- Что же так псина — то надрывается,- тихо прошептала Дарья, убирая под платок, мокрой рукой локон поседевших рано волос.
- Ванятка, сынок, поди глянь, чё там этому охламону неймётся?
Мальчишка лет четырех — пяти высунул голову из-за печки.
Худенький, высокий не по годам, весь в мать, а глаза синющие, как предвечернее небо — батины глаза, всегда слышал он вслед разговоры соседок.
Выскочив на крыльцо, цыкнул на собаку и застыл...
Возле берёзы, стоял солдат, стоял и плакал, прислонившись к дереву лицом.
- МА, там дядька плачет, - крикнул Ванятка в открытую дверь.
В сенях что-то загрохотало и на пороге показалась худенькая фигурка.
-Иван...- ахнула Дарья и кинулась к солдату на грудь.
Ванька стоял на крыльце и не знал, плакать ли ему? Все плакали и маманя и дядька...
Губа предательски задергалась, мать прижавшись к груди солдата как замёрзла, не оторвать.
И тут солдат поднял голову и из под обожжённых ресниц на мальчонку глянули глаза, синющие, как предвечернее небо...
- Батька!!!!