Русь издревле славилась традициями. Можно сказать, что традиция – это передача жизненного опыта последующим поколениям. Сюда входят самые различные понятия, как: вкусы, взгляды, нормы и правила, обычаи.
В жизни часто используем смысл слова «традиция», не задумываясь, говорим: «Так заведено», «Так делали наши отцы и деды».
То есть, выполняли неписаный закон, которому все подчиняются.
Иногда традицию называют «обычай».
На Руси обычаев и традиций великое множество: абсолютно все праздники — мирские и религиозные, дни рождения, поминовения, первая получка, свадьбы, крестины, совершеннолетие и пр., и пр. перечислять их нет смысла.
Была и в нашей семье традиция.
Ежегодно, ко дню Победы, восьмого мая коптили мясо и сало. Отличная закусочка к праздничному столу, да еще и со свежей, молодой колбой! И пусть, непогода — есть традиция, которую нарушать нельзя!
За неделю до копчения, я наготовил топливо: ветки и чурочки из тальника, и черемухи. Привез из совхозного сада стволы погибших за зиму яблонь и слив, напилил их и наколол. Почистил топку и внутренность коптильни от мусора и паутины, накопившейся за год. Достал из рассола ломти мяса и сала, ароматно пахнущие чесночком и специями. Развесил на крючки под навесом, чтобы влага обтекла, и они обсохли.
С утра, восьмого мая, начались звонки. Звонят друзья, соседи: «Будешь коптить?»
К слову сказать, коптильня была большая, сделана из старой телефонной будки, найденной на свалке. Как она там оказалась — не знаю, в то время в деревне телефонов-автоматов не было.
В коптильню можно было загрузить тушу годовалого боровка, да еще по краешкам развесить домашние колбаски. Место предостаточно!К дню копчения набирал продукцию от 4-5 хозяев, развешивал в коптильню — все входило.
Так было и в этот раз. Договорившись утром с соседями, начал подготовку к процессу копчения: развесил на крючки ломти мяса и сала, затопил топку, набитую сухими березовыми дровами. Для чего это?
— Важно нагреть коптильню и ее содержимое до оптимальной температуры копчения в пределах 80 градусов. Увидев дымок, подтянулись соседи и те, с кем договаривался по телефону. Развесил и их продукцию.
Пришел мой друг, живший неподалеку, через огород, принес рулет и кусочки сала. Его товар тоже нашел себе место.
— Скучно одному? — спросил Саня, присаживаясь рядышком на чурбачок.
— Особо скучать некогда, — ответил я, — работы полно, следить надо за топкой и температурой.
— Составлю тебе компашку, все равно дома делать нечего, — предложил Саня,
по-заговорщицки подмигивая и доставая из рукава телогрейки четочек беленькой.
— Не, не, не! — замахал я руками, — ты что, с утра разве можно голову дурманить?
Потом, в обед, может, по стопарику давнем.
Поставили четочек в тень, и занялись разговорами на разные темы. Подошел еще сосед, составил нам компанию. «Ну, может, на троих-то давнем?» — снова предложил Саня.
— А, давай!» — махнул я рукой, — по соточке можно.
Читающие, сейчас улыбнутся: «Ну, язык намочили…».
Мы же русские… Редко какой русский остановится на каком-то малюсеньком четочке, с такой вкуснейшей и громадной закусью — целая коптильня! За четочком пришла и бутылочка.
Пошли разговоры «за жисть», анекдоты… Время полетело быстрее.
Процесс копчения требует особого внимания в начале, а потом только следи за температурой, да подкидывай дровишки в топку. Это немного расслабляет.
Подошел еще один из заказчиков копчения, тоже принес беленькую.
Процесс пошел…
Я уже стал с тревогой поглядывать на разгулявшихся друзей — как бы не помешали завершить важное дело. Испортить продукцию можно в два счета: перегрел коптильню — сало сварится, потечет. Мясо высохнет, будет, как подошва выброшенного ботинка. Дело ответственное!
— Мужики — расходимся! — построжился я, — хватит гулять! Вечером подходите, заберете готовьё.
Саня, зачинщик сего алкогольного процесса, приобняв тестя, и выписывая по огороду элементы из балета «Лебединое озеро», утащились домой, ушли остальные.
Вот и вечер. Накопилась дневная усталость от бесконечной беготни от коптильни к топке, колке и рубке сучков и полешков.
Пришел следующий заказчик, опять с беленькой. Подошли пара соседей, выспавшиеся Саня с тестем, тоже «затаренные», компашка собралась приличная.
Отдав прокоптившиеся тонкие ломтики сала трем заказчикам, получив от них расчет
натурой, и проводив, присели за стопочкой. Теперь уже можно… Остались крупные куски, которые нужно подержать в дыму подольше.
Разговорились о способах копчения, видах топлива – какое самое хорошее, дающее ароматный дым.
— Под конец копчения нужно прожарить куски в горячем дыму, под девяносто градусов, — начал делиться опытом Юра, коллега по работе в школе, — тогда мясо сверху будет суше, лучше хранится.
— Пусть висит, жарчику подкинем, топливо есть! Вы смотрите, я схожу, встречу корову, — сказал я, — не то опять уйдет по улицам шастать. Смотрите за топкой и коптильней в оба! Без меня не пить!»
Корова — блудня, отстала от стада, пришлось искать ее по всей Моховке, затратив больше часа. Нашел ее и бегом погнал домой. Еще с середины улицы увидел столб дыма рядом с домом. Сердце сжалось: «Что там натворили мужики?»
Подбежал, увидел живописную картину: свернувшись калачиком на полушубке, мирно похрапывал Юра. Вокруг валялись пустые бутылки, куски хлеба. Два кота, ощетинившись, пыхтя друг на друга и завывая, делили кусок мяса… Коптильня горела…
Схватив ведро воды (оно всегда наготове), распахнул дверь, плеснул внутрь, быстро ее захлопнув. Пар сделал свое дело — огонь потух…
В коптильне слышалось шипение, шлепки падающих шматков сала(сварилось), несло запахом горелого. Немного погодя, открыл дверь…
Печальная картина… Сало, сварившись, прорвало крючки и почти все лежало на земле, мясу тоже досталось. Оно сварилось, да еще и обуглилось. Вот, это накоптили…
Кое-как растолкал Юру, и стали собирать то, что осталось: соскабливали землю с кусочков сала, отдирали обугленные корки от мяса.
— Что выросло — то выросло, — по-философски изрек Юра. — От Ниночки сейчас люлей схлопочу. Ну, что давай, на прощание, по стопарику!»
Прощание — тоже традиция…