Пристав второй день сидел, как в оцепенении.
Он никак не мог осознать, что не взял Егора в шалинском
доме, когда он был вот, на ладошке. Это было, как в
страшном сне. Ещё заранее он окружил весь дом
неприметной засадой. Даже сам ночевал у Шалина. Всё
было продумано. Сбежать бы вор Егор никак не мог. Это
было исключено. Но случилось, как и в прошлые два
раза, будто бы в необъяснимом колдовстве. Что же
получается, Егор неуловим? От этой одной мысли
Прокофьича теперь трясло. Как теперь докладывать
начальству о своей неудаче. Мол, Егор растаял в воздухе..
Это что ли говорить? Да его с треском выгонят из
полиции. Да ещё и в сумасшедший дом упекут, чтоб не
говорил направо и налево таковые объяснения.
Удалось взять приставу парнишку, с которым
Егор пришёл свататься к Шалиным. Но что толку от
него. Плачет, говорит, что сирота, что на Соборной
площади подрабатывает чистильщиком обуви. Вызывал
пристав околоточного и тот признал парнишку, назвал
его Тимофеем.
- Почему же ты, Тимофей, с татем связался? -
напористо спрашивал пристав. - Кто ты такой ему, что
сватать его явился?
- Дружок он мой! - дрожащим голосом объяснял
Тимоха. - Попросил вот помочь в сватовстве.
- И ты не знал, что он разбойничает по лесам да
людей добрых грабит?
- Не знал я ничего. С ним я нечасто бываю.
- Ой ли! - хохотнул Прокофьич. - А не ты ли ему
помогаешь в татьбе?
- Не ведаю я...- лицо Тимохи аж побелело от
таких обвинений. - Никогда он мне об этом не говорил.
Жаль, что удалось ему сбежать. - скрипя
зубами, выдохнул пристав. - Но не долго ему гулять.
Поймаю я таки его. И пойдёте вы с ним вместе в кандалах
на каторгу.
У Тимохи затряслись плечи, когда он услышал
такое.
- Что? Боишься? - наращивал напряжение
пристав.
- Я ни в чём не виноват! - рыдая произнёс
Тимоха.
- Да, я знаю! - вдруг переменил тон Прокофьич.
- Ты не похож на разбойника. В тебе куражу нет. Но
кому-то надо идти на каторгу, коли вас вместе пымали.
Выпустить тебя я не могу. Права такого не имею. Хотя
мне тебя жалко.
Тимоха с надеждой взглянул и еще больше
разрыдался. А тому это и надо было. После некоторого
ожидания он, сочувственно вздохнув, спросил:
Ведь ты же знаешь, где искать своего дружка?
- Нее! - пожал тот плечами. - Он нигде в одном
месте не бывает.
- Это, как понять? - удивился пристав. - Ведь
где-то он спит, отдыхает от татьбы, отлёживается.
- Я об этом не ведаю. Не бает он мне.
- Так тебя я и поверил? Жди! - пристав снова
взъярился. - Ты меня своим неведеньем и слезами не
разжалобишь. Видел я таких молодчиков.
Понял Тимоха, что пристав играет с ним, как
кот с мышонком, то придушит, то опять отпустит, давая
надежды, и всё это для того, чтобы выудить из него
нужные сведения. Верить ему никак нельзя, но
необходимо держаться и не признаваться в том, что не
совершал. Может быть произойдёт чудо и его отпустят? А
поймать Егора им не так-то легко. Неуловимый он, как
птица. Только уж очень доверчивый. Оттого-то и предала
его Алёна.
Да и пристав это понял. Вот уже третий раз
уходит Егор из его рук. И ничего поделать невозможно. С
какими там силами он связан? И сейчас только один
выход для Прокофьича, чтоб не пасть лицом в грязь,
засудить вместо Егора этого парнишку Тимофея -
отправить его на каторгу, как сотоварища разбойника.
Хотя так пока отвлечь от себя гнев начальства, а там
видно будет. Показать, что он старается. Велел посадить
он Тимофея в отдельную камеру и приставить к нему
несколько человек охраны.
Когда исправник позвал его к себе, он шёл к
нему успокоенный и решительный, хотя сердце малость и
трепыхалось. Кто его знает, как там повернётся.
Немного выпуклые зрачки исправника не
предвещали ничего хорошего. Первым прозвучал
неумолимый вопрос:
- Где Егор?
Склонив голову, пристав изобразил раскаянье
и, выдержав паузу. промолвил:
- Я поймал его главного пособника в татьбе
неуловимого Тимофея!
Исправник озадачился:
- Как, и этот неуловимый?
- Был неуловимый, а теперь сидит у меня под
замком.
Исправник вытер платочком лысину:
- Что-то я ранее о таком не слыхивал...
Прокофьич воодушевился:
- То-то и оно. Всё больше пакостил вот этот
Тимофей, а слухи про Егора распостранялись. Но я всё
вывел на чистую воду. Но скоро и Егор будет за
решёткой, и можно будет судебный процесс начинать.
Исправник встряхнул головой, как бы
стараясь избавится от слов пристава, которые еще
больше наполняют дело Егора загадочностью и удлиняют
во времени. А это не понравится городскому голове и ему,
исправнику, не убедить его. И если пристав в чём-то
уверен, то сам исправник не уверен в этом.
- Ты же уверял меня, что поймаешь Егора тем
днём! Я тебе для засады выделил самых лучших людей. А
ты какого -то мне Кузьму подсовываешь.
- Тимофея, не Кузьму... -поправил пристав.
- Да мне всё одно кого. Мне нужен Егор!
- И Егор будет. - пролепетал пристав.
- Когда? - выпучил ещё больше глаза
исправник. - Сколько времени ты мне его обещаешь.
Надоело!
Егор очень переживал, что оставил Тимоху в
беде, в лапах полицейских. От до того растерялся, увидев,
что его встречает не Алёна, а пристав с широчайшей
улыбкой, что мог только сам скрыться от их взора и
опомнился уже в лесу. Но теперь уже поздно было что-то
делать. Теперь надобно ! придумывать, чтобы вызволить
друга из неволи.
В первую очередь необходимо из тимохиного
жилища вынести все драгоценности из потайки, пока
пристав не опомнился и не пришел с обыском в его
домишко. Ведь они узнают, где живет Тимоха. А
перероют всё и на него свалят, как награбленное. Вот
тогда трудно будет Тимохе откреститься от всего. А пока
он виновен лишь в том, что оказался с Егором рядом. А
пока это не так страшно... Когда было всё сделано,
взлянул Егор на весь этот клад и стало ему противно. что
он вообще связался с Осипом и взял из его рук все эти
проклятые цацки. Как дурачок попался из-за них в
засаду, оставил друга и был предан любимой. Целая цепь
несчастий, которая и дальше может продолжаться, если
не остановиться вовремя. А он должен всё остановить...
Оказался Егор на берегу Клязьмы, на крутом её берегу.
Сложил свою и Тимохину долю в мешочек и,
размахнувшись. бросил вниз. Но не услышал плеска и не
увидел кругов на воде. Плюнул с досады и полез вниз,
чтоб довершить дело. А пока спускался, пришла к нему
другая идея в голову. А ведь эти драгоценности помогут
вызволить Тимоху. И послужат хотя бы так доброму делу.
Взял он этот мешочек и очутился с ним у
полицейской управы. Смело и решительно зашёл. Ведь
его никто кроме пристава не знал в лицо.
А Прокофьич, выйдя от исправника, в
расстроенных чувствах сидел в своей комнате и
совершенно не знал, что ему предпринимать. В голове его
было пусто и только гулко стучало исправничье:
- Даю тебе на всё про всё неделю, а там выгоню
тебя из полиции!
И тут скрипнула дверь, в комнату вошёл...
Егор и встал перед приставом. Тот дёрнулся на стуле,
взгляд его заметался, он хотел крикнуть, чтоб позвать
кого-то, но Егор остановил его рукой, выставя перед
собой ладонь:
- Вы что, хотите, чтоб вас опять обсмеивали? Я
же сейчас, как всегда растаю, как будто меня и не было, а
вы в дураках останетесь.
Пристав обмяк на месте, склонив голову. Он
понял, что Егор прав. А тот вынул мешочек и высыпал
на стол такое богатство, что Прокофьич выпучил глаза.
Такого он ещё никогда в жизни не видел.
- Уезжайте отсюда. С этим вас никто нигде не
достанет. А иначе я сделаю так, что жизнь ваша
превратится в ад. Мне нужен только мой друг Тимоха. И
я не советую мне мешать.
Егор так же незаметно вышел в дверь.
Прокофьич не смог, как и в прошлый раз сдвинуться с
места. Да, собственно говоря, ему и не хотелось поднимать
тревогу. Он был всецело поглощён лежащими на столе
драгоценностями. Они мерцали на свету своим
разнообразием и заколдовывали сладкими мечтами о
такой жизни, которой у него никогда не было бы,
прослужи он хоть до конца жизни здесь. Опомнившись,
пристав схватил мешочек и, пока никто не видел,
лихорадочно стал ссыпать туда со столешницы всё
богатство. И только успел сделать это, как, грохоча
сапожищами, в комнату вбежали стражники, которых он
поставил охранять камеру с Тимофеем. Они были
перепуганы и бледны. Лепетали, что появился
неизвестный, взял у них ключи, освободил арестованного,
и вместе с ним растаял в воздухе. А они не могли
сдвинуться и помешать ему. Стражники упали перед
приставом на колени и просили прощения, что не
усмотрели.
Пристав отключился от реальности, махнул
безразлично рукой и вышел из своего комнаты, не закрыв
дверь,оставив всех стражников в недоумении и без
всяких указаний.
ЭПИЛОГ
Город Вязники растревожили слухи, что неожиданно куда-то делся пристав Прокофьич. Кто-то говорил, что его утопил в болотах вор-Егор, а кто-то молвил, что он присоединился к Егоровой шайке. Стражники клятвенно уверяли, что все разбойники, которые были взяты в засаде у Шалина, а сколько их было, уж и не помнят, растаяли в воздухе, вкупе с приставом.
Сам Егор вместе с Тимохой ушли из города и поселились в Заречных лесах. Появлялись только тогда, когда чинилась большая несправедливость бедных, обиженных людей. Егора больше никто не преследовал. Был он легендой во всех устах и про него столько небылиц сложили, что трудно им было верить. С Алёной Егор больше никогда не виделся, потому что считал её виновной в предательстве. Не общался он более и с Сашей, которая так и не вышла замуж. Она постепенно взяла дело отца в свои руки и объездила всю Россию и так же была за границей. Но в ней так и не угасла любовь к Егору.
А Егоровы и Осиповы клады до сих пор ищут любители поживы. В музее есть подробный список их местонахождения, но взять эти клады так никто и не смог. Никому они не даются.