Вечером я сижу в кресле и читаю интересную статью в газете, не особо обращая внимание на издаваемый телевизором мерный гул и рассказ жены о том, как прошёл день.
- Ты глухой что ли? – вытаскивает меня из комфортного состояния жена, заподозрив в том, что я её не слушаю и повысив голос. Я восстановил в памяти, работающей автоматически, её последние слова и произнёс:
- … и эта тётка с нечёсанными волосами и грязью под ногтями говорит мне, что это мол не для средних умов.
- Всё равно меня не покидает чувство того, что ты не слышишь о чём я говорю.
- Всё я слышу. Не придумывай.
- А почему ты всё время молчишь? – спрашивает она.
- Может ты сама ответишь на свой вопрос, - съязвил я. – Как ты это обычно делаешь и продолжишь дальше.
- Нет.
- Понимаешь, - говорю я, недовольный тем, что мне приходится что-то говорить. – Для одних разговоры – это бесполезное времяпрепровождение, а для других это единственное подтверждение их существования.
Жена изменилась в лице и начала:
- Знаешь, что…
- Я ни на что не намекаю, - перебил её я.
- Да. Не намекаешь, - говорит она, сверкнув глазами. – Ты говоришь прямым текстом, что я дура.
- Во-первых, я этого не говорил. Дура не может говорить полчаса, без передышки, столько связанных друг с другом слов на одну тему. Во-вторых, молча с тобой легче договориться.
- Как это? – спрашивает жена.
- Это долго объяснять.
- Ничего, я потерплю.
- Хорошо, - говорю я, отложив газету. - Ты всегда хочешь, чтобы я тебя поддерживал в разговоре, но, что бы я не сказал, получается, что я спорю или что-то доказываю. В результате ссора – виноват я. Я считаю, что анатомический язык – это дверь, посредством которого мы выходим в мир, и если мир от этого не становится лучше, надо сидеть дома т.е. молчать. В любом разговоре человек или против, или он поддакивает. В нашем случае против я быть не могу, по определению, значит остаётся поддакивать. Поддакиваешь, значит согласен. И как сказал какой-то римский папа, молчание – знак согласия. Вот я и молчу – всё как ты и хотела.
- Я не хотела, чтобы ты молчал, - говорит жена.
Я, убеждённый в своей правоте, но не желающий полемики, спрашиваю её:
- Почему мне нельзя просто слушать тебя? Пусть одним ухом, зато без споров.
- Тогда получится, что я говорю со стенкой.
- Я буду кивать головой во время пауз.
- Как автомобильный болванчик?
- Согласен, что будет сложно воткнуть свой кивок в несуществующую паузу.
- Я же не виновата, что люблю поговорить.
- А кто виноват? Твоя мама?
- Маму не тронь.
- Хорошо. Молчу.
- И не молчи.
- Я за пять минут выговорил недельную норму.
- Я выходила замуж не за глухонемого. Расскажи мне как ты провёл день.
- Не о чем рассказывать. Обычный тупой день, о котором хочется быстрее забыть, как о посещении туалета, а не смаковать его, вдаваясь в подробности.
- Но ведь муж и жена должны говорить друг с другом о своих мыслях.
- Ты права, но мои мысли – это тёмный философский лес, в котором блуждать и блуждать, - говорю я и снова беру газету. - Давай лучше вернёмся к нечёсанной тётке. Что говоришь она сказала?
Жена сдалась и продолжила свой рассказ, а я, навострил одно ухо, направленное в её сторону, включил «болванчика» и продолжил читать свою статью.