Алкоголик Часть 1

Анна Андрианова 4
 Часть 1

АЛКОГОЛИК

От него пахло всегда дешевыми сигаретами и таким же дешёвым, притарно- сладким парфюмом.  Высокого роста, худощавый, со спутанными чёрными, вечно не стриженными волосами, он казался старше своих сорока шести лет. Трёхдневная, а временами и недельная небритость, а также пара выбитых верхних зубов, старили его ещё больше, напоминая вид то ли зека, недавно сбежавшего из мест не столь отдалённых, то ли закоренелого  несчастного бомжа.
 Но все эти сторонние мнения никак не смущали Мишу- Алкоголика. Такую кличку  бывший преподаватель немецкого языка получил от своих друзей, соседей и всевозможных знакомых, коих Михаил Юрьевич  Славянский в силу своей преподавательской , репетиторской и журналисткой деятельности,  имел бесчисленное множество. Но , увы, все эти давние связи с «большими» людьми канули  в «лета», от его интеллигентной жизни остались разве что пару дорогих костюмов, галстуков, и единственная, приличная пара осенних ботинок, привезенных лет так ….назад из Германии….Да ещё его имя- отчество, ( такое же, как  у известного поэта) предательски говорило о его интеллигентных корнях  и принадлежности и к языкам и литературе. А еще… Миша очень увлекался живописью. В последние годы, особенно. Собственно, написание   «картинок»  ( как сам называл Михаил свои работы) и составляло большую часть его непостоянного заработка. Да, что там и говорить, для алкоголика с его теперешним уровнем жизни, это были вполне приличные деньги. С продажи одной картины  Миша мог себе позволить  целую неделю покупать выпивку, курево и , даже,  некоторую еду.  Употреблял  пищу, Михаил нечасто,  в среднем, раз в день. Нет, это был не обед, и даже, не ужин. Это было нечто среднее между тем и другим, около шестнадцати часов дня по московскому. Затем, наступало время обязательного дрёма. После принятия «на грудь»  пол-литра дешёвого портвейна, алкоголика всегда клонило в сон. Конечно! После бессонной ночи -то !  А ночами… а  ночами Мишаня, как и все нормальные алкогоголезависимые , неудержимо работал, рисовал…. В других, особо крайних случаях, когда уже нечего было пить и есть, Михаил занимался переводами с немецкого детям своих бывших «однополчан»-  учителей за бутылку спасительного напитка и палку любой колбасы. Переводил он быстро, метко, четко. Однако, уже много лет, как крайне не любил это дело. Продавать за дешёво свой языковой природный талант и позориться перед старыми знакомыми очень уж не хотелось. Но, как говорится, голод- не тётка. Заставит. И, алкоголик, за неимением компьютера, которого у него уже несколько лет как ни стало, брал в руки тетрадные листы, ручку и писал, переводил со скоростью света учебные тексты, а иногда, и технические и журналистские  материалы студентам — первокурсникам факультетов иностранных языков….За ночь любой по сложности материал был готов. Так, на столе у алкоголика, к обеду следующего дня появлялись бутылка хорошей водки, пару банок домашней консервации, белый батон  и палка колбасы. Впрочем, колбаса не являлась главным звеном в вышеперечисленной цепочке даров. Иногда к этому списку добавлялись несколько пачек «Нашей Марки», «Беломора» или любых других дешёвых сигарет. Так и жил последние семь лет Миша- алкоголик. С тех самых пор, как от него ушла его любимая жена Наташа, умница и красавица, преподаватель истории , заведующая детским садиком. Их дочь, шестнадцатилетняя  егоза  Олечка, непременно, поддержала свою умную и перспективную мать и ушла вместе с ней из их старенькой двухкомнатной квартирки на окраине города Н.  Ушли к  такому же умному и перспективному дяде Вадиму, но это уже совсем другая история, не совсем  имеющая отношения к нашей…
  ...Поздний вечер пятницы отрезвил  уже не вполне трезвого Мишу неожиданным телефонным звонком. Надо сказать, что Мишаня, как и положено всем алкоголикам его статуса, в девять часов после заката солнца первого весеннего месяца ,мирно  спал в своей одинокой келье. Вечер пятницы для всех приличных забулдыг  был  нечто подобным утру понедельника для  всех остальных нудных  работяг.   
- Папка, папка- это я! -звонкий голос дочери разбудил  сонную тишину. С Ольгой Михаил не разговаривал шесть лет. Долгих шесть лет,  в которых было все: ожидание, горечь потери, безнадёжность, и снова ожидание...Наконец-то, он дождался услышать голос самого родного и дорогого сердцу человека.
- Доча..доча, привет…- от такого неожиданного сюрприза Мишаня, совсем растерялся. Слова сами собой застревали в горле.- Как ты? Как живёшь? - всё, что смог вытянуть из себя обалдевший от счастья пьяненький отец полухприплым голосом.
- Папка.. ты не представляешь! У меня всё - хорошо! Я недавно вышла замуж!- тараторила в трубку Олька. Будто и не было этих лет. Будто она, как раньше, пришла из  школы и , взахлёб рассказывала о проведённом учебном дне.
 - Андрей очень- очень .. он — замечательный, просто чудесный! - продолжала дочура с не меньшим энтузиазмом. - Извини, что на свадьбу не пригласили, она была вполне скромной, и ты же сам всё понимаешь...Был дядя Вадим, а он слишком ревнив. В общем, мы с мамой не стали его провоцировать. Но ты не расстраивайся. Мы с Андреем живем теперь  отдельно от мамы и отчима. И хотим тебя пригласить к нам, в Москву. Хочешь- погостить. А хочешь..можешь остаться навсегда. Здесь Андрей недавно получил в наследство квартиру от бабушки… небольшая и на окраине, но нам всем здесь места хватит… На последних словах Ольгин  голос  стремительно дребезжал. - Папка..ты прости меня, дуру малолетнюю. Я тогда маленькой еще была. Мне так не хватало тебя на свадьбе…. Я даже плакала...  Мы тебя очень ждём! Да, вышли мне  сейчас  по  смс,  пожалуйста, номер твоей банковской  карты, я завтра  пришлю деньги, чтобы ты смог спокойно приехать на фирменном поезде. Я знаю, что ты… - Оля на полуслове запнулась, - не всегда работаешь и часто нуждаешься в средствах....
- Оля, дочка, не надо, я тебя прошу. Деньги у меня есть. Просто вышли адрес и скажи когда приехать - по щеке Михаила уже давно бежала горячая слеза.
- Я люблю тебя, пап! , - уже радостно крикнула в трубку Ольга.-  Приезжай, хоть завтра. Только напиши название поезда и время отправки от вас. Мы тебя встретим.
 Положив трубку, Мишаня плакал ещё целых полчаса, а потом вдруг внезапно заснул.  Цветные сны- отрывки замелькали  ярким калейдоскопом. Ему снилась   Ольга, как он катал её, ещё малышку, на своей костлявой спине. Как учил её читать, писать  и складывать пазлы- картинки, кататься на велосипеде. Ему снилось время, когда он был её отцом..  Во сне Миша улыбался….
 … Уже  на следующий день скорый поезд Ростов- на- Дону — Москва уносил его в новую жизнь. Жизнь без надоедливого ожидания и горечи потерь. Жизнь без алкоголя. Всё это -  в прошлом. Ведь дочка, его дочка, позвала к себе. А больше ему и ничего не надо.
Так думал Мишаня — Алкоголик, сидя в комфортабельном вагоне «Тихого Дона», ведь он ещё не знал, какие испытания уготованы ему судьбой.
 А испытания были самые, что ни на есть, прозаичные и можно сказать, обычные. Обычные для его нынешнего статуса, но непонятные для педагога и просто  уважающего  себя интеллигентного человека.
 По приезду в Москву, целую неделю Михаил ознакамливался  с новым для него местом  и общался с дочерью.  Они подолгу вместе гуляли и вечером и днем, пока зять был на работе. Благо Оля на то имела массу свободного времени: она училась на заочном отделении линвистического факультета и ждала ребенка. Пятый месяц. Собственно, отчасти потому она и пригласила отца к себе, чтобы наладить связь до рождения внука, ведь её сын должен знать своего деда…. Мишаня был несказанно счастлив- объявилась дочка, да ещё и скоро он станет дедом! Все это время Славянский не пил- даже и не хотелось. Счастливые эмоции и эндофорфин захлестнули его полностью. Да так, что к алкоголю за десять дней пребывания в столице Миша ни разу не притронулся.
 Ольга знала его слабость — еще живя  в семье Миша иногда злоупотреблял, а о его дальнейшей  запойной жизни дочка узнавала от бывших соседей, друзей  и многочисленных  родственников. А потому была  приятно удивлена  таким волевым поведением отца.
 Однажды, тёплым апрельским деньком, зять раньше обычного пришёл  с работы- он работал менеджером по недвижимости в одной крупной фирме.
- Папа, ( он так сразу стал называть новоиспечёного тестя), - у меня для вас радостная новость: к нам в фирму срочно требуется переводчик с немецкого, - взволнованно сообщил Андрей. - И я уже рекомендовал вас. Так что завтра с утра, просим милости! Начальник ждёт вас с документами. Но есть одна небольшая проблема: ваш внешний вид. Надо бы…-  Андрей, не желая обидеть отца своей жены, замялся. - Надо бы как-то приодеться, постричься. В общем, облагородиться.
Олюнчик, возьми на себя мероприятие, - ласково, поцеловав  в щёку молодую супругу, посоветовал глава семьи, приступая к ужину.
 И на утро следующего дня началось… походы по магазинам, в парикмахерскую, в отделы «Мира парфюмерии».  Ольга приложила все свои девичьи способности к приведению папули в « божеский вид».
- По- моему, результат — налицо! - декламировала счастливая и слегка уставшая от магазинной суеты дочка. Михаил, стоя перед зеркалом, поправлял новенький, в модную полосочку, галстук.
- Олюш, - вид Мишаня в тот момент имел совсем растерянный. - Ты думаешь, я в самом деле смогу во всём этом ходить? Честно говоря, неловко себя чувствую.
- Папка, да ты у меня ещё — ничего! Мы еще тебя женим! Невесту молодую найдем. Нос- кверху, и все- будет! -подбадривала отца Ольга.
Михаил смотрел и не мог насмотреться на свою мудрую и красивую дочь. И каждый раз поражался: в свои двадцать три года Оля рассуждала как взрослая, прожившая жизнь женщина, знавшая не понаслышке, что такое одиночество.
«А ведь, и на самом деле, сколько лет я один. Может, найдется на этом свете и для меня такая же, как и я, одинокая несчастная душа...»
- Ой, папа, какой красивый! - романические мысли Михаила прервал неожиданный приход зятя.- Всё — завтра твой главный выход! И никакого стеснения!
.. Здание и  внутреннее содержание офиса превзошло всё ожидание  Мишани. Строго  одетые мужчины и холёные женщины пахли дорогим парфюмом. С деловым видом все сновали туда- сюда, и казалось, что другого мира, кроме существовавшего в этих «евро"стенах не было и просто не могло быть. Мира комфорта, статусности и больших денег. Мира, которого Михаил не знал. Впрочем, и не хотел знать. На эту работу он пошёл вовсе не из-за себя,  а из-за дочери: ему очень не хотелось «ударить в грязь лицом» и выглядеть настолько  хуже её зажиточного отчима, который, собственно, и устроил всю Олину свадьбу. Михаил Юрьевич планировал отработать и вернуть дочери равную по затратам сумму. Кроме того, очень уж хотелось положить к ней приятную добавочку к рождению наследника. Вот, и все незамысловатые цели.  Была, конечно, еще одна, не совсем важная и малюсенькая:  проявить свои природные таланты перед людьми другого «круга». Доказать им, да что греха таить, самому себе, что, мол, не «лыком шит» он Миша Славянский.  И, не смотря на всю свою провинциальность, может «лепетать»  не хуже других, без словаря и интернета.

-Так- с…значит, новенький,- ухоженный  мужчина средних лет  в деловом строгом костюме осмотривал, что называется,  Мишу с головы до пят.
- Я- Александр Борисович Быстров, а вы, так понимаю, наш новый переводчик с немецкого, - отчеканил директор, протягивая Мишане свою  большую жилистую руку  с сильными  пальцами и аккуратно   подстриженными ногтями,  - Будем знакомы, Михаил….как вас там дальше? – Быстров пренебрежительно заглянул в анкету Славянского.
- Михаил Юрьевич,  - ровным спокойным  голосом произнес Мишаня. – Извините за опоздание на пять минут. Такого больше не повторится.
- Не – вопрос, - Быстров по-деловому прищурился .  - За пять минут еще никто никого не выгонял. Нам главное, чтобы  с немцами как надо всё было, ладненько до складненько.. Чтобы не все наши слова им докладывал.. Ну, ты понимаешь, о чём я…Не маленький, поди.. Ну, и.. чтобы вел трезвый образ жизни. С алкоголем – то, какие у тебя взаимоотношения?  Стальной взгляд Борисовича застал  Мишу врасплох. – Фуршеты и мероприятия  бывают частенько … смотри…чтобы в грязь лицом не упал.. в общем, ты меня понял. Немцы перегар не любят. Хотя, сволочи, сами за чужой счёт пьют и в ус не дуют….
Директор  задумался о недавнем маленьком происшествии и улыбнулся про себя, вспоминая как его немецкие партнёры  не преминули  посетить бассейн будучи во фраках и смокингах.
- Не беспокойтесь, Александр  Борисович, я не употребляю, ни капли. Ни на праздники, ни даже, на юбилеи. – Уверенно, без малейшей фальши в голосе, отвечал Михаил  Быстрову.  -  Да и потом, когда выпью, я – не буйный, -  уже с улыбкой расписывал свои качества «спокойного»  алкоголика Мишаня. – Песни пою. Разговоры разговариваю о смысле жизни…
 И тут Быстров рассмеялся.  Громко , заливисто, что называется, от всей души.
- Артист. Гляди… Неужели, из творческих? –  с недоверием задал свой вопрос директор.
- А как же.. Из них, самих.. – опустив вниз голову,  виновато признался Мишаня.
- И что же ? Пишешь? Стихи или прозу?- Быстров слыл среди богемных кругов заядлым любителем поэзии, а также живописи и театральных  постановок.
- Прозу…ироническую..- все так же, виноватым голосом, пробормотал Славянский, глядя куда-то  в пол. Иногда-   картины..
- Живописью, значит, увлекаешься. Это- здорово. Считай, что тебе несказанно повезло, что ты попал в мою команду. Если все хорошо пойдет, и наша  с тобой работа сладится, то ты ещё и на своих картинках заработаешь и прославишься, - запел директор  свою обычную , для всех новеньких  и творческих, песню. На самом же деле, ещё никто при нем, Быстрове, таким образом никогда не зарабатывал.  Всю богему он считал пьяницами и дебоширами , ищущих лёгких денег. «Бесплатный  сыр только в мышеловке  бывает»,-  говаривал частенько Александр Борисович  при упоминании любой богемной личности. И считал их лицами «крайне сомнительной репутации» .
На этом  Быстров дал понять, что аудиенция закончена.  Легкое рукопожатие едва тронуло  загорелую мужскую ладонь Мишани.
 Переводили в фирме не только  с немецкого, но и с английского. И был для того дела свой человек. Именно «свой» - родной племянник директора Быстрова.
 Худой и длинный, словно стручок, тот и фамилию имел соответствующую- Стрюков, и  имечко на манер иностранного: Владилен . И, вот, этот странный до нельзя персонаж, лет тридцати с небольшим,  Стрюков Владилен, веснушчатый, близорукий  блондин , непременными атрибутами которого  всегда был строгий кожаный кейс и зонт- трость, задерживался каждый день в офисе допоздна, работу на дом никогда не брал, не пил, и уж тем более, не заглядывался на женщин. Оттого Мишаня, будучи «подкованным» в психологическом плане человеком, знающим не понаслышке характеры и намерения людей,  с  первого взгляда не взлюбил  своего оппонента  Влада. А в том, что тот, его, Мишани, оппонент, Славянский не сомневался  ни на минуту. Всем своим несокрушимым и важным видом Стрюков изображал вид «бурной» деятельности: куча бумаг, словно карточный веер, разбросанных по всему письменному столу, несколько немытых кружек кофе, на окне- набитая остатками «Парламента»  пепельница – всё говорило о неуклюжести, расхлябанности и бесталанности  молодого переводчика. То, с чем Мишаня справлялся за пару часов, Владик Стрюков не  управлялся и за целый рабочий, с задержкой, день. А потому, присутствие в фирме нового грамотного  человека, уже за пару недель стало жутко раздражать директорского племянника.
 И, конечно, Владилен, как и положено всякому состоятельному тупице, стал предпринимать вполне определённые шаги в Мишину сторону. Сначала это было простое игнорирование Мишани как сотрудника и личности вместе и целом.  Первые дни, не здоровавшись и не прощавшись, ходил с видом зазнавшегося попугая, в переносном и буквальном смысле этого слова. Свою белесую шевелюру стал укладывать по последней моде с помощью гелей, муссов, лаков и других всевозможных средств  укладки. А огромное количество парфюмированной воды, которую Владик выливал на себя, зашкаливало по дозволенной  шкале этикета, да, впрочем и всей  таблицы химических элементов Менделеева. Видимо, таким образом,  представитель  «золотой» московской молодёжи хотел показать своё неоспоримое превосходство перед «беспросветной  провинциальностью».
 Но все эти показные манипуляции Мишу никак не смущали. Напротив, веселили его творческую натуру, привыкшую ко многим, в том числе и к себе, относится с некой доле иронии. Но, вдруг, неожиданным образом ситуация на недружелюбном фронте Владилена резко изменилась. Он всячески пытался стать Мишане ни больше, ни меньше- настоящим другом.  Причём, неоднократно подтверждая свои дружеские намерения. То на встрече с немцами выручит, когда Мишаня опаздывал на « свои законные» пять минут:  угощал их кофе и чаем со сладеньким, то имена заграничных партнеров  подскажет ( в основном они были одними и теми, же).  Однажды даже, по случаю получения первого  Мишаниного аванса, они  вместе сходили в соседний гипемаркет и выбрали ему, Мише, подходящий деловой парфюм. Невысокая  цена. Свежий, с горчинкой, ненавязчивый запах .Таким, каким пользовались  московские офисные работники «средней»  руки. Даже дочь Ольга одобрила.
- Папа, а с чего вдруг Владилен со своей дружбой навязался? - не ровня он нам, - начала аналитический разбор папиной ситуации на работе смышлёная Мишина дочь.  - Мне кажется, этот директорский племянничек что-то недоброе задумал. Не надо бы тебе  ним общаться вовсе. Разные у вас интересы.
- Спасибо, Олечка, все нормально, я держу ситуацию под контролем, - с улыбкой опротестовывал Миша Ольгин логический ход мышления. - Может, парню просто общаться не с кем. В самом деле, кроме матери, да дядьки у него никого нет. Ни сестер, ни братьев. Ни отца, и тот — умер. А..да, и с женским полом не клеится. А в офисе все.. ну. Ты их видела..да.. Надутые, такие, важные, как павлины…. С ними не то что по душам, вообще разговаривать не хочется.
- Ой, не знаю, папка, - запричитала Олька, привычно поглаживая свой маленький животик. - Не нравится мне это всё. Будь осторожен.
… Опасения дочки не прошли даром. Хотя, внешне, ничего не предвещало беды. Даже, наоборот: всего за каких-то два месяца Мишаня( несмотря на то, что в недалеком прошлом он являлся натуральным алкоголиком) удивительным образом «вписался»  в коллектив.  К его многогранным способностям обращались все: от секретарши директора, которая ничего не смыслила в компьютерах, до заместителя  директора и  самого директора.
- А, где же наш Лермонтов? - впопыхах, вбегая в свою приёмную, истошно орал Быстров в особо загруженные дни.
 ­- Аля, приказывал он своей секретарше, ­- Срочно найди Славянского!  Немцы прислали новый договор на строительство загородного клуба, а тут и вовсе — технический язык. Я — ничего, ничего не понимаю!  - Может, разбогатеем, наконец-то!  Миша, Мишанечка...Ты, где, родимый?.. И маленькая округлая  фигура,  Александра Борисовича стремглав, не дожидаясь действий своей медлительной секретарши, бросался на поиски любимого переводчика, который за пятнадцать  минут изложит главную суть договора на десяти листах.
..А тем временем Владилен вёл себя, словно притаившаяся лиса. Миша, будучи не таким уж провинциальным дурачком, каким представлял его Владик, уже раскрыл его нечестные намерения. Стрюков, однозначно, хотел его убрать Мишу с игровой шахматной доски. Но как? На этот вопрос аналитический ум Славянского ответа не знал. Вариантов было множество. Проиграть в голове все ходы было невозможно. К тому же, он четко не знал, как отнесется к фокусам Владика директор. Племянник уже не в первый раз занимался подобными «играми»  по выдворению сотрудников восвояси. И каждый случай заканчивался абсолютно по — разному.  Более слабые писали сами « по собственному желанию», более сильные- боролись до конца всеми возможными способами, некоторым даже удавалось перейти тихо и спокойно, с прекрасными рекомендациями, от самого директора в другой, не московский, филиал.
   Иногда, товарищи широкого профиля деятельности, переводились на другую, не связанную с переводами работу.  Правда, за проделки своего племянничка, шеф всем «выжившим» сохранял тот же оклад и те же привилегии, что и на прежнем месте работы. Сам в глубине души оправдывал его. Мол, сирота, без отца, бабушки и дедушки вырос. Мать одна его и нянькала. Они ведь, с сестрой из детского дома. Как тут не понять парня, которого бросил собственный отец в его три с половиной годика? Сестра тогда от безысходности и безденежья чуть в психиатрическую больничку не попала. Если бы не он, старший брат, который к тому времени, уже работал. И не где-нибудь, а менеджером по снабжению в строительной фирме, заочно учась сразу в двух институтах.  Так что, Владику он был и дядей,и папой одновременно. И знал,что  у мальчика что за  мнимой завистью и презрением к людям стоит простой комплекс неполноценности, недолюбленности с детства.
 ...И Владик готовил уже «бомбу»замедленного действа для Миши Славянского. Нельзя сказать, что простой провинциальный парень Мишаня не пришелся по душе Стрюкову. Совсем -  наоборот. Чем-то, переводчик напоминал Владику его юркого и сообразительного отца и внешне, и внутренне. Он, конечно, его не помнил. Только черты лица и взгляд. Такой же, как у Мишани. Независимый, свободный, волевой, и в то же время, равнодушно- презрительный.  Именно поэтому, Владик Стрюков и избрал Славянского своей новой жертвой. И начинал приводить в действие  свой  противный план.
 А план, вернее, планчик, был самый, что ни на есть, простой. Даже, простенький:  выставить своего конкурента в невыгодном свете перед дядей. А тут все способы были хороши: и неподобающий внешний вид( Миша все еще не научился одеваться по московскому шаблону), и пятиминутные опоздания, и некоторые несоблюдения этикета. Вот, пожалуй, на последнем, Владик и собирался поймать Славянского. А пока, он только готовил соответствующую почву. Незаметно от других, но заметную для  опытного глаза Миши. И Славянский стал  отдаляться  от такой «честной» дружбы. Слишком уж Владик своей навязчивостью стал глаза мозолить.
Владилен , в свою очередь, заметил, что всё идёт не по его  плану. Дружелюбность сменилась подстреканием и подкалыванием. Стрюков то придирался к Мишиному  цвету галстука или рубашки, то к не чищенным ботинкам. А потом и вовсе усмотрел скрывавшуюся в верхней части Мишаниного рта зияющую дыру.
- Друг мой, - как -то за обедом, начал свою «интелигентную» речь  Владик, - негоже переводчикам такой фирмы без зубов ходить, вот , позвони и сегодня запишись, сказал он, ухмыльнувшись, протягивая визитку. Через неделю у нас — большой приём европейских инвесторов. Ты же знаешь, что именно  с помощью их денег мы будем строить загородный клуб, точнее, огромный развлекательный комплекс…. И именно немецкие коллеги хотят вложить немалые средства...А ты у нас- без зубов. Это хорошо, что первым это позорище увидел я, а не какой- нибудь пендитный  немец. И это- счастье, что шеф ещё не видел. А то  сразу бы  замечание сделал! Так что, давай, ноги — в руки  и вперед -к стоматологу. Он -  самый лучший в ближайшем районе Москвы. У тебя- ровно неделя!
Разговорчивый Мишаня тут и  вправду, не знал, что ответить. Да и что говорить: факт — налицо. Зубов- нет. И это неприлично. И с этим надо, действительно, что-то делать. Пусть, даже, замечание сказал его скрытый враг. Неважно. В любом случае, правды не скроешь.
 Выбрав выходной день, Славянский отправился к стоматологу.  Но через десять минут вышел, точнее, пулей вылетел из докторского кабинета. Предлагаемые процедуры по внедрению имплатов у элитного московского  врача «влетали» в  Мишанину  месячную зарплату. Что совсем не входило в планы Михаила Юрьевича. Деньги он копил для дочки и внука. Через два месяца  подходил срок родов. Неожиданно, впервые за три месяца пребывания в Москве, защемило сердце. Словно  некий таинственный ком в горле мешал дышать, не хватало воздуха. Миша, если бы он был дома, всегда знал, что делать в таких случаях: употребить соседской наливочки, которая, всё так  же, непочатая, хранилась в домашнем шкафу в его старенькой квартире.  Об одном только упоминании о наливочке,  сладко засосало под «ложечкой», адреналин зашумел  в ушах. Надо было как-то себя спасать. Только  в таком случае домой идти было нельзя: беременная Ольга разволнуется, да не да Бог раньше срока родит. Нет, уж! Внук нам здоровеньким нужен.
И, недолго думая, решив «поберечь» нервы  дочери, Мишаня забрел в первый попавшейся по пути домой пивной бар. И, конечно же, умудрился употребить ещё  и несколько рюмок «священного» напитка - водочки, которую из- под полы продавал  какой-то местный торгаш- узбек. После двух литров светлого и шести  рюмок «беленькой» , да и ещё с непривычки, Мишаня окончательно понял, что ему- пора.
-Папуль, что это с тобой сегодня? От тебя алкоголем за версту пахнет,- в коридоре круглая Олька в полосатой рубашке- распашонке была похожа на медвежонка Гамми.
- Все хорошо, доча, я просто сегодня неудачно полечил зубы, потому анастезия была просто необходима. Ты не думай, это — редкий случай. Может же, твой папаня раз за три месяца расслабиться?- декламировал, как мог, Мишаня, всё ещё пытаясь снять ботинки, минуя замки.
Оля не сердилась. Она знал ,что если папка и пил, то на то были свои душевные причины. - Я все понимаю, пап. Коллективчик тот ещё. Особенно, Владик этот, Стрюков…. Но, пап. Держись. Помнишь. Ты же мне обещал??
- Помню, - стыдновато промямлил Мишаня.- Я всё помню, дочь. И, на ходу, наконец-то, сняв ботинки и пиджак ,  слегка пошатываясь, поплелся спать.
 На следующий день, вернее, утро, вид у Мишани был соответствующий вчерашнему маленькому приключению. Пухлые веки,  мятая рубашка, как и собственно, все лицо, говорили об употреблении «лишки».  Невеселую картину, конечно же,  первым заметил Владилен Стрюков.
- Вижу, вчерашний поход к стоматологу не прошел даром. Верно я говорю, коллега? - напрямую уточнил директорский племянник, вертев в  правой  руке карандаш, указательным и большими пальцами левой, подперев голову. Весь его вид напоминал попугая- зазнайку.
- Так и быть, в этот раз- в точку! - грустно констатировал Славянский. - Сегодня ещё две встречи с немцами. Несерьёзные, но все же. Их как-то надо пережить.
- Хочешь, помогу?  - вдруг, словно невзначай, проронил Владик.
- Как это?-  удивился Мишаня. - Я думал, ты только на «инглише» шпрехать и умеешь.
-  Вообще-то, я — переводчик с трёх языков. Но, так как в своё время график посещения имел «свободный»- в этот момент Владик  совсем по-детски заулыбался, то английский дался лучше. Только и всего. - Вуаля — Стрюков развёл руками, пытаясь продолжить  фразу  на французском, но фокус не удался. Забытые слова застряли  и в памяти, и  в горле.
- Ну, раз так, и  ты что-то можешь, то давай тогда вдвоем будем..только  с дядей реши как-то…пробормотал, растерянно, хватаясь за больную голову, Миша.
- Да- не вопрос, замётано, Владик частенько  любил употреблять жаргонные словечки.  -Сегодня вечером, я — весь твой. Ладно, всё будет — хорошо! Гарантия! И довольная  надуханенная,  тоненькая  фигурка Влада, в деловом чёрном, словно на траур, костюме, тотчас же испарилась, словно этакий Мистер Чёрный плащ .
 Встреча с немцами прошла, на удивление Мишани,  гладко. Технический язык они почти не употребляли, так что Михаилу Юрьевичу, который в тот вечер, был, мягко говоря, не в «форме», не пришлось слишком много, как выражался Владилен, «раскидывать мозгами». И ему молодой коллега  не сделал ни одного замечания. Лишь изредка кивал головой и ухмылялся, как кузнечик из сказки. Но главное,  работа была сделана на «отлично». Присутствующие иностранные гости и заместитель директора, который на мероприятии замещал шефа, даже не уловили, витавшего в воздухе лёгкого запаха  смеси дешёвого алкоголя-  все слишком были заняты собой и переговорами.
 Мишаня, конечно, этого не знал, но Стрюков, воспользовавшись случаем, сумел хитро изложить  шефу-родственнику причину своего присутствия на вечере.
- Всё дело.. понимаешь, Борисович, не поверишь,  в — шляпе, вернее, в зубах нашего Михаила Юрьевича. Недалече, как вчера, их ему неудачно полечили, - ухмылялся Владик, закуривая дорогую сигару. -А еще парочку- вырвали, - преувеличивал Стрюков картину.  - Так что будет наш друг- переводчик пока немного шепелявить. Денег-то, сам, понимаешь, чтоб произвести нормальную процедуру по внедрению новых, у него  нет.- Влад всё же, как смог, старался кинуть побольше камень в Мишин огород.
- Владик, родной, не утомляй меня прелестями костоправства этого провинциала, - протараторил в трубку мобильного Быстров, - мне эти вещи абсолютно не интересны. Но...всё же, через месяц не вставит- лишится квартальной премии. Ты ведь, сам знаешь,  у нас с этикетом- строго. Дядя был в явном не настроении, чтобы слушать очередные придирки родственничка к сотрудникам.  - Но то, что заметил- как всегда- молодец! Моя школа. На этом Борисович церемонно и быстро отключился, дав понять, что в этот момент его лучше не беспокоить.
 ...Последующие две недели прошли на удивление Михаила,  вполне спокойно, в обычной рабочей обстановке. Никаких значимых  событий в фирме, или каких-либо примечательных действий со стороны Влада не наблюдалось.
Но однажды шеф попросил собраться всему коллективу в холле.
- Дорогие коллеги, прошу минуточку вашего внимания! - начал резко, по-деловому, свою вступительную речь Быстров. - Через два дня окончательное подписание договора со швейцарцами и  немцами. Они, как инвесторы, будут владеть сорока пятью процентами акций будущего развлекательного комплекса. Увы, и ах, мои дорогие, ( директор любил употреблять это слово), что делать, мир современного бизнеса бывает очень жесток и, зачастую, приходится чем-то жертвовать. Да. Но для нас сейчас , во время развития нового бизнеса, необходимо держаться вместе. Некоторые из вас, по желанию,конечно, могут повысить свою квалификацию или переквалифицироваться вовсе, пока что средства на эти цели ещё зарезервированы. Так что, если кто из вас надумает , то-  милости прошу к секретарю  Алечке- она запишет ваши пожелания и все-все расскажет: кому и когда нужно ехать.
- А теперь, переходим к главному. Друзья мои, как многие из вас успели заметить во время общения с немецкими партнерами, люди они ответственные, скрупулёзные, строгие, я бы сказал, - лицо Александра Борисовича изобразило некое подобие клоунской улыбки. А потому, прошу всех вас, в обязательном порядке, взять их правила общения и этикета на заметку. Кому понадобится, выучить из интернета и знать их как Отче Наш. Надеюсь, всем всё понятно? - Быстров приподнял брови и нахмурил лоб, что  на языке жестов означало « кто не усвоил- здесь надолго не задержится».
 Всю оставшуюся неделю до намеченного мероприятия Владик пытался подобрать удобный момент, улучив Мишу в пьянстве и дебоше. Он давно догадался о пристрастии своего коллеги к алкоголю. Особенно после того, как его  «добрые» знакомые за вполне определённую плату наведались к Мишане на историческую родину. Опросили ненавязчиво соседей, сходили, прикинувшись дальними родственниками, в школу, где более десяти лет проработал Михаил Юрьевич. Никто откровенно ничего не говорил, лишь между строк прослеживался некий оттенок сожаления о несчастной судьбе талантливого преподавателя  и лёгкое презрение к его образу жизни. Только  одна злющая пожилая соседка, позволила себе в адрес Мишани нелицеприятную брань, с  порога обозначила Славянского не иначе, как «алкоголиком». О чем было тут же доложено шефу Владилену Стркову по телефону с приложением аудио записи старушкиной речи.
  Всё вышеперечисленное позволило сделать полноценный вывод о  «подозрительной» личности переводчика Славянского. И Стрюков понял, как надо действовать. План был один, хотя очень действенный: напоить Славянского в людном месте и выставить его на всеобщее посмешище. Но  он, никак  не смог сработать: Михаил Юрьевич после того случая с посещением элитного стоматолога, ни употреблял ни капли. Ни дома, ни — с Владом. Да и общаться они стали значительно реже. Славянский попросту избегал Стрюкова.
… Наконец, значимый день настал. По случаю заключения сделки  с европейцами, был организован грандиозный  прием, нечто вроде масштабного  званного ужина в стиле тридцатых годов. Всем приглашённым и сотрудникам офиса полагалось иметь внешней вид, соответствующий атмосфере первой половины двадцатого века. Мишаня, само собой, выделялся из наряженной гламурной  толпы, конечно же, отсутствием такого наряда. Быстров, мягко говоря, был недоволен Мишиным обликом; но что поделать, Славянский на этом вечере являлся ключевой фигурой: переводил и общался с немцами так, что директор едва успевал понять за ними смысл фраз даже на русском. У Александра Борисовича по жизни была проблема с обучением гуманитарными   науками в целом и языками в частности. Потому он молча слушал, скрестив на груди руки, лишь изредка вставляя свои «пять копеек».
 Вечер близился к своему удачному завершению. Договора были подписаны, немцы довольны, и в легком подпитьи, угощались  всевозможными лакомствами, фривольно беседуя с какой- нибудь из милых русских дам за бокалом шампанского. Неподалёку мелькала длинная худощавая фигура в чёрном.
« Владик, вот он где, паршивец, - мелькнула мысль в голове Мишани. Явно что-то задумал. Но что?»  От усталости и длительного времени, проведённого на ногах, Михаил устал, как никогда, за несколько месяцев работы в фирме. Очень хотелось холодного шампанского. Но Мишаня стойко держался. Влад, точно коварный лис, остро почувствовал «этот самый момент».
- Друг Михаил, не соблаговолите ли вы, после тяжёлого трудового дня и вечера составить, мне скромному переводчику компании и выпить пару бокальчиков лёгкого игристого вина?
- Пару- отнюдь, - в таком же игровом, слегка резковатом  тоне, на манер речи  девятнадцатого века, отвечал Стрюкову Михаил. - А вот, на один, пожалуй, соглашусь.
- Премного благодарен, сударь, - язвительно продолжал Владик, чокаясь со Славянским бокалами из дорогущего стекла.
… Замелькали в танце пары, закружились в старомодном вихре вальса оголённые плечи, платья в блестках, шляпки с перьями и веера...Отчего-то запах дамских духов становился просто невыносим. Слаянскому вдруг стало тяжело дышать. Он хотел выйти на воздух, но уже  кто-то из  подвыпивших девушек притянул его к себе, приглашая на танец. Свою партнершу Мишаня не запомнил, разве что звонкий девичий, переваливавшийся голос да яркую губную помаду.
«Что это со мной? - мелькнуло в  Мишиной голове, теряющей остатки адекватности и осознанных действий.  Владик, сволочь… подсыпал в шампанское какую-то дрянь. Я же совсем мало выпил.» И, освобождаясь из- под юбочного плена своей дамы, наскоро придумал план мести. Самый простой и эффективный. И, несмотря на свое состояние  пошатывающегося маятника, в  течении пяти последующих минут, Михаил Юрьевич Славянский был отомщён. Жестко, метко, быстро.  Владик Стрюков был найден, пойман, и отлуплен в прямом смысле этого слова. Девятью  ударами толстого кожаного ремня, подаренного дочерью на его апрельское день рождения. Десятый удар не удался; на истошный крик Владилена в дальний корридор, где происходило действо, сбежалась три человека внутренней охраны, да и впрочем, большая часть приглашённых гостей из  зала….
Немецкие партнеры, благо не успели на шоу с ремнём, иначе не известно, чем закончилось бы такое партнерство с «неугомонными русскими» . Они разошлись -кто в сауну и бассейн, а кто и вовсе- по своим номерам.
 Директор был вне себя. Зять Мишани на вечере не присутствовал- предпочёл  остаться дома, с Ольгой, а потому позднему телефонному звонку от директора был крайне удивлён.
- Андрей, что там  у семье происходит, черт возьми?- взвинченный, орал в трубку Быстров. - Немедленно приезжай и забери отсюда своего тестя, он в вусмерть пьян! Не знал я, кого на работу беру! Завтра, чтобы его ноги здесь не было…! Пусть спасибо скажет, что по собственному! И без — милиции...
 ...На этом блистательная карьера Михаила Юрьевича Славянского  в элитном московском холдинге « Московская недвижимость» в качестве переводчика была стремительно завершена. Но всё же полностью избавляться от такого «головастого» сотрудника Быстрову не хотелось. И, уже, на следующий день, директор всё же сменил гнев на милость, приглашая Мишаню на внештатную должность по переводам, выплатив, как положено всю заработную плату и выходное пособие. На что, Миша по вполне понятным причинам, решил с уверенностью, отказаться. Он больше не хотел  участвовать в клоунских шоу. Пусть даже он и алкоголик. Не по его это душу.
Александр Борисович, несомненно, догадался о причинах такой резкой «неадекватности» переводчика. Слишком хорошо ему были известны методы и приёмы борьбы с неугодными у московской молодёжи, в том числе и  у своего племянника,  который иногда баловался лёгкими наркотическими средствами. Ведь  достать такой препарат, как клафилин, в их кругах не составляло особого труда. Но и оставить в фирме Мишаню он не мог: за день разговоров в  их офисе накопилось на целый рукописный роман..Кроме того, это ситуация в какой-то степени сыграла на директору на руку. Не рассчитывал Александр Борисович  «лимиту» без прописки, держать больше положенного трёхмесячного испытательного срока.. А репутация, как известно, самое дорогое в столичном бизнесе оружие.
… Три дня  Мишаня просто лежал и смотрел в потолок. Не хотелось ничего: ни пить, ни есть, ни даже, курить. Не работал ни один их всевозможных способов по оживлению: ни фотографии с очередного узи будущего внука, ни приглашение зятя сходить на его любимый футбол. Пробовали даже тот самый опасный способ: сто граммов. Андрей налил в рюмку марочного, подаренного ему виски, нарезал красиво сырок и ломтик шоколадки- реакция так и осталась нулевой. На четвертый день отлёжки Оля хотела вызвать даже психолога на дом: нашла объявление в интернете, потому как им самим с а Андреем, Бог миловал, не случалось прибегать к таким «крайним» мерам.
 Но, неожиданно, проблему разрешил случай. Психолог, работавшая в институте,  в тот день придти отказалась, сослалась на загруженность; в разговоре с Ольгой( а они были хорошо знакомы) как бы невзначай упомянула что им срочно нужен преподаватель немецкого. Предыдущему сотруднику нежданно-негаданно  приходится уезжать на длительное время в Европу для лечения больной жены. Подействовало.
 Через час Ольга зашла в спальню  и не узнала отца. Перед ней стоял   со вкусом одетый, тщательно выбритый, бодрый мужчина средних лет со сверкающим вззглядом.  Поверх модной, в полосочку рубашки,  был повязан новый, вытащенный из запасов, галстук.
- Пап, а пап, - Олька на минуту потеряла дар речи, - а куда это ты?
- Как куда, дочь?  На работу, - совершенно невозмутимым тоном отвечал отец.- Всё будет хорошо. Не волнуйся.
- Пап, а откуда такая уверенность, что тебя и вправду возьмут? - удивилась ничего не понимающая Олечка.
- Быстров оставил мне кое-что на память о работе в их фирме: рекомендации. Так что, думаю, всё получится. И в самом деле, через  два дня Михаил Славянский был приглашён на работу, правда, пока , с испытательным сроком.
 Строгий костюм, портфель, очки. Уверенный и решительный взгляд- работа преподавателя была Славянскому гораздо ближе занятий простого переводчика, хоть и менее оплачиваемая. На трибуне, в аудитории, перед  студентами за  то короткое время, которое отводилось на паре для усвоения материала, он был  главным- царём и Богом. И это удовлетворяло скромные амбиции педагога больше, чем уровень повышенный  заработной платы. Общий язык со студентами нашёл сразу: сначала издалека на немецком стал рассказывать об истории создания ГДР И ФРГ, апеллируя картой и указкой. Потом, уже на русском спросил, кто и что понял из вышесказанного… оказалось, что понимали все. А значит, разговаривать было уже легче. Потом вместе, также на немецком поговорили о культуре развития городов. О том, кто, где был и  какие достопримечательности заинтересовали больше. Первые лекции выдались очень интересными. Михаил  в своих старых учебных материалах  даже нашёл диск  про политическое устройство ФРГ , жизнь на немецкий лад в главных германских городах. Чаще, лекции Славянского походили на некую культурную беседу, отчего получал удовольствие как сам педагог, так и студенты. Некоторые из них на переменах просили помочь Михаила не только по немецкому языку, но  также по другим  гуманитарным наукам: истории, географии, литературе. А он и не сопротивлялся: что знал, делился всем, получая при этом давно забытое удовольствие от общения с молодёжью. Быть авторитетом и лидером для младших, наставлять и поучать — его родная стихия. В ней Мишаня чувствовал себя как рыба в воде.
 … А потом понеслось: уже через месяц, успешно  пройдя испытательный срок, Михаил Юрьевич устраивал конкурсы и соревнования, придумывал сочинения на различные темы. Студентам, в свою очередь, нравился его не специфический подход к  предмету: игровой, ненавязчивый. За несколько месяцев успеваемость по естественным наукам  у многих первокурсников выросла вдвое.
 Михаил Юрьевич  ко всем  своим ученикам относился ровно:  старался уделять равное количества внимания и времени. Но всё же, как он не пытался это скрыть, была  у Славянского любимица. И она удивительным образом очень напоминала  его мать в молодости.  Светло- русая красавица с длинными, отливающими золотом, волосами и голубыми глазами. Нет- нет. Педагог вовсе не влюбился в юное дарование. Просто девушка, действительно, была не только грамотной, но и одаренной ко многим гуманитарным наукам, в том числе к языкам. На  английском она уже давно разговаривала вполне свободно, ещё со школы, взяла за правило в совершенстве  изучить язык, на котором говорит весь мир. Из родни у неё была только мама, бабушка и дедушка давно умерли, а отца она никогда не видела. Тем не менее, самостоятельно поступила на бюджет и успевала лучше всех на курсе.
 Однако,  в последние несколько дней Славянский не мог отыскать свою любимицу  -  голубозгазку. Никто из её сокурсников не знал, почему Вероника не посещала занятия. Наконец, через неделю она появилась. Вся бледная, с потухшим взглядом. На паре вело себя очень тихо, даже руку  ни разу не поднимала.
 После окончания лекции Михаил всё- таки не выдержал:
- Ника, что-то случилось? У тебя такой несчастный и грустный вид. Это как-то связано с учёбой? С университетом?
Вероника опустила мокрые от слёз глаза.
- Знаете, Михаил Юрьевич, мне и рассказать-то некому. Подруг у меня почти нет, а маме- боюсь У меня такое случилось. А я ...я сама не справлюсь… и не знаю,что делать. В данном случае, какое бы  решение я не приняла- всё окажется неправильным.
И тут Вероника удивила своего преподавателя водопадом слёз.
- Понимаете, я жду ребёнка от Славика.. а он...он..- слёзы ей мешали говорить. - А он просто отказался от меня и от ребёнка. Да ещё и сказал, что этот ребёнок- не его. Представляете? А он... А он- у  меня первый. Как же так? Я всю неделю пролежала в больнице на сохранении. Жуткий тоскикоз. Вчера вот из гинекологии  только  сбежала...
 Михаил вдруг на минуту представил, что Вероника его дочь, которую он не видел и не  воспитывал всю юность. Сердце предательски заныло необъяснимым чувством вины перед этой восемнадцатилетней девочкой.
- Ника, ты имеешь ввиду Славика Гордынского? У него ещё мама — врач. Да?
- Да, только она не просто врач, она — главный врач двадцать девятой больницы. И она и есть-  главная причина нашего со Славиком расставания. Она — против меня. Мол, не пара я  их обеспеченной и статусной семье, - всё еще вытирая мокрое лицо и вхлипывая, пыталась что-то разъяснить преподавателю Вероника.
- Девочка, запомни, мужчина, на то и мужчина,  чтобы им быть, а не подкаблучником. И никто, даже мать, не в силах изменить мужского мнения.
- Извини, мне надо идти.  На сегодня у меня еще две пары. А у тебя, девочка, всё будет хорошо. Я тебе обещаю, - решительный взгляд Славянского на минуту сделался стальным. Он уже знал, что нужно делать.
  « Вы не можете указывать нам, как жить и что делать моему сыну. Он — взрослый и самостоятельный человек, и сам вправе решать»…, - в голове Михаила  до сих пор стояли громкие и обидные слова Аллы Гордынской, матери того самого Славика. ….А за окном его плацкартного  вагона  неспешно проносились  леса, поля, степи и города…  Огромный огненно- рыжий солнечный диск заканчивал свой обычный трудовой день, и, готовясь ко сну, медленно  уходил за горизонт…
 Славянский так и не смог убедить Славика жениться на Веронике и признать ребёнка. Мама стояла стеной не на жизнь, а на смерть. История, само собой, дошла до декана. Конечно же, с подачи мамы-врача Гордынской. Алла Николаевна  постаралась, выставив в непригодном свете не только беременную Веронику, но и Михаила, который, якобы «посягнул на частную жизнь» её бедного, ни в чём неповинного сына. Декан предложил уладить всё мирным путем «убедительными словами, попросить прощения у Гордынской и её сына»….Так Мишаня, вновь остался без работы. Собрал свои нехитрые пожитки, и уехал первым же плацкартом до Ростова, даже не попрощавшись толком с дочерью. Нехитрое письмо- всё, что застала Ольга на своём туалетном столике.
« Олюш. Прости! Не смог оправдать твои, и наверное, свои, надежды. Не годится твой отец для этого города. Или город не годится для меня. Не прижился я тут со  своей правдой и справедливостью. Все заработанные мною деньги за эти месяцы оставляю тебе и будущему малышу. Тут приличная сумма. Хватит на роды и все детские принадлежности. Береги себя. Обо мне не беспокойся: пить не буду, заработок, если надо, всегда найду. Сообщи, когда родится  внук. Буду ждать. Целую, твой  папка.»  ( Продолжение следует - часть 2.)