Проезжая из Серпухова в Противино или Дракино, нельзя не заметить на развилке в Калиново этот танк, установленный в честь подвига танкиста Дмитрия Лавриненко, совершенного им ранней осенью 41 года.
Все началось с того, что 17 – я дивизия народного ополчения, оборонявшая от немцев Жуков неожиданного обратилась в бегство. И дорога на Москву через Серпухов и далее - Подольск оказалась не прикрыта нашими войсками. Немцы без препятствий уже подъезжали к Серпухову в котором по причине неисправности был оставлен экипажем на одной улице танк т – 34.
Позволю себе воспользоваться имеющимися архивными данными и восстановить картину боя с точки зрения немцев.
Морозное выдалось утро 19 октября 1941 года. Наш 57-й отдельный моторизованный батальон несколькими днями еще отдыхал в Сухиничах, севернее Брянска. Радостные, что наконец тяжелые бои закончились, чистили аммуницию, ремонтировали технику, пили шнапс и распевали песни. Командир батальона капитан Рундштедт, был как-никогда уверен в скорой победе над русскими.
У русских больше не осталось солдат, больше не осталось техники, в бой идут уже просто почти ничем не вооруженные ополченцы. Собранная с бору по сосенки Семнадцатая дивизия народного ополчения, вооруженная какими-то явно музейными винтовками, не смогла сдержать атак моторизованных полков и танковых батальонов, обратившись в бегство, а командир дивизии полковник Петр Козлов, заочно приговоренный к расстрелу сбежал к немцам, и рассказал им о положении дел, рассказал все, и то, что дорога на Москву теперь открыта, что в Серпухове нет никаких воинских сил, что 4 танковая бригада Катукова, так напугавшая немцев под Мценском, давно отступила к Москве. Рассказал, как добраться до Серпухова. От Калуги следовало забрать на восток и через Протвино добраться до Калинова, а потом по прямой на Серпухов.
Немцы планировали захватить железнодорожный вокзал Серпухова, и взорвать железнодорожный мост через Оку, прервав подвоз боеприпасов и подкреплений к осажденной немцами Туле. Как бы геройски ни сражались туляки, но их кощеева игла была в Серпухов.
Капитан Рундштедт довольно потирал руки. Его часть могла первой ворваться в Серпухов и с ходу его взять. Дальше следовало дождаться подкреплений и рвануть к Москве. Там по автодороге будет какой-то там Чехов, а потом уже и Подольск. А Подольск это уже можно сказать, почти что Москва.
Капитану Рундштедту уже мерещилось как его батальон первым въезжает в Москву, как его бойцы бегут по Красной площади и врываются в Кремль. Как его бойцы поднимают знамя батальона на его башнях. Как он позирует на фоне Кремля и с гордостью отправляет фотографию в Бремен своей любимой Марте.
Из Сухиничей его батальон спешно добрался до Калуги, где из штаба ему передали, что пилоты FV-189 из Десятого авиакорпуса Рихтгофена подробно разведали дорогу до Серпухова и сам Серпухов, где нигде не смогли обнаружить ни малейших следов русских войск.
Склонившись над картой капитан еще раз проверил путь. Поворот, дорога прямо, развилка, налево, в принципе понятно и недалеко.
Много ли надо для небольшого городка в котором до начала войны жило меньше тридцати тысяч человек? Немного. Тем более, что брать и удерживать надо только вокзал до подхода основных сил.
Как назло топлива для автоколонны катастрофически не хватало. Пришлось половину машин оставить у развилки на Протвино. Как подтянутся машины с топливом, они тоже подоспеют в Серпухов. Заправив оставшуюся половину машин в каждой из трех рот, и один взвод из мотоциклетной роты, пол-батальона двинулось на Серпухов.
Разведку было решено не высылать. Была дорога каждая минута, да и наверняка было известно, что никого в городе быть не может.
Впереди ехал взвод мотоциклистов, за ними – штабная машина, три грузовых машины Опель Блитц с полевыми 37-ми миллиметровыми пушками и пять машин с пехотой на тех же Опель Блитц двигаются следом.
Громко ревут моторы, наши машины уверенно держат дорогу и подминают под собой тонкий выпавший снег. Бойцы самоуверенно горланят песни и играют на губных гармошках. Вот поворот, и мотоциклисты пролетают небольшую деревеньку Калиново, за ними на значительном расстоянии следуют грузовики. Вдруг откуда-то по направлению с опушки леса раздался неожиданно громкий в морозной тишине резкий выстрел.
Попадание в первую машину в колонне. Машина с загруженной на нее пехотой разрывает столб земли и обнимает пламя.
Еще неожиданный близкий выстрел. Последняя машина в колонне разлетается в щепки и замирает в огне. Но противника нигде не видно. Засада! Мы попали в засаду на опушке леса.
В колонне паника. Спешно бойцы опускают борты машин, и по скатам выкатывают полевые пушки Pak 38 в надежде развернуть оборону и отбиться от врага.
Вот две пушки уже выкатили, и развернули в сторону леса. Бойцы доставили снаряды и пушки уже заряжены и готовы открыть огонь по цели.
Из машин выскакивает пехота с автоматами, бойцы разворачивают на грузовиках несколько пулеметов MG 42.
Неожиданно из леса выскакивает танк. Несомненно это русский танк «Кристи», такие которые однажды уже попадались батальону на марше под Брянском. Тогда их расстреляли из 15-мм гаубиц и зениток Flack 88.
Не открывая огня он несется прямиком на колонну. Доносится резкая пулеметная очередь из танка. Одна из машин загорелась. Раздаются очереди из нескольких MG 42 в ответ. Пехота наконец развернула минометы позади машин и лихорадочно их заряжает.
Две пушки Pak 38 открывают огонь практически в упор по танку с дистанции меньше трехсот метров. Снаряды со звоном летят в танк и рикошетят от него. Еще один залп с дистанции в чуть больше сотни метров, снаряды попадают точно в башню и правый борт танка, но не причиняют ему никакого видимого вреда.
Почему же танк не стреляет?
Не сбавляя скорости танк таранит первую Pak 38 и давит ее гусеницами вместе с командой. Расчет второй Pak 38 хладнокровно разворачивает в пушку намереваясь выстрелить с дистанции в несколько десятков метров в борт танка.
Развернувшись на месте, танк опередил артиллеристов и на скорости снова давит орудие. Команда пытается разбежаться, но падает, сраженная пулеметной очередью.
В колонне поднимается паника. Капитан Рундштедт останавливает бегущих и лично расстреливает нескольких бойцов. Минометы открывают огонь по танку, пытаясь попасть в ходовую часть и его обездвижить, но тщетно. Танк слишком юркий.
Бойцы забрались на машину, и двинулись на машине в тыл, на противоположную опушку леса, чтобы занять там оборону. Добавив скорости танк, описав дугу вернулся и догнал машину. Танк со скрежетом залез на машину и основательно прошелся по ней, раздавив в лепешку и саму машину, и пехоту в ней.
Минометчики оказались под огнем пулемета. Три миномета замолкли, расчеты остальных трех поспешно их сняли стали отступать в лес.
Третья Pak 38 наконец была развернута зазевавшимися артиллеристами, но танк ловко зашел во фланг расчёту и расстрелял его из пулемета.
Последняя машина не успела толком развернуться, и оказалась зажата между обездвиженными машинами. Пехота выпрыгнула из нее и на всем бегу ударилась в бегство.
Небольшие группки выжившихся наших бойцов уже удирали в лес.
Русский танк остановился, его башня развернулась в сторону нашей штабной машины. Капитан Рундштедт вышел из машины с поднятыми вверх руками. Он так и не доехал не то чтобы до Москвы, но даже и до Серпухова. Поездка закончилась как то очень уж неожиданно