ДЕРЕВО С ГЛУБОКИМИ КОРНЯМИ
АЛЁНА ДУНАЕВА
Глава 7. «Коридор»
Сотни раз я видела, как каждое утро, обед и ужин послушники и монахи зажигали палочки и приклоняли головы в молитвенном обращении к предкам. О чем они молились? К кому взывали и обращались? Для меня всё это было чуждо и казалось глупостью. Вот только мне неоткуда было ждать помощи. Я даже не знала, были ли у меня предки, которые могли бы встать на мою сторону, поддержать меня в трудную минуту... такую, как в тот раз и многие последующие. Спасти меня могло настоящее чудо. Тогда я и вспомнила о доброй старушке, пригласившей однажды меня присесть рядом с ней, про мои два сильных крыла Пао и Сика, спина к спине бьющихся со мной за жизнь, сестрицу малышки Сеи... К кому я и могла обратиться, так это именно к ним. Может, моя персона была для них и не важной, но Юань и дети были теми, за кого эти люди отдали свои жизни и если где-то и существовало продолжение после смерти, им было известно, что никто не желал того же больше, чем я. Хотя бы по этой причине я имела наглость надеяться на благосклонность не моих предков - корней, моими руками погребенных под слоем земли.
Видимо бессонные ночи, которыми я обязана Ину, окончательно лишили меня рассудка и всякого здравомыслия. Вот уже в трясущихся от отсутствия сна руках, зажатой между ладоней тлела и дрожала не просто палочка, а моя душа. Тонкой струйкой дымок тянулся вверх, унося с собой беззвучные мольбы. Больше не на что было надеяться, ведь от начала испытания меня отделяла одна ночь. Я была безмерно благодарна ЛингХуну за то, что, даже зная мои привычки, он привел меня в молитвенный зал. Сквозь тонкие стены слышались приближающиеся голоса, угрожающие в очередной раз прогнать сон. После недельного террора было бы удивительно, если бы мне дали поблажку перед самым «Коридором». Смирившись со своей участью, я воткнула палочку в чашу с рисом и попыталась подняться с колен, но ноги меня уже не держали. Голова пошла кругом, и я распласталась на холодном деревянном полу. Веки было не разлепить. Казалось, если не усну сейчас хоть на пару минут, просто не доживу до утра. Тем временем голоса становились громче, резче и буквально били по оголенным нервам, заставляя вздрагивать снова и снова. Очередная ночь обещала быть невыносимой. Как вдруг все звуки перебил глухой стук, пробравший тело очередной волной дрожи до самых костей. Он был значительно ближе и практически сразу завладел всем вниманием. Однако открыть глаза больше не было сил. А ритмичный стук всё продолжал звучать, заглушая собой все вокруг, и я продолжала молиться, в том числе, чтобы звук не затихал.
И он не смолкал до самого утра, пока громкие раскаты гонга не оповестили постояльцев монастыря о начале нового дня. Глаза распахнулись с уже непривычной легкостью. Сидевший у моего изголовья послушник исполнил последний поклон под ритмичный стук по тыкве и, отложив инструмент в сторону, поднялся с пола. Для него грядущий день обещал быть не менее сложным, чем для меня, и, несмотря на это, он не спал всю ночь, чтобы смогла отдохнуть я. По сути именно в моих руках был и его шанс выбраться из монастыря, и в свою очередь он сделал всё, что от него зависело. Вот только, мне казалось, этого всё равно было недостаточно. В церемонии прохождения «Коридора» принимало участие двенадцать послушников, словно нарочно напоминая мне о значимости данной цифры.
- Только, если ты откроешь Золотые ворота, Старейшина обещал передать распоряжение стражам за стеной, пропустить ЛингХуна, конечно же, если он сможет перебраться через стену, - с явным сомнением делился со мной Пойманный Драконом, наблюдая за тем, как в поисках решения, я ползала на брюхе и пыталась проползти мимо безголовых кукол по земле. В тот раз мне удалось продвинуться в лабиринт дальше всего - почти по колено. Помню, как решив оглядеться, приподняла голову и затылком толкнула деревянную лапку мукчжонга. Результат не заставил себя ждать. Благо механизм не успел как следует разогнаться и вторая палка огрела меня по лбу, всего лишь лишив чувств на пару часов, а не свернув шею. На собственном теле я знала, что деревянный лес было не обойти, под ним не проползти и уж тем более не пройти насквозь. Предполагалось, что такое, конечно, возможно, но человек должен был либо двигаться невероятно плавно, предельно осторожно запуская механизм таким образом, чтобы минимизировать силу ответной реакции кукол, которую можно вынести и не пошатнуться; либо обладать удивительной силой, чтобы суметь обнулить все удары бездушных хранителей коридора, что уже казалось невозможным. С другой стороны, все действия имели предельно логичную и предсказуемую систему работы, просчитать которую было сложно, но вполне возможно, однако в таком случае скорость реакции такого человека должна быть просто неземной. В сотый раз прокручивая в голове все возможные варианты и не находя ни одного разумного ответа, я оборачивалась к моему спутнику, готовая разразиться возмущением: возможно ли вообще справиться с этим испытанием. Перед глазами стоял живой, пусть и не совсем удачный пример того, что преодолеть «Коридор» шанс всё же есть. Пойманный Драконом одним своим присутствием вселял в меня надежду. Поэтому, когда он внезапно исчез, моя вера в чудо улетучилась вместе с ним.
Последние остатки надежды растворились в небе густым черным дымом, появившимся над монастырем за считанные семь дней до испытания. ЛингХун фактически волоком вытащил меня на свет для новой порции бессмысленных на мой взгляд тренировок, которые я терпеливо проходила до того, как узнала о «Коридоре». Ежедневно мне приходилось преодолевать не менее десяти километров, таская в руках безумно неудобный широкий глиняный чан. В него умещалось приблизительно литров пятьдесят, не меньше. Всё в форме тары было предназначено для того, чтобы сделать процесс ее транспортировки по-настоящему невыносимым. О пузатые бока отбивались ноги от колен до подъёма стопы. Багровые гематомы не заставляли себя долго ждать и проявлялись в течение нескольких минут. Обхватить чан также не представлялось возможным, как и поднять его, крепко впившись пальцами в рельефные ручки, расположенные на уровне талии взрослого человека. Пробовала взвалить его на спину, двигать его не отрывая от земли, переваливая из стороны в сторону, что не дало должных результатов как в обучении, так и переносе живительной воды, так как ее половину я умудрялась расплескать на первых же метрах. Единственным, нельзя сказать, что удобным, наиболее подходящим способом донести груз с минимальными потерями содержимого можно было лишь на предплечьях. Внутренняя сторона рук до локтей покрывали волдыри от мозолей. От всей души хотелось верить, что мой мучитель знал, что делал, хотя это занятие и не имело ничего общего с «Коридором», каким я его видела. В то утро ЛингХун в очередной раз вывел меня из подземелья на свежий воздух. Тогда я еще пренебрегала сном в пользу лишних часов безрезультатных размышлений о преодолении леса безголовых кукол. Я тащила к ручью и без воды тяжелый чан, когда наткнулись на спешивших в противоположном направлении послушников. Тогда-то мы и увидели густой столб дыма, тонущий в затянувших небо серых тучах.
Память болезненным комом в груди воскресила одно из самых страшных мгновений, которые мне довелось пережить за всю свою жизнь, что в первый момент я попятилась назад. Куда угодно лишь бы не видеть кровавого ковра, застилавшего небольшую поляну средь высоких зарослей. Но Хун, не раздумывая, рванул в сторону источника дыма, опережая любопытных зевак. Только где-то на середине пути я стала узнавать дорогу, ведущую к «Коридору». Когда мне удалось пробиться сквозь толпу, подземелье уже догорало. Под возглас зрителей земляной свод обвалился, и словно последним вздохом наружу вырвался обжигающий воздух с клубами дотлевающего пепла. Я просто стояла и смотрела, как остатки моей надежды оказались безжалостно погребены заживо. Все смотрели и ничего не делали. Не потому что не хотели, а потому что не могли. В первых рядах стоял Старейшина. По его невозмутимому виду, с которым он невесомым жестом руки остановил спешивших на помощь учителей, можно было понять - глава монастыря добивался полного и безвозвратного устранения того, чего по сути существовать и не должно.
Ин - как звали его на самом деле, не знал никто, даже он сам. Это имя для него выбрал лично Старейшина. Не было известно ни откуда он, и когда родился. Его грозный и воинственный вид внушал страх и абсолютное недоверие, по крайней мере, с моей стороны, и как оказалось неспроста, словно чувствуя от него угрозу для своего спокойствия. Послушник, проходивший мимо меня всегда с высоко и гордо поднятой головой, не вызывал ни малейших положительных ощущений. По спине проносились мурашки каждый раз при встрече с ним, от воспоминания возникшего буквально из ниоткуда кулака прямо перед самым носом. Несмотря на все мои усилия всячески избегать встречи с ним, словно назло, наши пересечения с ним становились частым и далеко не приятным явлением. Ростом он был даже немного ниже меня, однако его самоуверенность делала его выше и увесистее. Вот почему тогда я не узнала его в стоявшем подле Старейшины суховатом невысоком юноше с факелом в руках. Больше Ин не выглядел таким уж уверенным. И всё же именно он был тем, кто отнял у меня не только возможность подготовиться в кратчайшие сроки к прохождению «Коридора», но и шанс пройти испытание, лишив сна и элементарного отдыха.
Однако, когда я практически опустила руки, вернее уже фактически не было сил их поднять, Хун не оставил меня. Возможно, его старания были связаны с тем, что именно от меня зависела и его возможность покинуть монастырь, вот только ранее данный факт его мало волновал, от чего становилось очевидным наличие в его замыслах запасного плана, на который он рассчитывал больше, чем на мой успех. И всё же послушник оказался рядом именно тогда, когда я нуждалась в нем больше всего. Перед тем, как привести меня в опустевший после вечерних молитв зал, в кромешной тьме он провел меня по нерасчищенной от не раз уже подтаивавшего снега, с хрустом проваливавшегося под нашим весом. Ночь, в отличие от предыдущих, выдалась безоблачной. Небо было усыпано звездным крошевом - единственным источником света. Отсутствие луны обусловливалось тем, что следующим днем должен был наступить Новый Год. Звездное сияние отражалось от бегущей вниз по склону воды. Уже перестав трезво мыслить, я не заметила, как ЛингХун остановился, и потопала бы дальше, не замечая отсутствия почвы под ногами. Парень вовремя оттащил меня за ворот льняного облачения назад в тень густых зарослей, не то, чтоб я не навернулась на камни и не свернула шею перед самым испытанием, не то, чтобы остаться незамеченной тенями. Слишком сильно был перегружен мозг отсутствием сна, чтобы я могла без слов понять замысел послушника. Каково же было мое удивление, когда ниже по течению показалась жизнь. По привычке недоверчиво озираясь по сторонам, первым к воде вышел один человек и только потом за ним к незамерзающему источнику вышли дети. Пять ребят разных возрастов. Рука сама потянулась к ним, едва не утянув меня за собой. Может во мне говорила бессонница, а может жадность, проявившаяся в безумном желании оказаться там, с ними. Я снова ощутила всю тяжесть нефритового кольца на шее, с которой не справлялась. Не было сил бояться или даже представить следующий день во всех красках. Едва успела ухватиться за шершавый ствол близ растущего дерева, чтобы кольцо окончательно не утянуло меня к земле. Пусть я не видела лиц тех, кто пришел к воде, но знала наверняка, это был Юань и моя пятерня - Таль, Тэм, Нюй, Шу и Сея. Сердце разрывалось от безысходности, ведь вероятность больше никогда не увидеть их была слишком велика. «Коридор» был мне не по зубам, тем более в том состоянии, в котором меня вынуждено держали последние пять дней, пока весь монастырь готовился к предстоящему празднованию Нового Года. Слезы непроизвольно покатились по щекам. Даже представить себе не могла, как сильно скучала по лучнику и хрупкому еще не окрепшему саженцу, и как сильно дорожила ими. Знали ли они, что я могу никогда не вернуться к ним? Имело ли это для них хоть какое-то значение?
Кольцо продолжало висеть камнем на моей шее. Как бы мне не хотелось собственноручно вернуть кольцо Юаню, шансов сделать это у меня не было. Единственным, кто мог беспрепятственно выйти за пределы территории, на которой дозволено было находиться послушникам, был Пойманный Драконом. В ту ночь он не успел от меня скрыться, хотя это не составляло никакого труда. Без приглашения я переступила порог его обители.
- Пожалуйста, отдай это Ли Юаню, - пробормотала я невнятно, и сорвав с шеи ремешок вложила в его ладонь, покрытую скрытой под длинными рукавами чешуей. - Пожалуйста, отдай... Пожалуйста... - Пойманный Драконом не торопился ни с реакцией, ни с ответом.
- Старейшина разрешил участникам завтрашнего «Коридора» взять с собой на испытание один предмет, чтобы уравнять шансы, - после длительного молчания, пока я продолжала, как заезженная пластинка, повторять последнюю просьбу, произнес человек из-под капюшона. - Я не считаю это правильным, т.к. вижу, что мой коридор ничем тебе не помог.
- Спасибо... - обессилено попятилась я к выходу, стыдливо пряча бегающий взгляд. - Спасибо... - После всего, что он сделал для меня, снова просить его о чем-то было по меньшей мере бесстыже, но к кому мне было еще обратиться? Точнее сказать: кто бы еще смог понять меня в монастыре? Спотыкаясь о собственные ноги, я брела куда-то во мраке, не разбирая дороги, пока Хун не сумел довести моё почти бездыханное тело к главной зале, где ночь пролетела как одно мгновение под монотонный ритм тыквы.
В прохождении коридора участвовало двенадцать послушников, словно нарочно своим числом напоминая мне о причине, по которой я оказалась втянутой в эту, самую что ни на есть, авантюру. Мне должна была послужить данная ситуация отличным уроком, но вспыльчивый нрав еще не раз играл со мной злую шутку.
Разбуженная по утру, пока еще вокруг было темно, не сразу заметила тяжелое бремя, вновь оказавшееся на моей шее. Уже тогда в воздух начал проникать слегка терпкий и обволакивающий запах кунжута, как и в день непонятного на ту пору мне праздника у Золотых Ворот. ЛингХун сопроводил меня к умывальне, принес чистые одежды, в которые следовало облачиться перед испытанием. Мне и в голову не приходило, что тогда видела его в последний раз за долгие-долгие годы. Он прятал что-то за пазухой, несколько раз порываясь показать или отдать, но так и не решился. С восходом первых лучей солнца меня отвели в деревянную постройку, больше напоминающую старый тесный сарай, чем помещение, предназначенное для пребывания там людей. В строении не было окон, поэтому от тяжелого встревоженного дыхания уже спустя пару часов внутри стало немного теплее. Именно тогда, когда покоя я боялась больше всего, вокруг не было ничего, кроме тишины и одиночества. Снаружи также не было ни души, от чего страх остаться забытой и не попасть на испытание атаковал моё больное воображение с большей силой. Бесполезно было гнать их прочь, ведь подтверждение сомнительного чувства справедливости Старейшины находило малоприятные для меня подтверждения в нелепейших сделках, уничтожении чудом воссозданного таинственного коридора, постичь суть которого мне так и не удалось, странный способ «уравновесить» шансы на прохождение испытания, позволив выросшим на конг-фу послушникам воспользоваться еще и помощью постороннего предмета, в то время, как у меня не было преимущества ни во времени, ни в мастерстве, ни в наставнике, ни элементарно в знании языка. Ожидать от него можно было всякого.
В отсутствии всякого доверия к окружающим и их главе в частности, я принялась исследовать стены хижинки на наличие слабых мест. Намерения сбежать не было, но хотелось учесть всё, включая и способы отступления, но какой бы хлипкой не казалась постройка на первый взгляд, она оказалась предельно крепкой, что даже щелки между бревенчатыми составляющим нашлись не сразу. В царившей вокруг тиши было хорошо ощутимо постороннее движение. Несколько раз чье-то появление на территории не сопровождалось ничем кроме мягкой поступи то в одну сторону, в другую возвращались уже двое. Так я проводила взглядом через узкую щель четверых, прежде чем пришли за мной. Сопровождающий повел меня в том же направлении, куда еще совсем недавно был уведен последний из послушников, вооружившийся большим шестом. В сравнении с третьим он пробыл в «Коридоре» не больше получаса, по крайней мере, мне так показалось, однако в адекватности своего чувства времени также не была уверена. Складывалось впечатление, будто меня продержали взаперти целую вечность. Солнце было в самом зените, когда я снова оказалась под открытым небом, а запах кунжута становился всё сильнее.
Мы с моим провожатым отошли не так далеко от сарая, где меня держали с самого утра, когда столкнулись с еще одним послушником и бежавшим рядом с ним наставником, осторожно придерживающим что-то, что первый тащил на своей спине. Проносясь мимо меня бесформенная неподвижная ноша издала сдавленный стон, давая понять - багряная масса на спине послушника была человеком. Его пронесли мимо так быстро. Мне даже не удалось разглядеть под темным и сверкающем на солнце кровавым покровом, кем был этот бедняга. Внутри всё перевернулось от нахлынувшего ужаса. На мгновение страх сковал меня по рукам и ногам, заставив остановиться. Я видела, пусть только раз, как мастерски каждый из претендентов на покорение «Коридора» владел своим стилем, уникальной техникой, подобных которым я не видела на своей памяти ни в России, ни где-либо еще. Пойманный Драконом был прав, когда говорил - здесь нет никого равного мне. Мои знания и на половину не были равны навыкам обитателей монастыря. И после увиденного я осознала, что будет вообще чудом, если я останусь после испытания живой.
Мне было невдомек, что пострадавшего вопреки правилам вынесли из «Коридора» через вход только из-за меня. Было ли это попыткой окончательно подорвать мою веру в себя, или последним способом предупредить об опасности, наглядно продемонстрировав, что меня ждет? Охватившая меня паника не позволяла сдвинуться с места. Я должна была идти вперед за сопровождающим, но всё внутри истерически кричало и рвалось назад. Сердце в груди безудержно билось, больно ударяясь о ребра. Помню, как невольно схватилась за горло, когда показалось, что воздуха перестало хватать. Пальцы запутались в тонком кожаном ремешке, на котором сверкнуло каменное кольцо. Пойманный Драконом отказался выполнить мою просьбу. Видимо, слишком многого я у него просила. Был ли у меня хоть шанс самостоятельно вернуть кольцо тому, кто лучше меня мог позаботиться о его сохранности? Я должна была хотя бы попытаться. Другого шанса в любом случае больше обещало не представиться.
- Пожалуйста, помогите мне, - спрятав кольцо под одежду, прижала я украшение к груди и решительно шагнула за сопровождающим.
Всё, о чем получалось думать в тот момент, это страх. Мне было невыносимо страшно. Подобного не испытывала даже, когда впервые вышла перед судьями на своих первых в жизни соревнованиях. Впрочем, это произошло более одиннадцати лет назад, и тогда на кону не стояла моя жизнь.
Меня подвели к высокой постройке, размеры которой я даже не смогла оценить, ведь наблюдала только одну её сторону, в которой была лишь одна крохотная дверь. Через нее меня и провели, захлопнув вход, едва я переступила через порог. Высокие потолки подобно черной дыре вытягивали свет более сотни факелов, располагавшихся по периметру огромного помещения. Пламя возвышалось над безголовыми куклами, вот только их яркости явно не хватало и это становилось еще одной проблемой. Однако освещения вполне хватило, чтобы обнаружить некоторые изменения, внесенные кем-то из предшествующих участников испытания. Часть кукол была повреждена, причем довольно сильно, хоть и не достаточно, чтобы пройти мимо них и остаться невредимой. Лапы мукчжонгов были обломаны и теперь во все стороны острые огрызки, способные искромсать смельчака сунувшегося к ним в клочья. Сложно было даже предположить, кто из послушников мог обладать такой невероятной силой. С опаской и в полном неведении о своих намерениях подходя к деревянным куклам, я с ужасом замечала в тусклом свете пляшущего огня кровь под своими ногами. С рукоятки одной из установок на землю упала тяжелая темная капля. Я только крепче сжимала челюсти, чтобы не стучать зубами от пробирающего озноба, который только усиливался по мере приближения к «Коридору».
- Что мне делать? Что делать? - мысли вырывались сами собой нервным бормотанием. Измеряя свободное пространство шагами, я расхаживала назад и вперед. Один из шагов пришелся на какую-то неровность. Это была часть шеста, которым один из послушников брал с собой на испытание. Его выбросило из «Коридора», как когда-то выбросило щепки коряги, безжалостно брошенной Пойманным Драконом в самую гущу установок. Я помнила, как она проскакала по безголовым куклам... Механизм активировался, когда касались рукояток. Переводчик с самого начала дал мне подсказку. - Не может быть... - Взгляд скользил с палки в руках на деревянный лес, с сомнением перетирая в мыслях новую и единственную идею. Могло ли быть всё так просто, как это вдруг показалось? Нерешительно замахнувшись, я не сильно стукнула по ровной макушке мукчжонга. Гулкое эхо прокатилось по всему пространству и угасло где-то вдалеке. Механизм не среагировал ни на первый раз, ни на второй удар. Стало безмерно жаль, что так слепо не замечала элементарного ответа, который мне фактически предоставили на блюдечке с голубой каёмочкой, и так бездарно потратила время, когда могла улучшить такой необходимый теперь навык - держать равновесие. Он стал моей слабой стороной после присоединения к поселенцам. Не вылеченное сотрясение напоминало в самый неподходящий момент. И когда основная проблема - взобраться наверх безголовых кукол, не перебив конечности - оказалось, что самое сложное было еще впереди.
Расстояние между установками снизу выглядело значительно меньше, чем на самом деле. В принципе, собравшись с силами, была небольшая вероятность, что мне удастся не промахнуться шаг или два и перебраться по небольшим островкам, диаметром сантиметров в пятнадцать на пару метров. Вот только я представить не могла, какие размеры у этого «Коридора». Говорят: у страха глаза велики. Так у моего страха глаза оказались на минимум сотню метров протяженностью. На физкультуре мы пробегали стометровку, и она была моим самым не любимым нормативом, особенно в детстве, когда я не могла похвастаться особой выносливостью, а потом неприязнь к данной дистанции просто вошла в привычку. И всё же я преодолевала ее на отлично. Всего лишь шестнадцать секунд напряжения и предельной концентрации и неприятный зачет оставался позади. С учетом усложненности пути шестнадцати секунд было маловато, но я готова была максимально собраться с силами на ближайшие полминуты и разобраться с «Коридором» раз и навсегда. По крайней мере, в мыслях это выглядело вполне выполнимо, куда реалистичнее попытки напролом пробраться сквозь деревянные джунгли.
Решительный вдох меня пошатнул, и если бы я не рванула вперед сломя голову, обязательно разбила бы ее либо мукчжонгами, либо об иссушенную землю. От каждого шага сердце сжималось, готовясь в любую секунду ощутить нестерпимую боль. Однако испытать по-настоящему невыносимую боль мне только предстояло.
Еще никогда в своей жизни не испытывала такого выброса адреналина. В глазах рябило и расплывалось от тусклого и неравномерного освещения. Ноги так и норовили наступить мимо островка. Несмотря на это, я продвигалась. Не знала, как далеко успела зайти. Боялась обернуться и увидеть, что всё еще застряла на старте, или наоборот, расслабиться раньше времени, если позади вдруг осталось больше метров, чем впереди. В какой-то момент поняла, что просто не успеваю перебирать ногами. Набранная скорость обещала большие проблемы, а тем временем я уже видела границу «Коридора». Следовало сбросить темп, только не было никакой гарантии, что у меня хватит сил удержать баланс и не свалиться в настоящую мясорубку. И без того чувствовала, как гравитация всеми мыслимыми и немыслимыми способами призывала меня к земле. Я держалась из последних сил. От края меня отделяли считанные четыре ряда, когда стопа предательски соскользнула с накренившейся от чьего-то сокрушительного удара куклы. Конец был близок, но чей, мой или испытания, понятно стало не сразу. Хотя в тот раз, думая так, я ошиблась в обоих случаях. На мое счастье инерция сыграла мне на руку, и меня буквально кубарем вынесло к последнему ряду, из которого парой неслабых ударов мою мчащуюся на всех парах тушу весом в сорок пять килограмм просто выплюнуло из лабиринта.
От боли потемнело в глазах и перехватило дыхание. Сколько я провалялась на пыльной земле, корчась от малоприятных ощущений, точно не помню. В этот день я в корне пересмотрела свои представления о «сильной боли». Снова напомнило о себе заживающее ребро и, кажется, что-то из внутренних органов дало знать о своем местонахождении в моем организме. Это казалось мелочью, по сравнению с тем, что Я ПРОШЛА! Вопреки всему я смогла пройти «Коридор» и оказаться на другой его стороне. Счастье вырвалось наружу прерывистым кашлем. Хотелось рассмеяться в голос и закричать на весь монастырь: я сделала это! Однако телу было не до смеха. Я могла порадоваться и позднее. Как только зрение вернулось, первым делом осмотрела свои конечности. Чем, если не чудом, следовало назвать, что они были целы. Ноги с трудом держали меня, тряслись и отказывались подчиняться из-за вынужденного «отдыха» после изнурительного забега. Все же заставив себя подняться, я направилась к выходу. Из огромного ангара был только один выход, такой же маленький, что и вход, вовсе не похожий на Золотые Ворота, открытие которых и служило завершением испытания.
На улице все было залито светом, ярким, послеполуденным. Тёплый буквально маслянистый запах проникал в легкие, незаметно обжигая их, словно источник находился совсем рядом. На территории обнесенной высокой многометровой стеной не было ничего. Ни растений, ни людей. Прикрываясь от слепящего солнца, мне удалось оглядеться. Пространство вокруг было достаточно большим, поэтому я даже не сразу нашла глазами Золотые Ворота... запертые изнутри.
- Нет, нет, нет... - Я опрометью бросилась через всю пустынную площадь к воротам, не замечая деревянного помоста с огромным железным казаном кипящего кунжутного масла. Огромное бревно плотно сидело в специальных креплениях метрах в трех-четырех от земли. В том состоянии меня мало волновал вопрос, каким образом кому-то удалось его туда установить. Открыть ворота голыми руками не представлялось возможным хотя бы потому, что я элементарно не дотягивалась до мощного засова еще как минимум в два своих собственных роста.
В голову лезли самые разные мысли. А вдруг это проверка веры в себя? Вдруг, грозный засов только для вида и лишь действительно уверенный в своих силах, рискнувший попробовать, несмотря на всю внешнюю невозможность, сможет открыть ворота, и достаточно просто толкнуть их? Увы, сколько бы я их не толкала, буквально игнорируя всякое чувство боли, и не стирала обувь, вспахивая ими землю перед единственным выходом, золотые гиганты не поддавались.
- Как же так?! - думала я, обливаясь потом и слезами отчаяния. Сердце рвалось туда, за ворота, где меня возможно и не ждали. Верили ли они, что я выйду, если сама снова теряла веру, лишь глядя на этот заурядный механизм. - Я же прошла «Коридор», что еще мне нужно сделать? Главное, как?! - Не было ни единой мысли или идеи, а вокруг не было ничего, чем можно было воспользоваться. Только подогреваемая на костре габаритная посудина, но я ее упорно не замечала. Чем могло помочь горячее масло? Ответ всё не находился. Без сил я сползла по гладкому и удивительно холодному, невзирая на близость полыхающего огня, металлу. - Что делать? Что делать? - попытки заставить мозг работать быстрее ни к чему не привели. Я вдруг поняла всё отчаяние в доносившихся из-за этих самых ворот криков тех, кто так и не смог выйти. Их было не много и судя по всему они так же как и я, натыкаясь на, казалось бы, невыполнимую задачу, не находили выхода. А ведь был и тот, кто всё-таки смог пройти через Золотые Ворота.
Я лихорадочно перебирала в памяти выход растерянного послушника в поисках подсказки. Только ползущая по земле тень напоминала о времени. Вскоре тень ожила. На стене показались стражи, на этот раз не прячущиеся от посторонних взглядов. Это можно было расценивать как предупреждение. Их появление всегда было предупреждением. Больше нельзя было сидеть на одном месте. В противном случае это явно обещало расцениваться, как поражение, а я не сдавалась, не могла сдаться. Я уже сделала невозможное один раз и просто обязана была сделать это еще раз.
Со скрипом заставила себя подняться. Чем больше тело находилось в бездействии, тем сложнее становилось его контролировать. Выход был. Чувствовала, что ответ где-то рядом, и даже представить себе не могла насколько, вот только вокруг не было ничего, кроме помоста. К нему даже приблизиться было не просто. Воздух вокруг казался раскаленным, и от каждого вздоха легкие будто обволакивал расплавленное железо, заставляя корчиться и сдерживать дыхание. Уже на первых ступенях, когда глазам открывался обзор на дно металлической чаши. От длительного пребывания на огне оно раскраснелось, однако всё оказалось не так банально, как выглядело на первый взгляд. Первой в глаза бросилась толстая цепь. Языки пламени мешали рассмотреть как следует странный механизм, хотя вряд ли это мне бы помогло. Зато стало очевидно - чаша с маслом и правда стояла там не просто так.
«Фо!» - в голове гулким эхом прокатился восторженный возглас толпы. Дракон на руке послушника вызвал у ожидающих снаружи зрителей бурную реакцию, словно именно этого они и ждали весь праздник. Что могло оставить такие раны? Взобравшись на помост, от неожиданности я отшатнулась, едва не свалившись с лестницы. Меня встретила обжигающая стена. Даже находиться рядом с чашей было не просто, а приблизиться вообще невозможно. Обойдя посудину, насчитала четыре выступа, недотягивающие до талии всего несколько сантиметров. Наверное, ручки, думалось мне, ведь маловероятно, что такую неподъемную ношу человек мог оторвать от земли в одиночку... А если мог?
Я прильнула в разогретому деревянному полу и заглянула под выступы. Четкими извивающимися линиями просматривался образ дракона с раскрытой зубастой пастью, того самого, отражение которого было навсегда отпечатано на внутренней стороне предплечья единственного прошедшего «Коридор» в прошлый раз. И тут я с ужасом посмотрела на свои уже почти успевшие зажить мозоли от непонятных тренировок с ЛингХуном.
- Нет, я не смогу, - трясла я головой, прогоняя от себя пугающее осознание. - Я не смогу! - Одна только мысль о предстоящей боли повергала меня в настоящий ужас. Вытерпеть боль было не самым страшным, ужасало то, что она могла быть напрасной, ведь я точно знала, как бы Хун не дрессировал меня, поднять эту чашу было для меня задачей совершенно не выполнимой. Лёгкие жадно втянули в себя раскаленный воздух, пропитанный тошнотворным запахом кипящего кунжутного масла.
«В самый последний момент я испугался и вместо того, чтобы поймать дракона, сам оказался пойманным им...» - В голове неуместным озарением пронеслись чудовищно красочные картины, произошедшего с Пойманным Драконом несчастного случая. Наглядный пример того, что может случиться, если переоценить свои силы.
- Никогда не вступай в бой с врагом, которого боишься, - сыпал Юань очередными цитатами из труда «Искусство войны». Мне становилось безумно интересно, каким же было его детство, если к пятнадцати годам своей жизни он знал наизусть огромное и совершенно не детское произведение, изречения из которого я не всегда понимала в той мере, в какой понимал и умел применять юный лучник. Вскоре страх стал вполне естественным и повседневным состоянием, и я уже перестала его замечать. Началось это именно с того самого дракона.
Более я не видела ничего плохого в том, чтобы до конца своих дней прожить в монастыре. Сомневалась, что их устои позволили бы мне замерзнуть или умереть с голоду. Я прижала ладонь к груди, успокаивая неприятные ощущения внутри нервным поглаживанием, и тут под пальцами ощутился плотный комочек. Кольцо... Лихорадочный озноб пробрал тело до самых пят. Воздух более не казался таким уж горячим. Руки словно заледенели и отказывались разгибаться. Позади был целый лес безголовых кукол. Я прошла его, хотя еще утром была готова к смерти. Было ли это хуже безвременной кончины или заточения? Меня разрывали противоречия, и только кольцо на шее оставалось неизменно холодным, остужающим разгоравшийся внутри пожар.
Сколько бы не думала и не просчитывала, поднять металлическую чашу, даже пустую, было мне не по силам. Вот только основной задачей являлось открытие ворот, и если для того необходимо просто снять груз с механизма, это можно было сделать еще одним способом.
- Сейчас... вот, сейчас... еще секунду... - очередным решительным вздохом сквозь плотно стиснутые зубы, унимала я нервный тремор, закатывая рукав на правой руке.
Дальше всё было как в тумане. По сравнению шипящим под раскаленным металлом мясом, больше не чувствовала ни боли в ребрах, ни в уставших ногах. Я крепко сдерживала крик зубами, всё равно вырывавшийся наружу нечеловеческим напряженным рыком. Но мои расчеты, точнее их полное отсутствие оказались неверны. Опрокинуть чашу было практически нереально за счет его габаритов. Выложившись на все двести процентов, мне не доставало ни роста, ни сноровки, чтобы перевернуть посудину через выпирающие борта, и ее неизбежно клонило назад. Выплеснувшееся масло согнало с земли столб покоившейся на ее поверхности пыли. Помню, внезапно, сквозь мучительную боль, осознала - мне неудобно. Разворот правой руки прилипшей к резному дракону не позволял как следует оттолкнуть чашу, а ладонями ее было просто не удержать.
Сквозь дым и пыль я видела опустившийся до самой земли край бревна. Засов действительно можно было открыть, более того, мне это удалось. Поэтому, когда посуда накренилась и ее повело обратно на прежнее место, я, не задумываясь, сменила руки...
А потом наступила темнота. Да и открыв глаза, я не увидела ничего кроме кромешной темноты. Только чьи-то приглушенные голоса разбавляли царившие вокруг тишину и полный мрак.
- Умерла... - лезли в голову всякий вздор. - Ослепла...
Но всё было намного проще. Поняла я это, когда увидела перед собой Шу, принесшего бинты и лекарственные смеси. За то время, которое мы не виделись, ребенок заметно подрос. Неопрятная челка нависала на глаза. Может из-за нее он не сразу заметил мое пробуждение. Я хотела было протянуть к нему руку, чтобы убедиться наверняка - это не сон, но едва шелохнувшись, зашипела от болезненных ощущений. На удивление они радовали меня, напоминая, что я всё еще была жива и мимолетное видение мне не приснилось.
Еще долго никак не могла понять, было ли пройдено испытание. Хоть раз в день я видела каждого из детей и Юаня, навещавших меня в течение дня в перерыве между делами, пока у меня не было возможности самостоятельно передвигаться. Не у кого было спросить, что произошло во время прохождения «Коридора». Я просила, как могла, о встрече с Пойманным Драконом, но все мои просьбы оставались не услышанными. Мне следовало всё понять еще тем утром, увидев принесенные Юанем книгу и четки, с которыми Пойманный Драконом не расставался. Лишь когда ожоги на стопах позволили мне снова ходить, удостоверилась - его больше не было в монастыре. Впрочем, как и ЛингХуна. Помня рассказы моего единственного за последний год собеседника, не было никакой уверенности в том, что он всё-таки сумел выбраться и пройти мимо внешних стражей стены. Однако он исчез и мне оставалось только надеяться на его успешный побег.
Именно то, что мне беспрепятственно позволяли передвигаться по территории обучавшихся в монастыре послушников, и заставляло меня сомневаться в удачном завершении своего испытания. Прошло несколько месяцев, прежде чем я смогла не просто услышать, но и понять значении сказанных мне слов:
- Ты справилась, - ответил наставник, наконец, дав мне передышку во время изнурительной тренировки. Под моим пристальным взглядом невысокий смуглый монах подтверждающе кивнул: - Прошла.
Это можно было понять еще с поклона Ина, на которого я случайно наткнулась во время поиска Пойманного Драконом. Мой путь пролегал через площадку, где обычно занимались малыши. Каково же было мое удивление, когда в мягко поправляющим маленьким послушникам угол наклона, положение рук и ног в очередной стойке я узнала вовсе не высокомерного и не хладнокровного, но все того же Ина. Заметив моей присутствие, он непривычно мягко умиротворенно улыбнулся и сложил перед собой кулак и ладонь в знак приветствия.
Его в корне изменившееся отношение выглядело даже страннее, чем встретивший меня наставник. Я всё еще хромала, передвигаясь на незначительные расстояния, когда передо мной выросла фигура, по собственному опыту не предвещавшая ничего хорошего. Предыдущая наша встреча закончилась хлестким ударом шестом по моей многострадальной спине, и больше очень не хотелось испытывать ничего подобного. На этот же раз смуглый наставник был вооружен двумя шестами, один из которых он вдруг протянул мне.
Образование в монастыре делилось на четыре основных уровня. К первому относилось физическое развитие, воспитывающие в ученике силу и выносливость. После силу необходимо было взять под контроль, чему прекрасно способствовали медитации, над которыми еще в школе я, откровенно говоря, посмеивалась. На третьем и четвертом уровне ученик постигает знания в области медицины и искусства. Мне же довелось усваивать эти четыре грани учений практически одновременно. Физическое воспитание я получила с лихвой. Наставник редко позволял мене отлынивать от занятий и работы по хозяйству, требуя выполнять задания определенным и никаким иным способом. Сопротивляться было бесполезно. Медитации мне не давались. Я постигала их фактически через кратковременный и обрывистый послеобеденный сон в молитвенном зале. Зачастую занятия были не индивидуальные. Сначала это была лишь практика набивки, которую я еще долго не могла выполнять на должном уровне из-за чувствительных шрамов. Затем вместе со всеми мне позволили изучать упражнения, беспощадно оттачивая точность и правильность боевых стоек. Приступить к третьему уровню пришлось значительно позже, чем к четвертому. Если тренировки и медитация практически не нуждалась во владении языком, то медицина и искусство без знания грамматики было не возможно. Моё усвоение искусства ограничивалось в элементарном изучении языка и важнейших иероглифов, которые, увы, не позволяли мне прочесть оставленную ЛингХуном книгу. Говорила я еще долго через пень колоду, односложно и невнятно, однако уже могла многое понять из того, что слышала, хоть и не всегда, ведь в одном только монастыре обитали носители минимум десяти диалектов.
Но главное, несмотря ни на что, мне позволялось каждый вечер возвращаться на ночлег в буферную зону, к моей семье, а из мыслей, казалось, бесследно пропало это страшное имя - Шэнь. Я долго не слышала и не вспоминала о нем после «Коридора». После испытания моя жизнь сильно изменилась, словно нашла свое место. Вот только, как известно, ничто не длится вечно.
Наступала осень. С первыми желтеющими листьями на деревьях приближался праздник урожая. Не самое удачное время для побега в никуда. Юань сказал, что если кому-то станет известно об их присутствии в монастыре, для его обитателей всё могло закончиться плачевно, и у меня не было повода ему не верить.
Продолжение следует... (Глава 8. "Волк")