На снимке: Гренадеры дивизии СС «Мертвая голова».
Событие, произошедшее 12 июля 1943 года в районе небольшого русского селения Прохоровка в 56 км севернее Белгорода, вошло в историю, как крупнейшее танковое сражение не только Великой Отечественной, но и всей второй мировой войны. Тогда на узком пространстве между высокой железнодорожной насыпью и болотистой поймой реки Псёл развернулся встречный танковый бой, в котором с обеих сторон приняли участие почти тысяча танков и самоходных орудий. Погода была пасмурной, хмурой и нелётной, деятельность авиации бела незначительной, поэтому, главными участниками и героями битвы стали, несомненно, танкисты.
Как свидетельствуют очевидцы, две танковые лавины – наша и немецкая – стремительно сошлись вместе в обоюдной атаке. Вертясь, танки с короткой дистанции буквально в упор расстреливали друг друга. Слетали с танков тяжелые башни, рвались и распластывались в жидкой грязи гусеницы, к небу вздымались десятки густых столбов дыма. Были даже случаи, когда танки шли на таран – встречаются утверждения, что советские танкисты и самоходчики совершили в тот день более 20 таранов.
Один из таких удивительных случаев танкового тарана был отмечен в документах советской 181-й танковой бригады. В ходе боя экипажем танка Т-34, на котором находился командир 2-го батальона капитан П. А. Скрипкин, был подбит один немецкий танк «Тигр», но и наш танк был подбит и загорелся. При этом был убит командир танка И. Гусев и получил тяжелое ранение капитан Скрипкин. Механик-водитель старший сержант А. С. Николаев и командир башни старший сержант Р. И. Чернов вытащили из башни потерявшего сознание офицера и укрыли его в воронке от снаряда. Но на безоружных танкистов накатывал «Тигр». Увидев это, Николаев и Чернов отважно бросились в свой горящий танк, и направили его наперерез немецкому танку, решив уничтожить того таранным ударом. Как сказано в документах, на полной скорости горящий Т-34 врезался в тяжелую броню немецкого «Тигра» и тот охваченный пламенем остановился, а оба смельчака-героя погибли, но не пропустили врага...
Несомненно, героизм и мужество в битве под Прохоровкой проявили многие советские бойцы и командиры, которые до конца выполнили свой воинский долг.
А как же наши враги? Разве они не были отважными и храбрыми? Обращаю внимание на то, что бои за Прохоровку вели в основном эсэсовцы, чей девиз был «Моя честь – верность», то есть в беспрекословном выполнении приказов. И уж кого-кого, а их не заподозришь в том, что они плохо исполняли свой долг, скорее наоборот. И вот мне лично интересно, как же выполняли этот долг солдаты и офицеры ваффен СС, как они сражались и умирали. Чтобы получить хотя бы какое-то представление об этом, воспользуюсь материалами отечественных и особенно западных источников, которых в нынешнее время более чем предостаточно. Для начала скажу пару слов о том, кто же противостоял нашим войскам под Прохоровкой.
Итак, основным противником нашей 5-й гвардейской танковой армии, со стороны немцев был 2-й танковый корпус СС, командиром которого был обергруппенфюрер СС Пауль Хауссер, опытнейший военачальник, награжденный высшей боевой наградой Германии – Рыцарским крестом.
Под началом Хауссера находились три танково-гренадерских дивизии СС: 1-я дивизия «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», 2-я дивизия «Дас Райх» и 3-я дивизия «Тотенкопф» («Мертвая голова»). Первой командовал оберфюрер СС Теодор Виш, второй – группенфюрер СС Вальтер Крюгер, третьей – бригадефюрер СС Макс Зимон. Все трое – также бывалые командиры и кавалеры Рыцарского креста.
Кстати, в феврале-марте 1943 года все эти дивизии блестяще проявили себя в боях за Харьков, где советским войскам было нанесено тяжелое поражение.
С первого же дня операции «Цитадель» 2-й корпус СС активно участвовал в наступлении. И вот теперь, 12 июля, находясь перед Прохоровкой, командир корпуса Пауль Хауссер поставил своим трём дивизиям следующие задачи:
- дивизии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» — обойти поселок Сторожевое с севера и выйти на рубеж Петровка — ж. д. станция Прохоровка, одновременно укрепив свои позиции на высоте 252,2;
- дивизии «Дас Райх» — отбросить противостоящие советские войска на рубеж восточнее Ивановки;
- дивизии «Тотенкопф» («Мертвая голова») — вести наступление по дороге Прохоровка - Карташевка.
Это было наступление в направлении станции Прохоровка с трех направлений, чтобы преодолеть последний рубеж советской обороны и подготовить «ворота» для ввода в прорыв резервов группы армии «Юг».
Между прочим, к тому времени на месте Прохоровки был страшный пустырь. По словам известного советского публициста и писателя Юрия Жукова «7 и 8 июля немецкая авиация, пытаясь проложить путь на север своим танкам, непрерывно долбила Прохоровку бомбами и превратила её в крошево из щепы, битого кирпича и глины».
Здесь, на подступах к мало кому известной тогда Прохоровке, к тому же разрушенной, и произошло танковое сражение. Правда, некоторые современные исследователи считают, что термин «величайшее танковое сражение всех времён» был введен в обиход командующим 5-й танковой армией П. А. Ротмистровым и советской пропагандой, чтобы сгладить крайне неприятное впечатление от понесенных нашими танкистами огромных потерь. Хотя, по сути, танковый бой под Прохоровкой величайшим сражением не был. Впрочем, это так, к слову.
Пересказывать все перипетии этого знаменитого боя нет совершенно никакого смысла, так как об этом давно уже написаны сотни книг и статей. Поэтому не буду повторяться, а лучше, как бы со стороны нашего противника, проиллюстрирую танковую дуэль у Прохоровки некоторыми эпизодами, взятыми из документальных и публицистических западных источников.
Вот что, например, поведал об утреннем бое командир танка Pz IV унтершарфюрер СС Штеттнер из 5-й роты 3-го танкового полка дивизии СС «Мертвая голова»:
«Огромная стая Т-34 на максимальной скорости мчится прямо на нас. Вражеские танки подошли к нам уже на 100, а некоторые даже на 50 метров. Мой наводчик кричит: «Орудие готово!». «Огонь!» - тотчас командую я. Наш снаряд летит в танк, идущий прямо на нас. Яркая вспышка и чудовищный грохот, мощная ударная волна даже сотрясает наш танк. Т-34 буквально разорван на куски, во все стороны летят обломки. Перед нами творится настоящий ад. Такое впечатление, что русские танки начинены динамитом, иначе ничем не объяснить чудовищные взрывы. Весом в центнер ходовые колеса от танков проносятся в воздухе. Саперы перед нами несут тяжелые потери. Они подбегают к русским танкам и пытаются прикрепить на них магнитные противотанковые мины. Так как никакого укрытия поблизости нет, некоторые саперы погибают от разлетающихся по воздуху металлических обломков…
Также утром командир 6-й танковой роты дивизии СС «Адольф Гитлер» оберштурмфюрер СС Рудольф фон Риббентроп (между прочим – сын самого Йоахима фон Риббентропа, министра иностранных дел Германии!), получив приказ поддержать своих пехотинцев, привел на высоту 252,2 семь своих танков Pz IV, чтобы там встретить атаку русских. В своих мемуарах, изданных уже после войны, дальнейшее он излагает так:
«Ещё ожидая, когда внизу появятся русские танки, я как обычно оглядывался по сторонам. Меня буквально поразило, как из-за небольшого гребня на расстоянии 150-200 метров перед нами вдруг появились сначала 15, затем 20, 30, 40 и после этого вообще неподдающееся счету количество русских Т-34, которые на полной скорости мчались на нас с пехотой на броне…
«Кончено!» - пробормотал я про себя, мы не имели больше никаких шансов! В этот момент я услышал, как мой водитель Вальтер Шюле прокричал по бортовой связи: «Оберштурмфюрер, вы видите их? Справа! Справа! Вот они!». Да, я слишком хорошо их видел и прокричал в микрофон: «Танки – вперед, марш, марш!». Громоздкие танки Pz IV пришли в движение, два из них в непосредственной близости справа от меня сразу же получили прямые попадания и ярко загорелись…
Один Т-34 опознал нас и остановился примерно в 30 метрах справа. Слегка подрагивая, его пушка повернулась в нашу сторону так, что я смотрел ей прямо в дуло. «Полный газ, марш, марш!» проорал я. Мы оставили русский танк в нескольких метрах позади, он отчаянно пытался повернуть свою пушку. Однако мы вовремя успели покинуть его сектор обстрела, затем развернулись сзади него и с расстояния пяти метров мой наводчик Курт Хопп влепил ему танковый снаряд прямо в башню. От взрыва Т-34 разлетелся буквально на части, при этом его башня взлетела в воздух на 3 метра, и чуть было не упала на пушку моего танка…
Теперь нашим единственным шансом уцелеть было непрерывное движение. Таким образом, мы ехали в гуще русских танков, при этом мы расстреливали их один за другим. Они были намного быстрее и проворнее, чем наши старые Panzer IV. Каждый раз, когда в стволе оказывался снаряд, мы останавливались и стреляли по следующему T-34. В один из моментов боя в нескольких метрах от нас проходил русский танк с пехотой на броне и прицепленной сзади противотанковой пушкой. Увидевшие нас красноармейцы с ужасом смотрели прямо в дуло нашей пушки. «Стоп!» отдал я команду водителю и, выстрелив с расстояния не более 20 метров, мы добились уничтожающего прямого попадания»...
А вот ещё один эпизод из утреннего боя, описанный военнослужащим противотанкового полка дивизии СС «Адольф Гитлер», когда по юго-западному склону той же высоты 252,2 советские танки на полной скорости мчались прямо в скопление немцев, среди которых находился этот полк:
«Кто видел всё это, как вперед шли русские танки, думал, что подвергся атаке самоубийц. Наши 105-мм самоходные гаубицы «Веспе» стояли в середине между танками Pz IV и прямой наводкой расстреляли несколько Т-34, я думаю, что 7 или 8. Это был один из самых драматических дней, которые я могу вспомнить. Тогда на этой местности застыли более 100 чадящих и взрывающихся Т-34. При этом мы понесли относительно небольшие потери»...
О другом бое рассказывает уже знакомый нам командир танка унтерштурмфюрер СС Штеттнер из дивизии СС «Мертвая голова»:
«Наша рота наступала широким клином. Вдали в досягаемости нашего огня виднелись русские танки, и всё наше внимание было приковано к ним. Неожиданно недалеко от меня один наш танк остановился и тотчас был объят пламенем. Выпрыгнувшие наружу члены экипажа были расстреляны русскими. Только тут мы поняли, что незаметно для себя мы въехали на позиции русской пехоты, хорошо замаскированной на пшеничном поле. Ручные гранаты и бутылки с «Коктейлем Молотова» летели в нас со всех сторон. Мы вынуждены были отойти назад, и остановились изрядно растерянные перед русскими позициями…
Правее и левее нас атака также замерла, так как наша пехота была ещё далеко позади нас. По радио я попросил обоих командиров танков, находящихся рядом со мной, поддержать меня огнем. Я хотел попытаться пробить брешь в позиции противника. Моему заряжающему штурманну СС Фаберу я приказал приготовить все яйцевидные ручные гранаты. Под прикрытием огня танков, я медленно стал продвигаться вперед. Фабер подал мне гранаты, я высунул верхнюю часть туловища из открытого командирского люка танка и швырнул гранату в пулеметное гнездо передо мной. Взрыв! Пулемет замолчал. Эту игру со смертью мы продолжали ещё несколько раз, пока не освободили дорогу и русские позиции остались позади нас»…
О впечатляющем случае свидетельствует командир танка «Тигр» дивизии СС «Адольф Гитлер» шарфюрер СС Георг Лётш:
«Утром моя рота находилась на левом фланге 2-го батальона. Внезапно, прикрываясь небольшими рощами и живыми изгородями, около 50 вражеских танков широким клином ворвались в наше расположение. Видимо, в ближнем бою они хотели лишить нас преимущества в лучшем бронировании и вооружении. Наш боевой порядок смешался, а один «Тигр» с кратчайшего расстояния был подожжен. Я подбил два Т-34, при этом один из них горящий пошел прямо на мой танк. К счастью, в последний момент я смог увернуться от него. Проскочив мимо нас, русский танк взорвался»…
Кстати, это была самоотверженная таранная атака Николаева и Чернова, о которой я упоминал выше. Продолжу, однако, описание боя со стороны противника…
Радист танка той же дивизии СС «Адольф Гитлер» Вильгельм Рее сохранил в своей памяти такие подробности боя:
«Русские танки неслись на нас на полном газу. На нашем участке им препятствовал противотанковый ров. На полном ходу они влетали в этот ров, за счет своей скорости преодолевали в нём три-четыре метра, но потом как бы замирали в слегка наклоненном положении с пушкой, задранной кверху. Буквально на мгновение! Воспользовавшись этим, многие наши командиры танков стреляли прямо в упор»...
Около 3 часов дня бронированная группа дивизии СС «Мертвая голова находилась в 2 км северо-западнее Полежаев. О произошедших здесь событиях рассказал всё тот же унтерштурмфюрер СС Штеттнер:
«Перед нами лежала слегка волнистая местность, пересекаемая пшеничными полями. Внезапно перед нами взметнулся фонтан земли. Проклятье! Это огонь тяжелой противотанковой артиллерии! Мы попытались маневрировать и уйти из-под обстрела. Однако тут же мы почувствовали сильный металлический удар от которого разлетелись вперемешку по своему танку. Танк остановился – попадание! В танке ничего не видно из-за дыма. Мой наводчик роттенфюрер СС Аль кричит: «Мы подбиты! Вылезайте!». «Нет, мы остаемся в танке!» приказал я, так как снаружи бушевал настоящий ад. Тут из дыма передо мной вынырнул водитель Хюттингер, с перекошенным от боли лицом. Он стонет: «Мои ноги, мои ноги!». «Они ещё действуют?» спросил я. «Да», спустя паузу, последовал ответ. «Тогда садись снова за руль и двигай назад!» сказал я. Хюттингеру всего 18 лет, он старается скрыть свою боль. Вскоре мотор заработал снова, и наш танк пополз назад. Проехав около 50 метров, я увидел слева от меня танк Pz IV из 6-й роты, который вел огонь по русской позиции из своего 75-мм орудия. Мы стали позади него, как бы в укрытии. Я захотел установить, что же произошло с нашим танком, и мы вылезли наружу. Осмотрев танк, мы увидели, что получили попадание противотанкового снаряда прямо перед местом водителя. На наше счастье, там были прикреплены запасные траки, поэтому снаряд броню не пробил. Ранения Хюттингера также не так тяжелы – в ноги ему попало несколько мелких осколков. Он рад, что отделался довольно дешево и снова занял свое место за рычагами. Между тем наш танковый полк продолжал вести бой с хорошо замаскированными позициями противотанковых орудий. Приведя себя в порядок, мы снова пошли вперед и проехали мимо нескольких наших горящих танков. На русских позициях рядом с разбитыми орудиями лежали мертвые артиллеристы. Наша атака продолжалась»…
О том, как была отбита атака около 700 русских пехотинцев, вспоминает роттенфюрер СС Хакс из дивизии СС «Мертвая голова»:
«Мы заняли позицию около Кочетовки. Русские атакуют из Ильинского в южном направлении и продвигаются по улице села прямо на наш 2-й взвод. Роттенфюрер СС Вальтер Менгес своим пулеметом МГ-42 смог удержать под контролем всю улицу, русские были рассеяны, и их атака захлебнулась»...
Снова предоставляю слово унтершарфюреру СС Штеттнеру из 5-й роты 3-го танкового полка дивизии СС «Мертвая голова»:
«Далее наша рота получила приказ, на правом фланге внизу высоты перед позицией русской противотанковой артиллерии, оказать помощь 1-й роте. Несколько их танков подбиты и вышли из строя. Пока не подошла наша пехота, мы поддерживали огнем обездвиженные танки и помогали выбраться уцелевшим членам экипажей, в том числе моему другу унтершарфюреру СС Гейнцу Пренцелю»…
Само собой, в жестоком противостоянии несут ощутимые потери и эсэсовцы. Вот, к примеру, несколько эпизодов касающихся потерь, понесенных дивизией СС «Мертвая голова»:
…Русская артиллерия и реактивные минометы ведут очень сильный огонь по частям дивизии. Несмотря на это, танковая группа дивизии постепенно продвигается через фланговые позиции русских. Танк командира взвода 4-й роты 3-го танкового полка обершарфюрера СС Гюмбеля подбит, сам он ранен…
…Драматизм боя хорошо иллюстрирует рассказ обершарфюрера СС Циммерманна:
«Один наш танк вернулся из боя. Люки открыты, водитель и заряжающий осторожно вынимают из танка своего мертвого командира. После этого они достают радиста, потерявшего обе ноги. Затем выжившие члены экипажа спускаются в овраг, в котором расположен штаб и просят дать им нового командира. Другие легко раненные просят батальонного врача не отсылать их в тыл. Они хотят остаться среди своих товарищей»…
…О трагической гибели своего товарища повествует уже упоминавшийся роттенфюрер СС Хакс:
«Для контратаки была задействована наша 3-я рота. Быстро продвигаясь, мы достигли клеверного поля. Трескотня русских пулеметов бьёт нам по ушам. «Иваны» чувствуют, что мы собираемся ударить по ним с фланга. Под сильным оборонительным огнем противника, мы продвигаемся перебежками. Растительность так высока, что при наших коротких перебежках враг ничего не может поделать. Прыжками мы достигли зеленого леса, однако при этом был ранен унтершарфюрер СС Маас. С ранением в живот он лежит перед противником. Мы должны вытащить его оттуда, но он кричит нам: «Оставайтесь в укрытии!». Прежде чем мы решили, как действовать дальше, русские прострелили раненому ещё и ноги. Вражеские стрелки находятся в высокой траве где-то на другом конце поля, их невозможно обнаружить. Мы слышим, как стонет Юпп Маас: «Я не могу больше!». Русские стреляют словно обезумевшие. Снова мы слышим крики Юппа, но не разбираем его слов. После этого слышится короткий щелчок пистолета – Юпп Маас застрелился. Вскоре русские были отброшены, и нам удалось, наконец, вынести нашего мертвого товарища. Он был тем, кого называют приятелем»…
…При отражении одной из атак русских понесла чувствительные потери, в том числе среди офицеров, 4-я рота: погиб оберштурмфюрер СС Тирох, были ранены унтерштурмфюреры СС Фюртер и Аренс…
…Штурманн СС Вагнер из 12-й роты писал:
«В последние часы у нас очень тяжелые потери. Численность роты уменьшилась до 40 – 50 человек. После обеда подошло подкрепление, и роты были немного пополнены»…
…Особенно много раненых было в дивизии СС «Адольф Гитлер», чьи гренадеры оказались как раз в центре советской танковой атаки. Один из бойцов 2-го танко-гренадерского полка этой дивизии с горечью написал позже такие строки:
«Из 60 человек нашей роты осталось только 12 боеспособных, все остальные убиты или ранены»…
Разумеется, как и в любой другой армии мира, среди солдат и офицеров ваффен СС были и особо отличившиеся в бою.
Например, командир взвода 13-й тяжелой роты дивизии СС «Адольф Гитлер» унтерштурмфюрер СС Михаэль Виттманн на танке «Тигр» в течение дня уничтожил 8 танков, 3 противотанковых орудия и 1 артиллерийскую батарею…
А в письме своим родным командир 7-й роты дивизии СС «Адольф Гитлер» гауптштурмфюрер СС Тиманн так описал впечатления о бое под Прохоровкой:
«Ещё никогда мне не приходилось переживать подобного боя с десятикратно превосходящими танковыми силами врага. Это была бешеная грызня. В этот день наш 2-й батальон подбил 62 вражеских танка, в том числе моя рота подбила 20 танков. У нас такое настроение и боевой дух, от которого буквально сносит крышу»…
Замечу, кстати, что за большие успехи командир 2-го батальона 32-летний штурмбанфюрер СС Мартин Гросс был вскоре награждён Рыцарским крестом…
Впечатляющий подвиг совершил командир противотанкового взвода 3-й роты 1-го батальона дивизии СС «Адольф Гитлер» обершарфюрер СС Курт Заметрайтер. В жесточайшем бою, имея всего четыре орудия и 16 артиллеристов, он, возле колхоза Сталинский в течение часа отбивал атаку около 40 русских танков. 24 танка были подбиты, остальные вынуждены были отойти. За это 21-летний австриец был удостоен Рыцарского креста…
За 14 русских танков, уничтоженных в бою за Прохоровку, получил Рыцарский крест и 22-летний сын министра иностранных дел Германии оберштурмфюрер СС Рудольф фон Риббентроп…
Не буду, однако, слишком распространяться о подвигах эсэсовцев, иначе меня не правильно поймут. Лучше приведу мнение бывшего командира танка 1-й роты дивизии СС «Тотенкопф» Мартина Штайгера, который, как бы, делает общий вывод о результатах кровавого противостояния:
«Русские наступали батальонами и полками. Они шли целыми бригадами и дивизиями. Они целыми батареями подтягивали к нашему плацдарму орудия, залп за залпом обстреливавшие берег реки и занимаемые нами высоты. Танки рвались к нашим позициям в количествах, с которыми нам еще не приходилось сталкиваться на таком клочке земли за все время боев на Востоке. Прохоровка стала не только бастионом к северу от Белгорода, не только стальной преградой на пути потока советских танков. Прохоровка стала могилой для многих храбрецов. Она стала символом обороны до последнего»...
Много интересной информации можно ещё найти по бою 12 июля, впрочем, и уже вышеприведенной вполне достаточно. Зато, интересуясь действиями эсэсовцев в сражении под Прохоровкой, не могу обойти вниманием исключительно важный вопрос об их потерях при этом.
Скажу сразу, что историки, серьезно занимающиеся изучением событий второй мировой войны, уже давно убедились в том, что количество уничтоженной техники с обеих сторон часто очень сильно отличается друг от друга. Разумеется, не стал исключением и подсчет потерь, понесенных в боях под Прохоровкой.
Начну с заявления командующего нашей 5-й танковой армией генерал-лейтенанта П. А. Ротмистрова, который утверждал, что его танкисты подбили и уничтожили в тот день более 350 танков (из них 70 «Тигров»), 88 орудий, 70 минометов, 83 пулемета и более 300 автомашин с войсками и грузами.
А, по мнению командующего Воронежским фронтом генерала армии Н. Ф. Ватутина, немцы потеряли западнее и юго-западнее Прохоровки около 320 танков и штурмовых орудий.
По другим данным, встречающимся в советских источниках, немецкие потери колеблются от 218 до 190 бронеединиц.
Часть историков, в том числе известный российский исследователь В. Н. Замулин, написавший книгу о Прохоровском сражении, считают наиболее правдоподобной цифру потерь от 155 до 163 машин, причём безвозвратных в пределах 20–30 единиц.
Другие документы противника и некоторые современные отечественные исследования приводят гораздо меньшие цифры. Так, по данным, опубликованным в газете «Комсомольская правда» (Украина) за 11 июля 2013 года, немецкий 2-й танковый корпус СС потерял: 1 танк Pz II «Luchs», 17 танков Pz III, 32 танка Pz IV, 2 танка Pz VI «Tiger», 5 САУ «Hummel», 7 САУ StuG III, 8 САУ StuG IV. Итого – 72 танка и САУ.
Есть информация о потерях 60 единиц бронетехники: 5 полностью уничтоженных, 43 тяжело поврежденных танка и 12 вышедших из строя штурмовых орудий.
Согласно другим данным, количество выведенной из строя немецкой техники снизилось до 53 штук. В том числе безвозвратно было потеряно 3 танка, а повреждено 38 танков и 12 САУ.
А по данным одного англоязычного сайта общие потери 2-го танкового корпуса СС составили 48 бронеединиц, из которых 9 были тяжело повреждены. Указываются даже точные цифры потерь каждой танковой дивизии, что дает основание считать эти цифры наиболее правдоподобными.
Так, потери дивизии «Leibstandarte» составили:
a). Тяжело повреждено 4 танка Pz IV, 2 САУ «Marder III».
б). Повреждено 12 танков Pz IV, 1 танк Pz VI «Tiger».
Дивизия «Das Reich» обошлась минимальными потерями:
a). Тяжело поврежденных нет.
б). Поврежден 1 танк Pz III.
А самые большие потери пришлись на долю дивизии «Totenkopf»:
a). Тяжело повреждено 2 танка Pz III, 1 САУ «Marder II».
б). Повреждено 10 танков Pz III, 6 танков Pz IV, 5 танков Pz VI «Tiger», 3 САУ «Marder II», 1 САУ StuG.
В других источниках утверждается, что немцы потеряли около 27 танков и САУ, в том числе сгоревшими один «Тигр» и семь штурмовых орудий, а также подбитыми и поврежденными три «Тигра», шесть средних танков и до 10 самоходных орудий.
Как видим, добиться единого мнения о количестве потерь в бронетехнике никак не удаётся. Зато в нашем распоряжении есть абсолютно точные данные о потерях в живой силе, которые никто, к всеобщему удовлетворению, не подвергает сомнению.
Итак, согласно этим данным, общие потери дивизии СС «Адольф Гитлер» составили 373 человека, в том числе 48 убитых, 321 раненый и 5 пропавших без вести.
316 человек потеряла дивизии СС «Мертвая голова», из них 69 убитых, 231 раненый и 16 пропавших без вести.
Дивизия СС «Дас Райх» потеряла 162 человека, в том числе 32 были убиты, 118 ранены и 12 пропали без вести.
Всего из личного состава дивизий СС погибло 149 человек, ещё 670 было ранено и 33 пропали без вести. Как видим, потери эсэсовцев не очень велики, особенно если учесть масштаб сражения и количество боевой техники, участвующей в нем, а также потери советских войск.
Действительно, по данным Википедии, в боях за Прохоровку наша 5-я гвардейская танковая армия потеряла только убитыми и пропавшими без вести более 1.500 человек (почти в 10 раз больше эсэсовцев!). Было потеряно также 328 танков и самоходных артиллерийских установок, в том числе 183 сгорело. В других источниках указывается, что гвардейцы потеряли от 341 до 343 единиц бронетехники. Российский исследователь В. Н. Замулин повышает наши потери до 359 единиц (340 танков и 19 САУ), из них 193 танка и 14 САУ — безвозвратно. Встречаются и другие данные, но, думаю, хватит и этих цифр.
Кстати, высокий процент наших безвозвратных потерь объясняется тем, что, к сожалению, поле боя осталось за противником и полностью эвакуировать повреждённую технику советские части не смогли. Зато немцы имели благоприятную возможность эвакуировать и отремонтировать почти все свои подбитые танки и штурмовые орудия, а вот большинство наших подбитых танков и самоходок немецкие саперы попросту добили зарядами взрывчатки.
Печальной была и участь наших раненых, которых не удалось эвакуировать с поля боя: большинство из них скончались в муках, так и не дождавшись помощи.
В общем, немцы считают что, несмотря, на значительное численное превосходство советских войск в бронетехнике, особенно на направлении главного удара, дивизии 2-го танкового корпуса СС не только отбили все атаки, сорвав тем самым замыслы советского командования по разгрому 2-го корпуса, но и практически полностью удержали свою основную оборонительную полосу. В свою очередь у нас принято считать, что наши войска в сражении за Прохоровку не допустили дальнейшего прорыва последнего рубежа обороны, что привело в дальнейшем к сворачиванию вражеской операции «Цитадель». Тем не менее, не вызывает сомнения тот факт, что в бою под Прохоровкой эсэсовцы смогли нанести танковым соединениям Красной Армии огромнейший урон.
Разбирать причины наших тяжелейших потерь под Прохоровкой я не буду, ибо на эту тему, как уже говорилось, написано множество статей и книг. Здесь я привел лишь несколько фактов, чтобы наглядно показать, с каким грозным противником пришлось иметь дело воинам Красной Армии в годы Великой Отечественной войны и каких колоссальных жертв это стоило. Особенно тяжело было воевать против такого сильного противника, как фронтовые части СС. Кровавое побоище под Прохоровкой – всего один характерный эпизод, хорошо показывающий, как умело и храбро сражались эсэсовцы – элита вооруженных сил Третьего рейха, до последнего остававшихся преданным своему девизу «Моя честь – верность»…