Когда плачут мужчины
I
Субботнее утро не предвещало ничего необычного. Тёмыч, как это часто с ним бывало, всю ночь провел за компом, зарабатывая кристаллы и переходя с уровня на уровень. Заурядный офис-менеджер днём, ночью он превращался в могущественного и почти всесильного героя. Танк в его умелых руках безжалостно разил противников, победная музыка ласкала уши, суммы растущих баллов грели душу и поощряли к новым победам.
Утреннее солнце освещало поле битвы. Стол вокруг клавиатуры был усыпан неопределённого происхождения крошками и обертками, затейливо украшен коричневыми липкими следами пролитого кофе. Усталый герой отсыпался после ночного боя. Ему не мешал ни яркий свет, ни птичий гвалт за окном, ни гудки машин.
Мина сидела в кресле. На свёрнутых калачиком ногах покоился ноутбук. Она бойко водила мышкой, срочно доделывая проект для одного известного женского журнала. Забавные комиксы из жизни молодых родителей должны были донести читателям мысль о пользе и практичности новой линии одежды для малышей.
Мина была художницей. Именно так. Она решительно восставала против гендерного неравенства, когда почитаемых ею Марию Башкирцеву, Зинаиду Серебрякову, Наталью Гончарову, Берту Моризо и Фриду Кало называли «художницами». Они были художниками в полном смысле этого слова. Мина же просто выполняла ширпотребовские шабашки для глянцевых журналов. Это было дело только для художниц. Она давно спрятала на антресоли свой мольберт и краски. Творческое горение и вдохновение оказались затратными, а кушать хотелось каждый день. Платили очень по-разному. Изредка ей доставались хлебные заказы, и они кутили с Тёмычем. Но чаще гонорар оказывался весьма скромным или заказов не было совсем. Но и тогда они особенно не расстраивались, потому что работа Тёмыча хоть и невыносимо скучная приносила стабильный доход.
Выглядела Мина своеобразно. Сейчас она находилась в своём чёрном периоде. Вся её одежда от нижнего белья до объемного пуховика-одеяла отличалась экстремально чёрным цветом. Длинные прямые волосы окраса вороного крыла разбавляли ярко розовые пряди. Пирсинг Тёмыч обнаружил везде, где обследовал её горячими ночами. Как она ела, дышала и одевалась, для него навсегда осталось загадкой. Утро Мина всегда встречала в полной боевой раскраске. Её глаза на белом, как будто бескровном лице, окружённые тёмными тенями до бровей, казались огромными. Сиреневые губы были жирно обведены чёрным карандашом. Длинные ногти, конечно же, чёрные завершали образ. Благообразные старушки на улице провожали Мину горестными причитаниями и украдкой крестились, дети плакали. А Тёмыча иногда посещала мысль, а отражается ли его подруга в зеркале?
Они познакомились почти два года назад, когда Тёмыч подсел на «Сумерки империи». Его зацепила игрок под ником Мина. Эльф крови и повелительница зверей ловко играла и строчила колкие, остроумные комментарии. Тёмыч незаметно для себя втянулся в пикировку с ней. Потом они перешли в личку и, наконец, договорились о встрече. Мина поразила его тогда своим голубым прикидом. Её одежда переливалась всеми оттенками голубого и синего. Девушка в тёмно синей косухе, аквамариновых лосинах и воздушной лазоревой пачке, усыпанной пайетками, была обута в высокие ботинки с тяжелой подошвой и пронзительно синими шнурками. Волосы, конечно же, тоже были голубыми.
- Мальвина. Девочка с голубыми волосами! – первое, что пришло в голову Тёмычу.
Так он на весь голубой период Мины стал в кругу друзей Артемоном - смуглый кареглазый парень с шапкой кучерявых волос на других персонажей детской сказки не подходил. Удивительным совпадением стало то, что и в жизни девушку тоже звали Мина.
Со временем Тёмыч познакомил её с матерью - моложавой интересной женщиной. Их отношения с сыном теперь носили дружески-уважительный характер. Мина почти наверняка ей не понравилась, но она оставила своё мнение при себе. Тёмыч догадывался, что в молодости мать знатно потусила, но с возрастом не превратилась в ханжу. Она спокойно относилась к частой смене цвета волос Мины, её пирсингу, просила только не делать татуировок, на собственном опыте зная, как меняется вкус и тело. Сейчас на пляже она носила только наглухо закрытые купальники, кляня себя за безмозглую юность. Да она почти тут же съехала к своему давнему ухажёру – талантливому писателю и загрузилась своими отношениями. В дела сына не лезла и довольствовалась еженедельными созвонами.
Оставшись один в квартире, Тёмыч предложил подруге жить вместе. Та перебралась к нему со своими пожитками, которые тогда составляли мощный ноут с дорогим графическим редактором и сумка с разноцветными уютненькими спортивными костюмчиками с няшными котиками и мишками. Теперь она ходила только в этом.
Няшный период продлился не больше года, пока Мина была увлечена новой ролью жены. Она честно старалась: готовила, прибирала, даже затеяла какой-то ремонт. Но часто, придя с работы, Тёмыч заставал её в слезах и соплях, ужин же покоился в мусорном ведре. Он хохотал, обнимал Мину и заказывал в доставке их любимые пиццы. С уборкой тоже не особо складывалось. В самый её разгар Мина могла залипнуть в телефоне, ноуте, книжке, над узорчатым пятном. Тёмыч тогда действовал по своей подростковой привычке, быстро распихивая вещи по шкафам, сметая мусор в угол или под ковёр. Новые обои в одну прекрасную ночь покинули стены и просто легли на пол. Тогда зимой они уехали к друзьям играть в настолку и оставили открытую форточку. Клеить обратно их никто не стал.
Постепенно оба забили на эти прозаические вещи, и их дом наполнился не вполне художественным беспорядком. Пыльные окна без штор (когда-то Мина в приступе хозяйственности сняла их постирать, но повесить обратно забыла), грязноватый липкий пол, постоянно заваленное вещами кресло в углу. Тёмыч шутил, что в этой вечной, как египетские пирамиды груде покоится скелет, а может быть и не один.
Голые стены Мина разрисовала смешными комиксами из их жизни. Особенно неприличные были в туалете. Стен хватало, фантазия у Мины была бурная, так что друзей, приходивших к ним в дом, каждый раз ждали новые серии из их романа. Понятно, что особым успехом пользовались «туалетные» сюжеты. Ещё она нарисовала на Тёмыча шарж, сварганила из его офисного костюма манекен, прикрепила к нему распечатанный на принтере портрет и поставила в прихожей. Все хорошо об этом знали, но каждый раз, улыбающийся в тридцать три зуба Тёмыч, пугал гостей.
О себе Мина рассказала мрачную историю. Она осталась сиротой в пятнадцать лет, родители разбились на машине. Её взяла под опеку старшая сестра, но, не справившись с оторвавшейся пацанкой, сдала Мину в детский дом. Когда после выхода из детского дома та вернулась в родительскую квартиру, ей были не рады. Сестра жила с мужиком, который в первую же ночь попытался изнасиловать Мину, пока Светка была на сутках. Утром Мина ей обо всём рассказала, но сестра не поверила ни одному её слову и заявила, что Мина сама крутила хвостом перед её хахалем:
- Сучка не захочет, кобель не вскочит! – орала она.
Мине ничего не оставалось, как уйти. С тех пор она пробивалась по жизни сама, забыв о родственных связях. Жила по друзьям и знакомым, случалось, ночевала на вокзале. Самыми спокойными оказались годы обучения в Институте. Недорогая общага собрала и сплотила собратьев по искусству. Её приняли такой, какая она есть, делясь идеями, материалами, едой и даже шмотками. После института она немного помыкалась по квартирам более успешных сокурсников, пока не нашла, наконец, свою нишу. Заработка стало хватать на съёмное жилье, и вот тут-то она и познакомилась с Тёмычем.
Рассказывая, Мина горько плакала. Тёмыч обнимал её, нежно гладил по голове и обещал, что его куколку никто и никогда больше не обидит. Эта тема была навсегда закрыта между ними. Мать он тоже попросил не расспрашивать Мину о родителях и прочих родственниках, коротко обрисовав ситуацию. Его мировая мама, как обычно, поняла всё правильно, сына поддержала и с разговорами не лезла.
Тёмыч встал уже после двух часов дня. Хмурый и помятый он прошлёпал в труселях в ванную и долго плескался там. Потом он внимательно, но без мысли во взгляде пялился в окно кухни, прихлёбывал чай и приходил в себя. Когда обряд пробуждения подошёл к концу, Мина отложила ноут, подошла к парню сзади и обняла его.
- Доброе утро, Большой коготь. Ты победил всех своих врагов?
- Утро добрым не бывает, - ожидаемо ответил Тёмыч, - Этот Beast, похоже, бессмертный. Я дошёл почти до конца уровня, тут он вывалился со своим мастодонтом и разгромил меня подчистую.
- Бе-е-едненький, - притворно протянула Мина, - Обидели мальчика.
- Да, имею право в свой выходной! – вспылил Тёмыч, - Я всю неделю пахал, как проклятый!
- Ага, мешки таскал! – поддела Мина.
- Ты знаешь, иногда мне кажется, что лучше мешки таскать, чем в этом гадюшнике сидеть. По крайней мере полезней для общества.
Тёмыч не любил свой офис, должность, коллег и не скрывал этого. Его держали там только привычка и какая-то определённость положения. Он честно ходил туда, работал работу, с облегчением вырывался и считал это почти подвигом. Начальство видело его безразличие к общему делу и зажимало в повышении и премиях.
- Лучше скажи мне что-нибудь приятное, - примирительно пробасил он.
- Я лучше всех! – расхохоталась Мина, - Это приятно?
- Вполне!
Мина запустила пальцы в его шевелюру и начала массировать голову. Тёмыч расслабился и почти мурчал от удовольствия.
- У нас будет ребёнок, - тихо, наклонившись к самому его уху, прошептала Мина.
- Да-а-а… - протянул Тёмыч, не осознавая услышанного.
Не сразу, но смысл сказанного дошёл до его сознания.
- Как ребёнок? Какой ребёнок? Откуда? – чуть не подскочил он.
- Большой коготь, мы спим вместе как взрослые, а от этого бывают дети, - Мина говорила с ним покровительственно, как с маленьким, но её пальцы крепко вцепились в волосы Тёмыча.
Облысевшая голова была его страшным кошмаром, от которого он подскакивал ночью в холодном поту. Поэтому теперь, прежде чем дальше выяснять отношения, он осторожно высвободился из рук Мины.
- Ребёнок! У нас! Здесь? – он беспомощно обвёл глазами захламлённую квартиру, его голос дал предательского петуха:
- А когда?
- Человеческие самки обычно вынашивают детёнышей сорок недель или девять месяцев. У меня задержка месяца два, так что у нас ещё есть время, - беспечно ответила Мина.
- А ты точно уверена?
- Точнее некуда! – Мина начинала злиться, - А ты, кажется, не рад?
- Да я рад… конечно, рад… я просто ещё не понял этого, - несвязно лепетал Тёмыч.
Появление нового члена их мирного устойчивого мирка совершенно не входило в его планы. От друзей обременённых спиногрызами он знал, как много требует себе внимания, сил, времени и денег человеческая личинка. И вот теперь этот бессмысленный кусок орущего мяса поселится в его доме, нарушая тишину, ломая привычный порядок. Нет, он решительно не хотел никаких детей.
- Мина, куколка, - он попытался обнять её, - Может… ну его… этого ребёнка… А? Ну, честно… какой из меня отец… а из тебя мать?
Мина напряглась, Тёмычу показалось, что она сейчас распушится и набросится на него, как разъярённая кошка.
- Значит, ты считаешь, что я плохая хозяйка, безрукая жена, а буду ещё и никудышная мать! – прошипела она.
- Нет, ты не так поняла, - Тёмыч подыскивал слова, - Я говорю только… что мы ещё не готовы стать родителями… нам рано… Позже… когда-нибудь… может быть…
- Говори за себя, - резко отрезала Мина, - Без тебя справлюсь, удод.
Она отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
Тёмычу ничего не оставалось, как быстренько одеться и выкатиться на улицу. Ему надо было пройтись и собраться с мыслями.
II
Парни сидели на скамейке в парке, уговаривая третью двухлитровую сиську пива. Потерянному Тёмычу составляли компанию проверенные друзья детства.
Одноклассник Сивый обладал диссонансной внешностью интеллигентного качка. Тельняшка туго обтягивала бицепсы, джинсы трещали на бёдрах, но его красную бритую башку украшали очки. Работал он дворником, для того чтобы получить служебное жильё и съехать от тяжело пьющих родителей. Сивый вставал рано утром, с удовольствием махал на свежем воздухе лопатой или метлой в зависимости от времени года и с чувством выполненного долга укрывался в своей берлоге. День и вечер были в его полном распоряжении. Он много читал, размышлял, часто, к сожалению, под бутылку дешёвого вина. Суету жителей города он считал бессмысленной, имущество обременительным, а отношения между полами скучными и предсказуемыми. Сивый никому не навязывал своей жизненной философии и жил в полной гармонии. Удивительный молодой русский дворник среди повсеместного засилья выходцев из тёплых республик ближнего зарубежья был популярен. Все его знали, с ним здоровались, мужики любили заглядывать в его холостяцкую квартиру, чтобы поговорить за жизнь.
Щупленький белобрысый Костик, напротив, был личностью ничем не примечательной. Когда-то давно, гонимый жестокими сверстниками, слабак прибился к их мальчишеской компании и остался преданной тенью. Сивый с Тёмычем его скорее терпели, чем любили. А он, чувствуя свою второстепенность, пытался выделиться яркой, экстравагантной и, как он считал, модной одеждой. Вот и сейчас на нём красовались салатовые штаны, розовая рубашка в турецких огурцах и несоразмерные с его скромным ростом длинноносые штиблеты. Работал Костик ветеринаром в частной клинике и, как ни странно, неплохо справлялся со своими четвероногими пациентами. С женщинами же у него получалось гораздо хуже, те не воспринимали его всерьёз. И как многие неудачливые в личной жизни мужчины, Костик стал считать всех баб подлыми, коварными и меркантильными суками.
На пьющих в общественном месте недовольно поглядывали старушки и мамашки, выгуливающие своих детёнышей. Но они справедливо опасались неадекватной реакции нетрезвых мужчин и вслух замечаний не делали.
- Что, Тёмыч, вот просто так взяла и сказала? – допытывался Костик.
Его до крайности возмущала известие о том, что Мина забеременела, не поинтересовавшись мнением его друга на этот счёт.
- Да ещё назвала меня удодом, потому что я не заплясал от радости, когда услышал всю эту куйню! – голос Тёмыча дрожал от обиды. Пиво добралось до его мозгов и пьяные слёзы уже стояли в глазах.
- Не бери в голову, - успокаивал его Сивый, - Это она на фоне гормональной перестройки организма.
- Действительно, Тёмыч, не бери, а может ещё ничего и не будет, - постарался подбодрить его Костик.
- Ага, рассосётся! – горько ухмыльнулся Тёмыч.
- Вы выходите теперь на новый уровень, - уверенный голос Сивого действовал на Тёмыча успокоительно, - Я не говорю, что будет легко, но отношения между мужчиной и женщиной должны развиваться. Ты же не собирался всю жизнь проиграть в танчики.
- А было бы неплохо, - мрачно буркнул будущий папаша, - Ты, посуди сам, какая из неё мать? Она утром встанет, наведёт марафет и потом сутки напролёт сидит в своём ноуте. А дома срач, жрать нечего!
- А ты?
- А я, что я? Я работаю.
- А она что, не работает?
- Ну, работает, картинки всякие для журналов рисует, макеты делает.
- Во-о-от.
- Ничего не во-о-от! – Тёмыч взвился по-новой, - Да она вообще не знает, что такое заботиться о ком-то. Я летом по приколу принёс ей хомяка в клетке. Там поилка, домик, колесо, лестницы, все дела. Она обрадовалась, полезла в инет загуглить, как за грызунами ухаживать. Поигралась с ним с недельку, честно кормила, убирала. А потом поставила клетку на окно и забыла о нём. Я смотрю, Хома из домика не выходит. Открыл крышу, а он уже готов. Ты же потом сказал, - это было адресовано Костику, - что их нельзя ставить на солнце. Она так и ребёнка где-нибудь оставит и забудет.
- Ну, ты сравнил. То хомяк, а то ребёнок. Ничего, подожди, у неё должен проснуться материнский инстинкт, - Сивый оставался непоколебим.
- Должен… А если не проснётся? – вздохнул Тёмыч.
- А для этого у неё есть ты. Вы вместе справитесь.
- Справимся, - Тёмыч понемногу сдавался непробиваемым аргументам Сивого, - Она так-то ничего. Красивая. Рисует классно, и вообще. Всё равно когда-нибудь надо было об этом подумать. Пускай уж теперь, раз так вышло.
- Красивая… ну… - тут Сивый запнулся, - Пусть красивая, главное, чтобы тебе нравилась. Рисует классно. Ребёнок талантливым будет, смотри сколько плюсов.
- Что я с этим ребёнком делать-то буду? Я ж их даже руками боюсь брать! – продолжать бередить свою рану Тёмыч.
- Пацан родится, ты его в танчики научишь играть, - хихикнул Костик.
- Помолчи, Костян, сойдёшь за умного, - резко одёрнул его Сивый.
- А если девка? – унять Костика было нелегко.
- Главная роль отца в жизни дочки состоит в том, чтобы воплотить в себе образ будущего идеального спутника для девочки и сформировать в ней женственность, - голова Сивого была кладезь умных и полезных мыслей.
- Может и так, Сивый. Ладно, прорвёмся!
Тёмыч уже вполне принял мысль о неизбежном будущем отцовстве и теперь думал только о том, как теперь подкатить к Мине после их нелепого разговора.
- Зачем только я Минке всякой хрени-то наплёл?!
- А тебя можно понять. Ты был обескуражен, потрясён новостью. Оказался к ней не готов. Это простительно. Не каждый день узнаёшь, что скоро станешь отцом. Любой бы растерялся на твоём месте.
- Ты бы не растерялся, Сивый! – восторженно сказал Тёмыч.
- Со мной такого не случится, - сухо ответил он.
- Вот за что я тебя уважаю, Сивый? – опять встрял Костик, - Ты такой умный! Где ты все эти слова берёшь? – его язык заметно заплетался.
- Есть такие штучки бумажные, они называются книги, а в них значёчки черненькие – это буковки. Так вот, если буковки складывать в слова, можно очень много нового узнать. Тебя этому в школе не учили? – пьяный Костик раздражал Сивого.
Но, дойдя до состояния «ты меня уважаешь?», Костик никогда не обижался на подколы друзей. В этот момент он любил их всей своей мелкой душой, оскорблять его было бессмысленно, а поэтому неинтересно.
Парни допили пиво. Сивый аккуратно сложил бутылки в пакет и отнёс его к урне, чтобы не давать повода милой старушке на соседней скамейке поворчать о распустившейся молодёжи. Но когда компания ушла достаточно далеко, та всё равно протянула им вслед:
- У-у-у! Залили зенки! Алкаши проклятые!
Тёмыч вернулся домой поздно. Он тихонько открыл дверь и не стал зажигать свет в прихожей. Мина ещё не спала, сидела в своём ноуте, отгородившись от мира наушниками. Удивительно, но пахло даже чем-то съедобным. Только сейчас он понял, что практически ничего не ел весь день. Тёмыч прошмыгнул на кухню. На почти чистой плите стояла почти чистая сковорода с жареной картошкой. Сама картошка почти не пригорела и даже была посолена. Может быть, здесь был виноват голод – лучший кулинар, а может Мина действительно сегодня подошла к процессу приготовления с особенной тщательностью, но Тёмыч с удовольствием приговорил половину сковороды.
От внезапно включившегося света он вздрогнул и заморгал глазами на Мину. Та была всё в том же чёрном балахоне, но что-то в её облике кардинально изменилось. Тёмыч, наверное, впервые увидел Мину без толстого слоя косметики. Лицо её стало таким простым и милым, что у него что-то сжалось в груди, а в горле неприятно защекотало. Чтобы не выдать себя, он быстро подошёл к подруге и крепко прижал к себе.
III
Так они стали жить дальше, постепенно привыкая к новым ролям и находя в этом совершенно новые удовольствия. Мина почти на нет свела макияж, вынула из всех своих открытых и потайных мест пирсинг. Волосы она не перекрасила, потому что вычитала на каком-то форуме будущих мамочек, что в период беременности этого делать не стоит. Она просто наверчивала на голове высокий пучок, и ядовито-розовые пряди прятались в нём. Мина продолжала носить балахоны, хотя и более жизнерадостной расцветки. Под ними было удобно скрывать растущий живот. А он начал расти с пугающей быстротой, хотя срок был ещё небольшим. Правда Мина принялась сметать еду, как пылесос. Тортики, пиццы, бургеры, сладкое, солёное, жирное, жареное, - всё, что она всю жизнь хоть как то контролировала и избегала, блюдя фигуру, теперь поглощала в любое время дня и ночи. Кажется, она отъедалась за всё время вынужденных ограничений и на долгие годы вперед. Хотя и у этого была и положительная сторона – теперь в доме всегда была еда, и это Тёмыча совершенно устраивало. Квартира не стала особенно чище, но шторы, вернувшиеся на окна, сделали её заметно уютнее. Куча на кресле стойко сохраняла свою неприкосновенность, а на стенах добавились картинки с новыми сюжетами.
За проект для женского журнала Мина получила приличный гонорар и решила потратить его на автошколу, логично размышляя, что водительское удостоверение даст ей большую мобильность, а с ребёнком этого сделать не удастся. Неразрешимая проблема проявилась при первом же выезде в город на практическое занятие. Мина просто панически боялась других машин, пешеходов, знаков, светофоров – короче, всего, что связано с дорогой. При этом она визжала, закрывала глаза и бросала руль. Инструктора хватило ровно на два занятия. После второго он вывалился из машины, держась за сердце, и категорически отказался заниматься с ней. Мина и сама поняла уже, что вождение – это не её. И хотя уплаченных за учёбу денег было жалко, своя жизнь и свобода были для неё дороже. Так Мина навсегда перешла в разряд пассажиров и пешеходов. Откровенно говоря, Тёмыча и это вполне устроило. Доверять подруге старенькую, но крепкую мазду ужасно не хотелось.
Теперь экран её монитора пестрел сайтами беременных, молодых мамочек и интернет-магазинами для новорождённых. У неё даже завелась подружка, ожидающая двойню. Это было удивительно, потому что Мина всегда избегала женских компаний, предпочитая одна блистать в окружении мужчин. Но эта девица её чем-то зацепила, и они дни напролёт перекидывались сообщениями, перезванивались и даже пару раз погуляли вдвоём.
Жизнь текла, освоив новое русло, ровно до утра того дня, когда Мина объявила, что была в женской консультации и сделала УЗИ. Врач ей сказал, что беременность многоплодная и им следует ждать двойню.
Это был удар! Мозг Тёмыча, только-только свыкшийся с неизбежным, категорически отказывался принимать новую шокирующую новость.
Сразу две бессмысленные орущие человеческие личинки в его доме - это был перебор!
Но к чести Тёмыча на этот раз свою панику и раздражение он не выдал ни глупой истерикой, ни побегом к верным друзьям для утешения ударной дозой пенного напитка. Он просто встал и начал отчаянно, но методично разбирать египетские завалы на кресле.
На это занятие ушёл весь субботний день. Скелетов, к счастью, не обнаружилось, но нашлось немало интересного. Самыми приятными были находки любимых джинсов, которые исчезли около года назад и пятитысячной купюры, припрятанной, видимо, на чёрный день. Отыскались так же рубашки, носки, трусы, файл с рабочими документами, которые когда то пришлось срочно переделывать, флешка со всеми фотками из похода по Алтаю, кусок заплесневелой пиццы, чашка с отбитой ручкой и куча визиток. Одежда Мины располагалась геологическими слоями по периодам. Откапывая, Тёмыч прошёл свежий верхний чёрный слой, затем начали попадаться костюмчики из няшного периода. И завершили раскопки сине-голубые шмотки.
Гора, внезапно лишившаяся своего загадочного содержимого, стала обычным креслом у окна. Тёмыч устало опустился в него и наконец-то заговорил со встревоженной Миной, которая всю его лихорадочную деятельность была на подхвате. Она сортировала одежду, раскладывая годную по шкафам, а уже ненужную в пакеты, выбрасывала мусор и протирала пыль. Нудная, но необходимая работа по наведению порядка выстроила и мысли Тёмыча. Он посадил уже изрядно потяжелевшую Мину себе на колени и сказал:
- Не дрейфь, куколка, прорвёмся! Двое, так двое! – и вздохнул, - Справимся.
Тут обнаружилось, что оба ужасно голодны. Они быстренько заказали пиццу, а потом с шутками и подколами зажевали её под какую-то комедию.
Ночью Тёмыч никак не мог заснуть. Луна, мощным прожектором светила в окно, пробивая задвинутые шторы. Мина мерно похрапывала. Говорить ей об этом было нельзя, она бурно обижалась, и уверяла, что девушки не храпят, а только сопят. Тёмыч осторожно повернул «сопящую» Мину на бок, но всё равно никак не мог расслабиться.
Тут он взглянул на обновлённое кресло и увидел в нём забытую коробку из-под пиццы. Первый кирпичик новой пирамиды был заложен. Но Тёмыч решительно поднялся, смял картонку и отнёс её в ведро. Только после этого он спокойно растянулся рядом с Миной и блаженно захрапел, встраиваясь в слаженный дуэт.
IV
Месяца два спустя дружная мужская компания вновь оккупировала скамейку в парке. Тёмыч сидел мрачнее тучи. Его офисный костюм и не очень свежая рубашка говорили о том, что новость, которую он принёс друзьям, не могла ждать выходных. Пакет с пивом стоял рядом, но о нём просто забыли.
- Тройня?! – Костик присвистнул, - Ну, ты, мужик даёшь! Как же это у тебя получилось?!
У Тёмыча уже не оставалось эмоций, он только пожал плечами и неуверенно развёл руками:
- Как то так. Мина позвонила, сказала, что будет трое.
- Сколько же раз ты её в ту ночь… хм… любил, что она сразу тремя забеременела?! – в голосе Костика читались отчаянная зависть и восторг.
- Придурок! – взорвался, молчавший до сих пор Сивый, - При многоплодной беременности клетка сразу делится на энное количество эмбрионов, если это однояйцовые близнецы. Но бывает, что созревает и аномальное количество женских яйцеклеток, тогда это будут двойняшки. Но в любом случае для этого достаточно одного незащищенного полового акта. Тебя в твоей живодёрке этому не учили?
Костик впервые видел Сивого в такой ярости, поэтому счёл за лучшее промолчать и слиться на время со скамейкой, чтобы переждать бурю. Тёмыч же даже не заметил их перепалки. Он был глубоко погружён в себя и свои невесёлые мысли.
- Надо, наверное, искать подработку какую-нибудь. Минка работать долго не сможет. Мать и так нам квартиру отдала, да и машина её мне практически даром досталась. Машина! – голос Тёмыча наконец обрёл осмысленность, - Точно, машина! Буду по вечерам и в выходные таксовать! Надо купить три кроватки, шмотки там разные, памперсы, коляску… Коляску! – он опять запнулся, - Парни, а кто-нибудь знает, бывают коляски для тройни?
Он беспомощным взглядом обвёл друзей.
- Найдём, не сомневайся! – уверенно сказал Сивый, положив руку ему на плечо, - Из-под земли достанем!
Они ещё немного посидели, обсуждая сложившуюся непростую ситуацию. Потом начали собираться. Мимо них бодро прошагал опрятный старичок из соседнего дома. Сивый окликнул его:
- Отец, возьми у нас пиво! Хорошее!
- Что, ребята, вам не пошло? – участливо спросил тот.
- Да радость у нас! – отмер Костик и скорбно добавил, - У нас тройня будет!
- На троих или по отдельности? – хитро подмигнул старик.
Сивый зыркнул на Костика:
- Нет, отец, все трое у товарища, - он кивнул на Тёмыча.
- Тогда надо выпить за здоровье матери и младенцев, редко кому такое счастье приваливает! Вот у меня тоже трое, только не за раз, да и от трёх жён, а внуков целых шесть штук.
Старик, соскучившийся по компании, был готов ещё пообщаться, но Тёмыч спешил, он после работы ещё не показывался дома. Сивый и Костик пошли его провожать. А старик, подхватив неожиданный подарок, отправился своей дорогой. Проходя мимо скамейки, на которой по обыкновению восседала всё та же милая старушка, он сказал дружелюбно:
- Слыхала? Тройня у него будет! Вот, дела!
- Проходи, проходи, алкаш проклятый! Житья от вас нет! – бойко включилась старушка.
- Вот от таких как ты все печали мира, - глубокомысленно заключил многодетный отец и дед и пошёл дальше.
V
На известие о четвёртом ребёнке Тёмыч отреагировал практически спокойно. Три или четыре – обе эти цифры были уже за пределами его понимания. Он просто отметил про себя, что кроваток нужно четыре, а колясками можно обойтись двумя для двойни. Но тут в процесс включилась мать. Она примчалась после звонка Тёмыча и развела бурную деятельность. Вместе они вылизали до блеска квартиру. Правда Мина больше мешала, чем участвовала в уборке. Большая и неповоротливая она всё время стояла на дороге. Ей было тяжело наклоняться, она быстро уставала, поэтому мать и Тёмыч усадили её в кресло так, чтобы она наблюдала за процессом, и весело гоняли по дому с вёдрами и тряпками. Потом они поразмышляли о ремонте, решили пока не закрашивать и не заклеивать обоями минины художества.
- А если ты современный Гоген? – прикалывась мать, - Мы потом себе не простим, что целое состояние профукали, заклеив шедевр дешёвыми обоями. Будем прямо так стенами и продавать.
Причина на самом деле была гораздо прозаичнее. Глупо клеить обои и делать хороший ремонт в ожидание пополнения, тем более такого грандиозного. От их стараний в первый же год не останется и следа. Достаточно поддерживать в доме чистоту и порядок, в чём Тёмыч торжественно поклялся. Да и квартиру очень скоро придётся менять на большую.
Жертвой уборки пал только манекен. Его разобрали, костюм вычистили и отправили в шкаф, а шарж мать забрала на память. В прихожей стало заметно свободнее.
Пора было уже начинать закупать вещи для малышей. И тут мать снова проявила смекалку:
- Ребята, на дворе двадцать первый век. Давайте кинем клич в социальных сетях. Дети очень быстро растут, вещи просто не успевают изнашиваться, молодые мамочки постоянно ими обмениваются, продают, да и просто отдают то, что уже не нужно. И людей, готовых помочь, всегда очень много. Тебе, Мина, и карты в руки. Сделай хорошую картинку, опиши ситуацию и размести в популярных сетях. Я уверена, что любое сообщество откликнется.
Идея была простая и классная. Мина увлеклась и быстро набросала серию увлекательных историй на тему родителей - счастливых обладателей четверни. Под комиксом был размещён текст, в котором излагалась просьба к неравнодушным согражданам:
«Молодая семья, с волнением и некоторым страхом ожидающая четверню с благодарностью примет кроватки, коляски, ходунки, памперсы, средства ухода и одежду. Звонить по телефону…».
За несколько дней публикацию перепостили несколько тысяч раз. Писали, звонили и предлагали разнообразную помощь со всех уголков России. Было несколько сообщений из-за границы. Звонки не прекращались ни днём, ни ночью. Мина героически старалась отвечать всем. Через неделю стало понятно, что помощь превысила необходимое в несколько раз. Их квартира неуклонно превращалась в одну большую египетскую пирамиду.
Мать опять разрулила ситуацию. Она критически отобрала всё необходимое для четырёх малышей, потом связалась с благотворительным фондом и отвезла им лишнее. В сетях был размещён отчёт с фотографиями счастливых будущих родителей на фоне подарков и со словами благодарности. Несмотря на объявление окончания акции, люди продолжали писать и присылать посылки. Всё это уже даже не распаковывали, а сразу отправляли в фонд.
Тёмыч вызвал друзей, чтобы собрать кроватки, причём сделать это надо было так, чтобы они все поместились в комнате и имели лёгкий доступ к младенцам. Требовалась смекалка и нестандартные решения. Короче, светлая голова Сивого.
Тёмыч ждал их с минуту на минуту. В дверь позвонили, и он был уверен, что пришли Костик с Сивым.
- Открыто, заходите! – прокричал он с кухни.
Дверь осторожно открылась, но проходить никто не торопился.
- Ну, что застряли? – Тёмыч пошёл посмотреть, что там за церемонии.
В полумраке прихожей он рассмотрел незнакомую молодую женщину.
- Привет, - сказала она, - Марина Сорокина здесь живёт?
- Марина? – удивился он.
- Ну, как ты её зовёшь?
- Мою подругу зовут Мина. А фамилия? – тут он к своему стыду понял, что даже не знает её фамилию.
- Пусть будет Мина, - легко согласилась странная гостья, - Она была и Риной, и Марой. Теперь Мина, прикольно.
Женщина прошла в комнату. Увидев разобранные кроватки, коляски и кучу детских вещей, она повернулась к Тёмычу:
- Значит, это правда?
- Что, правда? – Тёмыч терялся в догадках.
- Что вы с Маринкой ждёте четверню? Я в инете пост и фотки видела.
- Правда.
- А Маринка, ой, Мина где? – не унималась она.
- Ушла сдавать проект.
- Работает. Это хорошо. Она талантливая!
Тёмыч начал выходить из ступора:
- А ты вообще-то кто такая?
- Я Света, её сестра. Она обо мне ничего не рассказывала?
- А-а-а-а! Расска-а-азывала! - зловеще протянул Тёмыч, - Сеструха-гадюка! Зачем приползла?
У него потемнело в глазах от ярости. Как посмела эта тварь явиться в их дом, тем более в такой момент.
- Так, всё запущено! – нисколько не испугалась Светка, - Давай по порядку, только без эмоций, всё, что ты обо мне знаешь.
Светка говорила совершенно спокойно, и это несколько охладило первый порыв Тёмыча. Он взял себя в руки и коротко пересказал то, что слышал от Мины. По ходу мрачного повествования Светка несколько раз хмыкнула. Когда Тёмыч дошёл до того, как сеструха просто выгнала Мину из отчего дома, она вздохнула:
- Повторяется. Печально.
Тёмыч стоял в полном недоумении. Светка не стала его мучить. Она сказала, что разговор длинный. Раз они теперь стали родственниками, то пора и познакомиться по-настоящему.
- Ставь чайник! – распорядилась она, - Кстати, как тебя зовут?
- Тёмыч, - он уже совсем растерялся.
- Это Артём?
- Ну, да.
- Мужик, у тебя скоро будет четверо детей, а ты как пёс безродный – Тёмыч! Как тебя полностью зовут?
- Артём Сергеевич Мякишев.
- Так вот, Артём Сергеевич, теперь послушай мою версию, а там сам решишь, где правда.
Светка налила себе и Тёмычу чаю, удобно уселась, подложив под себя ноги и начала. Её история несколько отличалась от мининой. Во-первых, их родители были в полном здравии и преспокойно проживали в недалёком провинциальном городке. Старшая Светка уехала из дома первой, и потом, когда сестрёнка окончила школу, перетянула и её к себе. Маринка поступила в Архитектурный. Светка к тому времени уже работала и снимала квартиру.
Маринка всегда жила в своей сказке. А тут ещё окунулась в богемную жизнь и совсем поехала. Одевалась, не пойми как. Несколько слоёв разномастных одёжек, какие-то балахоны, вся раскрашена, волосы то зелёные, то синие, то розовые. Короче, мрак. Дома ни черта не делала. Где вещью попользовалась, там и бросила. Чашку за собой не помоет, кастрюлю в холодильник не уберёт. Эти краски её везде, тюбики, кисти непромытые, листы. А уж когда керамика началась, то глину приходилось отчищать от всего, даже от потолка. Светку всё это естественно бесило. Она не нанималась в няньки великовозрастной девахе. Конечно, они периодически цапались, но всегда мирились, потому что обе искренно, не смотря ни на что, любили друг друга. Да и родителям Светка обещала присмотреть за младшенькой.
Закончив институт, Маринка помыкалась какое-то время, а потом когда появились заказы, сразу заявила о своей независимости, нашла квартиру и съехала.
- А дальше, Артём Сергеевич, ты уже знаешь, - закончила свой рассказ Светка.
Тёмыч заметил, что рот у него буквально раскрыт от изумления. Он опомнился, резко закрыл его и хрипло спросил:
- А мужик?
- Какой мужик? – не поняла Светка.
- Который Минку, Маринку чуть не изнасиловал, а ты ей не поверила и выгнала из дома.
- Даже так?! – Светка рассмеялась, - Честно, не знаю про мужика. А три года назад я замуж вышла. Кстати, Маринка на свадьбе была. Потом я Славика родила, ему сейчас два с небольшим.
Сказать, что Тёмыч был потрясен – ничего не сказать. Он был огорошен, раздавлен, потрясён. Светка добила его, показав в телефоне контакты мамы, папы и самой Марины. Потом Светка пролистала фотографии, на которых светились искренней радостью лица Светки, статного мужика и толстощёкого карапуза. Несколько раз мелькала и улыбающаяся Мина.
- Но зачем? Я не понимаю! Зачем надо было это всё придумывать?
- Она с детства была фантазёршей и придумщицей. Всё время рассказывала всякие небылицы. Скучно ей было в нашем городке. Вот она и раскрашивала свою жизнь, а заодно иногда и мою. Ей лет семь тогда было. Я сижу, уроки делаю в комнате, завтра контрольная по физике, я ничего не слышу и не вижу. Влетает мать и со всей дури бьёт меня по лицу, да ещё раз. Я кричу: «За что?» А она захлёбывается в слезах: «Да как ты посмела выгнать сестру из дома?! Тварь, ты неблагодарная!». Тут уже я заревела. Мать, видя моё искреннее недоумение, начинает что-то понимать. Зовёт мелкую, а та уже сама в голос воет. Оказывается, Маринка слушала на кухне по радио телеспектакль - северную сказку про то, как брат выгнал брата из дома. Она прониклась бедой несчастного, валенки на голые ноги натянула, пальто накинула и без шапки пошла на улицу. Стоит на крыльце, мерзнет. Так в роль вошла, что даже слёзы от несправедливой обиды текут. Тут её мать и застала, возвращаясь с работы: «Ты чего на крыльце стоишь раздетая?». А она ей и выдала: «Меня Светка из дома выгнала!» У матери от ужаса отключилась сообразилка, вот она на меня и накинулась. Потом, конечно, и Маринке досталось.
- Как ты её не прибила? – только и смог выговорить Тёмыч.
- Хотелось. Но она чертовка всегда ласковая была, ко всем знала, как подход найти. Неделю подлизывалась, да прощения просила. Простила я её, только чтобы отстала.
Светка немного помолчала:
- Да нет, она хорошая. Только вот эти её фантазии. Неинтересно ей быть обычной, как все. Хочется позы, надрыва, драмы, переживаний. Она ведь так вживается, что сама начинает во всё это верить.
- Эй, вы! Чего дверь не закрываете?! – из прихожей неожиданно раздался голос Сивого, - Или построили коммунизм в отдельно взятой квартире?
- Это друзья пришли помочь с кроватками, - Тёмыч бросился встречать гостей.
Он сейчас особенно обрадовался приходу Сивого и Костика. При них можно будет отложить мучительные размышления над неожиданно свалившейся на него информацией. Он поверил Светке, и ему было стыдно за нелепый обман Мины. Стыдно смотреть в глаза Светке, он привык относиться к ней как к злу, от которого удалось избавиться. Стыдно за их родителей. Стыдно за того неизвестного ему молодого мужика на фотографиях. Стыдно даже за мелкого карапуза, который к счастью не попал в выдуманную Миной жизнь.
- «Чип и Дейл» спешат на помощь! – ввалился в комнату Костик, - Эксплуатируй, пока мы согласны.
Светка вышла из кухни. Тёмыч представил её:
- Это Света, сестра Марины.
- А Марина у нас кто? – Сивый неожиданно бесшумно для своего большого тела возник на пороге комнаты.
- У тебя ещё и Марина есть? Нет, ну, где справедливость? Ему и четверня, и какая-то Марина! – Костик вставил свои пять копеек.
- Марина – это Мина, - объяснил Тёмыч, - Просто я не зна…, привык называть её так.
- Понятно, - принял ответ Сивый и, повернувшись к Светке учтиво поклонился, - Савелий.
Тут пришла очередь Костику и Тёмычу открыть рты. Когда-то давно они, наверняка, знали, как на самом деле зовут их приятеля, но за долгие годы успели это накрепко забыть.
- Очень приятно. Какие, Артём, у тебя галантные друзья, - Светка попыталась разрядить обстановку.
Костик воспринял комплимент полностью на свой счёт. Он подскочил к Светке, чтобы тоже представиться. Попытался даже поцеловать её руку, но она со смехом вырвала её и нечаянно ударила Костика по носу. Нос у Костика был слабым местом. Лёгкого удара оказалось достаточно, чтобы из него потекла кровь. Костик кинулся в туалет остановить кровь и умыться.
Светка расстроилась. А Тёмыч от неожиданности ещё подлил масла в огонь:
- Ну, ты, Светка, бой-баба! С одного удара и сразу в нокаут!
- Этому можно. Только на пользу, - невозмутимо сказал Сивый.
- Ему, наверное, помощь нужна, - всполошилась Светка.
- Айболит, исцелит себя сам!
- Не переживай, - Тёмыч попытался сгладить свою первую реакцию, - У него сейчас терапия высоким искусством. Там всё изрисовано, как и здесь. Только сюжеты, скажем так, погорячее. Очень погорячее. Короче, Костику нравится.
Действительно, Костик вышел нескоро и вполне довольный. Сивый и Тёмыч уже развернули к этому времени бурную деятельность. Они решили скрепить кроватки по две, убрав у каждой по одной стенке. Но в случае необходимости перегородка легко возвращалась на своё место. Дело спорилось. Костику оставалось только быть на подхвате - подай, принеси, подержи. Он старался. Только каждый раз, проходя мимо Светки, предпочитал находиться на безопасном от неё расстоянии.
Чтобы не смущать его Светка ушла на кухню, нарезать бутербродов да собрать другой нехитрый перекус работникам. Без неё Костик расслабился, стал изучать малышовые вещички, аккуратно сложенные в коробки. Доставал, разглядывал, удивлялся их миниатюрности и складывал обратно. Наткнувшись на четыре цветастые шапочки, он повертел их на своих растопыренных пальцах.
- Послушай, Сивый, - начал он.
- Чего тебе? – неохотно отозвался тот.
- Вот если у матери много детей, то её называют мать-героиня, так?
- Ну, так.
- А если у отца много детей? Тогда как? – Костик явно в очередной раз испытывал терпение Сивого.
– Если у него по всей стране куча детей от разных женщин, то мурло поганое.
– Нет, нормально, как у Тёмыча.
- Ну, отец-герой.
- Нет, герой – это на войне, на пожаре, при спасении утопающих. Я думаю, что многодетный отец – это отец-героин! – Костик заржал, довольный своей шуткой, - Тёмыч, ты отец-героин!
- Вот и молодец! Сам пошутил, сам посмеялся! Это ты на своих собачках и кошечках так натренировался? – Сивый был сегодня определённо в каком-то необычном меланхоличном настроении и отзывался на глупости Костика вполне миролюбиво.
Потом нарисовалась и Мина. Тёмычу было интересно, как она отреагирует на присутствие Светки. Но Мина была сама непосредственность. Она взвизгнула и бросилась сестре на шею. Они, обнявшись, срулили на кухню, но Тёмыч внимательно прислушивался к их болтовне. Светка мягко укоряла Мину за то, что та долго не звонила и ничего не рассказывала о беременности. Мина оправдывалась, что разбила телефон, а в нём были все контакты. А потом всё так завертелось, один, второй, третий, четвёртый. Да, заказов привалило, а она за всё бралась, ведь деньги нужны будут. Светка интересовалась, когда сестра собирается рассказать родителям. Мина уверяла, что обязательно позвонит, а может даже съездят к ним познакомиться с Тёмычем в ближайшие выходные. Дальше пошёл чисто женский трёп: Какой срок?... Как ходит?... Не тошнит ли?... Сильно ли пинаются?... Кого пообещали врачи?.. Как хотят назвать? Потом Светка взяла с Маринки слово, что та больше не пропадёт, а позвонит сразу, как только потребуется помощь. Та легко обещала.
Светке пора было домой, её муж ещё ни разу так надолго не оставался один со Славиком. Мина с Тёмычем пошли провожать её в прихожую. Светка расцеловала обоих и велела держать хвост пистолетом. Тёмыч предложил дружить семьями, Светка его решительно поддержала.
Она уже стояла в дверях, когда вдруг остановилась и серьёзно посмотрела на Тёмыча.
- Слушай, Артём Сергеевич, а у вас в роду двойни, тройни были?
- Вроде нет, я о таком не слышал, - неуверенно ответил Тёмыч.
- Так ведь и у нас нет. Странность.
Потом она ещё раз внимательно оглядела Мину и задумчиво произнесла:
- И живот у тебя не маловат для четверни? – но она тут же очнулась, тряхнула головой, всплеснула руками и уже весело закончила, - Главное, чтобы все были здоровыми! Пока! Увидимся! Светка выскочила за дверь и застучала каблучками вниз по ступенькам.
Тёмыч вернулся к Сивому, который продолжал собирать кроватки.
- А твоя Мина ничего без штукатурки, красивая, почти как сестра, - сделал неожиданное признание дворник-философ.
Определённо, сегодня был день сюрпризов. Тёмыч никогда прежде не замечал за своим старинным другом интереса к противоположному полу. Неужели для этого необходима была кровавая жертва в виде носа Костика. Тёмыч только утвердился в своём предположении, когда Сивый равнодушным голосом задал несколько вопросов о Светке. Узнав, что она замужем и есть ребёнок, надолго замолчал.
Так в тишине они и закончили работу. Потом вместе перекусили и Сивый с Костиком тоже стали собираться.
- Ну, давай, мужик, держись, - подал руку на прощание Сивый, - Самое страшное ещё впереди!
- Ну, спасибо, утешил, - устало отозвался Тёмыч.
- Praemonitus, praemunitus. Предупреждён, значит вооружён. Ты знаешь, что впереди у тебя важные и сложные события, значит ты к ним готов. А самое главное, у тебя есть мы – твои друзья, - в голосе Сивого Тёмыч впервые уловил совсем не свойственное тому волнение.
Горячая волна благодарности поднялась, мягко сжала сердце Тёмычу. Стало тяжело дышать, а глаза предательски защипало. Они крепко, по-мужски обнялись, и парни ушли.
Когда закрылась дверь, и они остались одни, Тёмыч повернулся к Мине.
- Зачем? – тихо спросил он.
- Ты о чём? - встревожилась Мина.
- Зачем ты о сестре и о родителях такую хренотень выдумала?!
- А-а-а! – она чуть заметно выдохнула, - Ты о детском доме и о том, что Светка меня из дома выгнала? – Мина совершенно непринуждённо рассмеялась, - Просто я тогда на мыло сериальное подсела, а там история современной Золушки. У неё сначала всё плохо, родители погибли, сестра в детский дом сдала, чуть не изнасиловали, сама пробивалась и потом раз, как приз за её терпение и страдания… Оба на! Принц на белом коне!... Ты же не сердишься на меня, Большой коготь? - Мина ластилась к Тёмычу, держала его голову, чтобы он не отводил взгляда, а смотрел на неё, - Не сердишься?! Не сердишься?! Ну, скажи!
- Ты так плакала тогда. Я ведь тебе поверил, - только и смог выдавить Тёмыч.
- Ну, правильно. Я и сама тогда себе поверила. Вся такая бедная и несчастная, а тут ты - мой принц на белой мазде!
Светка была права, сердиться на Мину было невозможно. Она смешно кривила мордочку, лезла целоваться, не отходила от Тёмыча ни на шаг, требуя немедленного и безоговорочного прощения. Кроме того, у неё было четыре бронебойных аргумента – четверня, и волноваться ей решительно противопоказано.
Конечно, они помирились, но Тёмыч потребовал от Мины честное слово, что она больше не будет ничего придумывать, потому что их жизнь и так скоро станет совсем нескучной. Мина легко пообещала ничего нового не придумывать.
VI
К родителям они так и не съездили, Мина всё время плохо себя чувствовала, хандрила и капризничала.
Часто звонила Светка, заходила со своим толстощёким Славиком, который неожиданно оказался вполне подходящим пацанёнком, серьёзным и любопытным. Они неплохо провели время, пока сёстры чирикали на кухне. Славик обошёл все кроватки, посмотрел малышовые вещички и погремушки. Высоко оценил подборку игр на компе Тёмыча и достижения своего нового взрослого друга. В его чистом искреннем взгляде читался восторг и обожание. Тёмыч подумал, что мелкие не такие уж противные, если среди них попадаются такие вот смышлёные Славики.
Сроки подходили, и, в принципе, процесс мог начаться в любой момент. Врачи предупредили Мину, что роды вероятнее всего будут преждевременные, организм мамы не сможет выдержать такое количество плодов до положенных девяти месяцев. И в обязательном порядке будут кесарить, самой ей не разродиться. Поэтому в прихожей наготове стоял пакет с необходимыми вещами для роддома.
Подружка Мины, которая ждала двойню, уже успешно получила свою пару здоровеньких мальчишек. Умиляясь и сюсюкая Мина совала Тёмычу фотки на телефоне, которые та прислала из роддома. Но красные, словно вываренные, сморщенные мордочки ему нисколько не понравились.
- Неужели и мои будут такие же уродцы? – печально подумал он.
Уже на седьмом месяце Мина принесла из женской консультации последнюю новость. Детей будет пятеро. Тёмыч с тоской подумал о том, какой он был дурак, когда так испугался рождения всего одного ребёнка. Как это было просто, обыкновенно и скучно, по сравнению с его теперешней насыщенной жизнью. Но деваться было уже некуда.
Они так и не успели ничего решить с пятой кроваткой, потому что уже буквально через неделю Мине стало особенно плохо. Она держалась за живот и протяжно стонала и плакала. Тёмыч не стал дожидаться скорой, а погрузил ставшую уже необъятной Мину в машину и отправился к роддому. В приёмный покой его не впустили. Дежурная сестра забрала у него пакет, одежду, велела звонить не раньше, чем часа через четыре и увела плачущую Мину за собой.
Тёмычу ничего не оставалось, как отправиться домой и ждать новостей. По дороге он набрал Сивого, сказал, что отвёз Мину рожать, и попросил друзей подойти к нему домой. Сейчас ему особенно требовалось непробиваемое спокойствие лучшего друга.
Парни пришли быстро. Костик был, как обычно, безупречно прилизан и нелеп. А вот Сивый превзошёл сам себя. Вместо старой доброй тельняшки на нём был костюм. Правда он старался не делать резких движений, потому что ткань при этом опасно трещала. Белая рубашка норовила расстегнуться на могучей груди. А шею душила элегантная бабочка. Тёмыч удивился преображению. На что Сивый ответил, что не каждый день у его друга рождается четверня. Тёмычу пришлось обновить его сведения.
Парни честно ждали назначенного времени. Но разговор не клеился и спустя час Тёмыч уже набирал номер родильного отделения.
Связь была очень плохая. Приходилось напрягать слух, чтобы хоть что-нибудь расслышать. Тёмыч нервничал, повторял всё по несколько раз, но никак не мог добиться ответа. Сестра почему-то уверяла его, что такой роженицы Марины Сорокиной нет в отделении. Тёмыч совсем распсиховался и потребовал к телефону Главного врача. Главного не оказалось на месте, и Тёмыча соединили с дежурным. Стараясь сдерживаться, он повторил:
- Я сам привёз к вам в родильное отделение Сорокину Марину. Она ждёт пятерню. Она наблюдалась у вас с двух месяцев.
Дальше Тёмыч слушал молча, лицо его постепенно вытягивалось, а в глазах разливалась безнадёжность.
Парни всерьёз запаниковали. Они с трудом дождались окончания разговора. Как только врач отсоединился, они начали тормошить Тёмыча.
- Что? Что он сказал? Родила? С детьми всё в порядке? Она жива?
Тёмыч только глядел в пространство невидящим взглядом. Взбудораженный Костик пообещал разнести всю родильную богадельню.
- Не надо, - слабым голосом произнёс Тёмыч.
Костик тряс его за плечи, стараясь вытащить из друга хоть каплю информации. Сивый извинился и врезал несчастному хорошую пощёчину. Тёмыч охнул и схватился за мгновенно побагровевшую щёку.
- Говори, а то мы готовы уже сами тут детей родить, - хилый Костик неожиданно крепко схватил Тёмыча за грудки.
– Детей нет, - хрипло ответил тот.
- Как нет. Не выходили? Ни одного не удалось спасти? Мина как? – Костик и Сивый в волнении перебивали друг друга.
– Детей нет! Не было! И не будет! Врач сказал, что ей в другую больницу надо.
– В какую?
– В психушку.
– В психушку? Так и сказал?
– Да. Так. В психушку и жрать поменьше.
- Они там что, совсем ошалели?! – Костик отпустил Тёмыча и спросил недоумённо, - А кто беременных в психушку отправляет?
Оказалось, что никакой пятерни у Мины не было. Ни пяти, ни двух, ни даже одного ребёнка. Она вообще не была беременной, от скуки опять нафантазировала себе увлекательную историю и просто отъедалась вволю.
На законный вопрос друзей: Зачем? Тёмыч ответил версией Светки, что Мине неинтересно быть обычной, такой как все, поэтому она придумывает себе другую жизнь. Рассказал о том, что знал со слов Светки про «злую» сестру, которая «выгнала» полураздетую Мину на мороз. Про её мнимое сиротство, о котором слышал сам.
Сивый тяжело молчал. Он уже снял узкий пиджак, освободил горло от бабочки и расстегнул рубашку до пояса. И смог, наконец, глубоко вдохнуть и расправить плечи.
Костик никак не мог успокоиться:
- Подожди. Про сестру придумала, ладно. Это хоть как-то можно объяснить. Не понять. Но... Про детей-то! Как такое можно придумать? Дети – это же святое! Так не шутят!
Тёмыч не отвечал. Он перебирал в памяти события последних пяти месяцев своей жизни, с той первой паники, когда узнал, что станет отцом. Как привыкал к мысли о детях, сначала одному, потом двум, трём… Как продумывал их с Миной новое непростое будущее. Как они готовились к рождению малышей. Как легки на подъём и преданны были мама, Светка, друзья. Как много совершенно посторонних людей откликнулось им на помощь.
Он обвёл взглядом комнату. Четыре аккуратных кроватки, корзина игрушек, пакеты памперсов, коробки с детской одеждой стояли сиротами. Они не никогда не дождутся своих маленьких хозяев!
Всё было зря!
Детей не будет!
Ничего не будет!
Волна непереносимого отчаяния накрыла Тёмыча с головой. Ком встал у горла, грудь сдавило, трудно было вдохнуть. Он бил сжатыми кулаками лоб и трясся в мучительных конвульсиях. Ему хотелось кричать и выть, но он только мычал сквозь стиснутые зубы. Наконец, прорвались долго сдерживаемые слёзы. Он не стал им сопротивляться, давая излиться боли и обиде.
Слёзы принесли облегчение. Тёмыч начал приходить в себя. Он посмотрел на друзей. Костик тоже плакал, не скрываясь. Внешне спокойный Сивый был без очков, и глаза его предательски покраснели.
Они ещё долго сидели в тишине. Вечер за окном давно перешёл в ночь, и комнату освещали уличные фонари. Тёмыч поднялся, задёрнул шторы и включил нижний свет.
Сивый прервал молчание:
- Но, как она смогла такое провернуть? Всё было натурально, естественно. У меня, да и у всех не возникло и тени сомнений. Если она может так вживаться в свои фантазии, значит, в ней погибает великая актриса.
– Эта великая актриса в ней непременно погибнет, когда вернётся домой, - неожиданно спокойно ответил Тёмыч.
- Ты, чего, друг?! Опомнись! После всего этого!… После всего, что она вытворила!? Ты ещё пустишь эту сучку на порог?! - Костик был потрясён. И даже Сивый с удивлением посмотрел на Тёмыча.
Но тот, по-видимому, уже всё для себя решил.
- Ну, ей сначала, конечно, нужно мозги подремонтировать. А потом пусть она возвращается и отрабатывает, - он обвёл руками комнату, забитую детскими вещами, - Люди старались, покупали, высылали, по-вашему, это просто так?! Пусть теперь четверых и рожает, как сама придумала. Хоть враз, хоть по очереди. Как получится. А пятого так и быть, прощу. Славика засчитаем за пятого. Светка просила крёстным ему быть. Я согласился.
Вместо эпилога
Мина вернулась через два дня. Она не стала открывать дверь своим ключом и не позвонила, а тихо поскреблась, надеясь, что Тёмыч её не услышит и можно будет ещё отложить мучительное объяснение. Но он услышал, открыл и впустил подругу. Мина была необычайно тиха и покладиста. Она низко опустила голову, плакала и, молча, кивала на все эмоциональные обвинения Тёмыча.
Скоро ему надоело общаться в режиме монолога и, чтобы добиться от Мины хоть слова, он перевёл разговор на другую тему. Тёмыч спросил, где она была два дня. Естественно, она пряталась у Светки. Та сначала была в ярости от чудовищной выдумки сестры. Но потом успокоилась и велела идти к Тёмычу и просить прощения, которого Мина, по её мнению, не дождётся.
Тёмыч подтвердил, что прощения она не заслуживает и ушёл на кухню. Он грел обед, возился с чайником, Мина всё это время сидела, так и не сменив позы.
- Я котлеты купил и картошку пожарил, пошли есть, - сурово сказал он.
- Нет. Я больше не буду, - прошептала Мина.
Она была такая беззащитная, искренняя и трогательная в своём раскаянии, что Тёмыч сел рядом с ней и притянул к себе.
- Ладно, и это переживём.
Мина уткнулась ему в плечо и страстно зашептала:
- Я больше никогда не буду!
Тёмыч обнял её двумя руками, и они так замерли на несколько мгновений.
- Я больше никогда не буду есть картошку! Мне худеть теперь надо! – выпалила с подвыванием Мина.
От родителей скрыть эту историю не удалось, продвинутые пенсионеры уверенно пользовались компьютером и интернетом. Но Светка, с которой Мина стала ещё дружнее после пережитого, уверила их, что это был социальный проект по заказу столичного журнала. А Марина и Артём просто дали для него свои лица, чтобы всё выглядело натурально.
Труднее всего оказалось с мамой Тёмыча. Она с самого начала близко к сердцу приняла эпопею с младенцами, с энтузиазмом взялась за решение проблем. Теперь она справедливо считала себя обманутой и оскорблённой. Она не звонила и не приезжала. Но Тёмыч знал, что его мировой маме необходимо время, чтобы она если не поняла, то хотя бы простила.
Мина прошла курс лечения у психотерапевта.
Сейчас она беременна первенцем, встала на учёт в женской консультации и ходит туда только в сопровождении Светки или Тёмыча.