8.
И снова он не увидел, как Рэй появился на скале. О прибытии альбатроса его известил шум огромных крыльев и упавшая на площадку тень. Солнце на западе стояло низко.
— А, это ты… — хмыкнул Дональд. — Сальватор экс машина. Так я и думал.
— Думал о чём? Я полагаю, о моём предложении? И думал, надеюсь, очень хорошо? Поскольку время не ждёт…
— Да, твоё предложение, — медленно проговорил Дональд. — Ну, как же…
— Ну и каково будет твоё решение?
— Его пока нет.
— Нет?! — Рэй выглядел несколько раздражённым. — Отчего же? Тебе не хватило времени?
Дональд покачал головой.
— Нет, не времени. Фактов мне не хватает.
— Фактов? Каких именно фактов? Мне кажется, я все факты тебе изложил насколько возможно полно!
— Ты обошёл один вопрос – хотя я его затронул.
— Будь любезен напомнить, — процедил Рэй. — Может быть, ты попросту откажешься? Я, кажется, тебе ясно дал понять, что меня в той или иной мере удовлетворит любое твоё решение.
— Я тебе сказал, что для меня с некоторых пор не имеет большого смысла ничто в этой жизни – включая ту блестящую карьеру, которую ты мне обещаешь, и всё это… служение пернатому народу Антарктиды. Не имеет смысла, если за этим нет того, что стало известно Ионафану.
Рэй помолчал. Было видно, что он старается взять себя в руки.
— Ты опять возвращаешься к тому, что о чём мы говорили как о чуде?
Дональд коротко кивнул:
— Вроде того.
— Но ведь я объяснил тебе: в намерениях наших по устройству новых общественных оснований, мы, используя для создания общественного аффекта то, что мы условно называем чудом, исходили вовсе не из того, стоит ли за происшествием с Лепестогом какая-то реальность! Если ты полагаешь, что такая реальность есть, соглашайся и трудись так, будто это правда. Возможно, это нам будет даже удобнее – ты станешь играть свою роль с куда большей искренностью.
— Штука как раз в том, что я никак не полагаю. Мне нужно знать наверное, — равнодушно проговорил Дональд.
— И каким образом ты сможешь это узнать? — недовольно спросил Рэй.
Дональд пожал плечами.
— Мне нужно, чтобы та сила, воздействие которой ощутил Ионафан, проявила себя снова. Всё просто. Чтобы я её ощутил.
— Итак, ты действительно допускаешь, — медленно заговорил Рэй, — что такая сила может быть реальна и ощутима?.. Как же ты её себе представляешь?
— Никак, — отрезал Дональд. — Никак не представляю и даже не уверен, что она существует. Но в равной мере не уверен, что не существует. В этом-то и дело.
— А как ты думаешь, — после паузы спросил Рэй, — может ли эта таинственная сила являться как нечто обыденное, как что-то привычное, как нечто знакомое по нашей повседневной жизни?
Дональд пожал плечами.
— Не знаю… Наверное, она может являться по-разному. Ясно только, что Ионафан её присутствие ощутил. Настолько, что это в нём перевернуло всё... А если и есть или было на свете живое существо, которому я мог бы верить, то это Ионафан.
Опять между ними повисло молчание. Первым его прервал Рэй.
— А если я тебе скажу, что я, именно я – и есть её проявление?
— Ты?! — рассмеялся Дональд. — Нет, это даже забавно… Ты и есть та сила?
— Я часть той силы, — спокойно ответил Рэй.
— Полегче, полегче, пташка, — Дональд был настроен добродушно. — Конечно, у тебя размах крыльев не меньше пятнадцати футов, треплешься ты внушительно, как БиБиси, и всё такое – но только этого будет маловато, чтобы мне поверить, будто ты превращаешь камни в яйца и обратно.
— Ну, крылья, перья и прочее – это для того, чтобы жить среди тебе подобных. Это та личина, одна из бесчисленных, которые я надеваю по случаю. Поверь, для тебя будет куда лучше, если я не стану являться тебе в своём настоящем облике. А что касается превращений… Подойди, пожалуйста, к своей луже!
Дональд удивлённо взглянул на него.
— Это ещё зачем?
— Разве ты не желал убедиться?
Дональд с трудом отлепился от каменной стенки и поковылял к луже. Яма была заполнена до краёв чистейшей прозрачной морской водой. В которой плескались пять крупных жирных сардин. У него закружилась голова – казалось ещё немного, и он потеряет сознание. Он постоял немного с закрытыми глазами на краю лужи, потом развернулся и потопал назад.
— Этого довольно? — коротко спросил Рэй.
— Да, — тихо сказал Дональд. — Эффектная штука. Я было думал, что ты трепач и шарлатан. А ты можешь…
— Пустяки, — пожал плечами Рэй. — И, кстати, угощайся. Надеюсь, это поможет тебе решиться.
— О да! О да! — повеселел Дональд. — Ты даже не представляешь, насколько это помогло.
— Ну, так что с моим предложением?
Дональд раскрыл клюв, но ответить не успел. Справа вдруг раздался знакомый скрипучий голос:
— И ты поверил этим дешёвым цирковым фокусам, приятель?
Они оба, он и Рэй, взглянули туда, откуда. На вершине скалы среди каменной гряды, которая окаймляла остров с противоположной стороны, восседал Анхель Темпестуозо. Буревестник сидел, слегка расправив тёмные крылья и хищно, как гриф, вытягивая шею вперёд.
— О! — насмешливо произнёс Дональд. — А вот и летучий провозвестник катаклизмов!
— Всё-таки я был прав в своём предрассудке!— не менее саркастично откликнулся Анхель. — Всегда доверяйте предрассудкам! Они не обманут! Пингвин – это всегда тупица! С чего это я тебя переоценил – и сам не пойму! Но теперь я вижу, что ты – типичный образчик этого примитивного рода!
— Ого! — благодушно подмигнул Дональд. — Ты экспрессивен, как Кокошка…
— Какая еще кукушка?! Я говорю, что ты тупой пингвин! Как ты мог поверить во всю эту чушь?! Разве ты не видишь, что тебя самым бесстыдным образом обманывают?! Им просто нужно во что бы то ни стало заполучить тебя в свои сети! Чтобы ты поработал на них в качестве марионетки! Будешь подпрыгивать и кланяться, когда они будут дёргать за верёвочки!
— А тебе-то что? — продолжал насмешничать Дональд. — Если мне память не изменяет, вчера ты требовал, чтобы я освободил для тебя островок, поскольку ты не желал соседствовать с разлагающимся трупом. Так какая тебе разница?
Анхель не нашёлся что ответить и буркнул под нос себе что-то неразборчивое.
— А главное, — продолжал Дональд, — с чего ты взял, что я собираюсь улетать с Рэем? Я, кажется, ещё ничего не объявил…
— Не летишь? — буревестник приободрился. — Правильно! Вот, когда молодец, тогда молодец! Ты совершенно прав! Ты хотя и туповат по сравнению, ну, например, со мной, но всё же в тебе есть зачатки высокоорганизованной личности! Чувство собственного достоинства! Гордость, наконец! Там, куда тебя зовут, тебе придётся плясать под дудку настоящих высоколобых умников! О, уверяю тебя: ты отрастишь себе такой тяжёлый комплекс неполноценности, что, если ты с ним войдёшь в воду, он утащит тебя на дно. Как бы ты там не фантазировал про преодоление ограничений природы, ты всё равно останешься пингвином – толстой, тяжёлой, нелепой, неполноценной птицей! Тебе никуда не уйти от постоянных мыслей об этом, от этой иглы в твоём разуме, от грызущей тебя тоски и злости из-за бессилия что-либо в этом изменить!.. Но, конечно, и здесь тебе оставаться бессмысленно. Лететь нельзя, оставаться тем более нельзя. Сам видишь, я предлагал тебе наилучший выход из положения!
Дональд внимательно дослушал, усмехнулся и повернулся к Рэю.
— Ну а что же ты молчишь, кардинал? Почему не споришь с ним, не возражаешь, не переубеждаешь меня?
Рэй от неожиданности поперхнулся и закашлялся.
— Я… кхэ… Что же… В том, что он говорит, есть своя правда. Было бы глупо отрицать… Но он, возможно, выразился чересчур резко, слишком…
— …честно! — выкрикнул Анхель.
— Слишком прямолинейно, — поморщился Рэй. — Впрочем, об Анхеле – разговор особый. А я ничего от тебя не скрывал. Я откровенно тебе сказал о той роли, которая тебе предназначена в наших планах, так что… Тем более, в свете того, что ты сегодня узнал!
Он многозначительно кивнул в сторону лужи с рыбами.
— И помни: он предлагает тебе смерть, а я – совсем наоборот!
— То есть, он желает мне зла, а ты – добра? — спросил Дональд.
Рэй поморщился.
— Ты несколько упрощаешь, но в твоих терминах, видимо, можно понять это и таким образом.
Дональд обернулся к Анхелю.
— Вот видишь, можно понять так, что ты желаешь мне зла.
Анхель презрительно фыркнул.
— Зла, добра… Что это такое вообще?! Я вчера тебе битых два часа талдычил, что мир так устроен – что он весь, если тебе угодно в таких категориях рассуждать, есть сплошное зло. И тебе выпало – уж извини, не повезло тебе! – оказаться в таком положении, когда всё, что тебе осталось – это страдание. Можешь считать, что я на стороне зла – да! Что это меняет? Я предлагаю тебе не выбор между добром и злом, а избавление от страданий. Не знаю, добро ли это, но я, во всяком случае, предлагаю тебе благо! Потому что самоубийство в твоих обстоятельствах прерывает твоё мучительное и безнадёжное существование! Але-ап – и тебя нет! И ничего вокруг тоже нет! Включая страдание!
— А если есть? — прищурился Дональд. — Вот Рэй говорит, что он посланец другого мира! И доказал это делом! Совершил, ты гляди-ка, чудо!
— Что-что? — противным голосом переспросил Анхель. — Чудо, какое чудо? Эти вот кильки в собственном соку? Ба! Вот это метаморфозы! Просто чудо-юдо рыба-кит! Ты меня поражаешь! Да неужели ты не понимаешь, что это всё мираж, иллюзия! Простой гипноз! Нет там ничего! И быть не может! Не бывает никаких чудес! И нет никакой силы этой твоей! Ты вместо того, чтобы рассуждать о чудесах, лучше бы вспомнил об океане нефти вокруг и о своём сломанном крыле! Это вот и есть железные факты!
И тут Дональд резко обернулся к буревестнику, пристально посмотрел на него и спросил с насмешкой в голосе:
— Слушай-ка, Темпестуозо или как там тебя… Всё хотел тебя спросить… А откуда ты узнал, что у меня крыло сломано?
— Как это?.. — смутился Анхель.
— Да вот так, — криво улыбнулся Дональд. — Я тебе об этом не рассказывал. Когда я его сломал, тебя я там не видел. Да и никого другого не было рядом – кроме акулы. Как же ты мог узнать про перелом? Взял интервью у Большого Бена? Я еще вчера удивился, когда ты мне про этот перелом три раза сказал… Ну, так что?
Повисло молчание.
— Я могу ответить, — раздался наконец глубокий ровный голос Рэя.
— Ну, валяй, — кивнул Дональд.
— Анхель тоже представляет силу. Но другую.
— Ух ты! И он тоже? Да сколько же вас тут? Только не говори мне, что и толстый падальщик Пацюк… того…
— Анхель представляет враждебную тебе и мне силу! — с нажимом произнёс Рэй. — Он толкает тебя к погибели!
— Вздор! — выкрикнул со своего места буревестник. — Слушай его больше! Он в твоём лице вербует себе послушную куклу на цепочке! И поэтому готов нести тут самую невероятную чушь! Какая ещё, к морским свиньям, сила?! Что за бред! Даже такой тупой пингвин, как ты, не может не увидеть тут обмана! Я – обыкновенный буревестник! Хоть я тебя и презираю слегка – как ты того заслуживаешь, глупый пингвин, но всё же я не совсем лишён сочувствия к тебе подобным – а пуще всего, ненавижу ложь! Этот белоснежный пакостник лжёт тебе на каждом шагу – неужели ты не видишь всей нелепости его россказней?!
— …толкает тебя к гибели! — повысив голос, продолжал альбатрос. — К окончательной и очень глупой! К совершенно бесполезной для общества, для народа!
— «Для общества»! — передразнил его буревестник. — Плюёт он на твоё общество! И правильно делает! Я тоже плюю! Мы оба плюём! Правда, Донни? Скажи ему!
— Ты всегда был негодяем, Темпестуозо! — загремел Рэй. — Без чести и совести! Эгоистический циничный негодяй!
— «А вы – сенатор!» — захохотал Анхель. — Отвратительный лицемерный политикан! Ришелье лапчатый!
— Вот что, Скрэтчер! — голос Рэя дрожал от негодования. — Я не намерен больше это слушать и вообще находиться в обществе этого мерзавца! Сказано более чем достаточно! У меня много дел, и я потратил на тебя очень много времени – а, судя по тому, что ты не воспринимаешь разумных, да и, прямо скажем, милостивых предложений – потратил напрасно! У меня есть еще десять минут, и я готов выслушать твоё решение! И покончим на этом! Если ты послушаешься Темпестуозо – он выйдет правым, по крайней мере, в одном: ты действительно заслуживаешь презрения как тупой пингвин!
— А чего ты кипятишься, Рэй? — спокойно спросил Дональд. — Ну, взял бы и превратил его в лягушку!
— Ха-ха-ха! — снова захохотал Анхель. — Ай да молодец, пингвин! Уел этого фанфарона! В лягушку, ха-ха!
— Ты рассуждаешь о вещах, в которых ничего не смыслишь! — злобно крикнул Рэй.
— Это точно, — согласился Дональд. — Но кое-что я всё-таки понял. И вот что я вам скажу, парни… Я вам обоим для чего-то нужен. Не понимаю пока, что за интерес к моей скромной персоне, а только такая суета с вашей стороны – неспроста. Знаешь, Рэй, а я ведь тебе верю! Насчёт силы, насчёт другого мира! Да! Всё так, как говорил мне Ионафан, а я тогда не верил! Видно, нет у меня такого сердца, как у него. Нет внутри такого органа, каким верят. Но голова – есть! Мне непременно нужно знать – нужно попробовать, пощупать, понюхать.
И вот вы-то, парни, мне эту возможность предоставили. Конечно, кое-какие сомнения у меня и раньше появлялись: это моё сказочное воскрешение на плоту, спасение на этом острове. Однако этому всему можно было подобрать обычные объяснения: случайность, везение, обморок, галлюцинация. И всё в таком духе. А вот этим вашим фокусам такого объяснения, такой естественной причины не подберёшь! Во-первых, Анхель этот, как я уже и говорил, никак не мог знать о том, что у меня сломано крыло. Если он всего лишь обычная птица… Слышишь, Темпестуозо? Ты как, обычная птица? Или из ряда вон выходящая?
Дональд подмигнул Анхелю, но тот ничего не ответил, а только злобно щёлкнул клювом.
— Теперь ты, Рэй – если только это твоё настоящее имя… Ты нынче утром очень складно, очень ясно и очень внушительно говорил. Вы оба говорили убедительно. И каждый был прав по-своему. Точнее, вы тут изобразили две разных правды. Выбирай любую. Только выясняется, что обе ваши правды построены на лжи. Темпестуозо ошибся – выдал себя с моим сломанным крылом, о котором не мог знать. Ну а ты – с этим аквариумом с рыбками. Более того, ты мне сам и этого Темпестуозо разъяснил! Выходит, ребята, чудесное – существует! А раз существует – значит, Ионафан был прав!
— Постой, — брезгливо поморщился Рэй. — Кажется, лишения притупили твой разум, которым ты так гордился – хотя, возможно, без особых на то оснований. Да, ты прав насчет Темпестуозо. Но мой пустячок с рыбами никак не противоречит твоим сантиментам в отношении Ионафана. Об этом я сам тебе сказал – и ответил таким образом на твою просьбу. Ты хотел подтверждений возможности чуда – я тебе такое подтверждение предоставил. Так что же из того? Из чего тут следует, что я тебе лгал? Я просто умолчал о том, что мы с Ионафаном на одной стороне, что мы с ним теперь – из одного мира. Я не говорил тебе об этом только потому, что для тебя представления о том мире ничего не значили. Ты считал это обманом, пустыми выдумками, либо результатом чьих-то видений, возможно, даже своих собственных. Но когда ты созрел, когда ты ощутил тоску по тому миру, и когда тебе понадобилось всего лишь подтверждение его реальности – я с готовностью пошёл тебе навстречу. Так что в твоих рассуждениях нет никакой логики. Темпестуозо – это одно, я – другое. Он говорил тебе, что никакого иного мира нет, что никакого смысла в жизни нет (как ты и сам раньше считал) – и выяснилось, что он тебе солгал. Я же со своей стороны никак не отрицал реальности иного мира, я просто оставлял эту тему за скобками – поскольку ты не был способен в тот момент принять всю правду. Но я вижу, что сейчас ты изменился – ты готов поверить, и вот я говорю тебе: да, Ионафан был прав, и мы с ним на одной стороне – так следуй же за нами!
Дональд выслушал эту длинную тираду с кривой улыбкой.
— Ну, ты молодец! Я тобою просто восхищаюсь, — рассмеялся он. — Всё верно. Так и есть. Точнее, так и было бы, если бы не одно маленькое обстоятельство.
— Какое? — с неприязнью в голосе спросил Рэй.
— Ты говоришь, что Темпестуозо и ты – разные, что вы представляете разные, враждебные друг другу силы, хотя и одинаково потусторонние.
— Так и есть, — величаво кивнул Рэй.
— Вот на этот счет у меня как раз сомнения… Вот что, парни, покажите-ка мне свои задницы!
— Ты что, офонарел совсем?! — злобно выкрикнул Анхель, впервые за долгое время нарушив молчание.
— Мне кажется, вы забываетесь, мистер Скрэтчер, — холодно произнёс Рэй. — Вы утратили всякое представление о приличиях.
— Что, не желаете? Ну ладно, я и так вам скажу… Знаете, мне тут ранее сегодня вдруг пришло в голову, что я не видел ни разу как вы прилетали или улетали – ни ты, Темпестуозо, ни ты, Рэй. Вы всегда появлялись ниоткуда, и я всякий раз обнаруживал вас уже сидящими на скале. И ни разу не видел, чтобы вы поднимались в небо. Вы просто бросались вниз со скалы вниз, после чего исчезали. Как я сразу об этом не подумал? А еще я заметил одну любопытную штуку. Как раз касательно состояния ваших задниц, пардон… Вы что, парни, не замечали, что из вас нефть льётся? У вас же сзади всё оперение, весь хвост в нефти! И там, где вы сидите, с него натекает приличная лужица! Из вас двоих, ребята, нефти можно добыть не меньше, чем из скважины Бритиш Петролеум в Мексиканском заливе…
Да. Так что, мои дорогие визави, по всему выходит, что вы из одного ведомства, и связывает вас куда больше, чем разъединяет, если вообще что-то разъединяет. Похоже, вы вообще из одного вещества – порождения этого чёрного океана. Вот ведь как выходит… Темпестуозо хотел моего самоубийства и говорил, что это принесёт мне благо избавления от страданий. Но при этом, как мы видим, он лгал о себе и о мире. А значит, он, скорее всего, лгал и о благе, которое меня ждёт – то есть, лгал об избавлении о страданий. Следовательно, если он – посланник другого мира, значит, в том мире тоже существует страдание. Которое меня, скорее всего и ожидает.
А коли ты, Рэй – в одной компании с Темпестуозо, хоть и пытаешься убедить меня в обратном, то значит, ты тоже мне лжёшь – и насчёт «интересов пернатого народа», и насчёт моей карьеры, и даже, скорее всего, насчёт возвращения в Антарктиду! Тебе нужно просто заполучить меня! Для чего, не знаю, но нужно!
Вы оба нарисовали мне моё ближайшее будущее в виде медленного мучительного умирания от голода и предложили два выхода из положения. Один – самоубийство, быстрая добровольная смерть. И этот выход, как мне кажется теперь – хуже самой смерти. А если вы из одного министерства, значит, то, что предлагаешь ты, Рэй – ничем не лучше! Каким образом – не могу сказать, не пойму! Понимаю только, что верить тебе нельзя!
Вы оба сделали ставку на мою гордость. Да, это за мной водится! Вы это поняли, и били в эту точку. Темпестуозо настаивал, что в моих обстоятельствах самоубийство – наилучший и даже единственно возможный выход для гордой, полной чувства собственного достоинства птицы! Ты, Рэй – рисовал для меня блестящие карьерные перспективы, впрочем, в довольно подленьком качестве… О, вы оба слишком умны, чтобы прибегнуть к простой лести! Вы столько раз назвали меня тупым пингвином, столько раз дали мне понять, как меня презираете, так отчётливо обозначали своё превосходство, что меня почти неодолимо потянуло доказать вам – и своё достоинство, и свою гордость. Вы одновременно потакали моему тщеславию и тут же били наотмашь по самолюбию. Вы поставили мне вилку, как в шахматах! Что бы я ни выбрал – я теряю фигуру. Послушаюсь Темпестуозо – значит, из-за своей гордости. И тогда не просто умру, а погибну в каком-то особенно страшном смысле слова. Последую за тобой, Рэй – значит, опять же, из гордости, тщеславия, честолюбия! Откажусь – выходит, тоже из гордости: ведь это будет только потому, там, в Антарктиде, даже если допустить, что я туда вернусь, будут презирать меня те, кто несравненно выше меня. Куда ни кинь – везде клин! Как ни поступлю – погибну из-за своей гордости! Толково придумано, поздравляю! Но, как видите, в исполнении промашка у вас случилась. Что-то вы не додумали до конца, а где-то небрежно подошли к делу… Раскрыли себя.
Ну, а я тоже времени даром не терял. Я – как бы вам сказать? – обратился напрямую, ясно! ТУДА! Мысленно обратился – да! И получил ответ! Я получил ответ от неведомой мне ранее разумной силы! Это от неё я узнал и понял о вас то, что сейчас вам изложил! Это она дала мне подсказки! Это от неё я получил мою нынешнюю надежду на спасение от смерти, и уверение в моём будущем призвании! Вы поняли?! Мне не нужны ваши объедки, меня ждёт настоящий пир! И я вас, парни, на него не приглашаю, извините! У вас – нефтяное недержание. Так что у меня к вам конструктивное, но неполиткорректное предложение: вместо того, чтобы гадить тут нефтью на моём – моём, слышите! – острове, собирайтесь и тащите свои чёрные задницы куда подальше – к вашему Пацюку! Ясно! Вон пошли!
Дональд перевёл дыхание.
Некоторое время все молчали. Темпестуозо со скучающим видом ковырялся клювом у себя под мышкой. Рэй сидел неподвижно. Дональд вдруг почувствовал страшный упадок сил. Будто бы эта речь высосала из него последние соки. Он зашатался и даже вынужден прислониться спиной к кривому каменному поребрику. Слабость и дурнота накатили на него волною, он закрыл глаза и постарался дышать глубже.
Рэй пристально наблюдал некоторое время за его состоянием. Наконец, он заговорил.
— Мда… Ну, что же, кажется, пора. Похоже, дело идёт к финалу. Вот что я хотел бы сказать вам на прощание, мистер Скрэтчер… Да, вы правы, Темпестуозо и я – из одного, как вы выражаетесь, ведомства. Более того, мы – одно и то же. Мы и есть я. Каким именно образом, этого я сейчас вам объяснять не стану, но скоро вы сами всё узнаете. Но так или иначе, в общем, тут вы не заблуждаетесь. Как и в том, что я тут для того, чтобы забрать вас к себе. А теперь о том, в чём вы не правы. О, нет, мистер Скрэчтер – если уж вы прибегли к шахматной аналогии: это не просто вилка. Это даже не шах. Это мат, Скрэтчер. Мат в три хода. Остановите свои часы. Да они и сами вот-вот остановятся… Впрочем, оставим метафоры!
Альбатрос выпрямился, расправил узкие, невероятно длинные крылья, и в ту же секунду с вершины скалы загремел его голос:
— Я, Диомедеа Эпомофора эль Рэй де лос Москас, истинно говорю тебе: гибель твоя есть при дверех!
Дональд пожал плечами, с трудом встал и потопал к своей стенке.
— Ты погибнешь! Погибнешь!
Дональд поморщился:
— Вот разорался!…
Он взглянул на свою лужу. Сардин там уже не было, а остатки воды с шипением уходили сквозь трещину на дне.
— Всю рыбу распугал…
Продолжение следует... http://proza.ru/2019/04/30/1625