(Кому в кризис жить хорошо)
Пошёл раз Геша на завод – меди своровать. А мамаше наказывает:
– Ты, мамаша, это, по сусекам-то поскреби, протри их бархоткой-то. Чтоб можно было, куда поживу сховать. От сыскарей. А то, там пробок… Цветмет положить некуда!
– Лады, Геша, обтяпаем, – закруглила мамаша проблему. – А, могет, завяжешь?! – напряглась она, вдруг, обеспокоенным лбом, и аккурат бровями поймала живучую комнатную муху.
– Кишку не завяжешь, мамаша! – оттопырился Геша, рванув на себе тельник в трех местах. – В квартере ни пол-литра Гомера нет, а мне ещё завтра на Лидке жениться!.. А Лида – женщина строгая, она лавэ любит.
– Мотри! – укоризненно подобрала мамаша губу и назидательно хлопнула муху ладонью насмерть. А когда Геша ушел, – «вывернула» с восьмого этажа шесть ведер пробок на «доминошников», засыпав им всю их «рыбу».
Потом мамаша натянула на голову капроновый чулок и принялась метать в шифоньер хороший такой ножичек (один кореш привез ещё с финской войны). Она «работала» с двух рук – и дуплетом, и по-македонски… Хлестко это у неё получалось!..
Тут кто-то отпето забарзал в дверь.
Прорезав ножичком в чулке прорези для глаз, мамаша пошла открывать.
В дверях стоял приблатненный шкет с «характерным животиком». Это был переодетый участковый Громилкин. Он пришел взять Гешу с поличным, когда тот придет с медью (проскакивала в участок такая «оперативная информация»).
Громилкин несколько опешил от «видения», немного присел (как учили), но быстренько слепил себя в волевой и независимый «кукиш».
– Плюнь на грудь, моря хочется!.. – забазлал он, кося под шпоню, и прошел в комнату.
Там он начал втюхивать мамаше, что от удачной игры на фьючерсе индекса Доу-Джонса у него сформировался приличный кэш, и он за проигрыш в шашки притаранил Геше должок. Должок – это святое!..
Мамаша смотрит: чё-то – гонит шкет; и из носка у него резиновая дубинка торчит, полужесткого артикула… Замкнулась. Принялась брить ноги.
Шкет, как «даровитый пеликан», откинулся на диване, сцапал гитару и загундосил душевно-душещипательную песню:
«Черноокая ворона
Надо мной кружит.
Вспышка «Вина» синь-неона
В воздухе дрожит…»
Потом он спел ещё пару песен.
Из прихожей раздался характерный деревянный треск. Это Геша, придя с дела почему-то довольно рано, привычно фомкой открыл входную дверь. Фомка у него на брелоке – первейший и любимейший «ключ».
А причапал он раньше потому, что на заводе случилась паника: начался экономический кризис! – усилили охрану – и непрохонже. Мимо денег в этот раз «ударил»…
– Обломался в жесть! – начал Геша с порога, но мамаша скрытно из-за тулова показала ему «вот такого».
Геша понял, что мамаша таким вот «адекватным поведением» решает какую-то серьезную задачу.
– Стоять! Всем стой! Никого не впускать и не выпускать! Карманы к осмотру! – соскочил с дивана участковый Громилкин, вырвал из-под рубахи суперомоновскую каску из титана с твердосплавной пипкой – никакой это не «рахитичный животик» оказался! – водрузил её «на макушку» и принялся угрожающе стучать по ней дубинкой.
Тут же, он выцарапал из кармана удостоверение, бумагу на обыск – и сунул всё это Геше «в шары».
А Геша спокоен…
«Вот хорошо, когда не своруешь! – удовлетворенно подумал он и слегка закайфовал. – А то была бы тебе сейчас свадьба!.. С приданным. Года на три…»
А участковый Громилкин, обшарив Гешу, начал рыться по сусека. И там – чисто!..
2010