«И, увидев издалека смоковницу, покрытую листьями,
пошёл, не найдёт ли чего на ней; но, придя к ней,
ничего не нашёл, кроме листьев…»
(Мк. 11.12-13)
«…всякое дерево, не приносящее доброго плода,
срубают и бросают в огонь».
(Лк. 3.9)
Глава 1.
10.08.2018 г.
- Ольга Алексеевна?
- Да.
- Здравствуйте. С вами будет говорить Михаил Андреевич.
Ольга сосредоточилась. Генерал-лейтенант ей звонил крайне редко.
- Здравствуй, Оленька. Как жива-здорова?
Если обращение слащаво-домашнее, то, во-первых, и ей полагалось отвечать «проще», а во-вторых, ничем хорошим такие разговоры, как правило не заканчивались.
- Здравия желаю, Михаил Андреевич! Всё нормально. Благодарю вас.
- Своего подопечного часто видишь?
- Один раз в месяц приезжаю к нему. Проверяю систему. Часа два-три всегда посижу с ним, поговорим. И раз в неделю звоню. У него депрессивное состояние не проходит, Михаил Андреевич. Я уже обращалась в вам с просьбой, что его надо подменить, он становится не очень надёжным.
- Если ты готова устроить ему несчастный случай и занять его место, я с тобой согласен. Но твоё предложение запоздало. Он стал поигрывать.
- Простите, Михаил Андреевич, не поняла.
- Это значит, - голос генерала постепенно из отеческого превращался в начальственный, - что он стал играть в казино.
- Не могу поверить, что…
- Меня твоя вера не интересует. Короче. Последний месяц он по пятницам ходит в казино. Где-то там у вас организовали игорный притон под названием «Пятница». Я бы ничего не сказал, если бы он проигрывал свою пенсию. Я на его месте там с тоски сам запил бы. Это, кстати, и на его месте было бы лучше. Но он проигрывает до миллиона за вечер. Его быстро вычислили и не сегодня-завтра ласково спросят: «Откуда деньги, Зин?». Улавливаешь мою мысль?
- Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
- Сегодня у нас какой день?
- Пятница, товарищ…
- Значит так! До двадцати двух ноль-ноль я жду твой доклад. Что надо делать, сама сообразишь?
- Так точно, товарищ…
Он снова перебил её, но уже сменив свой тон, одно из хитрых «оружий» начальства:
- Вот и умница, Оленька. Я бы ещё хотел, чтобы все возникшие там проблемы ты решила самостоятельно. Только своими силами и как можно тише. При самой крайней необходимости звонишь Михайлову, он тебе хоть БТР со спецназом пригонит. Жду доклада.
Отключился.
Несмотря на явное недовольство генерала, Ольге нравилось возникшее стрессовое состояние. Адреналин устроил в крови такую турбуленцию, что она почувствовала лёгкую дрожь. Это нормально. Сейчас всё пройдёт, она вспомнит совсем недавние годы и вновь почувствует себя бойцом, а не канцелярской крысой.
Посмотрела на часы: 18-40. Взглянула на перекидной календарь. Солнце заходит в восемь вечера, но стемнеет раньше. Прекрасно!
Быстро спустилась в подвал, где располагалась комната выдачи оружия.
- Привет, Михалыч. Мне мою «Беретту» с глушаком. И пару магазинов к нему. Только быстро.
- Здравия желаю, Ольга Алексеевна. Сейчас всё сделаем.
- И кобуру под неё, а то я одета не по случаю.
- Да, в таком наряде только в театр идти.
- Давай, у тебя здесь и надену её… И что-нибудь бы ещё на всякий случай… Ну, как? Торчит ствол из-под жакета?
- Ну, не то чтобы видно, если полу пиджачка рукой будете придерживать.
- А это что?
- Штурмовая винтовка «Гроза».
- Я вижу. Её зачем?
- Вы же сами сказали: «На всякий случай». И глушитель к ней, и оптический прицел, и всё, что полагается. Чай, не на себе носить будете. Пусть в машине под рукой лежит. Пригодится…
- Ты прав, Михалыч. Давай и её, родимую. Раньше не подводила и сейчас, бог даст, не подведёт.
***
Небольшой садово-дачный кооператив имел форму квадрата и с советских времён ютился на краю города сразу за Окружным шоссе. Место не считалось престижным: рядом и высоковольтная линия, и становящаяся с каждым годом всё более шумной дорога. Часть бывших дачных домиков опустели и стояли с заколоченными окнами. Некоторые перестроились в огороженные высоким забором вполне приличные коттеджи. Людей, которые бы регулярно поддерживали своё огородное хозяйство, мало. Машин ещё меньше. Самое подходящее место для «Объекта», который находился в кирпичном ещё старой постройки двухэтажном маленьком доме, огороженным только потемневшим от времени штакетником.
Ольга объехала по периметру шестисоточные участки. Машину оставила перед поворотом на самую дальнюю дорогу кооператива, которая шла параллельно Окружному шоссе, и в центре которой располагался «Объект». Здесь она не так бросается в глаза и сама Ольга сможет подойти к дому тихо и по возможности незаметно. На винтовку накинула хозяйственный матерчатый пакет. Посмотрела на часы: 19-20.
Включённый в комнате первого этажа свет не успокоил: на улице ещё было светло.
Подошла к калитке, петли которой запретила Игорю смазывать, пусть скрипит, когда открывается, чтобы было слышно внутри. Быстро пошла к входной двери.
Свет в комнате погас. Ольга достала «Беретту» с уже привинченным глушителем.
Дверь распахнулась и перед Ольгой оказалась невысокого роста девушка с копной рыжих волос и испуганными глазами. В одной руке сумочка, другой тащила за выдвижную ручку чемодан розового цвета.
- Вы к кому?
На лице страх и растерянность.
- В доме кто есть?
- Нет.
- Разворачивайся. Побеседуем.
- Игорь сказал, что надо срочно уходить.
- Когда сказал?
- Минут пятнадцать назад звонил. Сказал, что у меня полчаса на сборы… А вы кто?
Ольга почти силой затолкала девушку с чемоданом в дом. Протянула к её лицу раскрытое служебное удостоверение.
- Читай внимательно. – Сама в это время осмотрела комнату: мебель на месте, никаких следов беспорядка или взлома. – Игорь когда-то служил в такой же организации вместе со мной. Так что мы с ним друзья. Где он?
- Не знаю. Сказал, по пятницам где-то дежурит охранником. Подработка у него там.
- Денег не хватает? Интересно… А ты кто?
- Я - Алёна. Я у него случайно. Мы неделю назад познакомились у моей подруги…
- Об этом позже. Повтори подробно, что он тебе сказал и как.
- Кто?
- Игорь, твою мать!
- А-а-а… Игорь.
Она неожиданно смутилась, часто заморгала.
- Ну, голос у него очень тревожный был. Сказал, чтобы я быстро собрала все свои вещи и бежала, куда глаза глядят. Так и сказал про глаза. У каких-нибудь знакомых, говорит, переночуешь. И чтобы сюда больше не возвращалась.
- И всё?
- А что ещё он мог сказать?
- Что-то ты не договариваешь мне, Алёна. Это позже уточним. Паспорт покажи.
Девушка стала копаться в своей сумочке.
- С Игорем спала?
- Нет, что вы! Честное слово, нет! Я даже сама удивилась. Была уверена, что за жильё придётся расплачиваться в постели. До первого сентября у него хотела дожить.
- Почему до первого?
- Так первого сентября занятия начинаются. Я же учитель младших классов. Мне обещали отдельную комнату в общежитии. Тринадцатая школа на Урицкого. Можете проверить, я там в штате состою второй год. Вот мой паспорт. Жила у подруги, а с этого учебного года мне…
Ольга посмотрела её паспорт, сунула себе в карман, взглянула на часы и встала так, чтобы из окна была видна дорога. Перебила:
- Чем же вы здесь занимались с Игорем целыми днями?
- Я ему обеды готовила. Он продукты привозил. Посмотрите, холодильник забит до отказа… Но он такой молчун… Или лежит, спит - не спит, не поймёшь. Музыку слушает. У него вон какой проигрыватель для пластинок. Я такие в жизни не видела. Сейчас такие пластинки уже…
- А ты что делала?
- Я у себя на втором этаже читала что-нибудь. Там целый стеллаж книг. Или гулять уходила. Здесь через дорогу большой торговый центр, в нём кинотеатр есть. И так походить, поглазеть на витрины.
- Всё время одни?
- Да. К нему только один раз его друг приезжал. Костя. Хороший и симпатичный парень. Они не выпивали, просто о чём-то говорили. Вышли в сад и там что-то обсуждали. Свои дела решали… А почему мы не уходим, а? Сейчас же бандиты приедут!
- Тебе про бандитов Игорь говорил раньше или сейчас по телефону?
- Только сейчас и сказал. Чтобы сразу я уходила. Идёмте, а?
- Сейчас встретим твоих бандитов, поговорим с ними, а потом решим, куда нам с тобой уходить… Ну-ка подойди ко мне. Быстро! Смотри. Вот эта белая машина здесь часто проезжала?
- Ой, слава богу! Это, видимо, Костя едет. У него такая же машина. Вот с ним мы и можем уехать. Это, наверное, Игорь его послал ко мне.
- Сомневаюсь. Слушай меня внимательно… Я к тебе обращаюсь! Смотри на меня! Встретишь его у наружной двери. К машине не подходишь. Как он выйдет из машины, крикни: «Игорь скоро должен подойти. Давай, заходи!» И сразу сама назад.
- А если он что спросит?
- Ты - одна. Игорь тебе не звонил, поняла! Тебе скучно. Мордашку сделай соответствующую и сразу в дом.
- А зачем так поступать?
- Тебе сколько лет?
- Двадцать три.
- Вот и веди себя как взрослая женщина, а не как ребёнок. Всё делаешь, как сказала. Я не в игрушки пришла сюда играть. Объясняться с тобой сейчас некогда. Когда зайдёшь в дом, сразу отойди к дивану. Действуй.
Алёна ещё с растерянным видом вышла на крыльцо, а Ольга встала сбоку от двери, ведущей в комнату. Рассмотреть через окно водителя-Костю успела. Достала «Беретту», но взяла пистолет не за рукоятку, а за глушитель. И чувствовала себя растерянной не меньше, чем Алёна.
Как мог Игорь ничего ей не сказать о встречах с посторонним человеком? Такой вариант у неё голове не укладывался…
Краткий монолог Алёны расслышала хорошо. Поверил ли ей Костя? Сейчас станет ясно.
Вошла Алёна и уставилась на Ольгу. Та раздражённо прошептала ей:
- Я тебе сказала – на диван!
Услышала, как хлопнула дверь машины. Один раз. Значит второго «пассажира» нет. И потом, был бы второй, они не удержались бы от каких-нибудь реплик, которые через оставшуюся открытой дверь Ольга наверняка бы услышала.
Мимо неё в полуметре прошёл Костя. Полсекунды хватило, чтобы убедиться, что она не ошиблась.
Рукояткой «Беретты» ударила его по шее сзади, затем сразу левой ногой – в пах.
Ойкнув, он согнулся.
Потом провела мощную подсечку правой ногой.
Костя упал на спину и только тогда увидел Ольгу, которая, перехватив пистолет за рукоятку, направила на него оружие. Но уже знала, что убивать его нельзя, он многое знает. А что там с Игорем случилось, ещё неизвестно.
Через мгновенье Костя полез рукой за отворот куртки. Значит у него пистолет. Ну что ж, сам виноват.
Ольга подпрыгнула и согнутыми в коленях ногами «приземлилась» ему на грудь. Даже сквозь его крик и громкое ойканье Алёны был слышен хруст сломанных рёбер.
Оседлала Костю, прижала его руку к груди:
- Узнал же меня, красавчик. Зачем дёргался? А сейчас руку медленно-медленно вынимаем и - в сторону.
Вдавив дуло «Беретты» ему в щёку, Ольга достала пистолет Кости.
- Ишь ты! «Зиг зауэр»! Где такой хапнул, красавчик?
- Больно… Смоква, слезь с меня… Откуда ты взялась?
- От верблюда.
Ольга встала.
- Знал бы, что ты здесь, ни за что не поехал бы.
- Когда другие подъедут?
- Ольга Алексеевна, вы за что его так? – раздался жалобный голосок Алёны.
- А ты сиди и заткнись, пока не спросят… Так, про друзей твоих, красавчик, мы с тобой ещё не побазарили.
- Через полчаса подъедут. Я им доложен звякнуть.
- А один зачем сюда припёрся? Девку предварительно трахнуть? Ты же вроде не по этой части?
- Одно другому не мешает. Если не успела вовремя смыться, сама виновата… Он кому-то звонил, орал: «Уходи, уходи».
- Значит Игорь звонил кому-то другому. Что с ним?
- Дышать мне больно. И вот здесь…
- Я вопрос задала, не слышал?
- Ну, когда мы дверь вышибли… Он в туалете заперся… Он себе в подбородок пальнул… Мы его не трогали… И пушку его оставили… Самоубийство и точка… Мы в стороне… Рванули сразу сюда, чтобы хоть девку перехватить.
- Понятно… А теперь потерпи.
Ольга схватила его за ворот куртки, приподняла и посадила на стул. Костя согнулся, прижав руки к груди. Но Ольга решительно завела обе его руки за спинку стула и надела наручники. Повернулась к Алёне:
- Скотч здесь должен быть.
- Что?
- Липкая лента такая…
- Я поняла, поняла. Сейчас принесу.
Костя дышал отрывисто и часто. Делать глубокие вздохи он явно не мог. Это хорошо. Только надо, чтобы он по телефону смог нормальным голосом говорить.
Примотала скотчем его ступни к ножкам стула.
- С трупом мне, конечно, было бы меньше возни, но сердце подсказывает, что скоро их будет много. Сколько там с тобой?
- Двое.
- Чего так мало?
- А зачем больше?.. Что, мы втроём девку в багажник не затолкали бы?.. Здесь мы и не собирались её допрашивать. Просто позабавиться для профилактики… Отвезли бы к себе, а там уже поговорили бы по душам.
- Где сейчас твои орлы?
- Пиво дуют в Гипермаркете... Он через дорогу... Пять минут езды...
- Значит, минут двадцать они будут тебя ждать со спокойной душой, так?
- Да.
- Послушай меня, красавчик. В мои планы входит, чтобы ты остался живой. Поэтому не дёргайся и не вздумай меня обманывать. Я иногда бываю грубой.
- Знаю.
- О чём здесь разговаривал с Игорем?
- Он тебе не сказал?.. Супер!.. Эту инфу, Смоква я тебе выдам только тогда… когда меня «Скорая» отвезёт в больницу... В животе очень больно… Сдохну сейчас на твоём стуле.
- А девчонку твоим бегемотам оставить?
- Может с нами поехать… А им скажу, что не успел её перехватить.
- Нет, красавчик. У меня другие планы. Ты же знаешь, если я кого в течение дня не убью, то потом сплю плохо. Двадцать минут ещё потерпи. А затем я тебя в больницу доставлю. Поговорим завтра с утра, когда малость оклемаешься.
Забрала его смартфон. Проверила ещё раз карманы.
- Алёна, пошли со мной.
- Куда?
- На кудыкины горы. Шевелись быстрее. Чего застыла?
Матерчатый пакет, в который была завёрнута винтовка, накинула Косте на голову:
- Не вздумай задохнуться. Ты мне живой нужен. И не кричи. В соседних домах всё равно никого нет.
- А ты быстрее возвращайся.
Подняла подушку диванного сиденья, положила вниз свою винтовку и пистолет Кости. Его телефон взяла с собой.
Закрыла на ключ входную дверь, вышла с Алёной на дорожку. Посмотрела на часы: 19-55. Пока она в свой дедлайн укладывается.
- Ольга Алексеевна. Там в заборе есть проход. Я через него в магазин всегда бегала. Сразу на шоссе выйдем. А оттуда я на любом автобусе смогу уехать.
- У меня на тебя тоже планы другие. Но не бойся. Самое страшное для тебя уже позади. Поняла это?
- Поняла. Но зачем я им нужна? У них своих девчат наверняка хватает.
- Я тоже думаю, что девок у них хватает. Только вот такой, которая бы слышала, что ей перед смертью сказал Игорь, нет. Ты такая одна. Тебя теперь много людей искать будут. Вопросы больше не задавай, мне надо позвонить. Где там твой лаз в заборе, веди к нему.
Позвонила Сергею:
- Привет, Серый. Нужна твоя помощь. Срочная, понимаешь? Это значит, что ты уже должен штаны надевать… Молодец. Теперь слушай меня внимательно. Окружное шоссе напротив нового гипермаркета. Но едешь не на стоянку, а прижимаешься к обочине напротив забора дачного кооператива. На этой стороне темно и видеокамеры магазина не достанут… Уже выходишь? Умница. Слушай дальше. Надо помочь одной девушке. Имя сказочное – Алёнушка… Не преступница, а порядочная девушка. Что значит «порядочная» ещё помнишь? Молодец! Мне нужно на пару дней её спрятать. Оказалась свидетельницей, которой быть не должно. Поэтому сразу положишь её на заднее сиденье и пока к своему кварталу не подъедешь, пусть лежит и не высовывается, чтобы через лобовое стекло её ни одна дорожная камера не разглядела. Затем найдёшь тихий переулок и пересадишь вперёд. И въезжаешь в свой двор типа - привёз к себе очередную девку. Это нормально, никто и внимания не обратит. Но чемодан её пусть остаётся в багажнике. Уловил сюжет? Молодец. Дома с ней разберётесь по-дружески. Думаю она не столько есть запросит, сколько спать захочет. Посмотрела сейчас фильм ужасов. Дай таблетку успокаивающего, чтобы заснула… Алёна, слышишь, что я говорю?
- Слышу.
- Таблетку прими, выспись. Завтра у нас с тобой разговор предстоит серьёзный... Серый, ты через сколько здесь будешь?.. Плохо. Тогда она будет одна стоять. Я её в кустах оставляю, чтобы вместо тебя кто другой не увёз. Пятнадцать минут подождёт… Алёна, а ты как увидишь, что остановился напротив тебя седан тёмно-серого цвета, выходи к нему… Что ты говоришь, Серый? Думаю, она тебя дождётся. На крайняк, постоял пять минут и свинтил. И дома – тоже самое. Захочет уйти, пусть уходит. Силой не удерживай… Спасибо. Завтра я к вам приеду. Видимо, к обеду. Алёна, кстати, повариха знатная, пусть что-нибудь вкусненькое сварганит. Отбой.
Они стояли в кустах между забором и шоссе.
- Самое лучшее место. Здесь вряд ли кто пройдёт. И тебя с дороги не видно. Но Сергея не упусти. Это твоё единственное спасение.
- Почему?
- Потому что, если ты исчезнешь, я сразу объявляю тебя в федеральный розыск. А уж кто тебя быстрее найдёт – полицейские или бандиты, это как повезёт. А последние искать тебя будут лучше первых. Это – раз. В целях расследования уголовного дела я имею право задержать тебя на сорок восемь часов. Это – два. Выбирай. Или двое суток в камере следственного изолятора, или то же время в комфортабельной квартире. Сергея не бойся. Он не полицейский и не бандит, значит хороший человек. Всё, что тебе потребуется, спрашивай у него. Приставать к тебе не будет, об этом не мечтай. «Джентльмены предпочитают блондинок». И ещё. Так как ты задержана, то я оставляю пока твой паспорт у себя. Верну, когда завтра поговорим. Как говорится, оказалась ты не там и не тогда. В смертельное дело впуталась, девонька. И радуйся, что ты пока жива и сейчас уедешь.
- Давайте вместе к этому Сергею уедем.
- Нет, рыжая. У меня здесь работа. Начало её ты уже видела. Дальше будет хуже, но об этом не думай. Мне пора.
- А что мне сказать Сергею?
- Ничего. Я ему уже всё, что надо сказала. А дальше… Тебе не тринадцать лет, а двадцать три. Соображай сама.
Ольга посмотрела на светящийся циферблат наручных часов. 20-10.
Побежала в дом.
Костя, согнувшись, сидел неподвижно. Дышал часто и осторожно.
Сдёрнула с его головы мешок.
- Жив?
- Теперь меня отвози. А то сдохну и ты ничего не узнаешь.
- Звони своим. Говоришь одну фразу: «Мужики, давай сюда. Жду». Слова короткие, произнести их ровным голосом ты сможешь.
- Своих же ребят в твои лапы отдавать?
- А кто об этом узнает, красавчик? Ты да я. Больше здесь никого нет.
Расстегнула наручник на его правой руке.
- Звони.
Он попытался откашляться, но не смог. Дышал ещё хуже. Ничего, парень крепкий, должен выдержать. Если край сломанного ребра повредил печень, то наверняка началось внутреннее кровотечение. Но час ещё протянет.
- Алё, мужики!.. Давай сюда… А то задыхаюсь уже.
Ольга, стоявшая рядом с ним, услышала мужской гогот. Взяла телефон, отключила.
А если их не двое, а больше? Подъедут сейчас на трёх машинах… Вот тогда «Гроза» и пригодится, но шума-то сколько будет!
Она всё больше приходила к выводу, что никто из этой банды не догадывается о существовании здесь «Объекта». Клюнул Игорёк с тоски на какую-то их замануху. Явно в депрессии, если даже к девке его не потянуло. Ладно. Разберёмся.
В комнате, где сидел на стуле Костя, зажгла свет. Шторы плотно задёрнула.
- Договорённость нашу помнишь?
- Помню. Оставь эту руку свободной, мне так дышать легче.
Его левую руку – лучше перебдеть, чем недобдеть, как советовал Козьма Прутков, - Ольга пристегнула к спинке стула. Разумеется, для здорового мужика это всё детские препятствия. Но Костя был явно без сил.
Поставила на проигрыватель какую-то пластинку. Сколько времени займёт долгоиграющая? Пусть шуршит на всякий случай. Лучше музыка, чем крики.
Вышла в кухню, закрыв дверь в комнату. Свет здесь, разумеется, не зажигала. Открыла окно. Подумав, решила, что с винтовкой будет надёжнее. Будут два человека - хорошо. Будут семь-восемь на двух машинах – из «Грозы» всех уложит. Станет ясно, обманул её Костя или нет.
Невольно вспомнилось, как она была когда-то «кротом» в этой бандитской группировке, но мысли быстро переключились, когда увидела подъезжающий внедорожник. Одна машина. Уже хорошо. А сколько в ней человек, через несколько секунд станет ясно.
Автомобиль, размахивая светом фар в разные стороны, медленно приближался, переваливаясь с боку на бок на неровной дороге.
Ольга натянула перчатки, мысленно внушая, чтобы машина остановилась напротив её открытого окна. Дальше не проедет, там стояла белая «Тойота» Кости. Посмотрела на циферблат: 20-20.
Открылась та дверь мицубисовского внедорожника, которая находилась на стороне её окна. Удача снова не отвернулась от неё.
- Он там затрахал её совсем, - раздался хрипловатый бас. И большая фигура развернулась лицом к Ольге, чтобы вылезти из машины.
- Небось самому захотелось себя настоящим мужиком почувствовать.
Главное – не дать ему сойти на землю, так как потом эти сто двадцать килограмм мёртвого тела она просто не затащит назад в машину.
Фирменный выстрел с глушителем точно в лоб. Последующие контрольные выстрелы Ольга делать не любила.
Человек молча осел, успев только опустить ноги на порог машины.
- Ты что там, Колян? Застрял?
Водитель потянулся к нему, голова оказалась в свете фонаря, который горел на крыльце, и получил свою пулю в лоб.
Она выждала ещё минуты три. Больше никто не появился.
Вышла на улицу, сменив винтовку на пистолет. Открыла заднюю дверь машины. Пусто.
Не обманул Костик. Это ему зачтётся в плюс.
Залезла в машину. Водитель оказался вполне «транспортабельным», благодаря небольшим габаритам. Опустив спинку его кресла, Ольга хоть и не без труда быстро перетащила его на заднее сиденье.
Затем села в машину со стороны водителя и попыталась за плечи втянуть в машину тело своей первой жертвы. Получилось лишь слегка приподнять его зад до уровня сидения. Хотя бы так...
Подошла к нему со стороны дороги. Долго мучилась, поднимая сначала одну ногу и проталкивая её в кабину. Потом вторую. Зато результат превзошёл её ожидания: покойник сидел в кресле как живой. Теперь его зафиксировать скотчем, чтобы не повалился на неё во время поездки.
Но сначала проверить оружие. У этого есть. И у другого наличествует. Их пистолеты можно и не вытаскивать? Отлично! Убивать безоружных Ольга почитала за грех.
Вернулась в дом.
- Костя, ты жив?
- Плохо мне. На самом деле плохо.
- Потерпи ещё немного. Сейчас тебя отвезут в больницу. «Скорой помощи» не будет. И придётся пройти метров пятьдесят до шоссе.
- Почему «Скорую» нельзя?
- Дорога с двух сторон заблокирована машинами. Не проедет. Так и так идти придётся. А мои люди тебя довезут быстрее. Да ещё «Скорая» пока нас в этом муравейнике разыщет…
Освободила от пут Костю. Сейчас он вряд ли представлял для неё опасность.
- Поднимайся. На руках я тебя не понесу.
- Дай хоть опереться на тебя… Ты вспомни, я всегда… был на твоей стороне… Помнишь?.. Даже когда тебя пытать начали… я говорил, что не надо.
- Помню, Костик. Только сейчас помолчи. Мне надо позвонить, а ты потихоньку двигайся.
Позвонила своему сотруднику:
- Геннадий, ноги в руки, поднимай Димку и мигом в сторону кооператива. В полной комплектации. Заезжать внутрь не надо. Я буду ждать вас напротив гипермаркета около забора. Остальные инструкции при встрече.
- Понятно. Через двадцать минут будем на месте.
Костя шёл медленно, но шёл.
- Теперь ты меня слушай, Костик, и запоминай. Это вопрос уже твоей жизни. Сегодня никакой девушки здесь не было. Можешь сказать на допросе, что хотел просто трахнуть её и всё. Приехал, а тут вместо молодой девки – старая подруга! Завтра утром я к тебе в госпиталь приеду. И ты мне расскажешь, о чём вы договаривались с Игорем. Тогда я чем смогу, помогу тебе. Если начнёшь цену себе набивать, то можешь и в палате неожиданно помереть. Ты же знаешь, я на такие фокусы мастерица.
- Садистка ты, Смоква... Сама знаешь это?
- Я даже знаю, после каких издевательств твоих козлов я превратилась в уродку и садистку.
- Я в этом не виноват.
- Ладно. Забили.
Костя с трудом протиснулся сквозь «алёнин лаз», пролез через густой кустарник и они вышли на обочину шоссе.
Через пять минут подъехали её оперативники.
- Ребята, его осторожно кладёте на заднее сидение. Бдительность не терять. В наш госпиталь. Дмитрий, ты остаёшься с ним в палате. Дальше метра от него не отходишь. До утра. Я появлюсь со сменой. Гена, ты на машине назад. Потом в домик. Там будет стоять моя машина и белая «Тойота» этого парня. Меня не будет, есть ещё одно дело. Закрываешься в доме, оружие в полной готовности. В диване найдёшь «Грозу» и пистолет. И до утра. Не усни, ночь у тебя может оказаться тревожной. Завтра и тебе смену пришлю. Там полный холодильник еды. Можешь пользоваться. При необходимости звоните мне в любое время. Всем всё ясно?
- Да, шеф.
- Удачи нам!
Вернулась к своим убиенным в мицубисовском внедорожнике.
Оба были на своих местах и в прежнем состоянии.
Прикрепила скотчем сидящего к спинке сидения, вытерла мокрым полотенцем кровь со лба и лица. На всякий случай, чтобы выглядел живым.
Посмотрела на часы. 21-20. Пока нормально. Полчаса у неё в запасе осталось.
***
Ольга притормозила у обочины, переехала через неглубокий кювет и проехала насколько позволили крупные деревья в лес. Выключила движок и фары. Минуту сидела молча, думая, как доложить генералу и не сказать лишнего.
Позвонила.
- Товарищ генерал-лейтенант, это Миронова. Разрешите доложить?
- Слушаю тебя.
- Признаков вскрытия «Объекта» не обнаружила. Игорь Тихонов покончил с собой в казино. Им занимается городская полиция. Документов при нём нет, только табельный пистолет. Уверена, что там какая-то другая интрига, не имеющая отношения к «Объекту». Одного раненого доставила в наш госпиталь, завтра утром с ним поговорю. Это мой бывший знакомец из группы Баринова. Джип с двумя «двухсотыми» я загнала на территорию соседней области. Пусть с ними разбирается местная полиция.
- Обошлось без шума?
- Так точно.
- Одна?
- Так точно.
- Свидетели?
- Отсутствуют.
- Ты у меня молодчина, Оленька. Но неприятно, что возникла какая-то неизвестная нам проблема.
- Уверена, что смогу вам доложить завтра после беседы с раненым более подробно.
- Откуда такая уверенность?
- Это любовник Баринова. Ему могу пообещать свободу - с вашего разрешения, конечно, - в обмен на информацию.
- Обещать можешь, но особо не спеши, торопыга. Я подумаю. Кто на «Объекте»?
- Мой сотрудник. Другой в госпитале с раненным.
- Тому, кто на «Объекте», оставь номер Михайлова с нашим кодом для немедленной помощи. «Барин» сейчас психовать начнёт.
- Будет исполнено.
- Что ж. Хорошо сработала. Если на нас нападёт Америка, я предложу тебя одну десантировать во двор Пентагона. Думаю, для нашей победы этого будет достаточно.
- Спасибо, Михаил Андреевич, но лучше не надо.
- Жду конкретного сообщения от тебя завтра.
И отключился. Привычки прощаться у него не было.
Ольга матерно вслух выругалась. Если что-то пойдёт не так, за решёткой сидеть ей, а не этой генеральской шкуре.
Огляделась.
Темно и тихо.
Вышла из машины, сняла перчатки и бахилы. Направилась в сторону шоссе. Надо будет вызвать к себе ещё кого-нибудь из своих ребят, а то на автобусе добираться до дома придётся всю ночь. Очень уж не хочется, чтобы её видели в этом месте даже свои, но другого выхода нет. Ночью на дороге вряд ли кто решится её подвозить.
Не успела набрать номер, как рядом затормозил автомобиль:
- Эй, девушка, красавица, тебя подвести?
- Ой, дядечка, какой вы добрый. – Ольга юркнула в услужливо открывшуюся дверь, не забыв совет Михалыча придерживать полу «пиджачка» левой рукой. - Мне в Орехово-Зуево. Довезёте?
- Конечно, довезу. А что ты ночью на дороге делаешь, а? Мужиков ловишь, да?
Мужчин Ольга не боялась. Она столько их отправила на тот свет, что бояться её должны были они. Да вот только никому из них это в голову не приходило...
Глава 2.
10.08.2018. Вечер. Дома у Сергея.
- Ужинать будешь? – спросил он у Алёны.
- Нет, спасибо. Пить хочу. У тебя ещё есть такая вода, какую ты мне в машине давал?
- «Перье»? Конечно, есть.
Сергей достал из холодильника бутылку из светло-зелёного стекла. Налил в чашку, протянул Алёне:
- Только она холодная. Осторожнее.
- Спасибо. Что-то я не напьюсь никак.
- Ты никак не успокоишься, это вернее. Тебе бы рюмку коньяка выпить. Ты чего дрожишь до сих пор?
- Сама не знаю. Ольга говорила, что ты можешь дать какую-то таблетку успокаивающую.
- Могу. Только тебя в сон потянет.
- Вот и хорошо. Заснуть бы и не просыпаться после всего этого.
- Что там случилось у вас?
- Я теперь и не знаю, что можно говорить, что нельзя. Скажу лишнее, она меня убьёт.
- Кто?
- Ольга.
- Она невиновных не убивает. Это у неё закон.
- Почему её «Смоквой» называют?
- Скажу, но это только между нами. У неё раньше кличка была «Бесплодная смоковница». Только ты так при ней не говори. Это из её прошлого, которое она не любит вспоминать.
- Ясненько... Серёжа, а ты чемодан мой сейчас не можешь принести?
- Сейчас нельзя. В таких вопросах я безоговорочно доверяю Ольге. Она профессионал… Я ночью его принесу. Утром проснёшься, он будет стоять у твоей двери. Идём покажу твою комнату... Она у меня специально для гостей. Бельё чистое. Полотенце тоже. Воду я тебе оставлю. Где туалет знаешь. Что ещё надо?
- Мне бы… Ну ладно…
- Если что-то из женского белья, то в этом я тебе не помогу. Хотя знаешь что? Я могу дать тебе свою майку. Мой размер будет тебе вместо ночнушки. Принести?
- Нет-нет. Спасибо… Не надо… Хотя в ней мне было бы привычнее.
- Утром будить тебя не буду. Спи сколько захочешь. Майку сейчас принесу.
Когда вернулся, Алёна продолжала сидеть на стуле рядом с кроватью.
- Почему постель не стелешь?
- Серёжа, ты точно не полицейский?
- Нет. Военное дело мне никогда не нравилось. Ты так их боишься?
- Я сейчас всех боюсь. Даже тебя, хотя понимаю, что это глупо.
- Ясно. Вот таблетка для сна. А то так и просидишь до утра, себя охраняя… Тебе что на завтрак?
- Мне всё равно. Что сам будешь, то и я.
- Тогда утром разберёмся с этим вопросом.
- До завтра при таких событиях ещё дожить надо.
- Доживёшь. Это я тебе гарантирую… Глотай таблетку и спокойной тебе ночи.
***
Ночью, ближе к утру Алёна вышла из туалета и, сонно пошатываясь (таблетка ещё давала себя знать), направилась по длинному коридору к своей комнате.
В этот момент открылась входная дверь и зашёл какой-то мужчина. Голова была закрыта мокрым капюшоном. Алёна в страхе завизжала и прижалась к стене. Только заметив свой розовый чемодан у него в руках, поняла, что это Сергей.
- Прости, я так испугалась!
Потом сообразила, что её «мужская» ночнушка, целомудренно прикрывавшая бёдра до самых колен, имела такой глубокий вырез спереди, который никак не мешал её грудям дышать, если так можно выразиться, свежим воздухом. Быстрым движением прикрыла их ладонями.
- А ты меня извини. Откуда я знал, что тебя приспичит в такой час по квартире разгуливать. Чего застыла? Я уже всё разглядел. Иди в спальню. На улице ливень, поэтому чемодан пусть пока постоит на коврике, с него вода капает. Утром перенесу к твоей двери.
Алёна вбежала в комнату и захлопнула дверь. Легла, накрылась с головой. И почувствовала, что никакого стыда особенного она не испытала. Сначала испугалась – да. Но то, что Сергей увидел её груди... Даже подумала: интересно, ему такие нравятся или нет?
Вспомнила, как Сергей, когда привёз её сюда, вёл от машины к подъезду, обняв за плечи, даже поцеловал один раз в щёку, а на ступеньки крыльца поднял на руках. Прекрасно понимала, что это была игра, выполнение задания и все эти ласки предназначались не ей, а были ролью, которую он исполнял. И всё равно, как приятно было вспоминать его прикосновения и думать о них.
Пришло в голову, как на первом курсе она влюбилась и сразу «до самой смерти». На весь семидесятиголовый поток факультета приходилось всего четверо неказистых парней, но держали они себя соответственно своей уникальной редкости и повышенной востребованности. Взаимная любовь у Алёны продолжалась ровно три недели, что подруги сочли неплохим результатом. Не залетела – уже хорошо. В приюте кое-каким нужным хитростям успела научиться. Месяц проплакав, Алёна стала искать верное лекарство для безболезненного самоубийства, но не нашла. Постепенно успокоилась. Потом решила, что цель, она же задача-максимум, на ближайшие пять лет у неё должна быть только одна – закончить вуз с красным дипломом. И никакой любви. При дефиците мужского окружения это оказалось легче, чем она ожидала.
Когда снились сны излишне романтического содержания, она утешала себя самостоятельно. Тоже в приюте научили. Как не крути, а детский дом в некотором смысле оказался полезным «учебным заведением».
***
11.08.2018 г.
Утром, завтракая, Алёна и Сергей разговорились.
- Квартира у тебя большая.
- Бывают и лучше. А ты где живёшь?
- Нигде. Мне вручили ключи от однокомнатной квартиры, после восемнадцати лет, когда выписали из детдома. Я так была рада, ты даже представить себе этого не можешь. Но простоял дом ровно четыре года, пока я училась в педагогическом. А как закончила его, тем же летом стал трескаться и рассыпаться. Его признали аварийным, а нам предложили перейти, пока будет ремонтироваться, к родным.
- А у тебя никого?
Алёна отрицательно потрясла головой и продолжила:
- Можно было согласиться на комнату в заводском общежитии, но там жили по три человека в комнате, а хуже всего… Ну, со слов девчат, конечно, я туда не заходила. Моральная атмосфера, выражусь так, была не очень здоровой. Я и пошла «по рукам». В хорошем смысле, конечно. Целый год, уже работая в школе, то у одной подруги месяц проживу, то у другой. Иногда в классе своём оставалась на ночь. Последнюю неделю провела на даче у Игоря, куда ты приезжал за мной. А он с собой покончил. Теперь вот у тебя.
- Меня до самоубийства не доведёшь?
- Не шути так. Мне его жалко. Он какой-то больной был, тоскливый… Мне ещё три недели бы продержаться. А с первого сентября директор школы обещал отдельную комнату в новом общежитии. Представляешь?!
- Ты что преподаёшь?
- Я учитель младших классов. Другими словами преподаю все учебные предметы, веду кружок и внеклассную работу. Я и педагог, и психолог, и воспитатель, и музыкальный руководитель плюс нянька, которая должна проверять, у всех ли есть носовые платки.
- И сколько получаешь за такую синекуру?
- Почти двадцать тысяч. Но первый год меня особо не загружали, опыта набиралась. А сейчас я возьму совместительство и буду купаться в деньгах.
- Тебе нравится такая работа?
- Очень! Я детей люблю. Мне с ними легко и как-то всё понятно: что они хотят, скучно им или нет, какое у них настроение. Ведь не каждый об этом будет говорить. А первоклашки и выразить это словами не всегда могут. Я с ними как со своими детьми… Со взрослыми мне труднее. И схожусь с ними плохо, и понимаю их хуже. Мне вообще многое непонятно во взрослой жизни, хотя самой уже двадцать четыре скоро стукнет. Вот такая… недоразвитая и инфантильная выросла.
- Я бы мог тебе найти семью, где нужен учитель младших классов. Две девочки, погодки. И платить будут раза в четыре больше, чем в школе. И тебе наверняка с двумя будет легче справляться, чем с целым классом. Хочешь?
- Ни за что! Где я жить буду в таком случае? А то зимнее пальто - у одной подруги, плащ и сапоги - у другой. Когда с этой дачи сбегала, то вещи собрала, а косметику в ванной забыла. Я с этим чемоданом как бешенный таракан перебегаю из одной квартиры в другую. Надоело… Серёжа, если не секрет, а ты кем работаешь?
- Секрет, но я тебе его выдам. Я работаю тренером в фитнес-клубе.
- Здорово! Я, правда, никаким видом спорта не занималась, но всегда завидовала девушкам, у которых красивые спортивные фигуры.
- Твоя фигура для твоего роста вполне гармонична. Зачем тебе лишняя мускулатура?
- Ну, может, где-то чего-то не хватает…
- Разберёмся. Свожу тебя к себе в спортзал. Посмотрю на тебя и сама ещё скажешь, чего бы ты хотела. Подберу необходимый комплекс упражнений.
- Это дорого?
- Первое занятие за счёт заведения.
- Ты будешь там меня раздевать?
- Нет. Сама переоденешься в спортивную форму: специальный бюстгальтер, шорты или леггинсы. Вот тогда и посмотрю, что ты за человек. Затем сверху накинешь футболку и – да здравствует фитнес!
- Это всё надо покупать?
- Я уже сказал, что первое занятие бесплатное. Мы так клиентов заманиваем. Придут один раз, а потом, если понравятся уже ходят годами по абонементу.
- Поняла… Спасибо за вкусный завтрак. А теперь я посмотрю, что у тебя в холодильнике, ладно? Надо сообразить, что приготовить на обед. Ольга же Алексеевна обещала подойти. Что она больше любит, не знаешь?
***
08-00.
Ольга сначала приехала в госпиталь. У двери палаты сидел Дмитрий.
- Привет! Ты внутрь хоть заглядываешь? Может он в окно выпрыгнул?
- Здравия желаю! Окно бронированное. Шестой этаж. Надо быть одновременно Терминатором и Человеком-пауком. Он на них не похож.
- Комиксов насмотрелся? Какой диагноз?
- Я его выписал, чтобы не запутаться. Вот здесь, все четыре.
- Молодец. Сдавай пост и свободен. – Обратилась к двум пришедшим с ней сотрудникам. - Идёмте проверим болезного. А то, может, испарился уже.
Зашли в небольшую аскетического вида палату. Костя лежал с капельницей в левой руке. Правая была пристёгнута наручниками к раме кровати.
Сонными глазами с тревогой уставился на вошедших.
- Итак. Нашего больного зовут Константин. Другие паспортные данные неизвестны. Доброе утро, молодой человек, эти люди всегда будут за дверью. Что-то понадобится, прохрипишь, они услышат. И звонок есть у тебя на крайний случай. А этих товарищей зовут «Офицер». У них имена одинаковые. Вот так их мама назвала. Познакомились?
- Так точно.
- Когда я уйду, самым внимательным образом осмотрите палату. Никаких лишних предметов, включая канцелярских скрепок, здесь быть не должно. При проведении медицинских процедур – капельница, уколы, перевязка – присутствие одного из вас рядом обязательно. Если персонал предложит надеть халат и бахилы, исполнять. С любым вопросом сразу звонить мне. Всё ясно? Тогда на время выйдите, мне с ним потолковать нужно.
- Есть.
Присела на край кровати.
- У тебя здесь даже стула нет. Бедноватая обстановка.
- В тюремной больнице и то лучше.
- Как себя чувствуешь?
- Как вчера.
- Зато появилась надежда, что уже не помрёшь, правда?
- Умру или нет, это не от меня зависит, а, скорее, от тебя… Никто мне не говорит, что со мной. Сколько рёбер поломано? Спроси у лепилы?
- Сейчас я открою тебе медицинскую тайну. Только это между нами, учти. Слушай внимательно, что я с тобой, беднягой, сотворила. Первое: «Перелом остистого отростка седьмого шейного позвонка». «Двухсторонний перелом со смещением девятого и десятого рёбер». «Закрытая травма мошонки с ушибом яичек»… Я думала, что у мужиков яйца, а у тебя какие-то яички. Как-то звучит не очень.
- Не ехидничай… С этим ударом ты промахнулась… Я руку успел подставить… А вот подсечка была крутая... Твоими ногами можно сваи в грунт забивать… А печень... Разорвана?
- Про неё ничего не написано. – Четвёртый диагноз Ольга посчитала сообщать пациенту излишним. - Значит цела или какие-нибудь лёгкие повреждения, не требующего оперативного вмешательства.
- Эти переломы долго лечатся?
- Около месяца. Ко мне больше вопросов нет?
- Что со мной будет?
- Пока не знаю. Но что прикажет начальство, а потом решит суд, то и будет. Многое зависит от того, что ты мне сейчас расскажешь…
- Всё расскажу… Терять нечего… Но в тюрьму я не пойду… Или ты мне побег устроишь… Или убьёшь… Или я с собой покончу.
- У тебя целых три варианта. Неплохо. У других обычно бывает меньше. Первый вопрос: как вышли на Игоря?
***
Дождавшись, когда часы покажут 11-00, Ольга села в свою машину и не трогаясь с места, позвонила генералу:
- Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант. Это Миронова. Разрешите доложить?
- Слушаю тебя.
- Электронную систему охраны и параллельной сигнализации монтировал сам Тихонов. Он, возможно неоднократно, я это определить уже не могу, спускался в «Объект», отключая мой датчик на смартфоне и датчик в доме. Десятого июня он продал какому-то ювелиру в Москве несколько «камушек». Получил три миллиона рублей наличными и больше не возвращался. И засветился на видеокамере…
- Он что, совсем идиот?! С ума сошёл?.. Ладно. Продолжай.
- Камера была установлена очень хитро – вмонтирована в пол. Со слов задержанного, портрет получился качественный. Ювелир не связывался с полицией, которая изъяла бы у него «камушки» как улику, а сообщил о «странном миллионере» Баринову, которому фотку Тихонова и скинул. Тоже не даром. Тихонова начали искать. Он месяц не высовывался, а с двадцатого июля стал по пятницам приходить в это казино. Хозяин сразу сообщил Баринову. В следующую пятницу хотели проследить, где он живёт и что из себя представляет. Но, скорее всего, сами его потеряли, так как третьего августа Тихонов снова там возник. Получается, что даже слежки за собой не заметил. Довели до въезда в кооператив, но сами заезжать не решились. На следующий день послали женщину с ребёнком «погулять», вручив ей фотографии Тихонова и его машины. Она нашла наш домик и даже сделала несколько его снимков с разных сторон. Баринов был в Италии, сказал, чтобы ждали его приезда. Вчера Тихонова сопровождали уже от кооператива до казино. Посмотрели, продолжает ли он делать большие ставки. А Тихонов неожиданно стал выигрывать. Решили, что чем больше он выиграет, тем больше им достанется. А когда стал проигрывать, то подосланный служащий казино сказал Тихонову, что его якобы кто-то вызывает на улицу. Задержанный уверяет, что не участвовал в завязавшейся драке, но видел, как Тихонов снова вбежал в казино, где туалеты располагались недалеко от входа. Когда выломали дверь он застрелился. Тихонов кому-то звонил, но симку сбросил в унитаз. Сразу поехали к нашему домику. О вчерашних событий я вам докладывала. Сегодня после допроса задержанного я поехала на «Объект», произвела смену караульных. Спустилась в «Объект». Мешки опечатаны, повреждений на них нет, стоят на своих местах. Замок на шкатулке взломан. Я открыла крышку. Заполнен он был, как и раньше, примерно на две трети. Но сколько должно быть «камушек» внутри я не знала, это не входило в мои обязанности.
- Совершенно точно. В твои обязанности входила общая ответственность за хранение «Объекта» с неограниченными полномочиями и ликвидацией всех посторонних лиц, переступивших порог «Объекта». И ты с ней не справилась! Он за два месяца нас всех так поимел, что… - Генерал выругался. - Завтра пришлю контролёра. Обеспечь ему доступ и условия для работы. Сама неотступно при нём. Он доставит ещё один предмет. Думаю вдвоём вы сможете опустить его, на помощь из охранников лучше никого не звать.
- Так точно, товарищ…
- Подожди «такать»! Подумай, кто из твоих больше подойдёт к такой работе. Лучше двоих. По одному там действительно с ума сойти можно. Надо будет, я тебе штат увеличу. И распоряжусь, чтобы тебе прислали надёжного электронщика для модернизации нашей системы. Понадеялись мы на человеческий фактор… Да… Не порадовала ты меня…
Ответить Ольга ему не успела.
Когда ехала к Сергею, то снова подумала, а стоит ли её здоровье и жизнь такого «ответственного» задания: охраны незаконно полученных денег и бриллиантов? Ей, награждённой двумя боевыми орденами офицеру, сторожить ворованное добро? И говорить «спасибо» за премиальные в конверте, которые ей расходовать не на что и некогда?
Теперь неизвестно, кого быстрее «шлёпнут»: её, Костю или Алёну? Для безопасности и «на всякий случай», так как необходимую информацию генерал уже получил. Но самое интересное, откуда он узнал, что Игорь проигрывает в казино такие суммы? Не лично ли от Баринова? Или за всеми следили. Но уж она-то слежку почуяла бы.
Ладно. Некоторые козыри у неё на руках ещё остались.
Предупредила Сергея, что сможет прийти только к трём часам.
- Меня не ждите, обедайте. Только оставьте что-нибудь на мою долю.
Пришла к нему в 14-40.
- Привет, Серёжка. Всё нормально?
- Состояние экипажа штатное.
Из своей комнаты показалась Алёна:
- Здравствуйте, Ольга Алексеевна.
- Привет, Алёнушка. Всё съели или мне чуточку оставили?
- Мойте руки и проходите на кухню. Приготовленное блюдо - одно из ваших любимых.
- А вот это мне нравится меньше. Ты ей ничего лишнего про меня не наговорил? – повернулась она к Сергею. – Не слишком ли много она обо мне знает?
- Я про тебя ничего лишнего вообще не знаю. А на кухне командует Алёна, товарищ подполковник. Если приказано руки мыть, значит – мыть.
- Она меня со своими школярами не спутала?
- Не пугай девушку раньше времени. Она так старалась всё приготовить. - И уже тише, когда зашли в ванную, продолжил: - В магазин меня специально гоняла. Ты надолго?
- При её говорливости часа два уйдёт. Впрочем, больше и у меня времени нет. Как она здесь?
- Я уже ответил.
- А во всех остальных смыслах?
- Ты говорила как-то, что мне пора жениться. Вот на ней и женюсь. Так что прими этот факт к сведению, если надумаешь её ликвидировать.
- Господи! Как же вы мужики любить жалеть Золушек! Избитый сценарий, Серёжка.
- Золушка она только на первый взгляд.
- Тем хуже. Поведение настоящей Золушки легче спрогнозировать. Когда же ты повзрослеешь, Серёжик? Тебе тридцать четыре года, а дурень дурнем.
- За то, что обидела меня, я сейчас на пару часов смотаюсь в клуб.
- Ты же вечером собирался?
- Дел там до хрена. Давят частный бизнес на корню.
- Езжай. Постарайся к пяти вернуться, хорошо?
Ольга зашла на кухню.
- Ты так сияешь, словно сварила мне суп из черепашьего мяса! – обратилась первая к Алёне.
- Вы его не любите. Я предлагаю вам наваристый борщ из свиных рёбрышек. И греческий салат.
- Однако! Один ноль в твою пользу… Только я не люблю, когда на меня смотрят во время еды.
- Ой, конечно. Извините. Позовите, когда закончите, я вам кофе сварю. И приятного аппетита.
- Спасибо. С кофемашиной разберусь сама. Я же не в ресторан пришла, а в свою квартиру, в которой когда-то жила сама.
- Да? – Изумление, как и любое другое чувство, сразу отражалось на её миловидном личике. Неужели ему это в ней и понравилось?
- Да.
- Я пойду к себе – убитым голосом произнесла Алёна и медленно вышла из кухни.
После этого Ольга попробовала борщ.
Рыжая чертовка действительно умела хорошо готовить…
Пообедав заглянула к комнату Алёны, которая, поджав под себя ноги, сидела в кресле и глядела в окно.
- Спасибо, Алёна. Было очень вкусно.
- Не за что.
- Посуду я помыла и убрала. Докладываю тебе как командиру на кухне.
Алёна молча смотрела на неё с трагическим выражением на лице.
Нет, - решила Ольга, - она всё-таки не артистка, а очень уж непосредственная и пожалуй инфантильная девушка. В её возрасте я уже не только носила погоны лейтенанта, но и… Ладно, отбросим ненужные воспоминания.
- Скучаешь и хочешь гулять?
- Да. – Алёна выразительно потрясла головой.
- Подожди ещё немного. Скоро всё прояснится. Давай поговорим?
- Хорошо.
- Идём в комнату Сергея. Он перетащил к себе два кресла, там нам будет удобнее.
Алёна в этой комнате не была, поэтому с любопытством огляделась. Поразили две вещи: редко встречающееся сейчас в квартирах пианино и над большой двуспальной кроватью висели две картины – копии женских портретов Модильяни и Ренуара.
- Какие они разные, правда?
- По мнению Сергея, это должно означать, что некрасивых женщин не бывает и каждая хороша по своему. Тебе какая больше нравится.
- Конечно ренуаровская актриса… Знаете, что интересно?
- Что же?
- Обеих звали Жаннами.
Ольга пристально взглянула на Алёну: эта Золушка не так глупа, как кажется на первый взгляд. А то, что на портретах написаны обе Жанны, даже ей в голову не приходило. Вот что значила для Серёжки жена!
Села в кресло.
- Не стой, садись напротив.
- Я хотела сразу в письменном виде ответить на один ваш вопрос, который вы сейчас зададите. – И она протянула её листок из блокнота. – Это почти дословно то, что сказал мне Игорь во время последнего разговора.
Ольга прочитала:
«Рязань, улица Чкалова, дом 4, квартира 22. Холодильник в стене. Передай при случае только той Ольге, которую буду звать «Бесплодная смоковница». Сейчас беги оттуда, куда глаза глядят. Повторяй про себя адрес, чтобы не забыть. И не возвращайся».
Алёна села в кресло напротив. Она боялась эту высокую и сильную женщину с неулыбающимся лицом. Но понимала, что всецело находится в её власти.
- Откуда узнала про «смоковницу»?
- Вас Костя там «Смоквой» называл. Я не поняла и уточнила…
- У кого?
Алёна сколько смогла выдержала её взгляд, ничего не отвечая. Ольга, конечно, и сама догадается, но выдавать Сергея Алёна принципиально не хотела. Снова заговорила первая:
- Я знаю, вы всё равно меня убьёте, потому что если меня кто-нибудь начнёт пытать я немного, может, и потерплю, но потом расскажу всё, что знаю.
- Думаю, что ты, к счастью, ничего не знаешь. Но вот твоя записка – на вес золота. А пока помолчи минутку.
Достала из кармана айфон:
- Геннадий, отоспался?.. Позже доспишь. Запиши-как адресок. – Ольга продиктовала адрес. – Мне нужно знать, кто там жил раньше, кто живёт сейчас. И ещё уточни, где учился в школе и какое военное училище заканчивал Тихонов. Буду ждать твоего звонка.
- Алёна, продолжим… Так ты заранее согласна на расстрел? Тоже вариант, если бы ты была хоть в чём-то виновата.
- Вы же любите, чтобы было всё ясно и желательно без свидетелей.
- Кто тебе об этом сказал?
- Пока своя голова на плечах ещё есть. И если предложите мне куда-нибудь далеко уехать и скрыться, то я откажусь. И детишек своих бросать не хочу, и денег на это всё равно нет.
- Каких детишек?
- Я же вам говорила, что работаю учителем младших классов.
- Запамятовала. Подумала, у тебя свои дети… Тебе ещё несколько дней придётся обойтись без прогулок. Зато это в твоих интересах в плане жилья.
- Я предлагала Сергею деньги на продукты. Он не взял.
- Давай ближе к делу. Вот эта информация, - она показала на листок из блокнота, - через несколько часов уже ничего не будет стоить.
- Почему?
- Потому что, скорее всего, я сейчас поеду по этому адресу. После меня там делать уже будет нечего.
- Вы убьёте тех, кто там живёт?
- Зачем? Взорву весь дом… Послушай, девонька! Ты прежде, чем что-либо ляпнуть, задумайся хотя бы на несколько секунд, будешь выглядеть вполне разумной. Глупости не болтай! – Вздохнула. - У меня к тебе вопросов больше нет. У тебя есть?
- Почему холодильник в стене?
- О Господи!.. В старых домах, в той стене кухни, которая выходила на улицу, делали небольшой проём. Изнутри он закрывался дверцами, в наружной стене делали щели. В холодное время года там можно было хранить продукты.
- А почему не в обычном холодильнике?
- Потому что обычных, как ты говоришь, холодильников, как телевизоров и стиральных машин, в то время ещё не было. Ещё вопросы.
- Вы его любите?
- Кого?
- Сергея.
- Разумеется. Как я могу не любить своего младшего брата? Ещё вопросы.
Алёна зажмурилась и на глазах выступили слезинки. Лицо расплылось в радостной улыбке.
- Ты что, влюбилась в него?
- Сама не знаю.
- Тогда учти, что он спец по затаскиванию девушек в постель. Но с тобой так поступать не будет.
- Почему?
- Потому что я запретила ему к тебе прикасаться. Как к ценному свидетелю. Но сейчас все показания ты уже дала. А до твоего первого сентября осталось не так уж много дней. Так что инициативу, если захочешь, проявляй сама.
- Неудобно же самой первой.
- Неудобно на потолке спать. Одеяло соскакивает. Ещё вопросы.
- А мою косметику нельзя привести из того домика?
- Нет. Я её выбросила и, надеюсь, незаметно.
Раздался звонок её телефона. Она предупреждающе подняла руку, чтобы Алёна молчала.
- Слушаю тебя.
- Живёт там полуслепая бабка, - докладывал Геннадий. – Одинокая. Восемьдесят девять лет. Тихонов там прописан не был, а жил или нет, узнать не удалось, надо встречаться с ней самой. Он закончил в 2005 году Рязанское десантное училище, точнее: Рязанское гвардейское высшее воздушно-десантное…
- Не важно. Откуда знаешь, что плохо видит?
- Позвонил в пенсионный отдел. У неё вторая группа инвалидности.
- Молодец, Геннушка! Наверняка Игорь говорил о своём училище, но всё прошлое – кто и где учился – в то время казалось нам таким неважным… Ещё просьба, но ты не пугайся, можешь продолжать спать. Я возьму твою машину, а свою поставлю на её место. Не против? К тебе загляну только за ключами. Их может и девушка твоя передать. А свои оставлю ей. Если надо будет куда съездить, садись в мою, это даже будет мне на руку… Кроме «маячка», ничего лишнего там нет. Сегодня всё проверила. В ближайшие день-два, надеюсь и не будет… Не беспокойся, заправлю сама. Вернусь, наверное поздно, так что до завтра. Отдыхай.
Повернулась к Алёне:
- На чём мы с тобой остановились, а то мне надо уходить?
- На том, что я сама должна к Сергею на эту тахту запрыгнуть.
- Она низкая. Какие проблемы?
- Вы же понимаете, что не по Сеньке шапка.
- Так, дай сосредоточиться. Сенька – это Сергей, а шапка – ты? Или наоборот? В любом случае я уверена, что ему твоя шапочка очень понравится. А все уточняющие вопросы при следующей встрече. Не грусти, Алёнушка. Я уверена, что у тебя всё сложится удачно. Не на одном Олеге свет клин сошёлся…
Встала.
- Вот твой паспорт. - Ольга положила его на стол. - Но мой совет остаётся в силе: пока я не скажу, из квартиры не выходишь даже на балкон. Не помрёшь. У тебя такой мужчина под боком, а ты скучаешь.
- Вы думаете я ему нравлюсь?
- Алёна, давай об этом в другой раз. И потом ты же сама заявила, что у тебя своя голова на плечах... У меня мысли уже о другом. Некогда мне. Дверь закрой как следует. Сергею не звони, он скоро придёт. На звонки не отвечать, дверь никому не открывать.
15-55.
Спускаясь на лифте, прикинула расстояние до Рязани. Решила не ломать голову и положиться на навигатор. Сейчас есть о чём подумать и более важном.
Об Алёне знает только Костя. «Барину» сказать о ней мог, но тот её вряд ли видел.
Чтобы обезопасить Алёну, надо убрать Костика. И никто кроме неё не сможет сделать это так, чтобы его смерть выглядела естественно.
Если «Барин» кому и станет мстить, то только ей – Бесплодной смоковнице. Костя не такой трус и глупец, чтобы не умудриться за эти дни как-то не передать весточку своему боссу.
Вывод: Ольга должна убрать Костю до того, как генерал отдаст приказ так же хитро устранить её.
***
20-00.
Из-за субботы или ещё каких огородных дел, дорога была загружена и добиралась Ольга до нужного адреса почти четыре часа.
Это был неплохой, сохранившийся с хрущёвских времён четырёхэтажный, построенный из добротного силикатного кирпича дом на два подъезда. Ей нужна двадцать вторая квартира.
Видимо, проще всего начать с полуправды: вместе служили, он о ней что-то ей рассказывал. Недавно погиб. Просил передать… Чёрт! Хоть коробку конфет надо было бы купить. А то явится без ничего с одним «приветом» от покойника. Совсем одурела за эти два дня!
Продовольственный магазинчик, к счастью, оказался на первом этаже этого же дома.
Вот теперь можно и звонить по домофону.
- Кто?
- Ольга Михайловна, здравствуйте. Я из полиции. Откройте, пожалуйста дверь.
- Из полиции? А что случилось?
- Я вам предъявлю своё удостоверение и всё расскажу.
Ольга открыла дверь. Поднялась на второй этаж. Дверь в квартиру уже была приоткрыта.
Странно, - подумала она, невольно вспомнив опыт своей работы. – Очень уж смелая старушка. Или живёт ещё по старым советским привычкам.
- Можно зайти?
- Конечно, проходите. Что случилось-то?
- Давайте я вам сначала представлюсь, Ольга Михайловна, чтобы у нас разговор нормально сложился. Моя фамилия Миронова. Зовут также, как вас – Ольга только Алексеевна.
- Проходите, голубушка, проходите.
Ольга быстро осмотрела коридор, комнату. Доминировала убогость, которая возникает, когда пожилая женщине живёт без мужской помощи. Мебель старая, полированная, ещё «держалась». Но обвисший одним углом карниз для штор, отходящие в некоторых местах обои сразу бросались в глаза тем, у кого они были зрячими. Сама старушка этого небось и не замечала.
- Ольга Михайловна, я много лет служила вместе с Игорем Тихоновым. Вы такого должны помнить, он иногда вспоминал вас.
- Гарика? Как же не помнить? Недавно был, месяца не прошло. Он мне все лампочки в люстрах поменял. А то половина уже не горели, а самой туда лезть – не достану. Но он забегал на пять минут.
- Игорь говорил, что вы плохо видите.
- Ну, свет от темноты ещё отличаю. Вашу фигуру вижу. Пока жить можно. Я в этой квартире с шестидесятых годов. Наизусть помню, где что лежит. Проходите на кухню, мне чаю что-то захотелось на ночь выпить, хотя и не надо было бы. Только себе сами налейте. Мне уже трудно видеть, полная чашка или нет. Приходится пальцем щупать, а гостю так наливать неприлично.
- Спасибо. С удовольствием. Только я кроме конфет вам ничего больше не принесла. Тоже на пять минут заскочила. Вы уж извините: и дела, и новость вам плохую привезла.
- Я так и почувствовала сразу. С Гариком?
- Да. Погиб он. Как у нас говорят, при исполнении воинского долга. Служба такая…
- Жаль мальчика. Он услужливый был. Забегал ко мне, когда ещё в военном училище своём учился. Но это долгая история. И потом редко, правда, но навещал, не забывал.
- Лампочки поменял, уже дело хорошее...
- Да… Лампочки... А вас, простите, как зовут? Забыла.
- Ольга.
- Ольга и всё?
- Ольга Алексеевна Миронова. Я могла бы вам служебное удостоверение показать, но вы не увидите, что там написано.
- Фамилия мне не нужна. А у вас псевдонима нет?
Ольга наконец-то поняла, в чём был замысел Игоря.
- Бесплодная смоковница, Ольга Михайловна.
- Да-да. Как в Евангелии. Только это грустное имя. Безнадёжное… Он вам письмо какое-то оставил. Вот там, за обоями. Дверцу только правую откройте, чтобы больше обои не разорвались. Там должно быть. А потом опять заклейте пластырем, ладно?
Ольга осторожно приоткрыла дверцу. Две полки «холодильника в стене» были заставлены пустыми банками разного калибра. Наконец заметила стоящий среди них портсигар. Достала. Обычный, довольно потёртый. Когда открыла, то увидела распластанный по его дну бархатный мешочек. Развязывать не стала, только прощупала. Явно небольших размеров брильянты. Молодец, сообразил, какие брать. Большие не продашь. А продашь – убьют. Игорь это понимал…
Никакой записки не нашла. Тоже мудро. Зачем кого-то подставлять? Попались в нужные руки, значит в этом случае правильно всё рассчитал.
- Спасибо, Ольга Михайловна, что сохранили…
Допила свою чашку чая. Коробку с конфетами распаковала, чтобы старушке не мучиться.
- Вы мне дайте пощупать, где она лежит. Я тогда запомню… Ага. Вот здесь на подоконнике пусть и лежит. Вам спасибо и спасибо Гарику за всё. Пусть земля ему будет пухом.
- Ольга Михайловна, он ещё говорил, чтобы хотел вам немного денег оставить. Не думал, конечно, что погибнет. Вот у меня тридцать тысяч. Это, считайте, подарок от Игоря. А я ещё заеду к вам как-нибудь, расскажете мне о нём. Интересно, как вы с ним познакомились…
- Не надо, Оленька. Спасибо. Гарик мне оставил столько денег, что мне ещё на одну жизнь хватит. Я уже договорилась и сиделку себе наняла, будет с кем поболтать на старости… А вы заезжайте, как надумаете. Мне поговорить с кем-нибудь всегда в радость…
***
Возвращалась в темноте, думая об Игоре.
«Вот тебе и Гарик! Продал-таки несколько брильянтов, стервец! Значит и меня подвёл. А это не по правилам нашей команды. И вообще – не порядочно. Ведь по моей инициативе его на это место поставили. Бросать своего человека в беде – не наше правило. Мы его не бросили…»
При очередной «командировке» Игорю оторвало миной левую ступню. Надо отдать должное «конторе» - помогли ему здорово. И протез обеспечили самый лучший – из Германии. И несколько месяцев реабилитации платили заработную плату, даже когда он оформил инвалидность. Ну, а потом уж списали в отставку, повысив в звании до майора.
Месяцев через семь он практически восстановился, но как-то, придя ко мне спросил:
- Посоветуй, что лучше, спиться или застрелиться?
- Лучше жениться. Ты же нормальный мужик! Подумаешь, стопы нет. Кто на неё в постели смотрит, дурилка? Ты и ходишь, практически не хромая. И машину свободно водишь. Одному тяжело жить. На меня, на других ребят посмотри. Или всё время воевать, или «погибнуть смертью храбрых». Вся наша группа так подобрана, чтобы ни семьи, ни близких родных.
В это время строили наш «Объект» и я искала человека, не обременённого семьёй, но которому можно было бы доверить столь необычное дело. Лучше из уже отслуживших, чтобы при формальной проверке не числился у нас. Вот Игорь как раз таким и оказался.
И человек свой, и опыт боевой есть – один целый взвод заменит, и электронщик, и специалист по всяким хитрым устройствам в виде секретных замков, систем наблюдения и контроля и т.д. и т.п. Как говорится, самое оно!
За «блатное место» назначили ему к пенсии солидную надбавку плюс служебную машину. Условия устного договора, впрочем, полностью противоречили Трудовому кодексу Российской Федерации. Временный жилец этой дачки, официально никакого задания не выполняет и вообще – он никто и звать его никак. Время работы ненормированное в течение всего года (для начала договорились на такой срок). И ещё одно устное условие, которое он сам хорошо знал ещё по прежней нашей работе: за нарушение установленных правил никто его судить не будет. Просто тихо ликвидируют.
Генерал согласился на «травматика» под мою личную ответственность.
Всё это Игорёк прекрасно знал. Но после травмы нервы его выдержали только восемь месяцев такой «работы». Вот он и придумал такой способ самоубийства, облагодетельствовав под занавес старушку в Рязани. Впрочем, и обо мне не забыл. Но зачем мне брюлики на том свете? Неужели он не смог дотумкать до такой простой мысли?
12.08.19. 00-25.
Назад добралась чуть быстрее. Решила всё-таки позвонить Геннадию, т.к. свет в его квартире уже не горел.
- Разбудила?
- Ничего страшного, Ольга Алексеевна. Только я не один.
- Нормально. Нужное дело. Куда ключи деть?
- Бросьте их в почтовый ящик. Там замок у меня крепкий стоит.
- Я твой видеорегистратор сняла и выбросила. Завтра скажешь, сколько стоит хороший новый, возмещу.
- Можно было бы стереть последнюю поездку.
- Лучше перебдеть, чем недобдеть. Подожди! А мне ключи как от своей машины взять?
- Можете подняться сами? Только я вас приглашать внутрь не буду. Извините.
- На моём «ниссанчике» ездил?
- Да. Около Управления засвечивать его не стал, а вечером сгонял к знакомой и обратно.
- Молодец! Срам прикрой чем-нибудь и ключи мои захвати. Давай, я уже поднимаюсь.
***
13-30.
- Привет, Серый! Борщ остался?
- Да. Но одна порция.
- Вы-то сами поели?
- Чаи распиваем. Зайдёшь?
- Да, дело есть.
- А без дела братика навестить, слабо?
- Пока не получается, Серёженька, ты уж меня извини.
В квартире кивнула Сергею, чтобы он зашёл с ней в ванную.
- Быстро тебя приучили руки мыть перед едой.
- А то я раньше не мыла!
- Между прочим – не всегда.
- Хватит придираться. Твоя училка уже начинает тебя…
- Не надо о ней ничего плохого говорить.
- Ладно. Это я по своей вредной привычке. – Открыла кран с водой. - Слушай внимательно. У меня наклёвываются очень серьёзные неприятности. Хочу оставить тебе этот портсигар. Оберни его только скотчем, чтобы сам случайно не раскрылся. – И выразительно посмотрела на него.
- Даже не хочу спрашивать, что в нём и смотреть не буду. Сама по краю пропасти ходишь, но меня в неё не тащи. Мы же договорились: ты своей жизнью живёшь, я своей. Помогаем друг другу, когда нужно. Давай не нарушать условия.
- Не будем спорить. Я положу его в своём гараже в ту коробку, где лежат письма родителей. Ключ у тебя от него должен быть. В жизни всякое бывает, это уж ты мне поверь. Гараж записан, кстати, на чужое имя. Так что о нём кроме меня и тебя никто не знает. Там много всяких вещей, которые могут в определённой обстановке потребоваться даже такому пацифисту, как ты.
- Кроме нас о нём должен знать, ещё и тот человек, на которого он записан.
- Давно покоится в сырой земле. Взносы за гараж я заплатила за два года вперёд, так что пока не беспокойся. Но не забудь, что я тебе сказала.
На кухне её ждала Алёна, держа в руках половник.
- Наливать?
- Что ты так ухаживаешь за мной?
- У вас вид очень усталый. И я хотела, чтобы вы всё доели, ничего не оставив. Здесь как раз одна порция. Только я салат сделала другой: натёрла морковь, чесночок и со сметаной перемешала. И ухожу. Приятного вам аппетита.
- Подожди.
Алёна остановилась.
- Тебе не надоело у нас?
- У вас нет. А сидеть взаперти надоело.
- Ещё максимум дня два. В понедельник-вторник всё решится. И Сергея позови, пожалуйста.
Алёнка кивнула головой и вышла. Когда вошёл Сергей, сказала:
- Дверь закрой. Как у тебя на работе?
- Меня никто кроме меня самого не уволит, но когда хозяин долго не появляется, это плохо. Мог бы сходить туда с Алёной. Она бы по беговой дорожке походила, а я своими бумагами занялся.
- Я уже сказала ей: максимум два дня ещё. Я придумала очередную пакость, которая Алёнку может обезопасить. Рисковать не хочу. Думаю, что ты тоже не хочешь ею рисковать.
- Угадала.
- Она к тебе не приходила?
- Куда?
- Куда-куда! На кудыкину гору. Я ей намекнула, что у тебя в отношении её запрет на харасмент. Она на меня при этом посмотрела как на врага народа… А сейчас сама не знаю, чем всё закончится. Меня, скорее всего, уберут. Её могут завалить просто из чувства мести за своих. Парень, который знает её в лицо, к сожалению, может выжить и уж точно сумеет сообщить о ней своим. А тем всё равно, на ком зло вымещать. На всякий случай, сам тоже будь повнимательней. И не забудь, что у тебя есть разрешение на владение огнестрельным оружием.
- Воевать не собираюсь.
- Даже за Алёну?
- За тебя и за неё буду. Больше ни за кого.
- Так вот, об Алёне. Она целую неделю жила в том домике, который я охраняю, с моими сотрудниками. В смысле не с ним, а у него. Сейчас ещё выясню у неё, как она туда попала… Да, борщ на второй день всегда вкуснее… Так вот, проговорилась не без разочарования, что думала, будто расплачиваться за жильё ей придётся натурой. С деньгами у неё не очень. А тот в дикой депрессии… Просила его заменить, не разрешили... Ему вообще не до женщин было. Таких дел наворотил, что моей головой теперь будут расплачиваться за ущерб. Он был в моём непосредственном подчинении... В общем я это к тому, что девчонка она не только порядочная и не глупая, но и с мужиком давно не спала. Где их взять, когда моталась по чужим квартирам. А здесь такой мачо тоже засыхает от бескормицы.
- Я не засыхаю.
- Серёнь, я не о тебе. Переспал бы ты с ней несколько раз, только аккуратно, а дальше как захотите. Первого сентября улетит пташка. Я нутром женским чую, что изголодалась она по сексу. Переживает, что не пара тебе. Не по Сеньке шапка, говорит. Жениться тебя никто не заставляет, один раз вдовцом стал, не хватало дубля. Что-то мне Алёнка стала нравиться. Пусть хлебнёт немного бабского счастья напоследок.
- Ты так уверена, что её могут узнать на улице и…
- Вот ответь мне. Если бы ты один раз встретился с ней, ты бы смог составить её словесный портрет?
- Легко. У неё довольно своеобразное лицо. О волосах уж и не говорю.
- Теперь понимаешь, почему я её у тебя прячу?.. Мы с ней ещё на часик расположимся в твоём кабинете. Хорошо?
- Ради бога. Только давай без сватовства и прочих таких штучек. Мы сами с ней разберёмся.
- Обещаю и клянусь.
***
14-05.
Расположились с Алёной, как и в прошлый раз, на креслах в комнате Сергея.
- У меня только один вопрос. Как ты попала к Игорю? В первый раз мы с тобой как следует поговорить не успели. Игорю было запрещено пускать в домик посторонних.
- Я знаю, что вы не любите лишние слова, а только суть. А мне так говорить трудно, я привыкла своим детишкам каждое слово разъяснять. Вы меня останавливайте, когда я начну в сторону уходить от вопроса. Хорошо?
- Уже ушла. Давай так: вопрос – ответ.
- Хорошо.
- Где встретились?
- У Ирки Фомкиной на дне рождения. Я у неё в это время жила. А у неё со своим бойфрендом какие-то отношения прерывистые. То вместе, то разойдутся на месяц. А здесь выпили и снова полюбились. Квартирка однокомнатная. Она понимает, что на улицу меня не выгонишь. Среди гостей оказался Валера, мой коллега – он математику преподаёт в нашей школе. Сейчас, говорит, попробую тебя устроить. И позвонил вашему Игорю. Они с ним в школе вместе учились. Особо, как я поняла, не дружили, но общение поддерживали. И Валера знал, что Игорь, как он выразился, «прозябает и с ума сходит от одиночества на даче». При мне спросил у него: «Сможешь одну девушку до сентября пристроить. Помоги рыжему человеку». Тот согласился, но условия поставил такие: только до тридцать первого августа и если он вдруг скажет «Уходи», чтобы я не возмущалась, а собирала свои манатки и быстро сваливала. И что если я согласна, то он подъедет прямо сейчас. А куда мне было деваться? В подъезде ночевать? Оставила у Ирки кое-какие свои шмотки, взяла свой чемодан и всё.
- Когда был её день рождения?
- В субботу четвёртого августа.
- Удачно ты попала, в самое яблочко.
- В какое?
- Я ему звоню по средам, а навещаю в первые два-три дня каждого месяца. Вот ты в эту свободную от меня неделю и влетела птичкой.
- А вы бы ему не разрешили?
- Он ко мне с этим вопросом и не обратился бы. Это военный объект, Алёна. Трибунал для него. А если бы я разрешила, то и для меня… Кое-что о жизни твоей на этой «даче», ты мне уже рассказала раньше… Всё ясно. Мозги у Игорька явно уже были не на месте… - И подумала про себя: «А может быть он раньше меня понял, что сам превратился в «бесплодную смоковницу»? - Последнее. Может сложиться так, что у тебя спросят, как ты познакомилась с Сергеем. Он увидел тебя случайно, бредущей с розовым чемоданом по улице. Познакомились и он сразу предложил тебе уют, кров и секс. Самая достоверная легенда, какой бы тебе самой она странной не показалась. Запомнишь?
- Да. А мне вопрос вам можно задать?
- Слушаю.
- А почему вас так зовут: «Бесплодная смоковница»?
- Позывной одно время у меня такой был. Но очень уж точным оказался. Потому что я действительно бесплодна, а последний год занимаюсь абсолютно бесплодным делом. И больше меня об этом никогда не спрашивай... Со следующей встречи перейдём на «ты». Не против?
- Извините, Ольга Алексеевна, но вас я пока воспринимаю ещё на «вы».
Ольга усмехнулась.
- Ну, ладно. Подожду, когда ты мне станешь больше доверять и меньше бояться…
***
Алёна ночью снова долго не могла заснуть. Переживала, что за последние месяцы совсем запустила свою внешность. Перед школой, конечно, приведёт себя в порядок, но тогда… Тогда уже Сергея не будет рядом.
И какого лешего, думала она, везде у меня волосы растут? И на ногах, как на ёлке иголок, и в паху. Просунула руку в трусики.
Кошмар, какие заросли! И побриться нечем, и ничего нет под рукой из косметики. Всё раскидано по разным квартирам. Да ещё у Игоря второпях забыла прокладки и прочую мелочь. И из квартиры не выпускают! А в таком виде идти к Серёже в постель – себя не уважать. А ведь побежала бы прямо сейчас…
Нет. Надо что-то придумать…
***
13.08.2018 г.
Утром после завтрака Алёна как можно более твёрдым голосом заявила:
- Сергей, мне надо сходить в магазин. Деньги у меня есть.
- А чего нам с тобой не хватает?
- Тебе наверняка всё хватает. А мне нужны средства личной гигиены, кое-что из косметики. Без них мне сложно обходиться. Ты взрослый человек, должен понимать, что я имею ввиду. Посуду оставь. Я сейчас всё сама вымою.
- Руки береги от химических средств. Тебе ещё замуж выходить.
- Если в магазин не отпустишь, меня замуж вообще никто не возьмёт. И ещё я не хочу быть у тебя в долгу.
- Это мелочи. Начнёшь работать, полгода посидишь на хлебе с водой, долг и вернёшь.
- Ты так шутишь?
- Не нравится?
- Привыкаю постепенно.
Сергей задумался.
- Спорить не буду, ты права. Слушай самый простой вариант. Я тебя связываю по телефону с одной женщиной, а ты ей перечисляешь всё, что тебе надо приобрести. Она купит и через пару часов всё доставит на дом. И денег с тебя не возьмёт. Заказывай, что хочешь.
- Плохой вариант. Я половину забуду и вспомню, когда увижу, что она привезла. Но самое главное, понимаешь, когда я сама смотрю на витрину, то лучше соображаю, что мне надо, а что и не очень. Я же не буханку хлеба буду заказывать. Там много всякого такого, что…
- Понял тебя. Тогда вариант номер два. Ты напяливаешь на себя мою бейсболку и прячешь под неё свои волосы. Надеваешь чёрные очки. Едем вдвоём в какой-нибудь один большой гипермаркет, чтобы там были все те отделы, которые тебе нужны. И чтобы там маникюр можно было сделать.
- Ногти я и сама могу покрасить. Куплю лак – и без проблем.
- Каждый профессионал должен заниматься своим делом. Твоё дело – детей учить… У тебя какие духи самые любимые?
- У меня на всё денег не хватит.
- Пока ты находишься под моей охраной, мне приказано обеспечивать тебя всем необходимым. Поняла? Жду ответа про духи.
- Ну, мне однажды подарили духи «Black Opium». На день рождения. Конечно, все учителя сбрасывались. Ты знаешь, сколько они стоят?
- Опиум для народа должен стоить дорого. Иначе это туфта, а не духи. Без них назад в квартиру не привезу, запомни.
- Только ты со мной внутрь некоторых салонов не заходи.
- Yavol, Herr Leutnant! Буду сторожить тебя у выхода, чтобы не сбежала.
- Мне теперь и бежать некуда. У Ирки со своим любовь-морковь. Даже отгулы взяли на работе, чтобы из постели не вылезать. У Людки мать разболелась, её перенесли в свободную комнату. К ней и проситься неудобно…
- Хватит причитать. Форма одежды защитная! В десять часов выходим. Чтобы я тебя не ждал.
- Yavol, Herr Oberst!
Когда вышла из своей комнаты, то края натянутой почти до ушей бейсболки с боков и сзади у неё обрамлялись ореолом рыжевато-огненных кудряшек. Но в глаза их цвет уже бросался гораздо меньше, издалека и не заметишь…
- У тебя веснушки очаровательные.
- Я сейчас куплю крем от веснушек, чтобы их свести. Лицо будет белое и чистое.
- С ума сошла?!
- Почему?
- Потому что все сводят, а ты одна такая будешь. С веснушками. Они совсем тебя не портят, а очень идут тебе.
- Ты опять шутишь?
- Нет. Пока живёшь у меня, веснушки не трогай. Я их пересчитаю. Хоть одна исчезнет, тебе не поздоровится.
- Они тебе на самом деле нравятся?
- Конечно. Чем естественные, тем красивее.
- Ну… Тогда, как скажешь…
***
В громадном Торговом Центре «Эльдорадо» чего только не было! Были бы деньги.
Алёна зашла в отдел личной гигиены и попросила Сергея подождать у двери. Расплатилась сама. Но в отдел косметики он уже вошёл вместе с ней.
- Спроси, если ли здесь твой опиум для народа.
- Не будем его покупать. Он очень дорогой. Я его у тебя не возьму.
Сергей подошёл к продавщице:
- Здравствуйте, девушка. У вас есть духи со страшным названием «Опиум»?
- Разумеется. У нас есть «Опиум летуаль» и «Опиум блэк». Вы что предпочитаете?
Сергей оглянулся на Алёну, которая стояла с покрасневшим от волнения лицом. Та прошептала:
- «Опиум блэк».
- Вот эти наркотические духи мы у вас и возьмём. А не подскажете, где у вас расположен салон, чтобы сделать маникюр?
Когда шли к косметическому салону, то проходили мимо секции женского белья. Сергей остановил Алёну.
- А из этих тряпочек, тебе что-нибудь нужно?
- Нет. Я схожу к Людке. У неё часть моего нижнего белья осталась.
- Заходим в отдел вместе или предпочитаешь выбрать сама?
Алёна пристально посмотрела на Сергея:
- Ты думаешь, что это надо?
- Думаю, да.
- Тогда я выберу сама, но когда подойду к кассе, то…
- Я уже буду там.
- Денег хватит?
- Наскребу как-нибудь.
В косметическом салоне сказала:
- Серёжа, подожди, пожалуйста, в коридоре. Там лавка стоит. Мне нельзя делать декоративные ногти, а простой маникюр – быстро сделают.
- А почему нельзя декоративные? Что-нибудь вроде «френч».
- Не педагогично… И долго.
Подала голос мастер, которая уже рассматривала ногти Алёны.
- Если хотите, я могу сделать вам классический френч на коротких ногтях и уложусь в сорок минут.
В маникюрном салоне в углу приметил витрину с париками.
- Мы хотим, - ответил за Алёну Сергей. – Девушка, а какая продавщица отвечает у вас за парики?
- Вон та женщина, что за столиком у компа сидит.
- И как величать эту даму?
- Вера Павловна. Она – добавила уже шёпотом – хозяйка этого салона.
- Спасибо... Что-то Чернышевским запахло.
- Чем?
- Не важно. Можно я все эти пакеты положу вот на это кресло?
- Конечно. Оно для клиентов.
Подошёл к указанному столику:
- Здравствуйте, Вера Павловна.
Женщина оторвалась от экрана. Лицо лет на сорок пять, может и с гаком, но видно, что раньше красавица была отменная.
- Здравствуйте. Чем могу вам помочь, молодой человек?
- Меня зовут Сергей и я интересуюсь вон этими париками.
- Вы для себя?
- Упаси боже. Вон для той девушки, которая делает маникюр. И у меня к вам очень большая просьба. Не ждать, когда ей его закончат. Нам нужен цвет самый неброский. Видимо, тёмный шатеновый. То есть не яркий, понимаете?
- Поняла вашу цель. Но мне надо измерить её голову. И насколько я могу судить, у неё очень пышные волосы. Это не ноготки покрасить. Важен не только цвет, но и размер. Если из естественных волос, то лучше на заказ…
- Простите, что перебиваю, Вера Павловна. Мне нужно: самые лучший по качеству – раз; чтобы подходил хотя бы приблизительно по размеру – два; чтобы здесь и сразу – три. А уж как надевать и приспособить на голове, сами попробуем разобраться. Не на сцене выступать. И стоимость ваших услуг не имеет никакого значения.
- В таком случае мне надо подойти к ней и измерить голову. И пусть бейсболку снимет, чтобы я смогла пощупать, насколько у неё густые волосы.
- Проблема решаемая.
Подошли к столу мастера по маникюру, за которым сидела Алёна.
- Алёнушка, сейчас эта женщина сантиметром измерит твою голову. Не пугайся. Секундное дело.
- Зачем?
- Ну, мне надо.
- Вот пусть у тебя и измеряет.
- Не возмущайся, пожалуйста. Ты же понимаешь, что нам нужно купить парик. Бейсболку я сниму с тебя сам.
Алёна промолчала и набычилась.
- Очень хорошо, девушка. Вот так голову и держите, - примирительно произнесла хозяйка салона.
Вера Павловна обвила сантиметром голову Алёну, посмотрела на результат, затем несколько раз нежно коснулась рукой её волос.
- Вот и всё. Извините, что потревожили, но ваш молодой человек очень уж нетерпелив.
- На него иногда находит, - пробурчала Алёна.
Когда Сергей возвращался с дамой к её столику, то шутя произнёс:
- Вот попадёшь такой злючке под каблук и - хана.
- Вы ошибаетесь. Она просто очень смущена вашей, извините, некоторой бесцеремонностью. И перед нами немного хорохорится. Это нормально. И потом я уверена, есть своя прелесть в том, чтобы попасть под такой каблучок. Она внешне производит впечатление очень милой и скромной девушки. У меня в этом отношении глаз намётан, можете мне поверьте. Никакими глупыми капризами вас утомлять точно не станет.
Показала Сергею парик, но что ему было в нём разглядывать?
- Заверните, пожалуйста.
- Если не подойдёт, обращайтесь ко мне. Обменяю и поищем что-нибудь более подходящее.
- Спасибо. С вами приятно было иметь дело.
- Мне тоже.
Домой Сергей вёз Алёну, находившуюся несколько в обалденном состоянии. Она то рассматривала свои ногти, то оглядывалась на заднее сиденье, где лежали фирменные пакеты с покупками, то поворачивалась к Сергею и смотрела на него до тех пор, пока он не спрашивал:
- Что-то не так? Что-нибудь забыли купить?
- Нет-нет. Всё хорошо. Едем быстрее домой.
Когда вошли в квартиру, Алёна сказала:
- Я сразу в ванную пойду, хорошо?
- Ради бога. Лишь бы к обеду вышла оттуда.
- Успею. Спасибо тебе за всё, Серёжа. Ничего ты мне, конечно, покупать был не должен. Это я знаю наверняка.
Приподнялась на носки, потянулась к нему, неловко чмокнула в подбородок. И сразу скрылась в ванной, громко щёлкнув замком двери.
***
14-55.
Наскоро перекусив в столовой своего Управления, Ольга отправилась в госпиталь к Косте. У двери охрана. Никаких капельниц. Постельный режим и какие-то уколы.
Села поближе к его голове:
- Костик, мне бы с «Барином» побазарить.
- О чём?
- О тебе, красавчик. Показания ты уже давать начал. Говорливым оказался.
- Так ты же обещала…
- Обещала. Но не даром, Костик, не даром. Мне нужны кое-какие сведения и от «Барина».
- Он не крезанутый, чтобы с тобой встречаться. По телефону поговори с ним.
- Вот я и хочу узнать его номер телефона, позвонить и встретиться на безопасной для обоих территории. Номерок не подскажешь?
- Кто же номера телефона запоминает? У меня в мобиле он забит, но ты её отобрала. А так я не помню. Первые 8-915…, а дальше – хер их знает!
- В телефоне он у тебя забит под каким именем?
- «Шеф1».
- Кто тогда «Шеф2»?
- Это не твоё дело.
- А ты оказывается мутный мужичок, Костик. Ну, ладно, с этим разберёмся позже.
- Что-нибудь придумала?
- Вот с твои шефом и будем думать. Поправляйся. На руках тебя отсюда никто выносить не будет.
- Если надо, я и побежать смогу.
- Вот и молодца. Набирайся силёнок… Сердце не болит?
- Нет.
- Это самое главное… Заболит, сразу мне скажешь.
- А почему оно должно заболеть? Шея и рёбра болят. Правый бок всё также болит. Яйца и те прошли, не больно. Сердце-то причём?
- Подумай сам, может догадаешься. Ты ведь многое уже рассказал. Тебя, считай, можно уже и в СИЗО переводить.
- Нет, ты что! У меня ещё всё болит. Я хожу кое-как. И вздохнуть больно…
***
23-05.
Сергей улёгся спать и дочитывал лёжа очередную главу в романе.
Раздался мелкий стук в дверь. Она открылась и вошла Алёна.
- Что случилось? – встрепенулся он, присев на тахте.
- Ничего.
- А ты почему босиком?
- В её тапках у меня вид страшный.
Полы её халатика не были застёгнуты и когда она опустила руки, они разошлись, обнажив тело.
- Ты прямо секс-куколка, Алёнушка!
- Сегодня купили это бельё. Тебе нравится?
- Нравится. Но ты сама в тысячу раз красивее этих кружавчиков.
Подошёл к ней, поднял на руки и прижал к себе. Алёна обвила его шею руками и быстро зашептала:
- Только ты ничего не говори. Хорошо? Молчи и всё. А я буду говорить… И не бойся. Мы в мае проходили медосмотр, у меня никаких плохих болячек не выявили… Серёженька, я, наверное, нимфоманка, но я так тебя хочу, что умереть готова... Я заснуть не могу, когда знаю, что нас разделяет только этот коридор. Лежу и думаю о тебе. Но так стыдно первой идти к тебе… Я…
- Алёнушка, для предисловия вполне достаточно.
Сергей сильнее прижал её к себе, снова сел и посадил Алёну к себе на колени. А она продолжала шептать ему:
- Ты не обращай внимания на то, что я говорю. Это от волнения и чтобы страшно не было.
- А чего боишься?
- Сама не знаю…
Потом она снова не могла заснуть, хотя Серёжа был уже не «через коридор», а лежал рядом с ней. И думала:
«Почему все девки-продавщицы так на него пялились? Даже эта старая тётка с париками ему глазки строила… Или я такая дурочка, что начинаю ревновать парня, которому практически безразлична. Серёжа, конечно, очень добрый и милый. Но чего ради ему любить меня? Ну ладно, хоть как «секс-куколку» или как он там сказал? Ещё две недели провести с ним, а там уж, как Господь распорядится...»
***
Глава 3.
14.08.18 г. 04-20.
Ольга знала, что раннее просыпание – это признак депрессии.
«Закурить бы. Может и полегче быдет…» - подумала она.
Встала, подошла к окну. Привычным взглядом нашла сквозь прорези жалюзи свой «Ниссанчик». На месте. Светильник на столбе, горящий ещё вечером перегорел.
Заметила, что какой-то человек отошёл от её машины, электронным ключом по-хозяйски заблокировав двери.
«Ниссанчик» пискнул, моргнул фарами и замер.
Это ещё что такое?
Он был в её машине?
Установили у неё «маячок», это Ольга понимала. Бдительность в таком деле прежде всего. А сейчас что? Заминировали?
Человек быстро удалялся, прихрамывая на правую ногу и знакомо раскачиваясь при ходьбе.
Исчез за углом.
Неужели это он?
09-00.
- Привет, Семёныч!
- Здравствуйте! Это кто?
- Ольга Миронова.
- Олечик-огуречик! Сто лет не виделись.
- Шесть лет, не больше.
- Ты где сейчас служишь?
- Фирма та же, отдел другой.
- Послушай, Олечик, тебе действительно подполковника присвоили? С ребятами недавно вспомнили тебя, они мне и сказали.
- Это элементарно, Семёныч. Переспала с нужным человеком: я ему – гонорею, он мне - звезду на погоны. Баш на баш. Сам так можешь попробовать.
- Ну ты и выдумщица! - Расхохотался бывший коллега по «горячим точкам» - Может где пересечёмся на часик? Ты такая же или в золотых погонах ходишь?
- Такая же, если не хуже. Давай встретимся. Только без цветов. У меня к тебе разговорчик будет.
- Замётано. Тебе срочно?
- Да.
- Ты всегда торопыгой была. Сегодня после работы нормально?
- Самое оно.
- Где?
- Без адреса.
- Понял тебя. Всё воюешь?
- Можно подумать, что ты только огурцы на даче собираешь.
- Лады! Помнишь, когда мы с тобой одновременно по медали схлопотали, а потом сидели на скамейке и пиво пили из горла? Ты там понт на меня наводила своим французским языком – мол так пить нельзя. А сама назюзюкалась.
- Конечно, помню. Сегодня там же в восемнадцать ноль-ноль. Получится?
- Получится. Пиво принести?
- Не надо я буду за рулём. И дело… мутное.
- Понял вас, товарищ подполковник. До встречи?
- Рада, что разыскала тебя и что мы увидимся.
15-55.
- Привет, Костик.
- Привет. Накаркала мне… Что-то давит вот здесь у меня уже со вчерашнего вечера… Сказал даже врачихе… Но самого лепилы нет, а она дура-дурой… Всё говорит у тебя на ЭКГ нормально… Меня травануть хотят?
- Точно сказать не могу, твоим лечением я не занимаюсь. Моё дело следить, чтобы ты не сбежал и не помер в одночасье.
- Опять каркаешь?
- Я уже связалась с «Барином». Мне надо, чтобы ты до завтрашнего утра дожил. Ну, давай.
- Спасибо тебе, Смоква.
- Рано благодаришь.
- Ты молодец, что ничего не сказал о своей встрече с Игорем на даче.
- Не спрашивали, я и не сказал.
- И о чём вы говорили?
- Секрета особенного нет… «Барин» почему-то решил…, что самое надёжное место - сделать «общак» под вашей крышей… Вот уговаривал твоего чувака на это дело.
- А он?
- Сказал, что подумает… Только слишком долго думал.
Выходя их палаты, Ольга подумала, что одной загадкой стало меньше, и что Костю устранят «по всем правилам» и без неё. Вот и ладушки. Хоть немного, но своя совесть будет чище…
***
18-05.
Семёныч всегда приходил на место встречи пораньше и наблюдал за ним со стороны. Ольга знала об этой его привычке и первая подошла к скамейке. Через минуту показался и старый соратник. Походка его с годами не изменилась: также немного припадал на правую ногу и раскачивался, как матрос на палубе.
Достал из сумки бутылку «Миллера».
- Будешь?
- Нет, спасибо.
- Ну, а я с устатку выпью бутылочку. Народу здесь мало, ничего страшного.
- Как дела? Службой доволен?
- Нет! Как-то все втихую стали работать, по-бандитски. Я так не люблю. Чай, не мух убиваем, а людей. Ты мне сначала скажи вкратце, что он поганец и сволочь последняя, я его на тот свет и отправляю самым наилучшим способом. А сейчас смотрю, что погибают или мои коллеги, или кто из соседней «конторы». А поганцы всякие живут и размножаются…
- У меня, примерно, также. И служба, на которую пристроили вроде как по большому блату и с хорошим окладом, такая, что мне о ней и сказать стыдно.
- Тебе до пенсии ещё терпеть. Привыкай. А я уйду в какую-нибудь частную фирму, где подрывники нужны. Чтобы хоть людей не калечить. А то сопьюсь совсем. Работа у меня тонкая, сама понимаешь.
- Понимаю. Но мне до пенсии не дотянуть.
- Почему? С бумажками по паркету ходить – сто лет можно прожить.
- Вряд ли. Сегодня ночью, например, кто-то заминировал мой «Ниссанчик». Я теперь к нему и подходить боюсь. Взяла у сотрудника его машину.
Семёныч на несколько секунд застыл, вынул горлышко бутылки изо рта. Повернулся к Ольге. Спросил:
- Адрес.
Ольга назвала.
Семёныч долго, но без особого изящества и фантазии матерился.
- За грубые слова, извини, конечно. Ты в своём Управлении от таких небось успела отвыкнуть… Значит так. К машине своей не подходи и никого не посылай. Кроме меня самого, никто там тебе мою закладку не уберёт, а только изувечится… Подожди. А за что тебя-то начальство невзлюбило? То орден, погоны новые, а то… Мне ведь такие приказы не жена отдаёт, сама понимаешь.
- Косяк на работе у моего сотрудника. Застрелился уже. А мне отвечать. И не перед трибуналом, а... Самая большая беда, Семёныч, в том, что знаю я сейчас слишком много. Столько, что не по себе становится. Один выход и остаётся, чтобы самой открыть машину и помереть «геройски» - при исполнении служебных обязанностей. Хоть похоронят с честью.
- Ты подожди, дурака-то не валяй. Помереть мы всегда успеем. - Он поставил недопитую бутылку пива на скамейку. – Слушай сюда внимательно. Заряд маленький, под сиденьем водителя. Сработает через пятнадцать минут после того, как заработает движок. Я его с таким расчётом и сделал, чтобы окружающие машины не пострадали. Всё должно быть тихо и без особого шума.
- Так и приказали?
- Да.
- Слушай, а у нас с тобой не один и тот же командир, а? Мне приходится иногда стволом баловаться. И точно с такими же инструкциями.
- У меня начальник – простой майор. А от кого он приказы получает, мне неведомо… Давай по делу. Сама понимаешь, я хочу пока ещё пожить. Значит, с машиной своей прощайся. Но сделай это с умом. Садись в неё, не бойся. Отъехала куда-нибудь в сторонку… У тебя там Измайловский парк рядом… Хотя до него не дотянешь… До Серебряного пруда доедешь. Двенадцать-тринадцать минут я тебе гарантирую. За часами следи внимательно. А там вышла на свежий воздух - типа покурить или ещё какую причину придумай. Движок только не выключай. И можешь далеко не отходить. Я так устроил, что кресло водителя катапультируется, как у лётчика, ровно вверх. Замысел такой, чтобы человек шею свернул без ущерба для окружающей среды. Пожара быть не должно…
- Работа у тебя интересная, Семёныч, творческая.
- Не язви. У нас обоих, смотрю, служба не аристократического пошиба.
- Это верно... А когда у тебя клиенты чудесным образом спасаются, дальше что?
- Дальше – хуже. Тогда задание поручают снайперу. Но ему надо последить за тобой, выбрать место… Ну, сама понимаешь.
- Маячок мне к машине уже присобачили. Да и я сама не в бункере живу. Меня в городе вычислить легко.
- Дня два у тебя будет. Уезжай от греха подальше, если по-другому разрулить ситуацию не сможешь.
- Ты мне ещё вот что скажи. Если я пять минут проеду, а потом мотор выключу, что будет?
- Ничего. Таймер включается только при работающем движке. Но и времени уже останется десять минуток.
- На буксире меня могут за город оттащить?
- Тогда это уже мой косяк получится. Значит, разгадал клиент мою хитрость.
- Тебя подставлять не буду, Семёныч. Ты и так мне жизнь продлеваешь… Дай-ка пивка хлебнуть... И спасибо тебе.
- Какое уж тут спасибо! Своих убивать – большего греха не придумаешь. Слава богу, что ты меня узнала. По походке, да?
- По ней, взрыватель хромоногий. Будь здоров, Семёныч!
***
15.08.18. 12-00
Баринову, меценату и, как его называла в последние года Ольга, «заслуженному бизнесмену Российской Федерации», бояться было нечего. Никого не убивал и сам не грабил. Однако возможность коварных происков «оперов» он, разумеется, должен был учитывать. Хотя не до такой же степени одурели менты, чтобы арестовать самого Баринова и – при его-то адвокатах! – попытаться его в чём-то обвинить? Просто время на такие глупости деловому человеку терять не хотелось.
На встречу с Ольгой – («В полчаса уложимся?» - «Вполне») - он согласился с одной целью: узнать о состоянии своего фаворита Кости. Да и любопытно было после длительного перерыва взглянуть на «Смокву», которая когда-то чуть не подвела под монастырь и его самого, и его бизнес, и всю его команду.
А Ольге вообще бояться было нечего. Её легко могли убить и в этом «персидском» ресторане, и через час на улице перед свои же домом. Но умереть, не узнав всей правды, она не могла. Тогда это воистину оказалась бы бесплодно прожитая жизнь…
Людей «Барина» в ресторане и вокруг наверняка было вполне достаточно. Ольгу это не волновало. Она только, по старой ещё привычке – на «ты», но по имени-отчеству – предупредила:
- Олег Иваныч, лишь бы твои орлы ненужную тревогу не устроили, а то потом на меня всё свалишь. Я буду одна, без оружия и без микрофона. На месте сможешь всё проверить.
Записывать она ничего не собиралась. Всё, что узнает, с ней в могилу и уйдёт, так как плевать против ветра и против начальства – себе дороже. Баринов для перестраховки привёл с собой кроме телохранителя ещё специалиста с детектором «жучков» и скрытых видеокамер.
Встретились. Сели в отдельном кабинете.
«Спец» её проверил, потом произнёс:
- Мне бы ещё в вашу сумочку заглянуть, если не возражаете.
- Не возражаю. Айфон не ищи, специально дома оставила. Не люблю его в чужие руки давать. Остальное – портмоне и всякие бабские фенечки.
На загудевший металлодетектор откликнулась:
- В этом отделении у меня ключи от дома. Посмотреть можешь, но просила бы не забирать.
Баринов сидел напротив с непроницаемым выражением лица. Задёрнутые на входе в кабинет шторки и обходительные бодигарды делали процедуру вполне приемлемой. Она заранее решила быть больше похожей на ту «Смокву», которую Баринов помнил по прошлой жизни.
Закончив «шмон» и объявив, что «Она чистая», на выходе один спросил:
- Олег Иванович, халдея позвать?
«Барин» перевёл взгляд на Ольгу.
- Угости по такому случаю каким-нибудь вкусным вином. Я в них никогда не разбиралась. Будет, что вспомнить хорошее.
Он бросил своему человек:
- Принеси их винную карту. Сам.
Остались одни.
- Вид у тебя вальяжный, Олег Иваныч, почище, чем у моего генерала.
Губы чуть дрогнули в довольной улыбке, но взгляд оставался пристальным и напряжённым.
- Женщинам полагается говорить только комплименты, но прости уж меня, Оля, выглядишь ты не очень.
«Разговорила вроде мужика. Уже не плохо», - подумала Ольга.
- Не беда. Замуж не собираюсь…
Вошёл телохранитель, положил перед ним винную карту ресторана в декоративном кожаном переплёте.
- Не возражаешь, чтобы я сам выбрал? – с излишней галантностью обратился Баринов к своей визави.
- Будь так добр. Ты человек в этом деле более опытный.
Он неторопливо и довольно внимательно прсмотрел несколько страниц. Ткнул пальцем в одно из названий:
- Скажи, пусть нам принесут «Амароне» - вот это.
- Не заметил. Третья или четвёртая строчка сверху? - виноватым голосом уточнил телохранитель.
Баринов достал из пиджака ручку, снял колпачок и обвёл жирной чернильной чертой выбранный сорт вина. Закрыл меню. Сделал отмахивающее движение рукой.
Остались одни.
- Жду вопросов, Оля.
- Тогда сразу быка за рога. С моим Михаилом Андреевичем знаком?
Его лицо медленно, но неудержимо широко расплылось в снисходительной улыбке.
- Поняла. Что находится в том домике в кооперативе знаешь?
Он не стал скрывать удивления от явно неожиданного для него вопроса:
- Вы этот подвал называете «Объектом».
- Ясненько. Контролёр – ваш человек?
Отрицательно помотал головой:
- Нет. Пришёл, увидел, взял и уехал.
- Понятно... Что-то я слишком быстро выяснила всё, что хотела. Теперь, небось, заказ на вино отменишь.
На шутку Баринов не среагировал, наоборот – лицо у него стало серьёзным и внимательным.
- Не ожидал, что ты заговоришь именно об этом. Теперь у меня новые вопросы появились. Тебе, как я понял, терять уже нечего. Пошла ва-банк?
- Всё верно, Олег Иваныч.
- Тогда тоже, как договаривались: не можешь, не отвечай, но не обманывай.
- Разумеется.
Вошёл телохранитель:
- Извиняюсь. Халдей сам бутылку открыть хочет. Могу и я.
- Посиди где-нибудь. Официант пусть зайдёт.
Вошёл официант:
- Добрый вечер, господа!
Открыл бутылку. Какое-то красное вино. Ольга действительно в них разбиралась плохо. Официант немного плеснул в бокал Баринова. Тот, покрутив сосуд, понюхал, попробовал и кивнул.
Когда официант, налив им вина, вышел, спросил:
- Когда ты последний раз спускалась в свой подвал?
- Два дня назад.
- Аппаратуру новую стали устанавливать? Ха! Приборам верите больше, чем людям? Ну, это, конечно, ваше дело… Видела там мешки, помеченные большими красными крестами?
- Да.
- Они не вскрыты?
- Нет.
- Уверена?
- Абсолютно. После той заварухи я всё буквально ощупала. Печати на месте, ни швов, ни порезов.
- Из какого же мешка тогда твой сторож такие деньги брал, а? Может быть он знал, что мешки с крестами – мои и подумал, что за них его накажут не так строго?
- Все целы, Олег Иваныч. Шкатулка с камешками была вскрыта. Он взял несколько. Разве вам Костя не рассказывал про ювелира?
- Костик - умница! Наврал вам с три короба вы и повелись. И патомКостик тоже не всё знает… Извини за настойчивость, но я ещё раз спрошу: все мешки целы?
- Олег Иваныч, я ведь могла и не отвечать на ваш вопрос. Но если ответила, то сказала правду. Учёт у меня не хуже, чем в сбербанке. Я же за всё своей головой отвечаю.
- Странно… Там были ещё небольшие мешки.
- Да. Эти на лимон баксов, по десять килограмм в каждом.
- Все на месте?
- Да, все пять.
- Что значит пять?
- Потому что пять таких принесли с начала этого года.
Лицо Баринова стало медленно багроветь.
- Олег Иваныч, успокойся, пожалуйста. Я сюда не затем пришла, чтобы тебя по мелочам обманывать. Ты, смотрю, лучше меня знаешь, что у нас там хранилось. Но учёт всему поступлению вела я. И поверь мне - предельно тщательно.
- Это что же получается? Твой фраерок хер знает каким образом лимон моих баксов спёр? А потом пустил себе пулю в морду и концы в воду! Где шестой мешок?
- Не знаю… Но вариант только один: шестой мешок в «Объект» не поступал. Приём всегда проводился только в моём присутствии. А точный учёт наличия, повторю, это гарантия уже моей личной безопасности. Я же понимала, что в мешках не картошка лежит…
- Подожди тарахтеть! Один вариант, говоришь? Значит, контролёр его просто до тебя не донёс… Генерал тебя не предупреждал о его поступлении?
- Нет.
- Контролёр жив?
- Три дня назад был жив. И очень сомневаюсь, что они с моим человеком решили этот мешочек разделить по-дружески пополам. У моего в последний месяц малость крыша поехала, но не идиоты же они оба? С моего, правда, теперь и спроса нет… Другие варианты мне и в голову не приходят. Это даже не с огнём играть, а с атомной бомбой.
- Ну, может, кто-то и атомной бомбы не очень боится…
- Олег Иваныч. Я могу сказать генералу, что ты сам со мной связался и…
- Это уже не твоего ума дела, Оля. Сама в огонь не лезь. Тебе никто претензии по поводу пропавшего не предъявлял?
- Нет. Контролёр после меня всё проверил. В своё толмудике отметил чего и сколько.
- Вот сука!
- Это ты не в мой адрес?
- Нет. Это к тебе не относится… А давай-ка выпьем. Зачем было заказывать такое вино, если не пить?
Вино действительно оказалось очень приятным на вкус. Хотя Ольга, привыкнув чаще находиться в мужской команде, в спиртном не столько ценила вкус и качество, сколько его способность быстро расслабиться и забыть, что вспоминать не хотелось.
- А теперь ты мне про Костю расскажи.
- О его состоянии вы знаете?
- Не получилось. Ты там такой кордон установила, муха не пролетит. И ребята у тебя не сговорчивые. Охраняете Костика как президента.
- Диагнозы у него такие. – Ольга перечислила их по памяти, назвав и четвёртый, про печень. Добавила: - Разумеется, это моя работа, Олег Иваныч. Хотела живым взять, а он со стволом был. Но все эти травмы определённо не смертельные. Только я его лечением не занимаюсь, понимаешь. Моё дело, как у сторожевой собаки. Лечение – не моя компетенция. Его допросили. Про ювелира и казино всё зафиксировали. Виноватого вроде как нашли. И стало Костику со вчерашнего дня что-то хужеть. Я его пугаю, что если будет выражать громко недовольство, то переведут в СИЗО. Руки-то у него целы. Набросится ещё на офицера, а у них приказ: стрелять сразу на поражение. Он больше никому уже не нужен. И, видимо, его показания генерала вполне устроили… Если не были им же самим и подготовлены…
- Он в наручниках?
- Само собой. Как капельницы делать перестали, так и надели. А я видела ребят с внутренним кровотечением. Очень похоже. Там первое дело – переливание крови.
- Так... Теперь мне вроде всё ясно… Вино понравилось?
- Да, спасибо. Побаловал девушку. Такое пить приятно и без закуски.
Баринов постучал перстнем по столешнице. Через секунду возник его телохранитель.
- Пусть официант бутылку такого же вина упакует на вынос. Проводишь мою соседку до выхода и отдашь ей. Действуй. – Повернулся к Ольге. – Это тебе подарок. И не тяни. В смысле: пей, пока пьётся. Не знаю, что кроме жадности ещё имеется в голове у твоего генерала. Стало у него на один лимон зелени больше и что?.. Думаю, факт нашей встречи тоже ему станет известен… А когда подчинённый начинает знать слишком много, от него лучше избавляться. Это закон... И ещё. Если в тебя какая пуля и попадёт, знай, она не от моих. Поняла?
- Да, Олег Иваныч.
- Со своим хапугой в лампасах разбирайся сама. Был рад с тобой встретиться.
- Я тоже.
- Останешься без работы, позвони.
- Мне сейчас легче остаться без головы, чем без работы.
- Верно заметила. Слишком долго ты по заграницам воевала, Смоква. Ты – боец, а не подковёрная крыса. У нас здесь уже многое по-другому стало… Удачи тебе!
***
Выходило так, что генерал в ведомственном «общаке» брал на хранение и деньги у «Барина». Сдавал в «аренду» пару полок и наверняка не даром…
День Ольга провела на «Объекте», пытаясь выстроить в голове схему происшедшего. Один мешок с лимоном баксов, который принадлежал «Барину», генерал с помощью своего контролёра попросту забрал себе. У него таких «Объектов», небось, с десяток. Игорь же мешки не трогал, а мелких брюликов горсточку прихватил. Знал, что им учёт не ведётся. А у московского ювелира-таки накололся как последний лох. В итоге кражу мешка, принадлежащего «Барину», можно было списать на Игоря.
В 13-30 позвонила Сергею, сказала, что хочет поужинать «в семейном кругу»:
- Не возражаешь?
- Про семейный круг сказано круто, но истина где-то рядом. Конечно, приезжай. К какому часу накрывать стол, товарищ подполковник?
- К семи я должна быть. И Алёнку поцелуй от меня.
- Зачем? – раздался недоумённый голос брата.
- Ты что совсем? Так женщины передают привет?
- А-а-а… Теперь дошло.
Через час позвонили Ольге:
- Ольга Алексеевна?
- Да.
- Здравствуйте. Михаил Андреевич вызывает вас завтра к десяти ноль-ноль.
- Поняла. Спасибо.
Значит поужинать с родными ей ещё дадут. А с генералом поговорить будет даже интересно. Вернее, интересно, что и как он ей будет говорить, как среагирует на её рапорт и на что она сама после этой встречи может рассчитывать…
18-55.
Собрались на кухне по-семейному.
- Вы сидите, чтобы мы не толкались и не мешали друг другу, а я сама вам всё положу в тарелки. Серёжа, а ты бутылку открывай, - распорядилась Алёна.
- Чем хочешь удивить нас, Алёнушка?
- Секрет фирмы, Ольга Алексеевна. Иначе и сюрприз не получится.
Давно Ольга не чувствовала себя такой счастливой и – к собственному удивлению – спокойной… Может быть только в первые дни после окончанием военного училища, когда они за этим столом собирались ужинать вместе с родителями перед её отъездом.
Алёна словно почувствовала её мысли:
- Знаете, у меня такое ощущение, что я наконец-то нахожусь в кругу родной семьи… Хотя никогда никакой семьи у меня не было, но вот сейчас ощущение такое, что…
Она замолчала и покраснела. Даже есть перестала, уставившись на хлебницу, стоявшую в центре кухонного стола.
- Согласна, - поддержала её Ольга. - И у меня точно такое же чувство. Уж и не вспомню, когда мы с Сергеем собирались вот так, по-семейному… - поддержала её Ольга.
Алёна наконец оторвала взгляд от хлебницы и посмотрела на Сергея. Он ничего не сказал, но почему-то грустно улыбнулся и согласно кивнул.
Алёна облегчённо вздохнула, но мысль о том, что жена Сергея умерла всего несколько лет назад и что, разумеется, Ольга и он сам прекрасно помнят возможно не частые, но вот такие семейные ужины, придавали словам Ольги характер неискренности. Почему она в очередной раз защитила Алёну, загладила её излишне радостное и неуместно выраженное чувство? Из женской солидарности?
К счастью Сергей завёл с Ольгой другой разговор.
- Что там у тебя за проблемы, Оль? Ты за эти дни сильно изменилась. Гос. измена?
- Хуже. За гос. измену дадут срок, но живой оставят. А если большого дядю по своей вине лишишь крупных бабок, то в этом случае, как правило, хлопнут без суда и следствия.
- У вас на работе трудности, Ольга Алексеевна? - не удержавшись вмешалась в разговор Алёна.
- Есть кое-какие напряги.
- Уходите вы оттуда! Не женское это дело!
- И куда же прикажешь мне уйти?
- Я вам помогу хорошо устроиться. И работа спокойная, и оклад достойный. Сейчас на этой должности полковник в отставке, так что вам будет не зазорно его заменить. Поговорить мне с директором? Он уже ищет как раз такого человека, как вы: чтобы молодая женщина, грамотная и строгая.
- Господи, Алёнка, ты хоть скажи, о каком директоре ты говоришь? О директоре ФСБ Бортникове? Или о ком?
- О каком Бортникове? Нет! Я о директоре нашей школы. Очень хороший человек. А должность называется что-то вроде «зам. директора по безопасности и терроризму».
- Терроризм – это как раз очень близко к моей специальности. Спасибо, Алёнушка, я подумаю.
- Только не тяните. Нас уже двадцатого первого августа всех собирают в школе. Часы, ставки, расписание, ну у нас свои заморочки. А вы бы с директором поговорили. Я же могу теперь из квартиры выходить? Вы обещали.
- Теперь можешь… Алёнушка, а тебе Сергей говорил, что ты – прелесть?
- Прелесть? – Она посмотрела на Сергея. - Нет. Так он меня не называл.
- Его косяк. Не разглядел он ещё тебя, Алёна… Спасибо, но мне пока приказано служить на старом месте.
- Жаль. Уходили бы оттуда от греха подальше.
- По большому счёту ты абсолютно права. Уходить действительно придётся. Надо только выбрать подходящий момент…
- Что решили, надо делать сразу. Подумать и сделать. Я своих учеников так и учу.
- У меня проблема немного сложнее, чем у твоих учеников… Вот перейдёшь со мной на «ты», тогда и поведаю тебе, какие у меня дела.
- Уже перешла! Ольга, рассказывай! – радостно провозгласила Алёна.
- Давай я тебе лучше вот о чём расскажу. Наша мама всегда считала, что я должна была родиться мальчишкой, а Серёжка – девчонкой. Характеры у нас не соответствовали половым признакам. Я любила играть с мальчишками и стрелять из самодельного лука, а Серый всё на пианино тренькал. Я своей дорогой и пошла: Школа милиции, контрактная служба, Академия. А чтобы из Серёжки настоящего пацана сделать, родители уговорили его поступить в спортивный колледж. Вот он там в настоящего мужчину и превратился. Потом уже сам поступил в институт физической культуры.
- Серёжа, а почему ты на пианино ни разу не играл? – обратилась к нему Алёна.
- Ещё сыграю. Для этого тоже нужен подходящий момент…
***
16.08.18. 10-00.
- Здравствуй, Оленька! Проходи, проходи. Садись поближе.
- Здравия желаю, Михаил Андреевич!
- Что-то ты схуднула за эти дни. Переживаешь?
- Ещё бы не переживать? Кругом виновата.
- Ну, оставим лирику и поговорим о деле. Про взорванную машину слышал. Поделись подробностями. Мне доложили, что таймер был установлен на пятнадцать минут, а ты вышла буквально за несколько секунд до взрыва. Везунчик!
- Везение, о которой стыдно говорить, Михаил Андреевич. Ехала по Измайловскому шоссе, забыв дома посетить санузел. Выскочила около Серебряного пруда в кусты, которые погуще были, а тут и грохнуло.
- Да, повезло… Под счастливой звездой родилась… Возьмёшь в личное пользование служебную машину. Я уже распорядился.
- Спасибо, Михаил Андреевич! Вместо трибунала – в подарок машину. Не ожидала.
- Я человек не злопамятный, но память на ошибки подчинённых у меня неплохая. Надеюсь, на будущее ты свои промахи учла… Твой рапорт я прочитал с большим вниманием. Не всё мне понравилось, но большинство твоих предложений придётся внедрять. Свою резолюцию наложил, все технические детали решишь с Михайловым в рабочем порядке. Только его почаще теребить надо, сама знаешь… Семейную пару подобрала?
- Так точно. Наши сотрудники. С удовольствием поживут в этом домике за государственный счёт. Только надо им помочь привести в порядок двор и построить сарай. Заведут своё хозяйство, реже будут отлучаться.
- Всё это с Михайловым. Административная жилка у тебя есть, даже не ожидал. Молодец! Подсуетись, чтобы до осенних дождей там всё привели в порядок. И, кстати, про подъездную дорогу не забудь. Там стоят такие коттеджи, что на их фоне, если мы свою дорогу слегка расширим и заасфальтируем, никому и в глаза не бросится… Всё остальное по «Объекту» остаётся без изменений. Только «камушки» мы перенесём в другое место. Их давно надо было рассортировать и оценить не на глазок, а то скидываем брюлики как горох. Вот и нарвались… Теперь конкретно о тебе. Думаю, что взрыв устроил Баринов. Мстит тебе за своих братанов, а теперь ещё и этот Костя прибавится. Ты в курсе?
- Так точно. Скончался под утро от сердечной недостаточности.
- Да, Бог дал - Бог взял… Не беда. Всё, что надо, мы у него узнали. Доктор намекнул мне, что там обломки рёбер, которые ты ему в печень воткнула сыграли роль, но я не в претензии. Пусть будет сердечная недостаточность. Это дело закрыто, поняла?
- Так точно, Михаил Андреевич!
- Но остаётся в силе другая проблема – Баринов. Он в депутаты метит. Если пройдёт по списку, то его уже потом так просто не прижмёшь. Понимаешь, да? А он лично для тебя – первый враг.
- При его охране к нему только на танке подъехать можно.
- Придумай что-нибудь. У него охрана, а у нас власть! Подумай, подумай. Ты раньше с ним встречалась. И так подгадила, что он тебя до конца жизни должен помнить. – Генерал довольно рассмеялся. – Телефончик его мы тебе раздобудем. Может согласиться с тобой на встречу где-нибудь в людном месте. Он любитель ресторанов, чтобы ты знала. Потом мне доложишь свои предложения. Только особенно не тяни. Я многие ресурсы могу задействовать, хотя сама знаешь, люблю, когда всё делается тихо и без свидетелей.
- Поняла, Михаил Андреевич.
- Бдительность не теряй. Вопросы есть?
- Никак нет, товарищ генерал-лейтенант.
- Ну, будь здорова! Всех благ тебе, Олечка.
- Спасибо и до свидания, Михаил Андреевич!
Выйдя из кабинета, подумала, что он впервые за всё время их общения простился с ней да ещё пожелал «всех благ». В первый и, видимо, в последний раз в её жизни.
***
Следующие десять дней, по мнению Алёны, прошли самым счастливым образом. Ей наконец-то разрешили выходить на улицу, но… она уже не хотела выходить одна, без Сергея. Если только в магазин за продуктами.
Зато вечерами ездила вместе с ним в фитнес-клуб. При первом посещении, как он раньше и обещал, Сергей внимательно осмотрел её фигуру и спросил:
- Ты что хотела с ней сделать?
- А ты сам как считаешь? Мне надо, чтобы она… тебе нравилась.
- Тогда записывай. Первое – три раза в день по тридцать приседаний пока без дополнительной нагрузки. Второе - …
И ночами они были всегда вместе, что доводило Алёну до безумной радости от наслаждения, какого она никогда не могла достичь сама.
День за днём проходили как в сказочном сне. Так, она однажды проснулась утром, открыла глаза и от неожиданности вздрогнула. Сергей, склонившись над ней, внимательно и с самым серьёзным выражением разглядывал её лицо.
Алёна на секунду даже испугалась, спросила:
- Ты что? Что случилось?
- Веснушки твои считаю. Проверяю, все ли ни на месте.
- Все на месте, Серёженька. И веснушки и я.
Потом сообразила, что думал он, конечно, о чём-то другом, о своём. Сравнивал её с бывшей женой? Или с последней своей пассией?..
Алёна легко умела отбрасывать грустные мысли, всегда оставаясь весёлой и приветливой. Всю кухню она с удовольствием «взяла на себя», так как готовить умела и любила. Уборкой большой квартиры раз в неделю, как и раньше, занималась приходящая уборщица.
Серёжа был спокоен, слегка ироничен и бесконечно добр. К его шуткам Алёна уже привыкла. Как и к его ласкам. Хотя – нет! К ласкам ещё не привыкла! Она хотела, чтобы он ласкал её ещё чаще, но пока стеснялась сказать ему об этом…
Ожидавшая первые дни выстрела в затылок Ольга убедилась в своей временной безопасности и продолжала заниматься модернизацией «Объекта» по утверждённому плану. Думать о том, что будет, когда эта часть её работы закончится, она не хотела. А потому несколько раз приходила к ним на ужин и всегда приносила с собой бутылку какого-нибудь вина, которую они распивали со всякими смешными тостами.
Все они были очень счастливы!
Двадцать седьмого августа счастье внезапно закончилось.
***
Утром Алёна узнала, что точно получает свою комнату в общежитии. Да такую шикарную, что в ней есть даже свой маленький санузел с душем. И площадь – двадцать квадратных метров. Она до тех пор взахлёб рассказывала Сергею, где какую мебель хотела бы расставить, пока не поняла, что с каждым словом его лицо становилось всё более безразличным. У него иногда возникало вот такое выражение лица – безразлично-ироническое, которое всегда пугало и сбивало её с толку.
- Серёжа, ты не рад? - Не понимая его реакции, спросила Алёна.
- Тому, что уедешь от меня в свои Люберцы?
- Но мы же не расстанемся с тобой!
- Конечно, нет. Будем любить друг друга на расстоянии.
- Там на метро всего час езды! А на твоей машине наверняка быстрее.
- Для тебя это действительно большая радость.
- Серёжа, я просто хочу жить в своей квартире, понимаешь? За всю мою жизнь она была у меня всего четыре года, а потом дом развалился. Я просто хочу жить у себя в собственной комнате, понимаешь? Я же не от тебя ухожу, Серёженька. Я же люблю тебя.
- Понимаю… Ладно, разберёмся, кто к кому будет в гости ездить…
Но Алёна уже проглотила первую ложку дёгтя за сегодняшний день…
В тот же вечер в фитнес клубе к ней подошла какая-то девушка. Алёна её знала в лицо, но знакомится там ни с кем не хотела. Тем более с такими: высокими, красивыми, с классными фигурами.
Девушка вызывающе рассматривал Алёну, потом подошла ближе:
- Привет, конопушка!
- Здрасьте.
- Ты к нему насовсем прилипла или так – отсосать бабла на приличные серёжки?
- Что?
Алёна перестала крутить педали велосипедного тренажёра, но слёзы обиды уже выступали на глазах. Она, разозлившись, произнесла:
- По себе судишь? Пошла ты в жопу!
И побежала в раздевалку. Вторую ложку дёгтя без слёз она уже вынести не могла.
Домой (в квартиру Сергея!) уехала на метро, не дождавшись его и ничего ему не сказав. В «своей» (?) комнате легла на кровать и расплакалась. Слёз же накопилось великое множество, так как она давно не плакала. Отдельные слезинки не в счёт, они всегда у неё были близко...
Эти две обиды – отсутствия радости у Сергея по поводу получения ею собственной комнаты и вопрос этой сучки оказались больнее, чем все её унижения при поисках квартир с просьбой «У вас можно переночевать?» и постоянной нехваткой денег.
На этом ощущение полного счастья закончилось.
Пришедший позже Сергей сразу зашёл в её комнату. Молча сел рядом. Погладил её по голове и отплакавшаяся Алёна взорвалась новым приступом плача.
- Что там произошло, Алёнушка? Расскажи мне.
Сергей гладил её по голове и повторял свой вопрос. Алёна успокоилась и рассказала ему о неприятном разговоре с девицей.
- Она… Она – стерва, вот кто она. Ты её наверняка знаешь. На плече у неё татушка какая-то японская…
- Знаю. Но не будем о ней говорить.
- Обидно стало. Потому что она не права… А с другой стороны – права! Я всё это время здесь на твои деньги живу. И знаю, что никогда не расплачусь с тобой за все эти покупки. И потом… Тебе разве такие не нравятся?
- Нравятся.
- А почему ты тогда со мной, а не с ней?
- Потому что таких красивых много и они как эскортницы, вышедшие от одного пластического хирурга. Все одинаковые. А такие, как ты, Рыжик, единственная на весь белый свет.
- Это ты соврал, чтобы меня успокоить?
- Алёна, послушай меня.
- Что?
- Я сейчас буду говорить, а ты повторяй за мной. Поняла?
- Что повторять?
- Что я скажу.
- Понятно.
- Я - взрослая женщина. Повтори громко.
- Я – взрослая женщина. – Алёна ещё разок всхлипнула, утёрла нос и задышала спокойнее.
- Я в гробу видела тех, кому я не нравлюсь.
- Про гроб нехорошо.
- Я сказал: повторяй и громко.
- Я в гробу видела тех, кому я не нравлюсь.
- Я хочу нравиться тому человеку, который меня любит.
- Я хочу нравиться тому человеку, который меня любит… Ты же меня любишь, да?
- Конечно люблю, Алёнка. Как тебя можно не любить? Но это не всё. Возьми свой блокнот и ручку и составь список тех адресов, где у тебя лежат твои вещи. Созвонись с хозяевами и узнай, когда кто будет дома. И какие там вещи – одежда или мебель, книги, чтобы я знал, какую машину заказать.
- Поможешь мне переехать?
- А куда деваться? Тебе же у меня надоело жить.
- Не говори так! Не говори так никогда. А то я обижусь.
- Договорились. На новоселье мы с Ольгой решили подарить тебе раздвижной диван-кровать. Вдруг замуж выскочишь, а вдвоём на раскладушке спать неудобно?
- Спасибо. Вы как родные для меня. И ты столько на меня потратил… - Лицо её снова сморщилось, но слёзы она удержала. – Серёжа, я не хочу жить на твои деньги.
- И не надо. С завтрашнего дня начинаем поститься. Будем пить только воду.
- Я серьёзно говорю. Нам числа шестого-седьмого уже обещали выплатить аванс.
- Нормально. Десять дней мы продержимся.
- А ты здесь причём?
- Если ты не возьмёшь деньги, не купишь продукты и не приготовишь чего-нибудь вкусненького, я тоже буду голодать.
- Ты же раньше где-то питался. Сходишь в ресторан.
- Сравнила! Чтобы после твоего борща я ел ресторанные блюда и превратился в холестериновую бляшку? Не дождёшься!
Он обнял Алёну и прошептал:
- Думаю, вопрос питания мы решим с тобой как-нибудь по-семейному, чтобы обоим с голоду не опухнуть. Да?..
Но качнувшийся в плохую сторону маятник своего движения не остановил. Неустойчивое счастье продолжало разваливаться и дальше, как тот дом, в котором государство бесплатно предоставило ей отдельную квартиру.
***
28.08.18. 04-50.
Ольгу разбудил телефонный звонок.
Быстро очнувшись от сна, схватила айфон:
- Миронова!
- Ленка, ты что ли? – раздался пьяный девичий голос. – Чо за голос у тебя такой? Я даже не узнала…
- Вы ошиблись, девушка, - ответила Ольга и отключилась.
Теперь не уснёт. Пойти опять покурить? Коли снова закурила, теперь не скоро бросит.
Потом можно полежать спокойно до семи часов. Осталось немного…
Накинула халат, взяла с собой пачку сигарет и зажигалку.
На кухне встала у окна, машинально приоткрыла жалюзи, чтобы посмотреть на то место, где всегда ставила свой «Ниссанчик». Сейчас там стоял выделенный ей от щедроты душевной самим генералом синий «Форд Фокус Универсал». Тоже в общем неплохая машина.
Ольга щёлкнула зажигалкой и, прикуривая, краем глаза успела заметить – или ей показалось? - точечную вспышку света в окне соседнего дома.
Но это было последнее, что она увидела в этой жизни…
***
Глава 4.
Серёжа предупредил меня, что на кладбище после дождя «дикая грязь» и сильный ветер.
- Оденься потеплее. И тебе лучше идти в сапогах, а не в туфлях.
Я и надела осенние. А они у меня красного цвета (очень понравились в магазине, когда покупала их; они не красные, а скорее бирюзового цвета). А чёрные сапоги у меня только зимние. Но кто же в августе ходит в зимних сапогах? Вот и выглядела как незнамо какая кукла-головастик. Парик хоть и сидел на мне вполне естественно, но почему-то оказался больше моей собственной причёски. Очки, конечно, чёрные. Плащ специально надела старый из-за цвета – тоже чёрный. Всё вроде бы нормально, если бы не цвет сапог. И учтите ещё, что я была там одна, остальные все – мужчины.
Даже была рада тому, что Серёжа сказал, чтобы я рядом с ним при всех не стояла, лучше в стороне. Всё боится, чтобы кто-нибудь не подумал, что я вместе с ним, с братом Ольги, той самой, которая Бесплодная смоковница.
Вот я и стояла в стороне. Странно, но на кладбище слёз у меня не было. Может выплакала все раньше? Впрочем, я никогда не любила плакать на людях, хотя могла прореветь буквально всю ночь в подушку, но только чтобы никто не видел.
Благодаря тёмным очкам, могла рассмотреть всех пришедших.
Привлекал внимание только полковник, который был в форме, и стоящий рядом с ним молодой человек в штатском. Даже я могла без труда сообразить, что он тоже военный и подчинённый этого полковника. Может быть адъютант или кто у них там бывает у военных начальников?
Остальных легко разделила на две группы. Одна - человек десять, мужчины все лет под шестьдесят. Может, кто помоложе. Но лица у всех… не подберу другого слова – «рабоче-крестьянские». Суровые, не очень симпатичные. Может быть и добрые люди, но… Как там пел Андрей Миронов?.. Надо же! Тоже Миронов, как и Ольга… «На лицо ужасные, добрые внутри». И было ясно, что никакие они не рабочие и не крестьяне, а старые вояки. Может уже пенсионеры, военные вроде раньше на пенсию выходят. И одеты почти одинаково: чёрные кожаные куртки или ветровки и джинсы не первой молодости.
Вторая группа чуть побольше, человек пятнадцать. То, что они тоже военные, об этом и не говорю. Все молодые, никак не старше тридцати - тридцати пяти лет. Кто в чёрных костюмах с белыми сорочками, кто в коротких плащевых куртках разнообразного фасона. Разумеется, все в штатском. И такое ощущение, что словно подобраны они специально: все выше среднего роста, спортивные фигуры, и лица интеллигентные. Если придерживаться той же оценочной терминологии, то уже не «рабочие-крестьяне», а «учителя-врачи-инженеры».
Лицо у Серёжи было болезненно бледным и напряжённым. И без всякого выражения – маскообразное, какое мне меньше всего нравилось. И щёки ввалились. Так осунулся за два дня?
На кладбище попросил меня приехать на такси, но сказал, что назад – «Посмотрим, как там сложится» - он меня отвезёт на своей машине. Самое неприятное - попросил меня два дня ему не звонить.
В такой ситуации разве будешь споришь? Хотя сама я рвалась приехать к нему, помочь, утешить. Но наш последний разговор был таким, что я внутренне вся сжалась от мысли, что он вообще может стать у нас последним.
Сами посудите. Сразу оглоушил меня сообщением:
- Алёна, Ольгу сегодня ночью убили.
- Как убили?
- Молча. Из снайперской винтовки.
Я не знала, что и сказать ему после таких слов. Но поняла, что лучше всего - ничего не говорить.
Вот и стояла сейчас в стороне от пришедших с четырьмя гвоздичками.
После краткого выступления полковника никто больше ничего не сказал. Потом траурный салют из автоматов стоявших в стороне шести солдат. Я не ожидала, что выстрелы окажутся такими громкими.
Гроб, крышку которого так и не открывали, опустили в могилу.
Рабочие сами расставили венки. На одном увидела надпись «От брата». Меня не упомянул.
Когда все стали класть цветы на могильный холмик, я невольно оказалась ближе к Серёже. Все по очереди подходили к нему, жали руку – первый, конечно, тот полковник. И всем Серёжа повторял одну и ту же фразу:
- Спасибо, что пришли. Извините, но поминок не будет.
Последним оказался кто-то «из молодых». Он о чём-то тихо поговорил с Серёжей, пожал руку и передал небольшой свёрток.
Наверное сбросились ребята на похороны, - подумала я.
Серёжа молча стоял у могилы с одной стороны, с другой – я. И не знала, что мне делать: подойти к нему или уходить вслед за всеми? Какая тут конспирация? Стоит одна единственная девушка в нелепых красных сапогах и никуда не уходит. Ясно, что ждёт Сергея. За километр отовсюду видно.
Слава богу, Серёжа наконец-то сам подошёл ко мне:
- Ноги замёрзли?
- Нет… Не очень…
- Сапоги здесь не очищай. Я захватил шерстяные носки, в машине сапоги сбросишь и в носках быстрее согреешься… Пойдём...
Я и пошла за ним, с трудом сдерживая слова утешения. Поняла, что сейчас лучше молчать и ничего не говорить. Что не скажу, всё покажется ему лишним.
И только в машине, когда Сергей включил отопление, чтобы я согрелась, но почему-то долго не трогался с места, спросила:
- Серёжа, у тебя жена здесь похоронена?
- Да.
- Её не надо навестить?
- В следующий раз.
Я снова молчала, сколько смогла выдержать, затем спросила:
- Серёжа, почему гроб был закрытым?
- Сказали, что разрывная пуля попала прямо в лицо. От него практически ничего не осталось.
- Ой! Кошмар…
Он наконец-то тронулся с места.
- Серёжа, у тебя дома водка есть?
- Нет. Я её не люблю.
- Я тоже не люблю… Серёжа, надо помянуть Ольгу. А то как-то не по-христиански получается.
Сергей ничего не ответил, но через минуту произнёс:
- Ты права, Рыжик. – Он в последние наши самые сладостные дни и ночи всё чаще называл меня этим именем. Услышав это «Рыжик», я почувствовала себя так, словно долго находилась под водой, уже задыхалась и наконец-то вынырнула и смогла вздохнуть полной грудью. – Да, Олю надо помянуть. Сейчас заедем и купим… Я тебе не звонил, извини. С вещами с завтрашнего дня помогу тебе разобраться. А то завалили твою комнату, небось и не пройдёшь там.
- Ничего не надо. Мне помогли всё расставить. Я уже познакомилась там с соседями. Двое из нашей школы, представляешь? Даже убраться успела. Можешь в гости приходить…
Он затормозил около магазина. Повернулся ко мне, притянул к себе и обнял. Наконец-то обнял меня.
И тут я уже не сдержалась и меня прорвало окончательно:
- Серёженька, миленький мой. Я так переживаю за тебя. И мне страшно жалко Ольгу и тебя. Но я не знаю, чем помочь. Ты только скажи. Я всё-всё сделаю. Только не молчи больше. Мне очень плохо, когда ты не смотришь на меня и долго молчишь. Я знаю, что веду себя как последняя дурочка, но я же люблю тебя. Люблю больше всего на свете.
- И я тебя люблю, Рыжик. Но эти дни я не смогу быть весёлым и ласковым. Ты должна понять это.
- Я понимаю. Я всё-всё-всё понимаю. Только не оставляй меня надолго. Хорошо?
- Ты у меня теперь одна осталась, Алёнушка. Больше у меня никого нет. Будем держаться друг за друга.
- Конечно, милый.
Когда он вернулся из магазина с большой бутылкой водки, я наконец-то пришла в себя и смогла соображать нормально:
- Дома у тебя из продуктов всё есть?
- Я в холодильник не заглядывал. Там вроде много всего было.
- А что ел?
- Ничего. Первый день мотался насчёт похорон, оформления документов. Потом ребята, видимо, её подчинённые, связались со мной и сказали, чтобы я ни о чём не беспокоился, они все другие технические вопросы решат сами. Так что вчера я просто с постели не вставал. Лежал и всё.
- Я с этим переездом ничего не успела тебе приготовить. Думала, что на следующее утро всё сделаю, а ты сказал, чтобы я не приходила и не звонила.
- Сейчас сообразим что-нибудь. Как мы с тобой помрём, я не знаю, но уж точно не от голода.
Не отрываясь от руля, куда-то позвонил:
- Здравствуйте. Это ваш клиент Миронов… Да, совершенно верно… Две большие баварские пиццы и два пакета томатного сока… Подождите… - Обратился ко мне. – Алён, ты любишь роллы из японской кухни? Заказать?
- Не знаю. Я пробовала их, но… как хочешь, Серёжа. Чтобы тебе хватило. Мне много не надо.
- Давайте дополнительно две порции супа бута-широ и две порции «Калифорнии»… Спасибо, не надо. Но условие у меня такое. – Он посмотрел на часы. – Если всё доставите ровно в четырнадцать двадцать, я плачу двойную цену. Но если доставщик опоздает хоть на одну минуту, плачу по номиналу. Договорились?.. О-кей!
Доставщик пиццы вручил нам у подъезда несколько пакетов.
На стол я собрала всё быстро. Овощи, к счастью, в холодильнике наличествовали. Серёжа сказал, чтобы я «не возилась», а просто выложила их на тарелку.
Поставил передо мной небольшую стопку, наполнив её наполовину. Перед собой – коньячный бокал с водкой, которую налил до самых краёв.
- Алёнка, я помногу выпиваю крайне редко, так как плохо переношу сильное опьянение. И ничего хорошего из себя в такие моменты, судя по воспоминаниям присутствовавших, не представляю. Но сейчас хочу напиться. А пьяных ты не любишь и я не хочу, чтобы ты меня такого видела. Поэтому договариваемся так: когда я выпью второй бокал… В общем, говорят, я становлюсь злым и агрессивным. Ты мне ничего не говори и не вздумай успокаивать. Просто уезжаешь к себе на такси. Поняла? У тебя деньги есть?
- Я на метро могу уехать. У меня «Тройка».
- Хорошо, что вспомнил, пока не выпили.
Взял меня за руку, задрал рукав свитерочка и шариковой ручкой написал на коже моего предплечья четыре цифры.
- Когда запомнишь их, дома сотрёшь и смоешь. Это пин-код к банковской карте. Держи. Сразу убери её в сумку и оставь у себя.
- А ты как?
- У меня другая есть. Вот теперь все рабочие вопросы решены… Давай, помянем Ольгу.
Я быстро проглотила содержимое и запила томатным соком. И с ужасом наблюдала, с каким мучительным выражением лица Серёжа допивает свой бокал.
- Нет, я тебя здесь одного не оставлю. Во всяком случае добровольно. Если только в окно меня выбросишь. Если ты пьяный плохой, то можешь какой беды натворить. Так что имей это ввиду. Пей, сколько захочешь, но я никуда не уйду.
- Мы же договорились!
- Нет, мы не договаривались. Ты просто дал мне совет. Я подумала и ответила тебе. А сейчас давай поедим. Я, например, хочу есть. И тебе не помешает… Суп на вид какой-то странный, но вроде вкусный… Впрочем, ты плохое заказывать не будешь.
Серёжа несколько секунд смотрел на меня, потом заявил:
- А ты, Рыжик, действительно - не Золушка, а «Железная женщина». Как Закревская-Бенкендорф-Будберг!
- Какая есть, Серёжа. Хотя кроме Бенкендорфа других я не знаю… А ты больше ешь.
- Зачем?
- Меньше опьянеешь.
- Я не для того пью, чтобы оставаться трезвым. Разве не понятно?
Я решила сказать что-нибудь примиряющее:
- А зачем тогда мы столько еды набрали? Вон – целый стол!
Промолчал. Снова наполнил мою стопку и свой бокал.
- Знаешь, какое отвратное ощущение, когда один остаёшься.
- Знаю. Мне это чувство очень знакомо. Я двадцать три года одна жила, пока тебя не встретила.
- Да… Я и не подумал об этом… Тебе пришлось ещё тяжелее, чем мне. Ты совсем мальцом была. И выжила. Это я тебя должен жалеть, а не ты меня… Что-то я расклеился, Алёна...
- Это нормально, Серёжик, милый. Сейчас такой период. Неужели мы вдвоём не выживем? Выживем! Я знаешь о чём хотела тебя попросить? Чтобы ты съел суп. И чтобы потом рассказал мне об Ольге. Я же о ней вообще ничего не знаю.
- Давай сначала выпьем …
Суп я всё-таки заставила его доесть.
После нескольких минут молчания Сергей решительно наполнил уже в третий раз свой бокал.
Я, стиснув зубы, решила молчать. Сама сказала, что он может выпить, сколько хочет. Пусть пьёт. Но так как сама уже захмелела, то не сдержалась и как можно спокойнее произнесла:
- На похоронах и поминках всё должно быть чётным: количество цветов и количество рюмок. Так что тебе придётся выпить и четвёртый бокал.
- Кто тебе сказал про чётное число рюмок?
- Прочитала… Если хочешь, Серёжа, то выпей. Только я не буду, не обижайся на меня за это.
Опять молчал, уставившись на стол.
- Тогда это будет ольгина порция…
Он отодвинул бокал на середину стола и накрыл его куском пиццы. Хлеба у нас не оказалось, а который оставался в доме, заплесневел и я его сразу выбросила.
- Ты хочешь, чтобы я рассказал об Ольге?
- Да.
- Это будет очень долгий рассказ, Рыжик. Рассказывать о ней - это значит рассказывать о том, каким я рос мерзопакостным типом. Даже стыдно перед тобой.
- Я тебя люблю такого, какой ты сейчас, и не какой был пятнадцать лет назад И потом, куда нам спешить? К ночи закончишь?
Серёжа посмотрел на меня и грустно улыбнулся:
- Правильно Ольга говорила. Ты, Рыжик, прелесть… Да, тот парень, который ко мне сегодня последним подходил… Помнишь? Он ещё конверт с деньгами передал мне. Знаешь, что сказал?
- Что?
- Мы, говорит, предполагаем, кто мог убить Ольгу Алексеевну. Когда отомстим, я вам сообщу. Я сказал, что хочу сам отомстить. А он: не вмешивайтесь в это дело. Оно не для вас. Вы лучше сходите в её квартиру и постарайтесь найти её мобильник. Основной забрали, но главное – другой. Поищите там сами. Вы лучше сообразите, где она могла его прятать. В квартире в любом случае будут делать официальный обыск. Плохо, если этот телефон попадёт в чужие, вернее – в наши руки… Во какие дела разворачиваются, Алёнушка… Теперь моя очередь воевать. Мстить за неё.
По тому, какая становилась речь у Сергея, поняла, что он пьянеет всё больше. Но что я могла сделать? Он и говорит явно лишнее, и что ещё сделает, не угадаешь.
Долго ждать не пришлось. Сергей сказал:
- Иди сюда. Сядь ко мне на колени.
Мы обнялись. Я молчала, так как уже знала, что моя многословная болтовня нравилась ему только под хорошее настроение. Сейчас – не тот случай…
- А ты знаешь, что Ольга водку тоже не любила, но пила совершенно спокойно и переносила хорошо. Не то, что я… Говорила только: по сравнению со спиртом из фляги водка – газировка.
- Тебе без неё будет тяжело?
- Очень…
Он неожиданно сильно прижал меня к себе, обхватив за бёдра. Потом с силой сжал рукой мою грудь…
- Серёжа. Может, пойдём ляжем?
Он болезненно замычал:
- Я сейчас уже плохо соображаю. Поняла?.. Могу быть очень грубым. Поняла?.. Уезжай к себе. Давай, уходи…
- Нет. Я никуда не уйду… Идём со мной… Вставай и иди за мной… Ну вот… Садись на кровать… Я уже раздеваюсь… Тебе помочь?.. Снимай, снимай с себя всё… Вот так… А теперь – вот она я, Серёженька. Я вижу, что тебе плохо и больно. Я хочу эту боль с тобой поделить…
Он, как медведь, тяжело навалился на меня. Я шептала ему всякие слова, которые ему нравились в такие моменты…
Подумаешь, синяки останутся… Кто их под одеждой увидит?.. Ничего... Потерплю… Зато ему полегче станет… А если ещё вспомнить, как меня первый раз изнасиловали на моё пятнадцатилетие, как девчата стояли вокруг и кричали: «Не сопротивляйся, дура, тебе же хуже будет», как я всё-таки отбивалась, пока Колька не избил меня в кровь до потери сознания, то…
***
Рано утром Алёне надо было уезжать в школу. Так как спать мы завалились рано, то просыпались и засыпали раза два.
Окончательно оклемался я только к утру.
- Алёна, я вчера перебрал и был…
- Всё нормально, милый. Ничего не разбил, не шумел и даже песни не пел… Забыли... Я тебе всё приготовила. Найдёшь на кухне. И ты обещал ко мне в среду приехать. Приедешь? Посмотришь, как я устроилась.
- Конечно, приеду, Рыжик.
Позавтракав, стал думать, куда сначала ехать: на квартиру к Ольге или в её гараж. Решил начать с квартиры, про её гараж, будем надеяться, никто не знает.
В её двор, естественно, не въезжал, и машину оставил на стоянке около поликлиники. Когда же она успела вбить в меня свои конспиративные привычки?
Дверь квартиры к моему удивлению была ещё не опечатана. Выходит, как закрыл я её в тот день, так в ней ещё никто и не был.
В комнатах порядок. На кухне в двух стёклах оконной рамы, которые остались целыми, темнело отверстие от пули. В тот самый день я залепил его прозрачным скотчем. На кухне не было даже кухонного гарнитура. Мы с Ольгой, видимо, имели общую генетически обусловленную черту – оба не любили готовить и «возиться» на кухне.
Квартира больше походила на номер в отеле средней вшивости. Заслуживали внимания только две вещи, которые были важны для Ольги и обе ассоциировались с возможностью расслабиться и максимально комфортно отдохнуть. В спальне стояла кровать с водяным матрасом, а в ванной - джакузи.
Где располагались тайники, мне Ольга говорила раньше, когда часто уезжала в свои «командировки». Вряд ли за последний год «спокойной» работы в Управлении она что-то изменила.
Между двумя входными дверями – наружной металлической и внутренней деревянной, которые обычно все проходят, не обращая внимания, вверху в углу располагался первый её тайник. Впрочем, не каждый смог бы дотянуться до него. Незаметная крышка приподнялась от простого нажатия и на притолоке я сразу нащупал телефон. Он был выключен. Положил его в свою сумку. Главное сделано. Симку надо будет выбросить от греха подальше.
Второй тайник располагался в спинке потёртого, оставшегося от старого хозяина кожаного дивана. На его деревянной задней стороне. Я отодвинул один угол дивана от стены, просунул руку и достал пистолет. Он находился в небольшом углублении, но всегда был заряжен и ничем не закрыт. Бери и сразу стреляй. Не знаю, что за марка, так как Ольга называла его то «браунингом», то «кольтом».
В выемке ниже лежали ключи от гаража. Ничего особо хитроумного в её тайниках не было…
Ордена и медали – целых девять штук – были прикреплены к картонке, которая, прогнувшись под их тяжестью, украшала одну из полок серванта. На другой сиротливо толпились разномастные рюмки и бокалы.
Награды забрал. Вряд ли бы их кто изъял при обыске, но ведь квартира будет стоять теперь пустой. Второй этаж. Возможен и элементарный грабёж.
Все её документы (дипломы, аттестаты, справки и метрики) лежали в тумбочке около кровати в большой папке. Не глядя, забрал и её. Не удержался и присел на кровать, которая сразу заиграла волнами под моим задом. Интересно, каково на такой заниматься сексом? Надо будет попробовать…
На тумбочке рядом с часами, циферблат которых можно было подсвечивать ночью, стояли три фотографии: матери с отцом, всей нашей семьи и моя. Посмотрел на них и тоже положил в сумку.
Её паспорт и другие личные документы вместе с банковской картой я забрал в первый же день, так как паспорт нужен был для получения в ЗАГСе свидетельства о смерти.
Вот вроде и всё. Вспомнил, что когда-то давно, я только закончил институт, Ольга, переехав в этот старый ещё времён сталинского ампира дом, сказала:
- Если вдруг останешься без денег, возьмёшь у меня.
- А где ты прячешь свои миллионы?
- Если вспомнишь нашу семью, сам догадаешься. А не вспомнишь, так тебе и надо.
Последнее время тайник для денег ей вряд ли был нужен. Мне моих доходов хватало. А свои деньги Ольга держала на срочном вкладе, который так и так был завещан на меня. Остальные – на своей банковской карте.
На всякий случай прошёлся по комнатам. Что могло напомнить мне о нашей семье в этой квартире, которую Ольга приобрела уже с чужой мебелью? Если не считать её одежду, то всё остальное я уже уместил в своей сумке.
А мне надо ещё успеть смотаться в гараж, т.к. пистолет и деньги следовало перепрятать, а не везти к себе в квартиру.
На кухне всё не наше. Как ушла в тот раз из дома, даже тарелки с ложкой с собой не захватила. В комнатах – всё чужое и не наше. Кровать новая, но тоже не наша.
Пора уходить. Вышел в коридор. Чужое трюмо, прилипшее к стене, под ним полка для обуви. И вешалка – тоже не наша.
Такая же полка для обуви когда-то была и у нас. Я её давным-давно то ли выбросил, то ли… может её увезла с собой Ольга? Но что на этих двух полочках можно спрятать? В старых тапках или в её туфлях?
На всякий случай отодвинул полку от стены.
За ней оказалось вентиляционное отверстие, которое вело в ванную.
Снял решётку.
Увидел край каталожного ящичка, какие обычно бывают в библиотеках.
Вытащил его. Он весь от одного края до другого был забит валютными ассигнациями: евро и баксы. Это почти клад.
Каталожный ящик с содержимым пришлось выносить из квартиры, зажав рукой подмышкой.
Затем сразу поехал в гараж.
Я был у неё здесь всего один раз: помогал Ольге заносить какие-то тяжёлые ящики. Всю остальную мужскую работу она выполнила сама причём наверняка лучше, чем если бы за неё взялся я.
Открыл одну створку ворот и вовремя вспомнил, что надо отключить укреплённый на другой створке тумблер. Без этой манипуляции свет в гараже не зажжётся, а сам он наполнится слезоточивым газом.
Зашёл, включил свет. Слева стоял стол, он же - верстак. Справа на полу несколько ящиков. На всех замки. И где от них ключи?
В углу - комплект зимней резины.
На стенах - полки с инструментами, жестяными банками и ящичками, которыми обычно и бывают заполнены полки в гаражах. Но показалось, что это вроде реквизита и декорации, которыми давно не пользовались. Что ей было здесь делать, когда машина круглый год стоит у подъезда, а любая поломка исправляется уже не своими руками в гараже, а в автосервисе специалистами? Где-то в этих банках могли быть ключи от ящиков.
Попробовал поднять один ящик. Фигушки! Все они были насмерть прикручены к полу болтами или шурупами.
Ладно, не всё сразу. С ними потом разберусь. Коробка с нашими письмами в любом случае не на замке.
Открыл её. Благодаря гаражу Ольге удалось сохранить всю нашу семейную переписку. Разве столько поместится дома! Письма родителей – мне и ей. Наши письма - родителям. Каталожный ящик и пистолет решил разместить на дне.
Стал вынимать письма и наткнулся на портсигар, завёрнутый в полиэтиленовый пакет. Его, наверное, мне и показывала недавно Ольга, а я и смотреть не стал, что внутри.
Открыл. Достал из него чёрный бархатный мешочек с какими-то зёрнами. Высыпал немного на ладонь.
Вряд ли Ольга, как и я, смогла бы отличить горный хрусталь от бриллиантов или кристаллов Сваровского. Но если спрятала…
Решил взять несколько с собой. Покажу при случаю какому-нибудь ювелиру.
Отыскал на полках самую маленькую жестяную коробочку с крышкой, куда и высыпал сверкающие в свете гаражного фонаря три «камушка».
На дно короба положил своё «оружие возмездие» и денежный «клад». Сверху сложил стопки писем.
И вышел из гаража, не забыв снова включить (или выключить?) тот самый тумблер.
***
Вечером в зале фитнес клуба подошёл к Маргарите:
- Привет культуристам!
- О, какая приятная неожиданность. Тренер наконец решил поинтересоваться, как идут дела у его подопечной? Здравствуйте, уважаемый Сергей Алексеевич.
- Слезай с этого тренажёра и не уродуй фигуру. Я тебе его не рекомендовал.
- Надо же было мне как-то удовлетворять свой сексуальный мазохизм. Другого способа не подвернулось.
- Ближайшую неделю – только беговая дорожка, никакие силовые упражнения не делай. Или хочешь, чтобы у тебя пресс был как у штангиста?
- Ты где-то пропадал целую неделю, а теперь набросился аки злая тигра на бедную девушка? И выглядишь, как после запоя. На тебя это не похоже. Что-то случилось?
- Были большие и неожиданные… скажем так – неприятности.
- Поговорить о них не хочешь?
- Не хочу, но надо. Только не здесь. Когда к тебе можно заглянуть?
- Хотел заглянуть ко мне в окошко и всё?… Ой, извини меня. Теперь дошло, что ты не в своей тарелке, зря шутить стала. Заходи завтра утром. До обеда я буду дома.
- Договорились. А сейчас иди на беговую дорожку.
- Слушаюсь, шеф!
Уходя обернулась:
- Серёжа!
- Да.
- Мне кажется, что тебе тоже надо на беговую дорожку, включив её на максимальный режим. Иногда это помогает.
- Ты права, Марго. Но я запустил всю документацию. Надо сначала разобраться с ней.
***
Когда я говорил Алёне, что квартиры бывают больше, чем у него, то имел ввиду именно квартиру Маргариты. Сто пятьдесят квадратов – треть площади моего зала в фитнес-клубе.
- Проходи сразу в гостиную. Чай или кофе будешь? С сахаром.
- Не надо, спасибо.
- Слава богу, а то у меня больше ничего нет.
- Опять без денег?
- Есть пока. На завтрак мне этого достаточно, а обедаю всё равно на стороне.
Комнаты у Марго были громадные и полупустые. Она называла это «функциональным дизайном», который мне казался неуютным.
Сел в кресло, она – напротив на небольшом диванчике.
Между нами журнальный столик – весь из стекла. Я как-то постучал по его ножкам – тоже, мать их за ногу! – стеклянные. И колёсики под стекло сделаны.
Два слова о Маргарите. Наши с ней отношения носили неопределённый характер, так что о них и говорить нечего. А вот сама Марго достойна целого рассказа.
Училась в институте вместе со мной, только занималась гимнастикой, а я лёгкой атлетикой. Родители её – богачи, но из тех, кого зовут нуворишами. Только-только разбогатели и не успели устроить дочку в более престижный вуз, тем более она всегда любила рисовать. Последние курсы заканчивала параллельно с художественным училищем, где её успехи выглядели более заметными. А закончив вуз, полностью переключилась на живопись, ходила к «учителям»; точнее - училась какое-то время то у одного известного художника, то у другого. Объездила все европейские музеи. Родители её во всём шли на встречу и ждали, когда их талантливая красавица-дочка выгодно выйдет замуж. А Маргарита, почувствовав в себе одарённость, полностью увлеклась живописью и, продав несколько картин, ввергла в шок родителей следующим заявлением. Первое: будет придерживаться системы чайлдфри; второе: не собирается вообще выходить замуж; третье: вдобавок ко всему уже перешла на вегетарианство. Папочку с мамочкой чуть кондрашка не хватила. Отец всё ждал внука, а тут старшая дочка подложила такую подлянку. Проявив мужской характер, он, в свою очередь, обозвал её лесбиянкой и поставил довольно жёсткие условия: вот тебе отдельная квартира, вот тебе тачка, и живи как хочешь. Больше от меня рубля не получишь. Слава Богу, что у нас есть ещё одна дочь. А ты живи, как тебе заблагорассудится… К нам в дом дорогу забудь, пока мозги на место не встанут!
Вот так Марго и жила. В сногсшибательной квартире, но нередко без копейки денег. Картины её, разумеется, покупали редко. Этих денег, как она говорила, не всегда хватало даже на холсты и краски. Первое время выручали любовники, содержанием у которых Марго не брезговала. В их число как-то попал и я. Но прошло года два, картины продавались всё лучше, хотя и не так часто, как ей хотелось бы. Провела даже одну персональную выставку. Из любовников почему-то остался один я. С её слов, разумеется. Объяснила это тем, что благодаря мне, может бесплатно посещать фитнес клуб.
Я не удержался и как-то спросил, не скрывая обиды:
- А больше у меня никаких достоинств нет? А если прогорит мой клуб. Я тебе уже не буду нужен?
- Ты и без клуба останешься хорошим человеком. А хорошие люди мне нравятся. Тебе такого комплимента достаточно? Кстати, моя постель всегда в твоём распоряжении, разве ты этого не заметил?
Про себя не добавила. А постель и у меня самого была не хуже её…
Она была умна и цинична. Я этими качествами обладал в меньшей степени, поэтому в споры с ней не вступал. Так что если всё-таки попробовать определить наши отношения, то получалось что-то нелепое: «дружба с периодическими приступами любви».
- Что у тебя стряслось, Серенький?
- Ольгу убили. Похоронил два дня назад.
Маргарита подошла ко мне, обняла, поцеловала:
- Я очень сочувствую тебе, Серёжа. Если чем могу помочь, только скажи. Денег пока нет, но знакомых масса.
- Ничего не надо, Марго, спасибо. Я понимаю, что при такой работе она могла погибнуть и десять лет назад. Когда уезжала в свои командировки всегда говорила: «Если к такому-то сроку не вернусь, значит убили. Дальше живи сам. Привыкай к самостоятельности». Но последний год работа вроде была спокойней… Так мне представлялось. Во всяком случае, никуда больше не уезжала. А работа оказалась, ещё опаснее, чем когда она воевала в своих африках и кавказах...
- Ты совсем один остался?
- Получается, что так.
- А та девочка с веснушками? Не с тобой?
- Сам ещё не понял. Пытаюсь привыкнуть. С ней мне спокойнее, но ведь ты знаешь мои капризы и как иногда меня заносит. Она попроще и наверняка лучше меня.
- Если любит по-настоящему, то поймёт…
- Ей жизнь ломать не хочу. Жалко. Она очень такая… ну…
- Какая?
- Наивная. Беззащитная. Ей двадцать три, а рассуждает, как ребёнок. В чём-то грамотная, в чём-то ни черта не смыслит.
- Она просто другая, Серёжа. Не такая, к каким ты привык. Открою тебе великую тайну: женщины все очень разные. У них только между ног всё одинаковое… Твоя наверняка заботится о тебе, кормит три раза в день и в постели очень старается. Угадала?
- Угадала.
- Два один в её пользу.
- Почему?
- Потому что я ни о ком заботиться не умею… Кстати, мне она не показалась такой уж беззащитной и слабой.
- Ты её видела в зале пару раз, а я с ней живу уже скоро месяц.
- Это не срок. Почему она перестала ходить в клуб?
- Получила от школы служебную квартирку в Люберцах, живёт и работает там. Педагог. Это уже диагноз. А я не люблю, когда меня учат жить. С первоклашками возится и сама такая же, как они. Мне это иногда нравится, иногда раздражает.
- Это нормально, Серенький. С женщинами так и должно быть. Разберёшься со временем. А относительно её беззащитности хочу с тобой поспорить. Идём-ка в мою студию.
В её квартире одна из комнат служила художественной мастерской: картины, слепки начатых и законченных небольших скульптур, мольберты, столы с красками, разными банками, из которых торчали кисти, какими-то листами и свёртками. И, разумеется, специфический запах красок, олифы и ещё чего-то. Запахи я различал плохо.
- Дай руку и закрой глаза.
Завела меня в мастерскую.
- А теперь смотри.
На мольберте стояла картина. И мне было от чего онеметь. На ней пастелью была изображена… Алёна.
Она сидела на велотренажёре, сосредоточенный взгляд устремлён вперёд, вся фигура изображала напряжение и целеустремлённость. Рыжие волосы пламенем развивались за её головой. Возникало ощущение, что она не на одном месте стоит, а несётся с большой скоростью.
- Однако! – удивлённо произнёс я. – Допустим, тренажёр и тело ты могла нарисовать и с закрытыми глазами. Но лицо! Она тебе согласилась позировать в зале?
- Нет. И вряд ли согласилась бы. Со стороны я её, разумеется, рассмотрела, для чего и пришлось перейти на тот дурацкий силовой тренажёр. А лицезреть вблизи её конопатенькое личико мне удалось только в течение минуты, если не меньше. Сразу скажу: веснушки её нисколько не портят. Оригинально смотрится.
- А почему минуту?
- Увидев, что я рассматриваю её, она сразу послала меня в жопу?
- Куда? Не может быть!
- Мне повторить громче?
- Не надо. А зачем ты её нарисовала?
- Я тебе сто раз говорила, что художники не рисуют, а пишут. Но не суть... Как видишь, тщательно я выписала только её лицо и переднюю часть композиции. Всё остальные линии постепенно сходят на нет. А написала, чтобы ты лучше узнал, что она из себя представляет. По-моему мнению, она очень прицельная и настойчивая девушка, а отнюдь не беззащитный ребёнок. И не хочет стоять на месте, а стремится вперёд.
- Ты живописец от бога, Марго, и большой психолог. Я хочу купить у тебя эту картину. Заплачу, сколько скажешь.
- Тебе я картины не продаю, а дарю. Ты это знаешь.
- Она у тебя ещё не готова?
- Нет. Её надо закрепить фиксативом. Иначе будет осыпаться. Можно и под стекло взять, но честно говоря, она не стоит того. Работа быстрая, больше набросок, чем законченная картина. Если мы с ней подружимся, то напишу тебе такую же, но маслом. Если не подружимся, тогда сам отдашь остеклить в багетную мастерскую.
- А почему вы не подружитесь?
- Она с женщинами, во всяком случае со мной, дружить не сможет. И потом ты не обратил внимание на название, какое я дала этой картине. Вон там, в углу, читай сам.
- «Достигающая цели». Думаешь название соответствует прототипу?
- Уверена. И делай выводы.
- Заканчивай картину. Я думаю, что смогу найти вполне достойный подарок для тебя. Обменяю на эту картину.
- Не найдёшь, не переживай. В любом случае подарю.
***
Я приезжала к Серёже поздно вечером каждую пятницу. Всегда нагруженная тетрадями, которые надо было успеть проверить к понедельнику, и купленными по дороге продуктами. Рано утром в понедельник он отвозил меня сразу в школу.
За эти два дня и три ночи мы не только успевали досыта наласкаться, но я ему готовила на несколько дней первое и второе. Ходили в кино или просто гуляли. Иногда я по воскресеньям ездила с ним в его фитнес клуб. Но, честно говоря, так уставала за неделю, что бегать по этой дурацкой дорожке уже сил не хватало. Ложилась в гостиной на диван, смотрела его громадный на полстены телевизионный экран, иногда даже засыпала при этом.
Расставались мы ненадолго, так как Сергей приезжал ко мне в Люберцы по средам после своего клуба тоже поздно вечером. Но я видела, что ему всегда было неуютно у меня. Он, конечно, расхвалил мою комнатушку, но всё время сидел как привязанный на диване. Тем более у нас то горячей воды не было, а однажды вообще на весь день воду отключили и как раз в среду. Утром в четверг мне надо было уже бежать в школу. Ночью, конечно, забывались все неудобства, но я чувствовала, что приезжает он ко мне сюда с большой неохотой. Понимала, что лучше жить всегда вместе, но для этого пришлось бы оставить школу. А учебный год только начался.
Наконец он мне рассказал об Ольге. Если быть более точной – о своих отношениях с ней.
- Когда погибли родители мне только исполнилось двадцать лет. Второй курс института. Если бы она не держала меня в своих ежовых рукавицах, не знаю, что со мной стало бы. Я же рос балованным, маменькиным сыночком, которому всегда доставался лучший кусок и чьи желания всегда исполнялись. У нас с Ольгой была разница в возрасте в восемь лет. Я даже думаю, что моё рождение оказалось внеплановым. Как говорил Жванецкий: «Одно неосторожное движение - и вы отец». А как остался совсем один, Ольга как раз в это время уехала на свою первую «войну», так сразу и скурвился. Третий курс и трёхкомнатная квартира – соблазнительное сочетание. И выпивал, и наркотики пробовал, но тянул на мастера спорта и как-то удержался на самом краешке, не пропал. С помощью Ольги, разумеется... Представь картину маслом. Поздний вечер. Нас три парня и три девицы. Все никакие. Открывается дверь и входит Ольга. В камуфляже и с громадным рюкзаком. Только гранатомёта на другом плече не хватало. А мы в гостиной расположились прямо на ковре. До сих пор помню её жесты и голос. Ткнула пальцем в сторону девок:
- Ты, ты и ты. Взяли шмотки и пшли вон! Пацаны! Всем встать и одеться.
Я возмущённый вскочил первый:
- У тебя своя комната, а у меня своя. Что хочу в ней, то и делаю! Иди к себе, а нам не мешай. А то сами тебя выведем.
- Попробуйте.
Мы все трое учились в институте физкультуры и занимались там отнюдь не игрой в шашки. В общем все крепкие ребята были. До того, как я и Мишка схватили Ольгу за руки, чтобы вытолкнуть из комнаты, она бросила свой рюкзак в третьего, в Юрку. Он под ним и остался…
Сергей замолчал.
- Дальше что было? – спросила я. - На самом интересном месте остановился.
- А дальше я ничего не помню. Она нас троих вырубила как щенят. Причём мне досталось больше остальных. Утром объяснила это так:
- Ты здесь спал, а им надо было до дома добираться. Так что давай без обид.
Но обиделся я на неё страшно. Месяца два не разговаривали друг с другом. А потом она сказала:
- Серый, я сегодня вечером уеду. Если не вернусь, значит убили. Тогда дальше живи сам, но так, чтобы родителям на том свете за тебя не было стыдно. Но если вернусь и увижу такой же бардак, то я… я убью тебя.
- Не убьёшь! – запальчиво крикнул я.
Она посмотрела на меня с такой укоризной, что стало стыдно.
- Да, брата я убить не смогу. А вот себя на твоих глазах – спокойно. Вот и живи после этого сиротой. Один! Тогда и пропадёшь… Что-то врезались мне эти слова на всю жизнь. Вот и сейчас: остался один…
- Ты не один, Серёженька. С тобой я… Что у неё за работа такая была?
- Служила в каком-то спецподразделении. Я толком до сих пор не знаю. Шифровалась она круто и меня к этому частично приучила. Так что я никогда её ни о чём не расспрашивал. Но всегда ждал её возвращения так как она не говорила, когда вернётся. Может, и сама об этом не знала. А когда закончил институт, помогла деньгами и я сначала арендовал этот фитнес клуб, а потом уже, опять-таки не без её помощи, выкупил полностью.
***
Утром позвонил Маргарите.
- Привет! Ты одна?
- Нет, с картиной.
- Рисуешь?
- Нет, пишу.
- Хотел зайти к тебе с подарком и забрать картину.
- Если по дороге купишь ржаные хлебцы и пакет кефира, буду рада тебя видеть.
- Что-нибудь ещё взять?
- Если только мазь.
- Какую?
- От которой у тебя член стоит два часа.
*
Я приехал к Маргарите, купив два больших пакета различных продуктов.
- Что в пакетах? Подарки?
- Нет. Не знаю, почему раньше не догадывался. Здесь тебе продукты на все случаи жизни.
- Потому что сытый голодного не разумеет. Мне обычно приносили вино и конфеты. Ты первый, кто догадался, что мне нужно больше всего. Спасибо. Тащи всё на кухню.
- Ты же деньги у меня не брала, а приносить тебе хлеб с молоком в голову не приходило… В этом пакете овощи и фрукты, которые едят все нормальные люди. А в этом – что-то малосъедобное, которое купил на Проспекте Мира в магазине с диким названием «Джаганнат».
- Это такой город в Индии, невежда! Но ты, Серенький, меня поразил в самое сердце. И чувствую, ещё куда-то ниже. Вытаскивай всё и подавай мне, я буду раскладывать их в холодильнике… Хлебцы и кефир сразу оставь на столе…
Когда закончили «сортировку», сказала:
- Садись, составишь мне компанию. Ты что будешь?
- Пить хочу. Вода веганам не противопоказана? Она у тебя есть?
- Этого добра навалом. Только наливай сам. Я голодная как волк… Серенький, а если я изменю своим принципам, соглашусь выйти замуж и даже родить сына, как ты к этому отнесёшься? Мне, как ни странно, только один раз и делали предложение.
- Кто?
- Ты. Ещё полтора года назад. Не хочешь повторить его?
- Ты опоздала почти на три месяца, Марго. И потом у тебя такое спонтанное решение возникло, скорее всего, от изобилия продуктов. А если бы я ничего не принёс?
- Спонтанность только внешняя, можешь мне поверить. Но я действительно слишком затянула со своим решением… А если я тебя всё-таки соблазню. Сам же знаешь, что могу это сделать.
- Знаю. И мы даже можем пожениться. Но я буду постоянно переживать, что обманул Алёну и втайне от тебя мотаться в Люберцы. Тебе это надо?
- Нашёл себе удобную и тихую гавань и решил бросить там якорь?
- Если говорить на морском языке, то это близко к истине.
- Тебе же с ней скучно, Сергей. Я это нутром чую. Да, она наверняка любит тебя, в этом я ни капли не сомневаюсь. Но вот любишь ли её ты?
Я промолчал.
- То-то и оно. Дай-ка я с горя ещё чего-нибудь съем. - Достала из холодильника что-то в виде круглой котлеты. - Это фалафель. Тебе наверняка бы тоже понравилось. Но не под такое настроение и не под такой разговор. Может, попробуешь?
- Спасибо. На самом деле ничего есть не хочется.
- Тогда потерпи ещё пять минут… Я не могу понять, почему у вас, мужиков такое нелогичное мышление, - говорила она, продолжая жевать «котлету». – Был у меня по молодости один богатый любовничек. Спросила у него: «А почему ты не предлагаешь мне выйти замуж?» Ответил: - «Я не достоин такой красавицы, как ты. Тебе принц нужен». Поставить меня «раком» и трахать полчаса он достоин, а жениться на мне не достоин. Ну разве не уродское мышление?..
«Волчий голод» Марго утолила довольно быстро.
Я встал и выбрал на полке кухонного гарнитура, где стоял кофейный сервис, тёмное блюдце. Поставил на стол.
- Это зачем? – спросила Маргарита.
- Сейчас увидишь. Я же обещал тебе подарок.
Дождался, когда она закончит жевать, помоет руки и сядет на место.
Небрежным жестом положил на блюдце «камушек».
Он заблестел в свете утреннего солнца.
Её лицо сразу стало серьёзным.
Сказал:
- Не могу поклясться, что это брюлик, но очень похоже.
Маргарита вышла из кухни и через минуту вернулась с каким-то приборчиком, в виде толстого расплющенного карандаша. Заострённый кончик прижала к моему подарку. Раздался негромкий писк.
- Это настоящий бриллиант, Серенький. Где раздобыл?
- Шёл к тебе, смотрю, что-то валяется на земле и блестит. Поднял на всякий случай.
- Ты его мне даришь?
- Да. А ты мне – картину.
- Дороговато ты свою конопушеньку ценишь.
- Сколько он может стоить, не знаешь?
- Нет, Серенький. Здесь уже эксперт нужен. Но судя по тому, что он с виду больше одного карата, то в зависимости от огранки может и на двести тысяч деревянных потянуть. Не жалко такой отдавать?
- Тебе нет. И потом я не отдаю, а дарю.
- А почему не Алёне?
- У меня есть ещё один. Потом и ей подарю. Сделает себе обручальное кольцо… Ты говорила, что у тебя дядя ювелир. Спроси у него о стоимости. Мне просто любопытно.
- Этот старый еврей сразу продаст меня отцу. Тот прибежит и будет душить меня до тех пор, пока я не скажу, кто мне его дал. Потом доберутся до тебя. Это же мафия, Серенький! Алмазная мафия. Но подарок твой возьму и спрячу до лучших времён. А тебе спасибо за него и за то, что накормил оголодавшую художницу. И как же мне тебя отблагодарить?
- Ты обещала подарить картину.
- О боже! А я-то надеялась, что ты предпочтёшь что-то более живое и трепещущее…
***
Я отъезжал от фитнес-клуба уже в темноте.
Перед выездом на шоссе на дорогу вышел мужчина и решительно махнул рукой. Я затормозил, но двери открывать не торопился.
Когда он наклонился к стеклу, я узнал его. Это был Геннадий, который разговаривал со мной на кладбище.
Открыл дверь. Он заглянул и произнёс:
- Если я сяду сзади, не возражаете?
- Ради бога.
И только дождавшись, когда я тронусь с места, добавил:
- Здравствуйте, Сергей Алексеевич.
- Добрый вечер, Геннадий?
- До светофора, а на перекрёстке сразу направо… Вот так. И, пожалуйста, не разгоняйтесь. Видите впереди у обочины светлую машину? Сразу за ней прижмитесь к бордюру и останавливайтесь. Только аккуратнее, не заденьте её. Она у меня новая, почти девственная.
Остановились.
- У меня информация для вас. Мы вычислили того, кто стрелял. Из наших, но новичок. Он с Ольгой Алексеевной на задания ни разу не выезжал, потому его заказчик и выбрал…
- И что вы сделали? Убили его?
- Нет, зачем? Но стрелять он больше не сможет. Вы его не знаете и знать не обязательно. Он – исполнитель, шестёрка… Даже жаль парня, у нас приказы не обсуждают, а выполняют. Но мог бы поступить и умнее, так как всё-таки знал, кого ликвидирует.
- Как умнее?
- Промахиваться ему стыдно, но ранить - элементарно. Он же снайпер. Там расстояние было метров шестьдесят-семьдесят, не больше. Попасть в руку, в плечо. Но теперь об этом поздно говорить. Заказчика я знаю. Не уверен только, стоит ли вам о нём говорить, так как здесь уже мы вам ничем помочь не сможем.
- Я могу это сделать и сам.
- У вас не получится. Это большой начальник и охраняется не хуже президента. Приблизиться к нему сможете, но вряд ли успеете выстрелить, вас сразу уложит охрана. Там ребята серьёзные. А вы даже стрелять не умеете.
- Откуда знаете?
- Знаю.
- Запишусь в стрелковый тир для гражданских лиц. Или стрельбище, как оно правильно называется? Научат стрелять, не криворукий же я. И зрение у меня хорошее.
- У вас какое оружие?
- Пистолет «Макаров». Патроны к нему есть.
- Боевой или травматика?
- Боевой. С Ольгой вместе покупали.
- Советую не появляться с ним в стрелковом тире. Найдите место в лесу поглуше и пристреляйте там свой пистолет. Вам, если решитесь на такое самоубийство, придётся стрелять с расстояния не ближе четырёх-пяти метров. Если, конечно, успеете достать оружие из кармана.
- У меня это вопрос принципа, Геннадий. Ольга была для меня больше, чем сестра. Она практически сделала из меня человека. Хорошего или не очень – другой вопрос. Но оставлять её убийство безнаказанным я не буду. Вам спасибо… Впрочем, есть одна просьба. Как найти и лучше подобраться к вашему начальнику, подсказать можете?
- Вы не понимаете, какой опасный вопрос задали. Представьте, что вас не убьют, а ранят. И на допросе вы расскажете, кто вам дал такие сведения. Со мной поступят, как с Ольгой Алексеевной. Только не надо говорить, что вы ничего не скажете и будет молчать, как герой-подпольщик. Я знаю лишь одного человека, который смог выдержать пытки и не сказать ни слова. Впрочем, она при этом страшно материлась.
- Вы про женщину говорите?
- Я говорю про Ольгу Алексеевну. Вы ничего не знали об этом?
- Нет. Я вообще не представлял до последнего времени, чем она занимается.
- А сейчас представляете?
- Тоже нет, - подумав ответил я. – Так поздно дошло до меня, насколько опасна была её работа. Тем более она предупреждала, чтобы я ей такие вопросы не задавал... А кто её пытал?
- Сейчас об этом можно и сказать. Она около полутора лет выполняла роль «крота» - знаете, что это такое? - в одной преступной группировке. Потом её предали. Вернее – прод;ли. И думаю, что тот же самый человек, который заказал её убийство. А в последнее время она слишком много знала такого, что позволило бы засадить за решётку половину всего Центрального управления.
- А почему тогда она…
- Не надо задавать наивных вопросов, Сергей Алексеевич. Вы к нашему «миру», если его так можно назвать, прикоснулись одним боком только сейчас, когда убили вашу сестру. И я посоветовал бы вам больше к нему не приближаться. Ваша семья сейчас состоит из одного человека - вас. Детей нет. В Древней Спарте таких даже на войну не брали, чтобы не пресекался род. Насколько я знаю, близких родственников у вас тоже нет. Вы понимаете о чём я говорю?
- Отсидеться в тихом уголке и не высовываться, пока кто-то будет распоряжаться, и, если я правильно понял, не всегда с пользой для дела, жизнями людей? Лишь бы сберечь свою шкуру?
- Точно выразились. Мне нечего вам возразить. Только учтите, что я сам из тех преторианцев, которые обеспечивают охрану и благосостояние вот именно таких людей. Месть снайперу была попыткой слегка очистить свою совесть… Видимо, зря я вам давал то обещание.
- Понял. Тогда спасибо и прощайте. Будем считать, что мы с вами не встречались и ни о чём не говорили.
Геннадий придвинулся к двери, но остановился. Немного помолчав, сказал:
- Ближайшие два месяца тренируйтесь в стрельбе и не проявляйте в отношении нашей организации излишнее любопытство. Перед Новым Годом я свяжусь с вами. Обещаю. Удачи вам. И отъезжайте первый.
Вышел и направился к своей «почти девственной» машине.
***
В ближайший вечер, когда в зале фитнес-клуба появилась Маргарита, я подошёл к ней.
- Привет, Марго.
- Рада видеть вас, ваше благородие.
- Откуда взялось «ваше благородие»?
- Если немного тебе польстить, то тебя можно отнести к десятому чину дореволюционной Табели о рангах. Типа – коллежский секретарь. Не торопись обижаться, такой чин, между прочим, был у Пушкина и Тургенева.
- Сбила меня с мысли своей эрудицией.
- Что хотел сказать, Серенький? А то мне надо поддерживать форму, чтобы оставаться соблазнительной для мужчин.
- Короче, Марго. Ты можешь найти покупателя на мой фитнес-клуб? Только чтобы сразу и наличными. Не обязательно прямо сейчас, но до Нового Года я хотел его продать.
- Не хватает денежек на бриллиантики?
- Я серьёзно говорю.
- А если серьёзно, то завтра утром к девяти часам приходи ко мне, позавтракаем вместе. И поговорим. Никаких продуктов приносить не надо. Я сейчас при деньгах. Чтобы купить твой клуб, их не хватит, но накормить тебя до отвала я смогу.
***
Я сидел за кухонным столом Маргариты и наблюдал, как она жарила яичницу.
- Не вздумай сказать, что не хочешь есть или что я невкусно приготовила. Испепелю взглядом, как горгона Медуза. Ещё две минуты подожди. Позавтракаем, тогда и поговорим о твоей проблеме.
- Раньше тебе чашки кофе хватало.
- Я со вчерашнего дня начала новую жизнь.
- В чём она заключается, Марго?
- Во-первых, для новой жизни надо сменить имя. Поэтому ты перестаёшь называть меня Марго. Кстати, родители и родные звали меня Ритой. Это уже потом в тусовке прилепили мне эту приблатнённую кликуху. Запомнил?
- Запомнил, Ритуля.
- Ой, как хорошо! Зови меня так, ладно?
- За сытный завтрак – любой каприз… Кстати, а это у тебя очень необычный натюрморт. Его здесь раньше не было. Может, конечно, и такие рисуют, я не знаю современное искусство, но у тебя он выглядит оригинально.
- Понравился?
- Да.
- Что именно?
- Я же сказал – необычностью. Вместо кувшина – бутылка абсента и дымящаяся сигарета на фоне фруктов. И кусок хамона вместо дичи. Далеко от классики, которая мне нравится. Но смотрится современно. Хоть сейчас на стенку какого-нибудь ресторанчика вешай.
- Хорош комплимент. На стену ресторанчика. Я хочу попасть на стену художественного музея, а не ресторана.
- Извини за неудачный отзыв. Что думал, то и сказал.
- Это одна из твоих хороших черт. За твою искренность я тебя и люблю… и уважаю… Ничего, моим картинам, как драгоценным винам, настанет свой черёд.
- Это не твоя фраза. Где-то уже попадалась мне.
- Подловил всё-таки… Это моя аранжировка Цветаевой. Я думала, что спортсмены читают только порножурналы, а ты и здесь исключение. Держи блюдо.
- Это мне или на двоих?
- Тебе одному. Мне чуть поменьше.
- Подожди, Марго, то есть Маргарита. Здесь же колбаса! У тебя тоже?
- Всё из одной сковороды, Серенький.
- А как же вегетарианство?
- Я же предупредила, что начала новую жизнь, чтобы быть ближе к вам – банально-обычным нормальным едокам-трупоедам.
- Аппетит-то не порть таким словами.
- Попробуй и скажи, нравится или нет?
- Попробовал… Обычная нормальная яичница. Многовато, но съем с удовольствием.
- Ну хоть так похвалил и на том спасибо.
- А с чем связан такой резкий переход к нормальной пище?
- Убедилась, что таланта у меня нет. Стоило дурёхе десять лет потратить, чтобы прийти к такому выводу.
- Аргументируй.
- Пожалуйста… Впрочем, ты ко мне пришёл со своей проблемой. Давай сначала поговорим о ней. А уж потом о моей. А то я от своего эгоизма не избавлюсь и в новой жизни.
- Самокритика у тебя появилась – уже достижение. Поэтому, Ритуленька, расскажи сначала о своей. Моя, боюсь, будет такая, что после неё ни о чём другом говорить не захочется.
- Не пугай девушку, Серенький… Ах, какой у нас с тобой разговор сентиментальный, заметил? Серенький, Ритуленька… То ли слишком слащавый, то ли как у влюблённых.
- Сереньким ты меня с первого дня зовёшь. Больше так меня никто не называет, поэтому я и терплю. Хотя звучит по-детски. А поначалу даже пренебрежительно звучало. На фоне твоих павлинообразных кавалеров моё имя ассоциировалось с серым воробьём.
- Ты иногда так невнимателен, что я диву даюсь. Это уже твой комплекс неполноценности проявляется. Неужели не заметил, что уменьшительным именем я называла только тебя одного?
- Так. Сейчас сентиментальный разговор у нас перейдёт в выяснение отношений. Он входит в расписание твоей новой жизни?
- Нет!
- Тогда слушаю, что у тебя за проблема.
- Давай доедим и потом поговорим. Что-то новая жизнь у меня протекает не так гладко, как я предполагала. А сейчас помолчим и успокоимся.
В её гостиной сели уже привычным образом: я – в кресло, а она – через стеклянный столик напротив – полулёжа на диване, поджав под себя ноги.
- Ты как-то спросил у меня, почему я не рисую автопортреты. Мол, легче всего – сел, смотри в зеркало и малюй. Даже подсказал технологию: точка, точка, запятая – выйдет рожица смешная. Я их штук десять написала. Некоторые показывала знакомому художнику, высокого класса портретист. Сказал: - Всё неплохо кроме одного – взгляда нет.
- В каком смысле?
- В прямом. Глаза не отражают настроение и душу.
- Ты уже писала портреты и продавала их.
- Да. И кое-кто даже расплачивался за них бриллиантами. Но это уровень хорошего ремесленника, а не портретиста.
- Твои пейзажи и натюрморты он видел? А какие фантастические картины красивые у тебя выходят!
- Смотрел. Сказал: вот их и пиши. Это твоё. Типа: не с твоим свиным рылом в калашный ряд. Правда, под занавес приободрил. Некоторые картины у меня написаны в духе магического реализма. Вот так красиво выразился.
- Я это направление знаю только в литературе. К нему относят многих – от Гоголя до Маркеса.
- А в живописи это диапазон от твоего любимого Чюрлёниса до Фриды Кало.
- Последняя мне никогда не нравилась, а Чюрлёнис – чародей!.. Знаешь почему твой портретист так сказал, глядя на автопортреты? Потому что сразу сравнивал их с твоим колдовским взглядом. Твои глаза словами трудно передать, а нарисовать, наверное, ещё труднее.
- Что в них особенного?
- Ты говорила, что бабка у тебя была колдунья. Или приврала?
- Мать мне так рассказывала. Немного умела ворожить, иногда что-то получалось у неё необычное. За это перед войной и сослали вместе с дедом к чёрту на кулички, где они и сгинули.
- Могу только повторить, что взгляд у тебя действительно необычный и привораживающий. Красивые глаза встречаются у многих. А в твоём взгляде что-то есть такое, что, видимо, ты не можешь передать на картине. Твой маэстро это замечает и опускает тебя, бедненькую, ниже плинтуса.
- Может быть и так. Мне такой вариант в голову не приходил.
Марго, вернее – Рита, задумалась, но через несколько минут подняла голову и посмотрела на меня:
- Так. С моей проблемой разобрались. Слушаю твою.
- У меня всё проще и понятнее. Надо до Нового года продать фитнес-клуб. Я твёрдо решил отомстить за Ольгу и мне намекнули, кто её заказал. Высокий чин, по твоей Табели о рангах на уровне тайного советника. Это уже Ваше Превосходительство. Подойти к нему и грохнуть можно, но живым не уйдёшь. Вот я и хочу продать клуб. Всё ясно?
- Ты с ума не сошёл, Серенький?
- Это моё личное дело. Больше оно никого не касается. Сможешь найти покупателя? Среди моих знакомых такую сумму никто вытянуть не может.
- Ты совсем охерел?
- А что мне терять? Один жить не хочу и не буду. И с вами обеими ничего хорошего не получится. Люблю тебя, но Алёнку жалко до такой степени, что лучше пусть убьют или посадят, чем её бросить одну. Она и так всю жизнь одна жила…
- Послушай теперь меня, Серенький. Ты мне сейчас скороговоркой, но вроде как опять в любви признался. Про возможность нашего брака мы с тобой уже говорили. Тебя любят две не самые плохие женщины. Хотя у меня, да наверняка и у твоей Алёнки своих червоточин хватает. И вдруг собрался помирать смертью то ли героя, то ли преступника, этого я ещё не поняла. Ты это считаешь нормальным?.. А почему сразу убивать? Что за дикая привычка кровной мести? Ты наберись храбрости и где-нибудь в людном месте подойди и плюнь ему в морду. И скажи за что. Подкинет тумаков тебе охрана, но не убьёт же. Оштрафуют или посадят на месяц за хулиганский поступок. Главное, чтобы оружия при тебе не было. Ты про моих дядьёв не забывай. Один - ювелир, а второй – один из лучших юристов в Москве. Он так всё повернёт, что этот генерал перед тобой ещё на колени встанет. Главное, как всё произошедшее преподнести в суде.
- Здесь, Ританька, присутствует один хитрый нюанс. Это военные из такого подразделения, которые все проблемы решают сами - тихо и по-бандитски. Так с Ольгой и поступили.
- Если это генерал, то он уже на виду. Наверняка взяточник, если работает с криминалом. Других генералов не бывает. Это его шестёрки могут втихаря кого-то там убивать. А Его Превосходительство себе такого не позволит… Его за жабры надо взять ДО ТОГО, понимаешь?
- Нет.
- Узнай его имя и где работает. До Нового года ещё полтора месяца. Не хватало, чтобы тебя действительно убили или посадили? Тогда я сама этого генерала пристрелю. Найму киллера и его грохнут.
- Ишь ты какая боевая!
- Ты об Алёнке подумал, которую так боишься одну оставить? Как она там жить будет без тебя? Про себя молчу, я выживу. Но погибнуть тебе не дам. Вот увидишь. Я окажусь хитрее тебя, Серенький... Вот тебе два задания, которые ты должен выполнить, пока не бросился как Александр Матросов на амбразуру дзота. Первое. Жениться на Алёнке и прописать её в своей квартире. Одеть её как принцессу. Сам сказал, что после Ольги деньги у тебя имеются.
- С женитьбой и пропиской понятно. А причём здесь «принцесса»?
- Потому что, если тебя, не дай бог, не будет, её окрутит или какой-нибудь прохвост из-за квартиры, или она полюбит какого-нибудь сантехника. А если будет выглядеть, как принцесса, то я её выведу в свет и она, отплакавшись, такого женишка себе подцепит, что ты и в могиле обзавидуешься. Главное, чтобы она не забрюхатила раньше времени. Тогда кондиция товара будет уже не та.
- А чего ты о ней вдруг так заботишься?
- Потому что и о себе тоже подумала. Мне через семь лет будет сорок. Мне ребёнок нужен.
- А чайлдфри?
- Ты чего тупишь, Сергей? Я начала новую жизнь. Сто раз тебе повторяла. И ребёнок мне нужен от тебя. Хочу от любимого мужчины родить, а не абы от кого. С другими уже противно в постель ложиться. Вот соверши эти два подвига, тогда иди и бодайся с дубом. Задачка у тебя, с одной стороны, непростая: жениться на одной, а ребёнка заделать другой. Но с другой стороны, никто возражать не будет: конопушка твоя лишь бы не померла от радости, ну а я свою радость прикрою цинизмом. Что не ясно?
- Как ты мальца будешь воспитывать? Не представляю тебя, меняющей памперсы малютке. На живопись время не останется. На что жить будешь?
- Мне только родить надо. Всё. Дальше меня папаня осыплет золотом с головы до ног. И заботиться ни о ком и ни о чём я даже не собираюсь. Все сразу найдутся: и няньки, и кормилицы и личного доктора ещё приставят к ребёнку. Теперь ясно, Серенький?
- Подумать надо. Ты столько всего наговорила.
- Думать нечего. У тебя дедлайн через полтора месяца. Продавать зал не надо. Требуется сначала трахнуть меня как следует, не один раз и по-всякому. Чтобы наверняка залетела. Беременность через час не определишь. И жениться на своей Алёнке. Совместишь два приятных дела. Любой мужик позавидует…
***
Снова мой любимый день недели - среда. И мы с Серёжей на моём диване в «комфортабельном» общежитии.
- Серёжа, тебе не нравится у меня, да?
- Главное, что мне нравишься ты.
- И я тебе уже меньше нравлюсь, чем раньше.
- Привет! А это ты откуда взяла? Глупости говоришь.
- Я чувствую это. Просто словами объяснить очень трудно.
- Сама же говорила, что когда кончаешь, аж задыхаешься от счастья.
- Да. Но не во мне дело, а в тебе. Мне кажется, я для тебя так и осталась «секс-куколкой».
- А это откуда взяла?
- Ты меня в самый первый раз так назвал. Но ведь один секс – это ещё не любовь, разве не так?
- Чего ты всё мудришь, Алёнка? Живём с тобой нормально. Ни разу за всё время ни разу не поссорились. Конечно, было бы лучше, если бы ты переехала ко мне, но я пока даже не говорю об этом, чтобы тебе настроение не портить. Тебе же надо отработать весь учебный год.
- Я поговорила с завучем. Сказала, что могу уволиться. Она действительно просила отработать весь год, а потом сказала: - Если у тебя такая «смертельная любовь», то хотя бы первое полугодие закрой.
- Я так понял, что после Нового Года ты могла бы и уволиться?
- Да.
- Ладно. Ещё больше месяца. Позже поговорим об этом. Ты так привязана к своим детишкам, что пока мне даже страшно поднимать этот вопрос.
Я уткнулась Серёже в плечо и напряжённо думала, с чего начать следующий разговор. Все предыдущие фразы были лишь подготовкой то ли меня самой, то ли его к более неприятному сообщению. И тянуть нельзя, сейчас он заснёт, а утро – не для таких разговоров.
- Серёжа.
- Что ещё?
- Серёженька.
- Та-а-ак. Что-то всё-таки случилось. - Повернулся ко мне. – Тогда докладывай по форме, как старшему по званию и не тяни время. Уже первый час.
- Хочу сказать тебе что-то плохое. Мы последние полтора месяца с тобой не предохранялись.
- Ты сама сказала, что больше не надо. Я и не надевал его.
- Ну, вот…
- Что? Ты беременна?
- Наоборот. Ничего нет. Я, наверное, не смогу тебе ребёночка родить.
- Откуда знаешь? Мы с женой как сошлись, так ни разу не предохранялись. Больше, конечно, по легкомыслию и глупости. А забеременела она только через год.
- А где ребёночек?
- Выкидыш был…
- Ой, как жалко…
- Так и с тобой может быть. Куда торопишься? Наоборот – нам надо предохраняться. Что ты с ребёнком будешь делать? И твоя любимая работа как?
- А ты не поможешь?
- Помогу. Только сразу заберу тебя к себе. Не хватало беременной мотаться каждый день из города в город. И вообще – говорить о ребёнке пока рано. Свяжем себя по рукам и ногам. Я хотел тебя на курорты свозить, в Европу съездить. Ты же из России не выезжала ни разу.
- Я видела по телевизору, как туристка с малюткой, который сидел в специальном рюкзачке, гуляла по Венеции.
- С дурочек пример брать не стоит. Они сейчас и в самолёте могут родить, и маленького сосунка из одного климата в другой самолётом перевозить. Если ума нет ни у матери, ни у отца, то это нормально. Ваша школа, зацикленная на ЕГЭ, только дебилов плодит.
- Серёжа, я после третьего курса лечилась с двухсторонним аднекситом, это такое воспаление яичников. Купалась всё лето в холодной речке, в каникулы у подруги в деревне жила во Владимирской области. Потом несколько месяцев лечилась. Сказали, что вылечили. А если нет?
- Значит надо заново обследоваться и не в бюджетной, а в частной клинике. Что-то найдут, пусть лечат. Если всё хорошо, тогда голову не ломай, а родишь мне через три года сыночка… И жениться нам с тобой надо. Пойдёшь за меня замуж?
- Я сначала обследуюсь, и если всё у меня нормально, тогда можно и замуж выходить. А то будет у тебя жена бесплодной смоковницей.
- Тогда не тяни с этим. Я уже думал устроить нам свадьбу прямо на Новый год.
- Хорошо. Я сама мечтаю об этом – всегда жить с тобой.
- А теперь – спать.
- Да, давай спать… Только я знаешь, что ещё хотела сказать, ну в самый последний раз, ты не злись.
- Что ещё?
- На моём диване мне приятнее сексом заниматься. Почему, а?
- Он у тебя жёсткий, как тюремные нары. Я тебя сильнее придавливаю к матрасу, тебе, видимо, это и нравится.
- У меня и оргазм здесь всегда сильнее получается и быстрее.
- Значит, перетащим диван в мою квартиру. И будем спать по чётным дням на моей постели, а по нечётным – на твоём жёстком диване.
- Почему именно так?
- Нечётных дней в году больше. Тебе же лучше.
- А если всё время на диване?
- Баловать тебя не хочу. А то потом заставишь каждую ночь на пол с тобой ложиться…
***
Следующая встреча с Геннадием произошла также неожиданно, но по старой схеме.
- В Театре Российской Армии министр обороны устраивает утренники по случаю Нового года. На них со своей семьёй обычно ходит и интересующий вас субъект. Дату я вам передам по телефону: назову число января. И достану вам пригласительный билет, который передам накануне.
- Спасибо.
- Как успехи со стрельбой?
- Четыре бутылки пива из пяти с семи метров. Причём стреляю в быстром темпе.
Попутчик с заднего сидения ухмыльнулся, но ничего не ответил.
- Вот его фотография, чтобы не набросились по ошибке на кого другого. Смотрите только из моих рук… Это он с женой, она у него вторая, красавица, ничего не скажешь. И две девочки - восьми и пяти лет.
- Он придёт с детьми?
- Вряд ли генерал явится на утренник, чтобы самому водить хоровод вокруг ёлки. Такого за ним не замечалось.
- Стрелять в него при его детях?.. Это как-то дико. Я вряд ли смогу.
- А я вряд ли смогу связать генерала и притащить его в подвал, чтобы предоставить вам возможность казнить его без свидетелей. Кстати, во Дворце будет много народу, так что я гарантирую, что в вас там стрелять никто не будет. Так что, вполне вероятно доживёте до суда…
- Геннадий, мне пришёл в голову несколько иной вид мщения.
- Слава богу! И что это за вариант?
- Можно я пересниму на смартфон эту фотографию.
- Нельзя.
- Тогда я явлюсь на тот утренник и сам его сфотографирую. Там наверняка все буду фоткать своих детей. Это же не должно вызвать подозрений. Я прав?
- Если не будете подходить к нему вплотную, то снимайте себе на здоровье. Сергей, я могу поинтересоваться, в чём заключается ваш вариант?
- У меня есть знакомый юрист и знакомый корреспондент из «Эха Москвы». Есть группа людей, которая собирает косвенные улики на таких высокопоставленных лиц. Они постараются доказать, что он брал взятки. А потом предают их огласке. Это может оказаться похуже пули. Недаром говорят, что «злые языки страшнее пистолета».
- Номенклатурные личности его уровня позволят публично опозорить только с очень высокого разрешения. Но если ваши друзья смогут набрать достаточный компромат, тогда самый убийственный факт смогу добавить и я. Дайте мне ваш смартфон, чтобы не терять время... На обратной стороне фотографии написаны его фамилия, место работы и должность. Я их переснял на ваш телефон. Мне нужно предупреждать вас о том, что этот снимок не должен оказаться в чужих руках и тем более в деле следователя, если дело дойдёт до военной прокуратуры?
- Нет. Я наивен в ваших делах, но не до такой степени. Перепишу своей рукой и отдам им. А снимок удалю.
- Об этом я и хотел попросить. Тогда до следующей встречи.
- Одну минуту, Геннадий. Я, видимо, задам глупый вопрос, можете и не отвечать на него. Почему вы помогаете мне? И насколько я понимаю с большим риском и даже в ущерб своим служебным обязанностям.
- Если бы мы с Ольгой Алексеевной ещё раньше не обсуждали целесообразность нашего нового места службы, то мы с вами вряд ли когда ещё встретились бы после её похорон… Кстати, если действительно надумаете продавать свой фитнес-центр, то покупателя я найду. Есть один предприниматель.
- Откуда вы знаете, что я его хочу продать? Я никому об этому ещё не говорил!
- Говорили. Но не будем спорить. Удачи вам! И отъезжаете первым.
***
Во вторник вечером позвонила Алёна:
- Серёжа, ты завтра не приезжай ко мне.
- Почему?
- Ну, у меня начались всякие женские дела. Чего тебе зря мотаться?
- А как себя чувствуешь?
- Хорошо. Всё как обычно.
- Но про обследование мы с тобой договорились.
- Конечно. На каникулах пойду по врачам.
- Тогда до пятницы.
- Да. Приезжай. И за тобой будет ещё должок за пропущенную среду. Намёк понял? Не забудь.
- Не забуду. Сейчас напишу фломастером на стене: «В ночь с пятницы на субботу не забыть…»
- Перестань. Неудобно так по телефону говорить. Вдруг нас прослушивают.
Мы простились. А я, обозвав себя дураком, стал вспоминать, что и кому я в последние дни говорил по телефону о «кровной мести» и продаже фитнес-клуба.
Только подъехал к дому, как позвонила Маргарита:
- Ваше благородие, не хотите окончательно закрепить возможность своего будущего отцовства.
- Не возражаю. Только мы договорились: как распишусь с Алёнкой – всё.
- Зарекалась свинья в грязи не валяться, да больно лужа хороша! Ты же пока холостяк. Совесть останется чистой. А я скоро уеду в какую-нибудь Швейцарию или Германию под наблюдение их врачей. Не здесь же рожать? Отец уже предупредил об этом. Я сказала, чтобы только не в городе, а подыскал мне домик пейзанского типа. Буду там на пленере натюрморты писать.
- Разворачиваюсь и еду к тебе. Только сначала ужин и душ.
- Нет. Сначала душ, потом ужин, потом всё остальное.
- А почему ты так уверена в беременности, если ещё и месяца не прошло?
- Есть всякие хитрые методы. Через две недели уже всё точно определяют. Не забивай себе этим голову.
- А родишь кого? Это пока ещё не знают?
- Рожу девочку. Она будет послушная и старательная. С четырёх лет уже руку начну ей ставить, как держать карандаш, кисточку. А то я сама голого парня увидела раньше, чем тюбик с масляной краской…
***
Было позднее утро, Рита ещё валялась в постели, а я одевался, собираясь домой. Раздался звонок моего телефона. По утрам Алёна мне никогда не звонила и часто даже выключала свой телефон, так как у неё в это время шли уроки.
- Серёжа, это я.
- Слышу. Что-то случилось?
- У меня кровотечение. Привезли на «Скорой помощи» в больницу.
- Где кровотечение?
- Сам не догадаешься?
- Понял.
- Здесь гинекологического отделения нет, лежу в хирургическом.
- Через час буду у тебя. Как себя чувствуешь?
- Уже получше. Кровотечение вроде остановилось. Или меньше стало. Теперь будут причину искать. Слабость только сильная.
- Искать они ничего не будут. Я сейчас перевезу тебя в какую-нибудь московскую клинику. Только соображу, как лучше всё провернуть. Потерпи немного, Алёнушка, хорошо? Час, максимум два и я буду у тебя.
- Подожди, торопыжка. Меня уносили на носилках и я ничего не захватила с собой. Даже ключей нет от комнаты. Они у вахтёрши должны быть. Привези мне, пожалуйста, знаешь что? Запомнишь или запишешь?
- Диктуй, запомню.
Алёна стала перечислять: нижнее бельё, зубную щётку, полотенце…
- Господи, а полотенце-то зачем?
- Здесь они какие-то серые. Ещё захвати мне…
Я включил громкую связь. Рита внимательно слушала вместе со мной. Когда разговор закончился, сказала:
- Никуда не беги. Посиди пять минут спокойно и тихо.
Позвонила по своему айфону:
- Надежда Петровна? Здравствуйте, дорогая моя! Это Маргарита Гуревич, помните?… Да-да-да… Надежда Петровна, миленькая, надо срочно помочь моей подруге. Видимо, маточное кровотечение. Лежит в Люберцах где-то в коридоре. Можно к вам привести? Умоляю, помогите… Помрёт там девчонка, 23 года всего... Поняла. Да-да-да… Всё сделаем сами. До двух успеем, только не уходите, миленькая Надежда Петровна. Спасибо большое!
Отключилась. Повернулась ко мне:
- Запоминай. Сначала её паспорт и полис чтобы нашёл. Главное – паспорт. Какое-нибудь барахло из того, что она перечислила, возьми, но время на него не трать. Всё это в клинике есть. Клиника на Саввинской набережной. Едешь за Алёной… И прояви ради своей девочки настойчивость. Не разводи там интеллигентные разговоры и не бей на жалость. Договариваешься по-деловому с их «Скорой», чтобы довезли вот по этому адресу. Денег не жалей, за бабки всё сделают. А я поеду в клинику, заранее оформлю договор и оплачу всё, что там потребуется. Её данные будешь диктовать по телефону. А то я даже её фамилии не знаю.
- Ночная.
- Что ночная.
- Её ночью подкинули к детскому дому. Вот и назвали Алёна Ивановна Ночная.
- Крутая фамилия!.. Серенький, сейчас главное – быстрота. Такое кровотечение может быть опасным. А в этих больницах наверняка кроме пелёнок и клизм ни черта больше не осталось. Встречаемся в клинике. Когда будете подъезжать, позвонишь мне. Я тебя буду ждать у приёмного покоя. И Алёне обо мне ни слова, понял? Всё это ты провернул, меня вообще нет и не было! Всё. Расходимся по машинам.
***
В кабинете заведующей гинекологическим отделением Надежды Петровны.
- Сергей Алексеевич, Алёна сама попросила меня поговорить с вами. Это, впрочем, и является моей обязанностью, но она не хотела бы в дальнейшем обсуждать с вами эту тему. Вам может показаться странным такое желание, но я её, как женщина, прекрасно понимаю. Не вникая в медицинские подробности сразу скажу, вашей жене пришлось удалить матку. Там была большая миома с подозрением на злокачественность. Спасти матку нам не удалось. Всё остальное у неё в полном порядке. Соматическое состояние нормализовалось и мы её выписываем. Но я бы вам настоятельно советовала поехать с ней вместе в какой-нибудь санаторий, где имеется хороший психолог. Сейчас для неё главное ваше внимание и ваша любовь, а также советы компетентного специалиста по психологии. И, разумеется, регулярное наблюдение гинеколога…
Глава 5.
Прошло десять месяцев. В квартире у Маргариты раздался звонок в дверь.
- Здравствуйте.
- Привет, Алёна! Заходи. Одна решилась зайти? Правильно.
- Я на минуту. Вы извините, что без предупреждения.
- Давай на «ты». Мы с тобой, считай, почти родственницы по Сергею. И нечего извиняться. Раньше ты вроде была посмелее. По какому делу?
- Я хочу на сына Серёжи посмотреть. Можно? Только посмотреть и всё.
- Господи, конечно, можно. Уж тебе-то сам бог велел его увидеть. Иди за мной.
- Надо разуться. Там должно быть чисто.
- Тогда тапки надевай.
- И руки надо помыть. Я с улицы и добиралась до вас… до тебя долго.
- Ты чистюля! Умничка. А я вот такая – вся измазанная краской целый день хожу по квартире. Но ребёнком занимается в основном няня. Сейчас за продуктами пошла. Я только кормлю его.
Зашли в детскую комнату.
Алёна подошла к детской кроватке.
- Ой, какой он малюсенький. И на Серёжу похож, правда?
- Не фига себе – малюсенький! Три восемьсот. Я его родила кое-как, чуть не померла... А мне говорят, что он больше на меня похож… Хочешь, возьми его на руки. Даром мыла что ли?
- А если он проснётся?
- Давно пора. Дрыхнет с самого утра. Его всё равно кормить надо. Возьми, чего испугалась… Так, только без слёз. Пока реветь не перестанешь, к ребёнку не подпущу.
- Я перестала… Всё-всё. Больше не буду… А как назвали?
- Угадай с трёх раз.
- Серёженькой? – неуверенно предположила Алёна.
- А как иначе? Будет и у меня свой Серёга.
Алёна осторожно взяла на руки запелёнатого ребёнка.
- А он тяжёленький.
- Я предупреждала. И ест за троих. Я уж думала какую-нибудь кормилицу найти. Не прокормишь обжору!
- Не надо никого чужого! Корми его сама… А когда можно дополнительное питание давать?
- Чем позже, тем лучше. Мы его регулярно взвешиваем, нормально растёт.
- Какая он прелесть! И волосики тёмные, как у Серёжи. И вьются, правда?
- С возрастом разберёмся… Алёна. У меня к тебе предложение: не хочешь быть его крестной матерью?
- Его матерью?
- Да. Только если реветь не будешь каждую секунду.
- Хочу. Очень. Ты его ещё не крестила?
- Нет. Я об этом вообще не думала. А вот на тебя посмотрела и пришла такая мысль.
- Когда ему два месяца исполнится, чтобы окреп, тогда окрестим, хорошо? Не передумаешь?
- Я не передумаю. Сердце подсказывает, что ты ему будешь лучшей матерью, чем я.
- А можно я тогда буду к нему приходить по выходным дням?
- О`кей. У меня нянька как раз просит отпускать её хотя бы по субботам. Я её здесь закрепостила так, что она и ночует с ним. Домой сбегает на пару часов и назад. У неё там свои спиногрызы растут. И от денег ей жалко отказываться. Приходи ко мне по субботам на целый день с ночевой. А в воскресенье утром можешь уходить. Ты там же живёшь, в Люберцах?
- Конечно.
- Почему к Сергею не переезжаешь? Почему отказываешься от свадьбы? Он же любит тебя, чего мужика мучить зря?
- Поэтому и не выхожу, чтобы не мучить. У меня детей не будет Маргарита. Не хочу стать у него второй бесплодной смоковницей. Даже третьей.
- Не поняла.
- У него сестра была Ольга, которую убили. У неё подпольная кличка была «Бесплодная смоковница». Уж не знаю почему. И первая жена Серёже никого родить не смогла, выкидыши были…
- Про жену я знаю, а вот про сестру не слышала… Ну ладно. Успеем наговориться. Значит решаем так: тебя в пятницу вечером будут привозить на машине. Отец на радостях водилу мне выделил. Так что не будешь мотаться на метро. По рукам?
- Только сначала к Серёже. А рано утром в субботу я к тебе сама приду на весь день.
- Ночку с ним потерять боишься?
- Не то, чтобы боялась. Всё равно придётся расставаться. Но я же люблю его понимаешь? Сразу расстаться с ним - мне об этом даже страшно подумать…
- Алёна, ответь только честно. Неужели ты его ко мне не ревнуешь?
- А зачем? Я же сказала тебе, что люблю его.
- Ладно. На эту тему мы тоже с тобой ещё поговорить успеем…
***
- Ваше благородие, ты где там пропал?
- Всё. Уже паркуюсь. Через десять минут подойду к вам.
- Мне работать надо. И Алёнку не хочу одну с мальцом оставлять, что-то разорался он. Тебя ждёт. Давай быстрее.
- Бегу, Ритуля. Вернее - лечу.
Сергей быстрым шагом вышел на нужную аллею и пошёл к скамейке, на которой обычно и располагались Алёна с Ритой, когда выходили гулять с сыном.
Навстречу шёл невысокий мужчина с повязкой, закрывающий один глаз.
- Подожди, приятель. Задержу на секунду.
- Что хотел? Только быстро. И я не курю.
- Правильно. Здоровье надо беречь. Ты брат Мироновой Ольги Алексеевны?
- Да. И что дальше?
Он поднял перед ним правую руку. Три средних пальца были отрублены.
- Видишь какая кисть стала? И «ведущего» глаза нет.
В левой руке у него оказался нож с длинным лезвием, которым он ударил Сергея в живот.
Сергей согнулся и со стоном повалился на бок.
Бывший снайпер вытер о его одежду лезвие, снова спрятал его в левом рукаве. И пошёл дальше…
ЭПИЛОГ
Баринова арестовали за организацию преступной группировки, рэкет и подготовку убийств.
Генерал-лейтенант Андрей Михайлович вышел в отставку по возрасту и вскоре был назначен консультантом в командование Частной военной компании.
Геннадий трагически погиб во время автомобильной аварии.
Все ценности из «Объекта» были изъяты и переписаны в присутствии специальной государственной комиссии. Но охранявших его пару – мужа и жену - оставили на месте. Через несколько месяцев они снова вернулись к старому занятию, только начальство у них оказалось уже новое.
Сергей Миронов был похоронен в одной могиле со своей сестрой. На могиле в день его рождения и день смерти несколько лет появлялся небольшой букетик красных гвоздик.
Алёна уволилась с работы и практически все дни проводила с маленьким Серёжей. Иногда возвращалась в квартиру Сергея, но чувствовала себя в ней хуже, чем у Риты.
Серёжа по настоянию деда был переименован в Симху Гуревича (Симха – в переводе с иврита – «Радость») и иммигрировал вместе с Маргаритой в Израиль.
После этого Алёна вернулась в Люберцы. Больше её никто не видел.
***
Март-апрель 2019 г.