Основная хронология
Утром на восьмой день после встречи с Рагнальфом пятитысячное войско короля Маллингара выступило из одноименной столицы. Сам Рагнальф, немало удивив этим Эйдана, отправился вместе с ними. На границе с Ахароном с ними должны были соединиться еще пять тысяч воинов, за которыми был отправлен Рист; в самом же Маллингаре оставалось немногим более трех тысяч человек. Как сказал Рагнальф, это был самый большой риск в его жизни, не считая, конечно, то, что он был самозванцем.
Впереди их ждал тяжелый переход вдоль Перешейка. Перешеек, несмотря на свое название, был на самом деле рекой, которая брала свой исток в подземных водах и ледниках Маллингара, у самого моря Куллов, а затем текла через одноименную столицу до северо-западной границы с Ахароном, после чего огибала его вдоль границ с землями южных кланов темных эльфов, пустыней Калараш и Нардалионом.
Перешеек со времен Двухсотлетней войны был нейтральной территорией. Именно достижение этого нейтралитета было главным достижением семилетнего правления Эйдана. За два года до смерти Айлин война, длившаяся два столетия была завершена. Ни отцу Эйдана, ни его деду, прадеду или прапрадеду не удалось поставить точку в этой войне; Эйдан правда всегда думал, что никто из его великих предков не посчитал бы достигнутые результаты истинной победой.
Он знал, что кланы темных эльфов рано или поздно объединятся ради победы над общим врагом. Он не доверял ахаронцам, которые никогда не чтили соглашения и дипломатию. Он слышал о том, что лесные эльфы все чаще поговаривают о том, что проклятие Шепчущего леса, эта чума Магинрада, уже больше не действует и что пора вернуться в свои леса, большая часть из которых была захвачена темными эльфами и Нардалионом. Он был уверен, что и сам Нардалион не упустит шанса раздавить всех своих врагов. Энсоберт для этого был, впрочем, слишком нерешителен.
Несмотря на сохранявшийся тринадцать лет нейтралитет Перешейка, последние дни Эйдан часто ловил на себе обеспокоенные взгляды Кассаны, пока наконец не решился спросить ее:
- Тебя беспокоят ахаронцы?
- Честно говоря, Эйдан, меня беспокоит весь путь, который нам предстоит пройти, - она слегка улыбнулась, - но да, ты прав, ахаронцы меня пугают. А еще эльфы: когда в последний раз я передвигалась по Перешейку, не было ни дня, чтобы я не ощущала их присутствия.
- Странно, а я думал, что эльфы умеют прятаться, - засмеялся Эйдан, - но главное, что нам нечего бояться, пока мы идем вдоль Перешейка.
- Я знаю, но что-то мне подсказывает, что не все пройдет так просто, как мы ожидаем. Не знаю, что это - предчувствие или еще что…
- Лично меня больше пугает Шепчущий лес. Будь моя воля, я бы и на сто лиг к нему не подходил. - Вздохнул Эйдан.
- А когда ты… - Она замялась.
- Сбежал из Нардалиона, - подсказал ей Эйдан, - не переживай, называй вещи своими именами.
- Ну, в общем, да… - смутилась она, - в общем, когда ты ушел, неужели ты смог без проблем пройти Перешеек?
- А я и не шел вдоль него. Я отправился в косу Малиссы - там меня всегда поджидал корабль с верной командой, о которых никто никогда не знал, даже Энсоберт.
- И где он теперь?
Эйдан помедлил с ответом.
- Давно утрачен. - Тема, казалось, была неприятна Эйдану, так что Кассана поспешила ее переменить:
- Как думаешь, хватит нам войска маллингарцев? - Эйдан промолчал. - И сможешь ли ты сделать то, что пообещал Рагнальфу?
- Если эльф, способный помочь мне, еще жив, то да, точно смогу. - Кассана неодобрительно посмотрела на него. - Только не говори, что я разрушаю все, чего твои и мои предки веками пытались достичь. Ради Маллингара погибли десятки тысяч нардалионцев, но так ли он важен для нас?
- Я-то понимаю это. В какой-то мере. Но страшно представить, что сказал бы мой отец…
- По сравнению с тем, что сказал бы мой - это полная ерунда, - со смешком отмахнулся Эйдан, - хотя вечный мир с маллингарцами вряд ли возмутил бы его больше моего побега…
Войска короля и Риста соединились к вечеру второго дня, выйдя к правому берегу Перешейка, и в первой половине следующего дня должны были достичь Перекрестка - точки, в которой соединялись границы Ахарона, Маллингара, а также земель северных и южных кланов темных эльфов.
Когда-то в этом месте стоял прекрасный, построенный прямо на реке, город Севелен, центр торговли между людьми и эльфами. Однако годы вражды привели к тому, что город стал разоряться, а во время Двухсотлетней войны был и вовсе разрушен по приказу деда Эйдана.
После войны здесь была построена система мостов, позволявшая не только спокойно перебраться на левый берег Перешейка, но и при желании форсировать реку. Здесь Перешеек разделялся на несколько мелких ручейков; Эйдан знал, что это люди с эльфами во времена расцвета Севелена искусственно ограничили реку. Здесь они должны были перейти на левый берег, потому что идти вдоль правого берега по территории ахаронцев было самоубийством.
У Перешейка было еще две такие переправы - неподалеку от пустыни Калараш и в месте, где река “сворачивала” на юг - на границе с Нардалионом. Ко второй переправе Эйдан и планировал двигаться, чтобы пробраться к форту Блиту, от которого к Аррану вела прямая дорога.
***
Маллингарские войска медленно продвигались вдоль Перешейка. Шел четвертый день их пути; Эйдан знал, что их давно заметили - слева за ними следили темные эльфы, справа - ахаронцы. Ни те, ни другие не жаловали Нардалион, но Эйдан не знал, радоваться или огорчаться этому - реакция на появление в этих краях войск была непредсказуемой.
Эйдан знал, что вариантов у него не было - у Маллингара нет своего флота, а рассчитывать на помощь Кандареса было сложно. Тем более, у Эйдана не было ни времени, ни денег на то, чтобы передвигаться морем.
Как и опасался Эйдан, незадолго до второй переправы через Перешеек их поджидал небольшой отряд смуглых воинов.
- Рагнальф, присмотри, пожалуйста, за Кассаной. - Тихо проговорил Эйдан.
- Но… - хором попытались воспротивиться они.
- Это просьба, а не приказ. Если что-то пойдет не так, то отступайте. Рагнальф, головой отвечаешь за Кассану. Спаси ее, чтобы не случилось.
- А вот это, надо полагать, приказ? - Хохотнул король Маллингара. - Хорошо, друг, воля твоя.
Облаченный в полностью скрывающий лицо шлем Эйдан благодарно кивнул Рагнальфу, улыбнулся на прощанье Кассане (та в ответ смерила его самым своим презрительным взглядом), после чего вместе с Ристом и Бреннаном пришпорили коней и отправились навстречу ахаронцам.
- Кто вы такой? Что за право проходить через наши земли? - Грубым хриплым голосом спросил самый крупный из них.
- Лучше скажи, по какому праву мешаешь нам пройти? - Спокойно ответил Эйдан.
- Это земля гордого Ахарона, человек.
- Это берега Перешейка, они не принадлежат никому.
- И ты считать, что я быть рад пропустить десять тысяч человек, которые вот уже четвертый день размахивают оружием на земле Ахарона? - Эйдан хмыкнул: он был прав, что ахаронцы следуют за ними по пятам все эти дни. - На моей земле?
Высокому ахаронцу удалось удивить Эйдана. Ахаронцы никогда не говорили “моя” земля - для них земля Ахарона всегда была “их” землей, землей “их народа”, землей Ахарона, наконец. Исключение составляли их правители.
- Твоей земле?
- Да, человек, ибо имя мое - Карнид, и я - первый среди равных в Ахароне.
- Ты очень изменился за эти годы, Карнид. - с улыбкой снимая шлем, сказал Эйдан.
- Но…
- Да-да, не продолжай. Он “сбежал”, “умер”, “убит”, “исчез” и прочие слухи - не больше, чем слухи.
- Но ты возвращаться? Как? Почему?
- Правлению Энсоберта пришел конец, Карнид.
- Кто это решить?
- Я. Это он убил мою жену и ребенка. Он должен ответить за свои преступления и за обман, с помощью которого завладел короной. Но пока я прошу тебя пропустить нас. Прошу не потому, что есть соглашение о свободном проходе по берегам Перешейка и не потому, что нас десять тысяч, а у тебя наберется не более пятисот человек. Прошу потому, что это справедливо.
- Проси сколько угодно, но свободного хода здесь нету. Твой друг Энсоберт отменить его. Вот, лови. - Карнид брезгливо бросил Эйдану какой-то свиток.
Эйдан развернул его, обратив внимание на остатки дипломатической печати Нардалиона, что подтверждало подлинность бумаги, и прочел:
“Первому среди равных в Ахароне
Соглашение о свободном проходе по берегам Перешейка отменить с сей даты. Ахарон обязан не допускать прохода по Перешейку ни эльфов, ни маллингарцев. Любое нарушение будет расцениваться как объявление войны Великому Нардалиону.
Подпись: Беррен Кентигерн, первый помощник его Величества Энсоберта I, короля Нардалиона, первого из династии Куинтов, лорда Айлла, Кастефеле и Готторна, протектора Пустоши, маркграфа Перешейка”.
Эйдан выругался.
- Дай мне час, Карнид.
***
- Не верю! - Кассана схватилась за голову, услышав, что Энсоберт стал лордом Кастефеле и Готторна. Все они знали, что это означало только одно - ее замки захвачены; люди казнены; а она сама лишена всех титулов, земель и законного права на существование.
- Возможно, это блеф. - Предположил Рагнальф.
- Не исключено, - поддержал его Эйдан, - хотя ты помнишь, как Энсоберт мечтал о Кастефеле. Его страшным сном было доживать последние дни в Айлле, запертым на севере замком Дальтьери.
- Кастефеле не замок, что смеяться? - Грустно сказала Кассана. - Его и захватывать не нужно. Но мы должны туда попасть.
- Зачем? Наш путь - форт Блит и далее прямиком на Арран.
- Я уверена, что Энсоберт в курсе, где мы и как движемся. Он наверняка знает, что самый простой путь - через Блит. Но у нас нет оружия, которое Кандарес подвезет к Эралису. А еще хуже - захваченные врагом Готторн и Кастефеле. Туда наверняка посадили людей Энсоберта, в любой момент готовых оттеснить нас от Аррана.
- Она права, Эйдан.
- Я смотрю вы спелись, ребята, - устало проговорил Эйдан. - Хорошо. Дойдем до следующей переправы - решим куда отправимся. А пока нужно решить вопрос с Карнидом.
- Он не намерен нас пропускать? - Поднял бровь Рагнальф.
- Ему придется.
***
- Что ты решил, человек, друг?
- Разве так обращаются с друзьями, Карнид? Мы должны были сегодня добраться до пустыни, но раз вы нас притормозили, предлагаю сделку. Мы разобъем здесь лагерь и будем рады, если три дня и три ночи вы будете пить наше вино и есть наше мясо. А затем мы пойдем своей дорогой, а вы - своей.
- Хорошее предложение. Очень. - Кивнул Карнид.
- Хорошо, что ты согласен, друг.
- А кто говорить, что я соглашусь? - нахмурился Карнид. Эйдан выругался. - Нет, я всегда знать, что ты - отличный знаток традиций Андары, особенно наших. Но что прикажешь мне делать, если ты умирать? Если ваши жалкие войска будут размяты Нардалионом?
- Ну ты же знаешь меня, Карнид. У них нет шансов.
Карнид оглядел войска Маллингара и откровенно заржал.
- Поменьше бы ты якшаться с отребьем Южных степей, - с этими словами Бреннан попытался было вмешаться, но Эйдан поднял указательный палец вверх, - ты не знать, что у твоего дружка людей в три раза больше. Если не в четыре-пять. Может даже в шесть. Вы не то, что Арран, вы даже форт Блит не мочь захватить с этим-то войском.
- Так тогда помоги мне, друг.
- Что ты обещать Рагнальф? - Перебил Эйдана Карнид.
- То, что он и его родичи всегда жаждали. Мира.
- Дерьмище!
- Говори тогда, что хочешь ты.
- Дерьмо все это, человек. Мы заключать мир. С тобой. Говори, сколько лет он продержаться? Ну?
- Тринадцать. - Со вздохом ответил Эйдан.
- У меня нет спокойных дней. Все тринадцать лет я быть настороже. Я знать, твой дружок нападать на свободных ахаронцев. Рано или поздно, но он нападать. Или эльфы, сто стрел им в жопу, они-то уж точно ждут свой час. Я не знать, что ты прийти, человек, с кучей воинов. Это интересно. Но не мне.
Эйдан промолчал, ожидая, что Карнид скажет что-то, что станет нужной зацепкой. В годы Двухсотлетней войны Ахарон воевал против всех и делал это великолепно до битвы на Равнинах - где войска Эйдана захватили в плен и Карнида, и всю его верхушку. Эйдан с трудом уговорил своих генералов от идеи казнить пленников.
- Тогда пойдем со мной, - предложил Карниду Эйдан, - помоги мне взять Арран.
- И что я получать вместо? Вечный мир? - Хохотнул Карнид.
- Мы оба знаем, что мир Ахарон заключает только тогда, когда стоит на коленях, и только затем, чтобы восстановить силы для следующей войны. Вам не нужна защита ни от эльфов, ни от маллингарцев, ни от Нардалиона. Поэтому назови свою цену.
Карнид долго смотрел в глаза Эйдана, после чего звонко крикнул и вместе со своей “свитой” отправился к небольшому ахаронскому отряду.
- Что за хрень? - Неожиданно выругался обычно спокойный Бреннан.
- Ждем, Брен. Ахаронцы очень необычные люди.
- Я заметил. Но куда он отправился?
- На совет, - Брен округлил глаза, - у них нет короля, как в моей стране, только предводитель, что-то вроде главаря Семерки. Все важные решения они обсуждают сообща, а потом первый среди равных сообщает его остальным.
- А что, если они решат напасть на нас?
- Что ж, тогда нам сообщат первыми.
Спустя два часа к ним подъехал Карнид, один, без “свиты”. Ахаронец снова внимательно посмотрел в глаза Эйдану и, медленно расплываясь в улыбке, спросил:
- Так что насчет вина и мяса?
Эйдан выдохнул. Они обнялись с Карнидом.
- Мой стол - твой стол. Пойдем. И зови своих людей. - Карнид, кивнув, свистнул. - Рист, ты знаешь, что делать.
- Погодь, человек, друг. Ты что-то забыть.
- Я помню, Карнид. Твоя цена. Но я готов выполнить все, что ты пожелаешь.
- Есть одно. Шиа.
- Чего?
- Шиа. Моя дочь, - “пояснил” Карнид. - Ты взять ее в жены.
- Что-что? - Снова переспросил Эйдан.
- Ты слышать, - разулыбался Карнид, - тебе надо жену, а мне - крепкий мир. Что бы не думать такие люди как ты, мне не нравятся войны.
- Я не могу, Карнид. - Нахмурившись сказал Эйдан.
- Ты же готов выполнить мое желание? Любое?
- Да, но не это. Хотя, - задумался Эйдан, - есть другой вариант. Рагнальф тебя устроит?
Карнид погладил бороду.
- Хорошо, король Эйдан, человек, друг. Есть одно “но”.
- Что опять? - С улыбкой спросил Эйдан.
- Она - пария. И она трахается с твой дружок Энсоберт.
Теперь Эйдану было не до улыбок.
- Я совсем ничего не понимаю.
- Что, в Южных степях этим не занимаются? Я слышать, там потрясающие женщины.
- Отстань, Карнид. Расскажи мне все по порядку. Почему пария? Что она делает с Энсом?
- Пария потому, что так решил Ахарон. Я был против, но равные посчитали, что она нарушила наши законы. Она покинуть Ахарон против моей воли, но как пария она все равно для Ахарона не существовать. Я не знать, как она попала к твоему дружку, но мой человек в Арране сказать, что ее видеть в покоях короля, постоянно, очень часто. Я хотеть, чтобы ты убил Энсоберта, а дочь спасти. Да, в Ахароне ей делать нечего, но пусть она будет с тобой или Рагнальфом. Воля ваша.
Эйдан задумался.
- Хорошо, Карнид, друг. Но мне нужно поговорить с Рагнальфом.
- Говорить сколько хочешь. Мне плевать. Сами решите, кто будет трахать ее вместо Энсоберта.
- Ты крайне прямолинеен. - Поморщился Эйдан.
- Дай мне слово, человек, друг. Сейчас.
- Даю, у меня все равно нет выбора.
- Так не пойдет. Ты же знать традиции.
- Хорошо. Даю тебе слово. Клянусь твоими и моими богами. Моей страной. Рагнальф возьмет в жены твою дочь, а если откажется, то я сочту за честь лично исполнить данное тебе слово.
- Другое дело. - Довольно заключил Карнид.
- Но скажи мне, Карнид, друг. Если твоя дочь - пария, то какую цену на самом деле востребовал Ахарон?
- То, что от тебя не зависеть. Я дать слово Ахарону. Я уйти на покой, как только эта война кончится.
- Но…
- Брось, человек, друг. Я знать, на что идти. Я стар, гораздо старее чем такой, как ты будет. Придет время, когда в Ахароне будет новый первый среди равных. А потом я возвращаться. Ты знать наши законы.
- Я просто хотел сказать, что безмерно тебе благодарен. - Выдохнул Эйдан. Ахаронцы всегда ему нравились, хотя их вера в перерождение, традиции и законы, равно как и их взгляд на мир в целом сильно отличались от “человеческих”.