Утром, собрав рюкзаки, отправляемся в столовую. Нас предупредили, что сразу после завтрака едем в Зугдиди.
«Едем!» Давно забытое слово встречаем ликованием. Едем! Едем! А не Идем…
Но ни одного автобуса у столовой не обнаружили. В стороне одиноко стояла грузовая машина, вроде – трехтонка.
Оказалось, что на ней – то мы и будем дальше путешествовать. И как-то к этому все отнеслись «нормально».
Шумно и весело залезли в грузовик. А в нем были даже скамейки… Какая роскошь! Мы будем даже сидеть…
Сели! Поехали! С песнями… Да, с песнями – в самом прямом смысле.
Раньше была такая «традиция» - все делать с песнями.
А уж ехать-то … в открытом грузовике… Только с песнями!
Путь был неблизкий.
Перепели все песни: от «Нам песня строить и жить помогает» до пионерских, «Взвейтесь кострами синие ночи».
Песен Высоцкого тогда еще и в помине не было.
Однако скоро и город, и красивые окрестности остались позади. Машина, подпрыгивая, снова покатила по горной дороге.
Закончилось и наше песенное настроение.
Дальше дорога пролегала вдоль реки Ингури(Энгури). А Ингури, протяженностью более двухсот километров, протекала в Ингурском ущелье, местами глубоком и узком.
Вначале дорога долго и неспешно поднимала нас в горы. Потом она становилась все Уже и Уже.
Правый борт почти касался скал, угрожающе нависших над нами. Левая сторона дороги, ничем не огражденная, «падала» в глубокий овраг.
А внизу, в этом овраге, «ревела» река Ингури, пробиваясь через нагромождение камней.
Грузовик мотало из стороны в сторону. Многие из нас сползли со скамеек и, сидя на дне кузова, держались за них.
От страха и ветра и ветра волосы вставали дыбом. Но тут хлынул дождь. Дождь лил стеной!
И через короткое время вода лилась в грузовик даже с отвесных скал с грязью и обломками веток.
Вода стремительно размывала дорогу. Но дорога была каменистая, и грузовик все же двигался вперед.
Все мы, комсомольцы, вдруг вспомнили о Боге. Каждый молился про себя, как умел.
Сколько длился этот ужас в природе и в нашем сознании – я не помню. Всех сковал страх.
Мы посинели от холода, многих рвало.
И вдруг в кузове встал «папа» (так звали мы того туриста с сыном). Он стал, осторожно передвигаясь, подходить к тому, кого просто выворачивало наизнанку.
У него в рюкзаке нашлись пластиковые мешки, и он раздал их нуждающимся.
Потом пришла в себя Инна, моя ярославская спутница, и тоже стала помогать остальным.
Ко мне придвинулся Илюша (сын того «папы») и, взяв меня за плечи, помог подняться на скамью. И так сидел рядом до конца пути, придерживая одной рукой.
Но никому из нас не приходило в голову постучать в кабину, чтобы остановить машину.
Все понимали, что это не выход, Выход в том, чтобы машина ехала дальше, не взирая ни на что.
Постепенно все стали приходить в себя, хотя стихия буйствовала по-прежнему.
Однако всему когда-то приходит конец. Дождь наконец-то закончился. Но не было сил даже обрадоваться.
Привезли на турбазу. Водитель открыл борта кузова – из него хлынула вода.
Сказать, что мы промокли до нитки – это ничего не сказать…
Из машины нас снимали, как утопленников. Только красные от холода носы еще «говорили», что мы все же живы.
Только один «папа» смог сразу подойти в водителю и пожать ему руку. Остальные на полусогнутых поплелись в помещение.
Слава Богу, здесь разместили в нормальном теплом помещении.
Все лихорадочно рылись в рюкзаках в поисках сухой одежды… Но, увы…
Не стесняясь друг друга, стаскивали с себя мокрую прилипшую одежду.
Оставшись в чем мать родила, с любопытством стали оглядывать друг друга. Наконец-то появился интерес к жизни.
И вдруг смех, как запоздалая истерика, разом вырвалась у всех. Показывая пальцем друг на друга, все просто «загибались» от смеха.
Все наши тела были выкрашены в разноцветные полоски. Сейчас поясню…
Кто помнит «треники», тот поймет меня. Это «спортивная» одежда для всех в 60-70 годы.
Длинные «хабешные» трико были всегда не по размеру, и резинка в несколько оборотов закручивала штаны в поясе. На коленях эти треники обвисали и пузырились, напоминая лопнувшие праздничные шары.
И «вторая беда» - они несчадно красились как при стирке, так и после дождя. Словом, мы все напоминали полосатых рыбок гуппи, резвящихся в аквариуме. (к слову скажу – кроме меня: на мне были шорты, которые с сама сшила из старой вельветовой юбки).
Отдохнув, выспавшись ночью, утром все встретились за завтраком как добрая семья.
Молодые люди, мужчины пожимали друг другу руки, дружески похлопывая по спине.
Девчонки, как в обычной жизни, с возгласами:
- Ой! Танька, Анюта, Светочка, Людочка, Инуля и тд – обнимались и целовались.
Но руководители наши не расслаблялись…
Первая экскурсия, как всегда, была в краеведческий музей.
Не буду пересказывать то, что мы узнали об этом городе. Скажу от себя… После Местии город Зугдиди как-то мало мне говорил, что мы в Грузии. Обычный советский город с множеством фабрик и комбинатов. (кстати скажу, большинство из них давно не существуют; еще при Шеварнадзе были разрушены и разграблены)
На другой день мы побывали в филиале научно-исследовательского института чая и субтропических культур. И продолжилась эта экскурсия на чайных плантациях.
Здесь все было для меня, как в кино. Мы ходили вдоль бесконечных чайных кустов. Я узнала о грузинском чае все (кстати, который я почему-то никогда не пью).
Я даже отщипнула несколько чайных листиков с макушки куста и положила себе в пакет. Жаль, что вспомнила об этом «сувенире» только дома, в Ярославле.
На следующий день мы покидали Грузию. Наш дальнейший маршрут пролегал в Абхазию и далее – в Сочи.
Продолжение следует