После гибели царевича Дмитрия в 1591 году и в непосредственной связи с его именем на Россию обрушились неисчислимые беды, а само событие обросло огромным количеством версий, легенд и слухов. Сначала выделим безусловные факты.
После воцарения в 1584 году Федора Ивановича, сына Ивана Грозного, младший брат нового царя Димитрий без объяснения причин был сослан в свой удел город Углич вместе с матерью, царицей Марией Нагой, отцом ее и другими родственниками.
У царя Федора не было детей, и угличский младенец мог стать реальным претендентом на престол в случае смерти царя и помешать Борису Годунову осуществить мечту о "высшей власти".
15 мая(28 мая по новому стилю) в полдень царица Мария собралась обедать и отпустила сына Дмитрия погулять и поиграть со своими сверстниками. Игра происходила на небольшом дворике, в углу между дворцом и крепостной стеной. За царевичем приглядывали три женщины - мамка Василиса Волохова, кормилица Арина Тучкова, постельница Марья Колобова. Четверо сверстников Димитрия, сыновья кормилицы и постельницы Петруша Колобов, Баженка Тучков, Иван Красенский и Гриша Козловский играли с царевичем ножом «в тычку».
Внезапно начался приступ болезни царевича. Буйный припадок навел ужас на его нянек. Ребенка бросило на землю и "било его долго", а женщины суетились около него, боясь подступиться. Когда кормилица Тучкова подняла ребенка с земли, было поздно. Рана в горло погубила царевича.
Когда на дворе громко и тревожно закричали, Мария, сбежав со второго этажа дворца и увидев мертвого сына на руках кормилицы, обезумела от горя. Она закричала, что ее сына зарезали, убили, схватила полено и стала колотить по голове Василису Волохову, крича, что зарезал царевича ее сын Осип.
Мария велела бить в набат и собирать народ.
Одновременно три женщины, обязанные оберегать ребенка, громко причитали и кричали, что ребенок в припадке падучей болезни сам "укололся" о ножичек, которым он играл "в тычку" с дружками. Но "укололся" он в то место в горле, где под кожей находятся важные кровеносные сосуды, поражение которых смертельно опасно для жизни.
Соборный пономарь по имени Огурец начал бить в колокол. Это был сигнал к мятежу. Главный дьяк Углича Михаил Битяговский взбежал на колокольню, ломился в звонницу, требуя прекратить бить в набат, но звонарь "ся запер и в колокольню его не пустил".
Площадь заполнила толпа возбужденных людей. Явившись на княжеский двор в кремле, дьяк Михаил Битяговский сначала по привычке прикрикнул было на толпу, но получив яростный отпор, сменял тон и призвал утихомириться. Это вывело из себя царицу Марию Нагую и ее братьев, особенно Михаила, который к тому же был "мертв пиян". Царица указала на Битяговского и его сына и сказала, что они "душегубцы царевича".
Спасаясь, дьяк и его сторонники скрылись в Дьячей избе. Разъяренная толпа выломала двери и забила их насмерть.
Расправившись с Битяговским, толпа кинулась на подворье дьяка, разграбила его, "питье из бочек выпив, и бочки кололи". Жену дьяка, "ободрав, нагу и простоволосу" поволокли с дочерьми на расправу.
Тело Дмитрия положили в гроб и перенесли в соборную церковь Преображения, а к царю послали гонца с вестью об убийстве.
Толпа готовилась завершить кровавый самосуд, но тут в церковь явились архимандрит Феодорит и игумен Савватий. Влиятельные монахи, по их словам, "ухватили" Битяговскую с дочерьми "и отняли их и убити не дали".
А Осип Волохов стоял недалеко от тела Дмитрия, избитый и израненный. Василиса слезно умоляла царицу "дати ей сыск праведный". Но как только монахи ушли, Мария указала на Осипа толпе, сказав: "то деи убоица царевича".
Осипа растерзали, а всего убили в тот день по одним источникам 15, по другим 12 человек. Трупы бросили в ров у крепостной стены.
Когда Нагие опомнились и сообразили, что они натворили, их охватила паника. Протрезвевший Михаил Нагой, до приезда следственной комиссии собрал ночью верных ему людей, велел раздобыть ножи и, как показывал перед следственной комиссией городовой приказчик Русин Раков "Михайло мне Нагой приказал класти к Михалу Битяговскому нож, сыну его нож, Никите Качалову нож, Осипу Волохову палицу". А перед тем, как положить на трупы несчастных сфабрикованные "улики", в чулане зарезали курицу и ножи обмазали ее кровью.
Через несколько дней из Москвы прибыла следственная комиссия во главе с бояриным Василием Ивановичем Шуйским. Он был очевидным противником Бориса Годунова, и этот факт как бы указывает на объективность формирования комиссии.А вот окольничий Андрей Клешнин, входивший в состав комиссии, дружил с Годуновым, да к тому же был зятем Михаила Нагого. Думный дьяк Елизар Вылузгин, руководивший в Москве Поместным приказом, и его подъячие обеспечивали всю практическую работу следственного "обыска". Входивший в комиссию крутицкий митрополит Гелвасий осуществлял своеобразный церковный "контроль" за ходом следствия.
Комиссией были опрошены очевидцы, а также участники самосуда, всего было опрошено примерно 140 человек, в том числе все члены семьи Нагих, кроме царицы Марии, которую никто не имел права опрашивать, но которая присутствовала на допросах и могла бы вмешаться в ход следствия, если бы захотела. Но царица лишь попросила митрополита Гелвасия заступиться перед царем за "бедных червей", за Михаила Нагого с братьями.
Избитая до полусмерти Василиса Волохова заявила комиссии, что она видела, как царица указала на Битяговского с сыном и молвила миру: "то-де душегубцы царевича".
Следственная комиссия Василия Шуйского работала до 30 мая, она подготовила "Дело розыскное 1591 году про убийство царевича Димитрия Ивановича на Угличе" и признала, что царевич Дмитрий погиб в результате несчастного случая, наткнувшись во время болезненного припадка на свой нож.
2 июня в московском Кремле собрались высшие иерархи православной церкви и дьяк Щелкалов прочитал перед ними полный текст угличского следственного дела. Патриарх Иов от имени церкви полностью согласился с выводами комиссии Василия Шуйского о нечаянной смерти царевича.
Одновременно патриарх заявил об "измене" Нагих, которые побили "напрасно" государевых людей. На основании церковного приговора Нагие были репрессированы, посажены в тюрьму или сосланы в отдаленные края. Мать Дмитрия насильно постригли в иночество под именем Марфы и поместили в Выксинскую пустынь за Белоозеро. Некоторых угличан казнили, многим отрезали языки, а многих сослали в Сибирь, в городок Пелым. Наказали даже колокол, позвавший набатным звоном к мятежу. Ему отрезали язык (как человеку), и сослали в Сибирь. Вернули опальный колокол в Углич лишь в конце XIX века. Теперь он висит в церкви царевича Дмитрия «На крови», построенной на месте его гибели.
Но прошло несколько лет и новый, еще более удивительный слух покатился по стране. На этот раз утверждалось. что действительно Борис Годунов готовил заговор, хотел убить Дмитрия, но тот чудесным образом сумел избежать гибели, спасся и готовится вернуть себе царский трон. Авторы этой версии утверждали, что на самом деле заговорщики зарезали дворового мальчишку, а Дмитрия в общей суматохе увели в безопасное место. Именно этот слух распространяли сторонники Лжедмитрия, продвигая авантюриста на московский трон. Имеются сторонники этой легенды и в наше время.
Обеспокоенный Борис Годунов повелел тайно доставить в Москву мать Дмитрия Марию Нагую (в монашестве Марфа), которую спросили, жив ее сын или мертв. И черница Марфа неожиданно заявила: "Не знаю". Не исключено, что она так хотела отомстить Годунову за гибель сына, за свои унижения, за насильственный постриг. А иначе придется признать, ято Марфа действительно надеялась, что сын ее жив. По свидетельству очевидцев жена Бориса Годунова Мария, дочь Малюты Скуратова в ярости от этих слов схватила горящую свечу и хотела выжечь глаза чернице Марфе, вопя : "Ах ты, б...! Как смеешь говорить, что не знаешь, когда тебе-то доподлинно известно?!" Борис едва успел отнять свечу, а Марфа твердила, что, мол, говорил ей кто-то, что ее сына живым увезли из страны, а говорили те, кто уже умерли (см. А. Бушков. Тайны Смутного времени. М., 2009, стр.31).
Заняв Москву и царский трон, Лжедмитрий добился того, что Марфа публично признала его своим сыном, но как только авантюриста 17 (27) мая 1606 года убили, отказалась от него и заявила, что её сын несомненно погиб в Угличе.
Тогда же, в 1606 году, в начале правления Василия Шуйского царевич Дмитрий был причислен к лику святых, как "невинно убиенный", а прах его перенесли в Московский Кремль, в Архангельский собор, в фамильную великокняжескую и царскую усыпальницу, где он покоится "в приделе Иоанна Предтечи, идеже отец и братья его".
И вот уже более четырех веков россиянам сообщается в церквах в день благоверного царевича Димитрия Угличского и Московского (в день его убиения) о событии именно в таком изложении. В православном календаре за 2019 год читаем, что "в «Иконописном Подлиннике» под 15 мая сказано: «Подобием млад отрок; в венце царском и багрянице, руки молебныя; убиен бысть на Угличе повелением Бориса Годунова».
Так церковь, как могущественная идеологическая организация тех времен отказалась от первоначальной версии гибели царевича Димитрия в результате несчастного случая, закрепленной решением церковного собора от 2 июня 1591 года. Теперь 15 мая считался днем убиения благоверного царевича Димитрия, Угличского и Московского, "повелением Бориса Годунова".
Именно эта версия превалирует в летописных текстах. Им противостоит один документ, да и тот случайно сохранившийся - Угличское следственное дело 1591 года.
Неудивительно, что мнение, освященное авторитетом церкви, оказывало и оказывает влияние и на историков. Большинство их приняло официальную точку зрения. В их числе Н. Карамзин, С. Соловьев, Н. Костомаров, В. Ключевский, все они доказывали виновность Бориса Годунова. Противоположную точку зрения отстаивали немногие. Например, крупнейший историк Смутного времени С. Платонов, считал все обвинения против Годунова голословными и заявлял о необходимости "моральной реставрации" облика Бориса Годунова, как о "прямом долге исторической науки".
Мнение Н. Карамзина подтвердил всей мощью своего таланта А. Пушкин. Он показал, как человек, достигший "высшей власти", мучается от сознания чудовищного преступления от сознания того, что , говоря современным языком, "заказал" убийство невинного младенца. Понятно, что влияние гениального творения на читателей несомненно побеждало, да и побеждает суховатые и трезвые выводы исследователей, тем более, что в научном содружестве нет единодушия по этому вопросу.
Итак, от летописей до новейших исследовательских и популярных произведений имеют хождение по крайней мере две основных версии гибели царевича.
Одна версия - царевич пал жертвой чудовищного заговора, инициатором которого был Борис Годунов.
Другая версия - мальчик погиб во время эпилептического припадка, нечаянно нанеся себе смертельную рану в шею своим ножом.
Казалось, что гибель восьмилетнего мальчика не может таить загадок, ведь трагедия произошла в полдень, в ясную погоду на глазах трех женщин, которые должны были следить за ребенком. Дмитрий играл с четырьмя известными ему сверстниками, правда, один был постарше.Тем не менее, Н.М. Карамзин излагает совершенно иную картину убийства Дмитрия посланцами Годунова, считая эту версию правдивой. Указывает на то, что дьяк Михаил Битяговский был прислан в Углич незадолго до гибели царевича. Сообщает, что царица Мария, заметив враждебность Битяговского и его товарищей, стала беречь сына, никуда из хором не выпускала. Но 15 мая она почему-то осталась в хоромах, а мамка Волохова, бывшая в заговоре, повела ребенка погулять. За ними пошла и кормилица, уговаривавшая Волохову оставить ребенка дома.
На крыльце уже дожидались убийцы. Осип Волохов, взявши Дмитрия за руку, сказал: "Это у тебя, государь, новое ожерельице?" Ребенок поднял голову и отвечал: "Нет, старое". В эту минуту сверкнул нож, но убийца кольнул только в шею, не успев захватить гортани, и убежал. Дмитрий упал, кормилица пала на него, чтоб защитить, и начала кричать. Тогда Данила Битяговский с Качаловым, избивши ее до полусмерти, отняли у нее ребенка и зарезали царевича.
Поверив летописному рассказу, Карамзин напрочь отверг угличское сыскное дело, посчитав, что "взяли и переписали грамоты Углицкие: Сказали в них, что царевич в судорожном припадке заколол себя ножем, от небрежения Нагих, которые, закрывая вину свою, бесстыдно оклеветали Дьяка Битяговского и ближних его в убиении Димитрия, взволновали народ, злодейски истерзали невинных".
По мнению Карамзина, Борис Годунов пытался сначала оклеветать юного наследника престола, распустив через своих приверженцев лживые слухи о мнимой незаконнорожденности царевича, ссылаясь на то, что православная церковь считает законными только три последовательных брака, а он родился от шестого брака, и даже запретил поминать его имя во время богослужений.
Потом распространил новый вымысел, что будто бы Дмитрий унаследовал жестокий нрав и суровость Ивана Грозного. Поскольку эти действия не принесли желаемого, то коварный Борис решился погубить царевича. Попытка отравить Дмитрия с помощью Василисы Волоховой не увенчалась успехом: смертоносное зелье не навредило ему.
Тогда, решившись на явное преступление, Борис стал искать убийц. И нашел в лице дьяка Михаила Битяговского, его сына Данилы и племянника - Никиты Качалова. Подкупили также мамку царевича Василису Волохову и сына ее Осипа.
С.М. Соловьев не только поддерживает обвинения против Бориса Годунова, но и пытается опровергнуть противоположные взгляды на гибель царевича Дмитрия, которые высказали М.П. Погодин и К.С. Аксаков. Они считали, что в угличском деле немало свидетельств в пользу несчастного случая.
Н.И. Костомаров в работе "О следственном деле по поводу убиения царевича Димитрия" утверждал, что "следственное дело... никак не может для историка иметь значения достоверного источника". Он ссылался при этом на то, что проводивший следствие Василий Шуйский два раза отрекался от выводов своего же следствия.
Историки советского периода в угличском деле заняли иную позицию. В их трудах, если можно так сказать, был реабилитирован Борис Годунов. В СССР опасались даже в исторических деятелей направлять критические стрелы. Все помнили, как пострадал за недооценку роли Ивана Грозного кинорежиссер Эйзенштейн за свой фильм об этом деятеле.
Но не это главное. Историки советского и постсоветского периодов подвергли научному критическому анализу как летописные версии гибели Дмитрия, так и угличское следственное дело. В их трудах приводятся убедительные доводы о реальности показаний, отраженных в угличском деле, но и не умалчиваются слабые места.
Угличским следствием проверялась только одна версия события, о случайном самоубийстве царевича. А другая версия, что «царевича зарезали Осип Волохов, да Микита Качалов, да Данило Битяговской», о чем заявил на допросе Михаил Федорович Нагой, брат царицы, практически не проверялась.
Василий Шуйский не спрашивал ни Волохову , ни двух других нянек царевича, не был ли заговор против царевича, не знали ли они о заговоре. А почему было не допустить, что одна из женщин ловко использовала припадок и незаметно подтолкнула Дмитрия под нож? А если это был давний заговор, если действовал ловкий и обученный человек? Заговорщики могли коварно учитывать, мол, кто подумает на женщину, что она решится на черное дело, да еще средь белого дня, да при свидетелях? А ведь в средние века в Западной Европе немало прославилось женщин хитроумными отравлениями и другими убийствами. Но, повторюсь, у следственной комиссии таких предположений не возникло, хотя Волохова свою вину признавала, каялась, что виновата, но только в том, что не уберегла царевича.
Кстати, и кормилица Тучкова. откровенно признавала себя виновницей гибели царевича, говорила, что "она того не уберегла, как пришла на царевича болезнь черная... и он ножом покололся".
Четырем мальчикам, игравшим с царевичем в ножички, следователи дважды задавали один и тот же вопрос. Первый вопрос был "Хто в те поры за царевичем были?" Ребята ответили, что "были за царевичем в те поры только они четыре человеки да кормилица да постельница". Волохову они не назвали.
И тут ребятам задали главный вопрос: Осип Волохов и Данило Битяговский "в те поры за царевичем были ли?" Все мальчики дали отрицательный ответ. О том, что случилось на дворе они сказали: "играл-де царевич в тычку ножиком с нами на заднем дворе и пришла на него болезнь — падуче недуг — и набросился на нож".
Нельзя исключать, что ребята сговорились или их подучили, как говорить, но показания взрослых свидетелей подтверждают показания ребят.
Василий Иванович Шуйский несомненно учитывал, что если расследовать версию убийства, то это будет направлено напрямую против Годунова, который к тому времени успел запятнать свое имя и ссылками, и казнями. Было ясно, что если трагедия будет квалифицирована, как "убийство", то преступление народная молва непременно отнесет на счет Бориса Годунова. А идти против всесильного любимца царя Федора Ивановича, жена которого Ирина была родной сестрой Бориса, он едва ли бы осмелился.
В наше время учёный-правовед, специалист в области криминалистики и судебной экспертизы профессор И.Ф. Крылов, обратился к научному руководителю отделения детской нейропсихиатрии Санкт-Петербургского научно-исследовательского психоневрологического института имени В.М. Бехтерева Рэму Андреевичу Харитонову, как к одному из самых крупных в стране специалистов по детской эпилепсии с вопросами, насколько вероятно было царевичу Дмитрию налететь на нож во время припадка.
Отвечая, этот специалист заявил, что царевич не мог сам зарезать себя ножом во время припадка; что вероятность того, что он во время припадка мог «напружиться» на нож настолько мала, что не может приниматься во внимание. Таких случаев в мировой литературе со времени его убийства не было. Кроме того царевич не мог себе причинить вред, " так как во время большого судорожного припадка больной всегда выпускает из рук предметы, находящиеся в руках".
Доктор исторических наук Р.Г. Скрынников подробно анализирует угличское следственное дело, и отдает ему решительное предпочтение перед летописными сведениями. Он обращает внимание на то, что слушания проходили в открытом режиме, что особо пристрастно расспрашивали свидетелей. Так, он подчеркивает, что в показаниях свидетелей неоднократно упоминается ножик, которым играл царевич: "играл через черту ножом", "тыкал ножом", "ходил по двору, тешился сваею (ножом) в кольцо". Однако, он признает, что снижает доказательность следствия то, что комиссия не нашла важнейшую улику — ножичек, да и не искала его.
Если все было именно так, как заявила следственная комиссия, то зачем надо было Михаилу Нагих, дяде несчастного Дмитрия, прятать или уничтожать этот самый ножичек? Кроме того, сомнительно, чтобы ребенок при падении случайно упал как раз опасным местом на ножичек, который тоже случайно должен был воткнуться в землю черенком, а острием вверх. А если мальчик поранил себя после падения, катаясь в конвульсиях, то случайное ранение в смертельную точку на горле тоже вызывает сомнение.
Комиссия не заметила, что основные свидетели разошлись в показаниях, когда именно мальчик "укололся" ножичком в горло — в момент падения на землю или после падения, в то время, когда он бился в конвульсиях на земле.
И, наконец, дядя царевича Михаил Нагой от начала и до конца следствия упрямо твердил, что царевича зарезали и не изменил свои показания. Однако, он не был свидетелем и появился на месте события после гибели царевича.
Как видим, на любой довод "за", имеется довод "против".
Доктор исторических наук В.М. Корецкий сравнивает летописные сказания об угличской трагедии и угличское следственное дело. Он сторонник осторожного отношения к правдивости ведения следствия, ссылается на то, что "уже С.М. Соловьев обратил внимание на недобросовестность ведения следствия, специальный подбор спрашиваемых и т.п."
Историки советского времени были свободны от церковного запрета приписывать царевичу невольное самоубийство. Усилиями К.В.Базилевича, В.И. Корецкого, Р.Г. Скрынникова и других были глубоко проанализированы Угличское следственное дело 1591 г. , летописные сообщения, записки иностранцев об этом событии, описания этого события в исторических произведениях. Но к единому мнению они не пришли. Вместе с тем, в их трудах убедительно показано, что убийство царевича было не только не выгодно Борису Годунову, но, наоборот, таило для него несомненную угрозу. Именно накануне угличских событий обострились отношения со шведами и южными соседями. Одновременно правители опасались народных волнений в Москве.
В недавнем телевизионном сериале "Борис Годунов" дается понять, что Борис Годунов виновен в организации убийства царевича Дмитрия, но сделал он это, якобы, по наущению своей жены Марии, дочери Малюты Скуратова.
Понятно, что со смертью Дмитрия, а затем его брата, царя Федора Ивановича в 1598 году пресекалась царская династия Рюриковичей, и была неизбежна беспощадная борьба за власть, потому что никто из окружения царя не мог претендовать на московский трон. И поэтому подозрения по поводу Бориса Годунова вполне оправданы. Борис Годунов с юных лет, подростком оказался при царском дворе, был опричником и, более того, зятем главаря опричников Малюты Скуратова и не нуждался в подсказке, как убирать соперников в борьбе за власть, как производить "перебор людишек". Но и здесь мы обязаны сказать, что это только подозрения, которые не доказаны.
"Заинтересованность Годунова, - полагает В.М. Корецкий,- выдает и то, что он не решился похоронить царевича в Архангельском соборе, древней усыпальнице московских государей и их родственников, куда прах Дмитрия был перенесен лишь в царствование Шуйского".
Используется в литературе и старинная версия о подмене царевича Дмитрия. Опираясь на "косвенные доказательства" и "логические построения", современные литераторы охотно сочиняют все новые и новые волнующие подробности гибели царевича.
Научный диспут о причинах смерти царевича Дмитрия продолжается и конца его не видно. Но при всем уважении к науке, невольно склоняешься к трактовке угличского события и трагедии Бориса Годунова, представленной в произведении великого Пушкина.
Душа сгорит, нальется сердце ядом,
Как молотком стучит в ушах упрек,
И всe тошнит, и голова кружится,
И мальчики кровавые в глазах...
5.04.19