро сделал кому то укол.
- Я вспомнила, старушка заговорчески повернулась к журналисту, - вот та девушка сзади попросила у мужчины ручку, что то написать.
За роковым местом сидела молодая женщина в соломенной шляпке, надвинутой на глаза
Значит, она просовывала руку, чтобы взять предмет, а просунуть ее она могла со шприцом.
Журналист решил брать быка за рога и брать нахрапом.
- Извините, можно вас на пару слов, – он обратился к молодой женщине в соломенной шляпке.
Они отошли в хвост самолета.
- Я хочу предложить вам сделку.
Зеленые глаза девушки холодно блеснули:
- Что же вы можете мне предложить?
- Видите ли, я журналист, а не следователь. Я не полицейский. Но я знаю, что это сделали вы. Вы мне рассказываете свою историю, и клянусь, что я ничего не расскажу полиции, -
Майкл поцеловал маленький крестик, - профессиональное любопытство и ничего больше.
В противном случае…
- Он не заплатил мне, - глаза девушки наполнились слезами. Он не заплатил мне за несколько лет каторжной работы. Я ухаживала за его смертельно больной матерью, выносила утку, мыла пролежни. Я каждый день рассказывала ей, что когда она выздоровеет, мы поедем с ней далеко-далеко туда, где чистый пляж, золотой песок и пальмы раскрывают свои огромные веера, а свежий бриз ласкает их, как страницы интересных книг Я вселяла в нее самое дорогое, что есть на свете. Я дарила надежду. А это очень и очень нелегко по нынешним временам.
Я вносила мусор после его продолжительных попоек и мыла после его друзей унитазы.
Девушка отвернулась и закрыла лицо дрожащими руками. Он говорил, вот еще немного подожди, вот еще немного, мои финансы поправятся, и я отвалю тебе сразу кучу денег, щедро рассчитаюсь с тобой. А сам жрал виски, которые стоили целое состояние, и спускал в казино тысячи.
Я терпела, я видит Бог, долго терпела. Но когда мать его перешла в мир Ангелов, он срочно закрыл дом и выгнал меня на улицу без гроша в кармане.
Да, я следила за ним, я все сделала, чтобы оказаться с ним рядом. Маленький укольчик с морфием и закон кармы восстановлен. Закон справедливости должен исполняться.
- Хорошо, а где же шприц?
- А шприц я выкинула в окно.
Мужчина покосился на иллюминатор. Самолет плыл в густых, плотных облаках.
Это городская сумасшедшая рассказывает ему сказки, а он то думал.
- Выбросили шприц в окно на высоте 9 тысяч метров?
- Да, я выбросила его в окно, - глаза девушки опять стали холодными и отстраненными.
Мужчина устало опустился на мягкое кресло. Ну что ж, он не полицейский и не следователь. Пускай все идет своим чередом.
После приземления полиция обыскала самолет, но так ничего подозрительного не нашла.
Пассажиров опросили, но, как обычно, никто ничего не видел и не знал.
Намного позже, журналист узнал от своего полицейского друга, что дело закрыли, потому, как мужчину укусила муха Цеце и никто ни в чем не виноват.
Марго выгребала из контейнеров подносы с остатками еды. Всегда что-нибудь остается нетронутым. Ага, вот несколько сдобных булочек, два пирожных и десять пакетиков с кофе. Она медленно вышла за ворота и поежилась от пронзительного ветра. Накрапывал мелкий, противный дождик, а на углу стоял бездомный, жалкий пес и с надеждой заглядывал ей в глаза.
- Что, голодный? – Марго достала из хрустящего пакета первую попавшуюся булочку и кинула собаке. Пес как-то подозрительно обнюхал булочку и не стал есть.
- Ну вот, значит не голодный.
Женщина устало зашагала прочь по осенней улочке.
Позже, эту булочку расклевали со всех сторон воробьи, но крохотный шприц, который хранился в ее середине, уже никого не интересовал. Мало ли на улице брошенных шприцов.