По следам библиотеки Ивана Грозного! Глава 17

Глава семнадцатая  ПОДВИГИ  ЭКОНОМА  ИОНЫ                Во вдовий удел,  корыстная  соломенная  вдова  Мария Темрюковна  откромсала от общего каравая большущий кусок. В «Опричнину» вошли: в центре Московского государства – Можайск, Вязьма, Суздаль; на юго-западе – Козельск, Перемышль, Белев, Медынь; на севере – Двина, Великий Устюг, Каргополь, Вологда; все дворцовые владения.  Позже в «Опричнину»  ещё были включены: Кострома, Старица, Обонежская и Бежецкая пятины Новгорода Великого, часть Москвы и другие замли.       На создание «Опричнины» с Земщины был взят громадный налог в 100000  золотых рублей. С кем и  как отец эконом управлял таким обширным хозяйством? В первую голову схимник Иона причислил ко вдовьему уделу жены часть бояр, служилых и приказных людей в Москве и в губерниях. В Сытном, Кормовом и Хлебенном дворцах был назначен особый штат ключников, псарей, поваров и прочей челяди. В  Ратную часть отец эконом набрал 4000 телохранителей – дворян, детей боярских, даже князей. Вскоре число «сатанинского воинства»  возросло до  6000 человек, получивших землю в новом уделе с обязательным переселением с неё прежних владельцев с домочадцами независимо от родовитости и сословия. В Московском государстве была  объвлена неподсудность опричников. Наряду с Малютой Скуратовым над ними воеводствовали князь А.Ф.Вяземский и переславский боярин А.Д.Басманов.  Все принятые в «Опричное братство» люди давали царю-монаху  страшную крестную клятву: «Я клянусь быть верным Государю и Великому князю и его Государству, молодым князьям и Великой княгине и не молчать обо всём дурном, что я знаю, слыхал или услышу, что замышляется против Царя, его Государства, молодых князей и Царицы. Клянусь также не есть и не пить вместе с земщиной и не иметь с ними ничего общего. На этом целую крест!».  Незнакомое и трудное дело выселения прежних насельников на опричных землях  отец эконом начал с Москвы сразу же после подписания  «Указа»  о вдовьем уделе  митрополитом Московским и всея Руси Афанасием  и царицей Марией Темрюковной в году  1565  в феврале. Тем паче, нужные для себя  сведения  о методах управления  новым хозяйством схимник Иона давно почерпнул из… «Жития  святого Никиты Столпника». Монастырская легенда гласит, что на строительство княжеского двора в  городе Переславле-Залесском в году 1150  челядь и смердов сгоняли из ближних и отдалённых мест уезда.  Заведовал работами казначей Никита, переславский уроженец. Он не чурался  прибегать к самым нещадным  и  сатанинским  мерам, чтобы выполнить  заказ князя да  поживиться на постройке и самому. Тех,  кто  мог откупиться, заставлял работать вне очереди по много раз. При сборе дани на князя и постройку города  алчный мздоимец без зазрения совести грабил челядь и смердов, сколотив  себе таким путём несметное  состояние. Любитель попировать, Никита часто устраивал попойки и, немудрено, что пристрастился к ежедневному питию хмельнлго. Из-за разгульного образа жизни випивоху стали посещать страшные видения. Один раз в присутствии созванных им гостей он с ужасом на лице потащил всех  к домашнему очагу, где готовилась пища. В горшке  на огне варилось говяжье мясо, а ему  же казалось, что из варева высовываются части человеческого тела: руки, ноги и даже головы, через которые Никита узнал свои замученные жертвы. Не менее ужастными были и его сны. Испуганный подобными видениями казначей бросил дом, жену, всё награбленное имущество и пошёл в монастырь. Игумен не поверил очам своим когда этот знатный и  богатый греховодник, избалованный разгульной жизнью и ненавидимый населением, стал просить у него милости принять его в число братии на самое трудное послушание. Настоятель обиители назначил просителю первый искус: стать у монастырских ворот на три дня и три ночи и прилюдно каяться в своих грехах и злодеяниях. Тот бесприкословно согласился на искус. Переславцы были поражены, когда увидели страшного Никиту в смиренном образе кающегося перед ними! Стоустая молва распространила весть об этом чуде по всему уезду, многие люди приходили удостовериться в нём, проверить слух лично. Три дня спустя игумен  поверил в искренность намерения Никиты порвать с прежней, грешной жизнью  и принял просителя в число монастырской братии. Поставив с этого дня задачей жизни изгнание из себя Беса, Никита направил все силы и помыслы на умерщвление свой плоти, как вместилища нечистой силы. Насколько ранее он тешил и питал её, настолько теперь изнурял разными способами: постом, молитвою, тяжёлыми трудами, железными веригами с крестами и каменной шапкой. Но остальная братия не хотела вместе  жить и молиться с бывшим изувером. Тогда  новоявленный монах  за оградой обители  « скопа себе  столп», иначе говоря колодец, жил в нём и прокопал из него подземный ход в церковь дабы молиться перед иконами. И всё же Бес то в образе змея, то в  образе других страшных мерзских  чудовищах  являлся к нему время от времени, Никита клялся, что изгонял лукавого  честным крестом Слава  о бесоборце, каким стал Никита, привлекала в монастырь толпы паломников, жаждавших исцеления от своих недугов. В году 1186 приезжал будто бы к нему в Переславль-Залесский для исцеления даже черниговский князь Михаил Всеволодович   с больными ногами.  Приезд и выздоровление князя Михаила случилось незадолго до земной кончины угодника Божьего. В миру у него была многочисленная родня, враждовавшая меж собою из-за  неправедного наследства.  Некоторые сродственники считали себя обойдёнными.  Посетив как-то раз Никиту в его тесном  тёмном «столпе», корыстолюбцы  решили, что вериги у праведника серебрянные, посколько железо от постоянного трения о телеса блестело и светилось. Недолго думая, сродственники убили Никиту и унесли с собой его железные вериги, которые бросили  на улице в Ярославле, когда убедились в своей ошибке.  Многолетнее самоизнурение, насильственная смерть от рук корыстолюбцев доставили Никите имя «Столпник», окружили  его благочестивыми легендами, в  результате которых раскаявшийся грешник был причислен к лику святых «Русской Православной церкви. На иконах изображают  Никиту в деревянном узком срубе, «столпе подземном». В Никитском монастыре, в молельном зале,  и поныне есть неглубокая подземная пещера, а над ней комната с каменным столбом в центре, вокруг которого ходят богомольцы в тяжёлых веригах с крестами  на плечах и  белокаменной  шапкой на голове, которые якобы принадлежали  Никите Столпнику.                С приходом  «сатанинского воинства» эконома в  Первопрестольную  столицу на Лобном месте Красной площади начались казни и кары тех, кто не хотел съезжать с насиженных мест  и  искать новой  доли в Тьмутараканях. Высших бояр, князей люто пытали, а то и казнили, постригали в монахи, отправляли в ссылку. Вины несчастным придумывали на ходу, часто пользуась подлыми провокациями. В первую голову были уничтожены все предполагаемые союзники двоюродного брата царя – Владимира Александровича Старицкого. В году 1566  на Земском соборе несколько дворян подали челобитную об отмене  опричнины.  Все челобитчики  с домочадцами и роднёй были казнены.  « Из Александровской  Слободы,- сообщает Энцеклопедический словарь Брокгауза и Ефрона от 1886 года. – царь делал наезды на Москву, где казни принимали ужасающий характер, тем  более  что  ни  в  ком  царь не встречал противодействия; митрополит Афанасий был слишком слаб для этого и, пробыв два года на кафедре, удалился на покой, а  преемник его Филипп, смело говоривший правду  царю, скоро был лишён сана и ижзни. Род Колычевых, к которому принадлежал Филипп, подвергся преследванию; некоторые из его членов были казнены по приказу Иоанна». В году 1568  царь-монах начал новые издевательства над страной.- вторит дореволюционной энциклопедии Большая Советская энциклопедия 1930 года. -  Только вместе с боярином И.П.Фёдороаым было казнено 480 человек, через год был задушен митрополит Филипп, отравлен претендент на престол Владимир Андреевич Старицкий, его удел ликвидирован… «Опричнина  тяжело отзывалась на крестьянстве. При разгроме боярских вотчин разорению подвергались и смерды вотчинника – их сгоняли с земли, грабили и убивали. Расправы с изменниками-боярами (?) нередко превращались в карательные экспедиции, как это было, например, в 1570-71 годах, когда за измену части новгородского боярства, вступившего в соглашение с Литвой (не доказано), город подвергся жесточайшему разгрому». - И опять вековые заблуждения  в ваших писаниях, господа учёные.- обратился  я  к  памяти прошлых и современных историков. – Недоимки пошёл собирать   отец эконом,  недоимки с опричных владений. Ведь 1 сентября 1569 года  скончалась алчная супруга Иоаннова, Мария Темрюковна, едва ли искренно оплаканная и самим царём и народом.  Значит надо ожидать скорого  возвращения в  Земщину  её вдовьего удела! Вчитайтесь, господа, внимательно и беспристрастно  в сообщение о том  походе на Новгород! «В году 1569 в декабре  царь-монах с царевичем Иоанном, сообщает Н.М.Карамзин, - со всем Опричным двором, со всею любимую дружиною выступил  на  Клин, первый город бывшего Тверского великого княжения. … Иоанн велел  сатанинскому воинству своему начать войну, убийства, грабёж там, где никто не мыслил о неприятеле, никто не знал вины за собою; где мирные подданные встречали Государя как отца и защитника. Домы, улицы наполнились трупами; не щадили ни жён, ни младенцев. От Клина до Городни и далее истребители шли с обнажёнными мечами, обагряя их кровию бедных жителей, до самой Твери, где в уединённой тесной келье Отроча монастыря ещё дышал святой старец Филипп… Оставив наконец дымящую кровью Тверь, душегуб свирепствовал в Медном, в Торжке, где в одной башне сидели крымские, а в другой ливонские пленники, окованные цепями: их умертвили: но крымцы, защищаясь, тяжело ранили Малюту Скуратова, едва не ранив и самого Иоанна. Вышний Волочек и все места до Ильменя были опустошены огнём и мечом. Всякого, кто встречался на дороге, убивали для того, что поход Иоаннов долженствовал был   т а й н о ю   для России!» - Ещё бы не таиться, уважаемый Николай Михайлович, - сказал я Карамзину, - коль правители Земщины со дня на день все доходы с владений  упокойной вдовы заберут в свою казну. «2 генваря передовая многочисленная дружина государева вошла Новгород Великий, окружив его со всех сторон крепкими заставами, дабы ни один горожанин не мог спастись бегством. Опечатали церкви, монастыри в городе и в окресностях; связали иноков и священников; взыскивали с каждого из них по двадцати рублей;  а  кто не мог заплатить сей пени, того  с т а в и л и   н а   п р а в ё ж; всенародно били, секли до утра до вечера. Опечатали и дворы всех граждан богатых; гостей, купцов, приказных людей оковали цепями; жён, детей стерегли в домах. Царствовала тишина ужаса. Никто не знал ни вины, ни предлога сей  опалы. Ждали прибытия государева. 6 генваря, в день Богоявления, ввечеру, Иоанн с войском стоял на городище, в двух верстах от посада. На другой день казнили всех иноков,  бывших   н а   п р а в е ж е:  из избили палицами и каждого отвезли в свой монастырь для погребения.  8 генваря царь с сыном ис дружиною всткпил в Новгород, где, на Великом мосту, встретил его архиепископ Пимен  с чудотворными иноками: не приняв святительского благословения, Иоанн грозно сказал: - Злочестивец! В руке твоей не крест животворящий, но оружие убийственное, которое ты хочешь вонзить нам в сердце… Явились воины, схватили епископа, чиновников, слуг его; ограбили палаты, келии, - а дворецкий Лев Салтыков и духовник государев Евстафий церковь Софийскую: взяли ризную казну, сосуды, иконы колокола обнажили и другие храмы в монастырях богатых; после чего немедленно открылся суд на городище… Судили Иоанн и его сын его таким образом6  ежедневно  представляли им от пятисот до тысячи и более новгородцев; били их, мучили, жгли каким-то составом огненным, привязывали головою или ногами к саням. Влекли на берег Волхова, где сия река не мёрзнет зимою, и бросали с моста в воду, целыми семействами, жён с мужьями, матерей с грудными младенцами. Ратника московские ездили на лодках по Волхову с кольями, баграми и секирами; кто из вверженных в реку всплывал, того кололи, рассекали на части. Сии убийства продолжались пять недель и закончились грабежом общим:  Иоанн с дружиною объехал все обители вокруг города:  взял казныцерковные и монастырские;  велел опустошить дворы и келии, истребить хлеб, лошадей, скот; предал также и весь Новгород грабежу, лавки, домы, церкви; сам ездил из улицы в улиц; смотрел, как хичные воины ломились в палаты и кладовые, отбивали ворота, влезали в окна, делили между собою шелковые ткани, меха; жгли пеньку, кожи; бросали в реку воск и сало. Толпы опричников были посланы и в пятины новогородские, губить достояние и жизнь  людей без  разбора, без ответа. Сие, как говорит  летописец,  неисповедимое колебание, падение, разрушение Великого Новагорода, продолжалось около шести недель. - Нет никакого прощения описанным  злодействам, господа исказители истории, - подумал я. – но это неизбежные эксцессы крупномасштабного взимания недоимок с мирских  должников и монастырских. Как это и при последующих царях и временщиках, типа Бирона. Иоанн удалился от Новогорода дорогою Псковскою, отправил несметную добычу святотатства и грабежа в  Первопрестольную столицу. Иоанн готовил Пскову участь Новагорода, но… в каком-то неизъяснимом порыве жалости сказал воеводам своим: «Иступите мечи о камень! Да престанут убийства!..»  А псковский  Христа ради юродивый Никола так устрашил Иоанна, что тот немедля и дня выехал из города: жил несколько дней в предместии, дозволяя воинам грабить имения богатых людей, но не велел трогать иноков и священников; взял только казны монастырские и некоторые иконы, сосуды, книги и поспешил в Москву, чтобы  в новой крови утопить всех   свидетелей и участников оплошного пострижения,  учинения богопротивного Опричного монастыря  и богопротивных дел братии. Злокозненный    отец   эконом весьма щедро поделился с Земской казной собраными недоимками и первым предложил бывшим недругам свою помощь в деле ликвидаци в Московском государстве вдовьего удела ныне покойной царицы Марии Темрюковны, отставки  опричнины   и   о б р а т н о г о   возврата имений прежним  владельцам, выгоняя из них опричиников.  Очарованные щедростью и покорностью  отпетого злодея  отцы Земнищины князья И.Д. Бельский и  И.Ф  Мстиславский поверили ему в ложь об измене государственной новгородцев и разрешили розыск и казни  злоумышленников В годе 1570 июля 25 дня  среди большой торговой площади в  Китае-городе поставили 18 виселиц; разложили многие орудия мук; зажгли высокий костёр и над ним повесили огромный чан с водою. Явился царь на коне с любимым старшим сыном, с боярами и князьями, с легионом  кромешников в стройном ополчении: позади шли осуждённые, числом  300 душ и более, в виде мертвецов, истерзанные, окровавленные, от слабости едва передвигая ноги. Иоанн стал у виселиц, осмотрелся, возвысив голос, сказал: - Народ! Увидешь муки и гибель; но караю изменникоав! Ответствуй: прав ли суд мой? Все ответили велегласно: - Да живёт многие лета Государь великий! Да погибнут изменники! Царь приказал вывести 180 человек из толпы осуждённых и даровал им жизнь, как менее виновным. Первым повесили вверх ногами хранителя  печати Ивана Михайловича Висковатого, составителя духовной грамоты царя в пользу «пелёночника» Димитрия и свидетеля отпевания мнимого упокойника  в году 1553-м. Живодёр Малюта  Скуратов, сошёл с коня и отрезал страдальцу ухо кинжалом. Кромешники обнажили повешенного и рассекли его топором на части. Второю жертвой был казначей Фуников-Карцов, состоварищ Висковатого и знаток  всех  затрат на опричнину,  всех казнокрадств. Сего несчастного обливали кипящею и холодною водою; казначей умер в страшных муках.  Потом думный дъяк читал имена других приговорённых,  а  палача-апричники кололи, рубили, вешали. Сам Иоанн, сидя на коне, пронзил копьём одного старца. Толпы кромешников стояли кругом   этого Ада  на торговой площади Китай-города  и  приветствовали казни криками «гойда, гойда»! Преследованию подвергались жёны, дети казнённых, даже их домочадцы; имения их отбирались еа государя. Казни не раз возобновлялись , причём царь-монах придумывал особые способы мучений; раскалённые сковородки, печи, клещи, тонкие верёвки, перетирающие тело. Боярина-Голохватова, принявшего схиму, чтобы избежать казни, схимник Иона приказал взорвать на бочке пороха потому, что схимники – это ангелы, а потому они должны лететь на небо. Ну, не святотатец ли? Жители Москвы, свидетели сего ужасного дня, не видали в числе казнённых ни князя Афанасия Вяземского, ни Алексея Басманова: первый испустил дух в пытках; второго -  зарезал его собственный сын Фёдор .  Зато году 1571-м, во время набега на Москву крымского хана Девлет-гирея, «аники-воины» из опричников просто разбежались. Подтвердилась народная мудрость: «Молодец против овец, а против молодца и сам овца»!  Ибо все годы существования «сатанинского воинства» оно геройствовало лишь при подавлении волнений смердов и посадских людей, вызванных полным разорением населения вдовьева удела; да при  уничтожении мирных владений непокорных бояр, не желающих переселяться Бог весть куда. В Опричнине народ скоро пришёл в такое нищенское положение, что казалось будто Мамай посетил страну. Кромешники сделались грозою Московского государства. Их знаки отличия – метла у седла и собачья голова на шее коня – вызывали ужас у населения. Завидев опричника, купцы запирали свои лавки, прохожие спешили укрыться в своих домах. Обидеть царского «песиголовца» словом и делом считалось тяжким преступлением. Царь-игумен  требовал от своей монастырской братии адской свирепости, и малейший порыв сострадания их к земским людям грозил опричнику  немилостью  отца настоятеля, разорением и даже смертью. В году 1572-м  случилось по весне второе нашествие крымского хана. Обойдя высланное против него воинство  Девлет-Гирей приближался к Серпухову, где был сам  эконом Иона  с опричниками. Трусливый тиран бежал… в Коломну, а из неё мимо Москвы к… Ярославлю, дабы спастись от неприятеля, спастися от изменников. Царю-монаху казалось, что и воеводы, и земцы выдают его татарам! Вот плод воспоминаний о кумире изверга – о преславском казначее Никите, убитом  алчными сродственниками за блестящее железо. На другой день Москва была сожжена. Слава Богу, что хан, напуганный ложными слухами о приближении Магнуса, повернул в свой Крым, но произведенное им разорение надолго осталось в памяти народа. В этом же годе отдал Богу душу митрополит Московский и всея Руси Кирилл, великий потатчик греховодника Ионы. Архирейский Собор совершил поставление на кафедру архиепископа Полоцкого Антония. Этот слуга Божиий из негромкой и бедной епархии всю свою искренне  и стойко блюл все десять заповедей Христа. Мудрено ли, что вновьизбранный архипастырь повторил подвиг митрополита Афанасия в  году 1564 декабре месяце  и  с с ы л а е т  схимника  в один из монастырей Новгорода Великого! Это здесь эконом вдовьего удела Марии Темрюковны   два года назад  взимал с монахов недоимки,   нещвдно ставя их  на правёж с последующими для них адовыми муками  и жестокой смертью. Историк  Р.Г.Скрынников  в  своей книге «Царство террора» пишет об этой явную ложь: «Царь основательно устраивался  в своей новой резиденции в Новгороде.  На   Н и к и т с к о й  улице (читай в Никитском монастыре Новгорода!) чистили государев двор и приводили в порядок хоромы. На Ярославовом дворище «у дворца государского повесили новый колокол». Из Москвы в Новгород переносится  даже  ц а р с к а я  сокровищница. Кстати, «свезённые в Новгород сокровища были уложены в церковных подвалах на Ярославском дворище». В этом  более строгим заточением в затвор в году 1572-м душегуб и распутник  в ожидании своей смерти и написал своё покаянное  З а в е щ а н и е,   полное строк самоуничижения упокойного. Над причиной появления которого учёные мужи ломают копья до сих пор, а всё потому, что не рассматривали в своих  научных трудах  взаимоотношения Иоанна Грозного с Русской Православной церковью.