Четвёртая глава
Мир
Семь утра. Я дома, в своей комнате. Встаю с кровати, снимаю пижаму. Надеваю серую футболку и спортивные штаны. Спускаюсь по лестнице.
Не люблю вставать рано, но опаздывать не люблю больше.
По кухне распространился приятный запах. Мама сварила яиц, приготовила какао и разогрела вчерашнюю пиццу в микроволновке. По телевизору идет сериал, над которым она обычно смеется до слез, но только не когда я рядом. При мне мама позволяет себе лишь улыбаться.
Мы поели. Я нашел на куске пиццы ее рыжий волос, незаметно вытащил и вытер его о скатерть. Мама спросила, как я спал сегодня ночью. Я пробормотал, не поднимая на неё глаз: - Спал, как убитый. - А сам представил, что на соседнем стуле сидит Аврора. Она то и дело выхватывает у меня кружку с какао, и пытается прошептать на ухо какую-то шутку. Мы смеёмся, потому что всю ночь провели на улице, а мама и не заметила. Всегда приятно иметь от кого-то секрет, пусть даже такой ничтожный. На самом деле, мы всю неделю проводили ночи таким образом. Гуляли по пустынным улицам, бегали за бездомными кошками, заставляли ди-джеев в клубах, включать только наши любимые песни. Забираясь в мою комнату под самое утро, у нас всё никак не выходило перестать улыбаться и нашёптывать друг другу глупости. А потом, не добравшись до кровати, мы засыпали, распластав тела по ковру, укрывшись нашей верхней одеждой... Зазвонил телефон. Я вздрогнул. Мама взяла трубку и ушла с ней в гостиную. Сериал закончился. С экрана телевизора уползли последние строки титров. Теперь в центре телевизора танцует розоволосая девочка, рекламирует газировку со вкусом жвачки. Я потянулся за пультом, что бы переключить, но реклама быстро кончилась. Семь тридцать – время новостей. Молодой диктор сообщила, что вчера, приблизительно с одиннадцати вечера по час ночи, некто разбил около десяти окон на втором этаже, первой больницы. Полиция подозревает крылатого. Внизу живота почему то похолодело. Я выключил телевизор и допил какао.
Второй этаж. Как раз где-то там, в закрытом крыле, спит Аврора… Соглашусь, странное совпадение. Но этого все равно не достаточно, что бы подозревать меня. Это может быть какой-угодно крылатый, и вообще, кто угодно.
Я в книжном магазине, витрины которого заполнили «серыми книгами» (на сегодня скидка, пятьдесят процентов). В самом большом зале магазина проходит лекция «Безымянные поэты». Еле отыскал, куда можно сесть. Все места заняты. Четыре ряда по десять стульев, и тем не менее.
По середине зала, в объёмном белом свитере, узких штанах и сапогах, на высоком каблуке, стоит широкоплечая, худая, девушка, роста метр шестьдесят пять. Её каштановые волосы убраны в маленький хвостик. На ушах большие, изумрудные серьги.
Держа в тонких пальцах, альбомный листок и придав лицу, до смешного серьёзный вид, она читает коротенькое стихотворение толи о любви, толи о дружбе, толи обо всём сразу, и немного о смерти. У девушки очень приятный голос, особенно, когда волнение заставляет его слегка подрагивать.
Всего три года назад, читающая, красила волосы в зелёный цвет, пудрила лицо, пока оно не становилось белым, как лист бумаги и носила только чёрную одежду. Пыталась походить на вампира, или что-то вроде.
Её зовут Лиза, мы лучшие друзья. Она сказала, если не приду, ударит меня в пах битой. Мы начали дружить ещё в подготовительной школе творчества, когда мне было одиннадцать, а ей тринадцать. Ходили вместе на кружок рисования, это должно было помочь мне научится выражать свои переживания и чувства, а ей отлынивать от дежурств по классу.
Лиза стояла рядом со мной, мы часто перешептывались и смеялись над рисунками других. У нее было маленькое, с острыми чертами, лицо. Вечно припущенные уголки губ и хмурые брови. Так же она была очень худой. Из-за этого преподаватель как то сказал «Лиза, ты прямо легче воздуха». Из-за этого в классе к ней приклеилось прозвище «газ».
После того, как я почти всё ей про себя рассказал, Лиза сделала комплемент моему воображению, назвав его богатым. Я считаю, комплемент безосновательный, потому что Второй визуально ничем от меня не отличается. А Аврора… Я так и не смог придумать, как бы она выглядела в пятнадцать или двадцать лет. Так что, грезя о нашей совместной жизни, я представляю себе девушку, что однажды увидел в каталоге с одеждой.
- Только по тому, что эти поэты были не известными, не значит, что они менее талантливы. – Говорит Лиза, внимательно всматриваясь в присутствующих.
Я увидел в зале вялые кивки, кто то поднял ладони, чтобы похлопать, но передумал.
- В скором времени я собираюсь устроить выставку рисунков в школьных тетрадках или на салфетках, которые найду в мусоре и перерисую. Мы их объективно оценим и сравним с более известными работами современных художников. Вход будет свободный... Спасибо всем, кто пришел.
Мы на улице. Идём вдоль набережной. Лиза ест пирог с мясом. Я ем яблочный. Холодный ветер вот вот вырвет еду из моих рук. Под ногами мешкают голуби, надеются отхватить пару хлебных крошек. Лиза отламывает кусок от своего пирога и кидает самому толстому голубю, а затем резко прыгает на месте, что-бы прогнать их всех. Кроме женщины, выгуливающей золотистого лабрадора, здесь никого нет. Всегда думал, что у Лизы в голове маяк на такие вот тихие, свободные от людей, места.
- Ну и как тебе моя… «лекция»? – Спрашивает она.
- Не знаю. Я не знаток поэзии. Где ты нашла эти стихи?
- Я уже говорила. В архиве одной библиотеки. Их отсылали на поэтические конкурсы. Я взяла те, что не прошли и первого отбора. Там и имена были, но я решила, что лекция о безымянных поэтах, привлечет больше зрителей и… Думаешь, на выставку кто-нибудь придет?
- Да, звучит интересно.
- Да… Посетителей точно будет меньше, чем на выставках Вика А…– Лиза скривила губы, затем отломила маленький кусок от своего пирога и кинула голубям.
- Не удивительно. Он же гений.
- Ты сейчас серьезно? Он нашел в универмаге списки продуктов и нарисовал их большие копии. И…Он считает себя великим творцом! Ты знаешь, за сколько купили некоторые его картины? Зеленый, клетчатый фон с надписями: один точка, килограмм апельсинов, два точка, молочная шоколадка, три точка, упаковка яиц (обязательно проверь срок годности) и так далее.
- Я и не говорил, что Вик А великий творец. Вряд-ли у него есть хоть сколько-нибудь художественных способностей. Но он придумал, как заработать на такой ерунде, как списки покупок. В этом плане он гений, вот я о чём.
- Я знаю людей, которые купили эти картины, считая их искусством.
- Ну, это их проблемы.
- Знаешь, сколько в нашем городе прекрасных художников? А известным стал этот… Вик А. Наитупейший псевдоним…
- По моему глупо обижаться на людей, только потому что им везёт больше, чем тебе. Хотя кто я такой, что бы указывать, на что тебе обижаться, а на что нет.
- Вот именно… Я просто боюсь за…за будущее искусства.
Мы встали и начали медленно вышагивать по очищенной от снега тропинке.
- Это просто период. Сейчас в моде смотреть на что-то идиотское, и пытаться понять, что хотел сказать этим автор. Или, это ещё раньше было в моде… Не важно. Людям нравится включать воображение.
По лицу ударил ещё более холодный ветер. Из глаз выкатились, и тут же застыли, слёзы. Я сказал Лизе: - Может, все-таки в кафе?
- Нет, пока погода хорошая, лучше прогуляемся.
У нас с ней разные понятия о хорошей погоде.
- Мир, как думаешь, что страннее, разглядеть смысл там, где его нет, или не видеть там, где он очевиден? – Спросила Лиза.
- Что значит «страннее», страннее в каком плане? Странный вопрос… Может, ты не так выразилась?
- Я выразилась именно так, как хотела. Я думаю, страннее видеть смысл там, где его нет. Это встречается чаще, и у большинства людей. Значит, это нормально. Первое встречается реже, значит считается… менее нормальным, то есть странным.
- «Менее нормальным» Гениально сказано. А откуда ты знаешь, что встречается чаще, а что реже? Ты заглядывала в головы всем людям мира?
- Интуиция.
- По-моему странно думать, что смысл вообще в чем-то есть.
- Давай без этих вот твоих мыслей.
- Я же не серьёзно.
- Всё равно.
Мимо, на огромной скорости проехала машина, прогнав пару оставшихся голубей. Что не испугались прыжков моей подруги. Лиза остановилась, и с налётом печали на лице, взглянула на реку.
Я, пытаясь подбодрить её, говорю: - Если куча людей считает «списки покупок» гениальным творением, еще не значит, что они правы.
- Я знаю, просто… не знаю.
Я улыбнулся, она тоже.
- Расс сказал, что может помочь мне с книгой. А я думаю, правильно ли это?
- Сначала с лекцией помог, а теперь и с книгой. Твой жених – чудо.
- Муж… Прости, не пригласила на свадьбу. Его родители устроили бы скандал, а они и так против наших отношений, хоть вслух и не говорят… Пилили меня неделю за то, что я пластиковую бутылку выкинула в урну с бумагой, а не с пластиком.
- Так почему не соглашаешься? По поводу книги.
- Хотела узнать твоё мнение.
- Откуда мне знать, что правильно, а что нет?
- Ты должен был сказать, что это правильно, и ты полностью меня поддерживаешь. А я, поняв, что, все эти прекрасные слова сказаны только из-за нашей дружбы, откажу Рассу, и попытаюсь пробиться своими силами.
- Так ты ему отказала или нет?
- Отказала.
Лиза, держась за меня, наклонилась поправить ремешок на сапоге. Когда он затянулся в нужном положении, мы пошли дальше.
- Значит, будешь пробовать сама… Я обязательно прочту книгу, когда она выйдет, и буду говорить всем о её великолепии.
- Если она выйдет.
- Когда.
Лиза снова улыбнулась. Мы дошли до конца набережной.
- Куда дальше? – Спросил я.
- Пойдём в кафе.
Я вернулся домой ближе к вечеру. Открыл дверь, включил свет. Снял обувь. И не успел помыть руки, как зазвонил телефон. Я взял трубку. Это был мэр.
- Здравствуйте.
- Здравствуй Мир. Можешь объяснить, почему ты не пришёл на проверку?
Чёрт. Я знал, что что-то забыл…
- Я.... Я…
- Случилось что-то серьёзное?
- Нет. Ничего серьёзного. Я забыл. Это, ведь, со всеми может случиться?
- Конечно. Может, какое-нибудь событие заставило твою память тебя подвести? Чем ты весь день занимался?
- Я гулял.
- Гулял. Наверное, в окружении весёлой компании.
- С Лизой, вы её знаете.
- Да, знаю.
- Я приду завтра. Завтра можно?
- Конечно, можно. Я отвезу тебя.
- Это не обязательно.
- Я уже сказал твоей маме, что отвезу. До завтра, Мир.
- Да… До завтра.
Я повесил трубку. Помыл руки. Надел обувь, выключил свет и вышел из дома. Десять минут назад мне казалось, что сегодняшний день идеален. Теперь я считаю, что он отвратительный. И трансформировать его в, хотя бы, приемлемый (на хороший я и не рассчитываю), под силу только алкоголю.