С тех пор как вышла повесть о пингвине Ионафане
(начало истории Ионафана
http://proza.ru/2013/12/21/1361), те добрые читатели, которым эта вещь показалась не такой уж скучной, спрашивали меня единожды и многажды – отчего бы мне не написать о том, что сталось со Скрэтчером и как сложилась судьба Иоанна… Об Иоаннне мне пока ничего не известно – нужно будет навести справки, а что касается Дональда Скрэтчера, то о нём удалось разузнать вот что…
УМНИК ДОНАЛЬД
«Здравый смысл — это способность
к восприятию реальности.
Какова же реальность моего положения?
Я один на скале посередине Атлантики.
Вокруг – безбрежное пространство плещущейся воды».
У. Голдинг, «Воришка Мартин»
1.
Дональд Скрэтчер плыл долго. Так долго, что Антарктида давным-давно скрылась за горизонт, а вода стала заметно холоднее. До сих пор ему везло: ветер был слабый, волнение умеренное. Сонный океан не затруднял ему путь, позволяя легко перебираться через ленивые волны и скользить вниз с их живых пологих склонов. Несколько раз он отдыхал, покачиваясь на волнах и осматривая горизонт. Вскоре в небе исчезли даже чайки. Только однажды он увидел пикирующего к поверхности буревестника, а чуть позже – привычно позавидовал белому альбатросу, распластавшему в пустом небе свои длиннющие узкие крылья.
Яростное отчаяние, стыд и отвращение к самому себе, что швырнули его в воду и отправили в это странное путешествие, слегка остыли, перестали невыносимо жечь совесть и превратились в какой-то внутренний мотор, генератор, от которого питались его мускулы и инстинкты мореплавателя.
Сейчас он не смог бы ответить себе сколько-нибудь ясно, почему, зачем он покинул материк. Да он и не спрашивал: он просто бежал – бежал, как ему казалось, от себя прежнего: будто вся его сущность осталась там, на скалистых берегах Антарктиды, на её галечных пляжах, среди заснеженных и ледяных торосов. Там он встретил самого удивительного из пингвинов – и там он потерял его. Такое с ним случилось впервые – чтобы потеря причинила ему острую боль и напрочь разрушила его цельное представление о самом себе и своём месте в мироздании. И сейчас он спешил прочь от этих развалин к чему-то иному – но к чему?
Удивительно, но за всё время пока он плыл, ему не повстречались акулы или косатки. В первые моменты своего бегства он был в таком отчаянии, что не возражал бы, если какое-нибудь морское чудовище проглотило бы его вместе со всеми его разочарованиями – но никто им не заинтересовался. Необычная пустота моря, с одной стороны облегчала ему путь, а с другой, начинала беспокоить…
Большой Бен не сказать, что был очень голоден. Однако непрерывно жрать было его твёрдой жизненной позицией, единственным принципом, категорическим императивом, который, если Бенни мог бы рассуждать, гласил: «Поступай с другими так, чтобы им было мучительно больно!». Пожирать ближнего своего было в природе вещей, а природу Большой Бен смутно, но крепко уважал, и все восстания против неё, например, попытки ближних от него удрать, решительно не одобрял, считая постыдной ересью. Именно поэтому сейчас, хоть и не чувствуя в том особой личной необходимости, Большой Бен в некотором отдалении от побережья самоотверженно патрулировал воды антарктических морей в поисках живой питательной плоти.
А ещё ему было скучно. Потому что, даже если ты – большая белая акула длиной пятнадцать футов, тебе всё равно иногда хочется пошалить, поиграть, например, в догонялки или в прятки. С известным исходом, понятное дело…
Огромный, но изящный, массивный, но резвый, воистину mobilis in mobile, Бенни скользил в толще серо-зеленой холодной воды, слегка приоткрыв зубастую пасть и вглядываясь тупыми глазками в колеблющийся подводный сумрак. Его сигарообразный корпус, напичканный чувствительными сенсорами, улавливал малейшие колебания, отсеивая сложными фильтрами заурядные шумы – вроде возмущений среды, вызванных косяком банальных сардин. Ничего интересного не попадалось, и Бенни решил, что отплыл слишком далеко от берега. Он уже собирался повернуть к побережью, как вдруг его бортовая система распознавания сообщила о слабом и пока ещё отдалённом присутствии движущегося живого существа. «Кто?» – спросил Бен. Система замерла, загудела своими рецепторами, анализаторами, процессорами – и через несколько секунд выдала ответ: «Пингвин, сэр». «Точно?» – усомнился Бен. «Точнее не бывает!» – заверила система. «Ага!.. Тридцать влево! Самый малый вперёд! » – приказал Бенни и, тихо маневрируя, принялся выбирать позицию. Большой Бен начал свою игру.
Поначалу Скрэтчер не видел акулу – он просто инстинктом, внезапным холодком между лопаток ощутил в воде присутствие кого-то большого и опасного. Он резко развернулся – и увидел Большого Бена. Длинная тёмная тень с готовностью обнаружила себя и тем самым объявила начало гонки. Поначалу хищник держался в отдалении, неторопливо скользя сквозь воду плавными длинными галсами. Казалось, он вовсе не собирался сходу атаковать свою добычу. «Я знаю, что ты меня видишь и знаешь, что я собираюсь тебя сожрать – так попробуй сбежать! Но помни: я не тороплюсь!» – вот что убийца хотел дать понять своей жертве.
Скрэтчер понял, что акула намеревается играть у него на нервах, заставить метаться, тратить силы… Убийца не станет спешить: он будет держать его в поле зрения, реагируя на его манёвры, ходить кругами и подбираться медленно, очень медленно. Скрэтчер вдруг совершенно успокоился. Он счёл, что психовать и дёргаться бесполезно. Он решил, что в эти последние свои минуты не доставит кровожадной твари удовольствия поиграть в догонялки, не покажет ей своего страха, не станет паниковать и дёргаться. Он своего курса не изменит – а там будь что будет…Скрэтчер продолжил плыть, держась ближе к поверхности, чтобы вовремя глотать воздух, и старался не упускать акулу из виду.
Большой Бен поначалу даже оторопел от такой дерзости! Как так!.. Почему этот тип не перепугался? Почему не пытается улизнуть? Нет, этак не годится!.. Да полно – заметил ли он меня?! Ну конечно, не заметил! А ну-ка, полный вперёд!
Бен легко ускорился, по широкой дуге обогнал Скрэтчера, с важным видом проплыл перед ним в отдалении, пересекая ему курс – так, что не заметить его было невозможно, – и снова зашел с тыла, держась на расстоянии тридцати ярдов от добычи. Более недвусмысленного заявления о намерениях нельзя было и предложить.
Скрэтчер как ни в чём не бывало продолжил свой путь, не отклонившись от курса ни на градус.
Тут Бен всерьёз обиделся. Этот нахальный пижон, кажется, не ценит хорошего отношения! Он опять нагнал Скрэтчера и поплыл совсем рядом с ним, почти вплотную, так, что тот мог видеть его угрожающе приоткрытую пасть с рядами острейших зубов и глупый, но весьма зоркий глаз. Более того, он принялся теснить Скрэтчера, подталкивая его своей мордой, сбивая с курса.
Скрэтчер был всего лишь пингвином. Несмотря на всю свою отвагу, он ничего не мог поделать с тысячелетними инстинктами, повязавшими прочными нитями его смертную плоть от хохолка до лап. И конечно, он обмирал от страха, видя в дюймах от себя страшную морду чудовища с раскрытой пастью и чувствуя лёгкие толчки огромной туши. И только мысль о том, что и Ионафан совсем недавно пил ту же чашу, и он, Дональд Скрэтчер, никак не может своим малодушием посрамить память погибшего товарища, удерживала его от того, чтобы в панике броситься в сторону в попытке бегства – недостойной и безнадёжной. Поэтому он упрямо, хоть и внутренне дрожа, гнул свою линию. А когда Бен подплыл особенно близко, и его морда оказалась вровень с головой Скрэтчера, тот, сам удивившись своей безумной выходке, с силой клюнул акулу в её бессмысленный глаз.
Если бы Большой Бен не был рыбой, то можно было бы сказать, что он взревел дурным голосом. А так он просто резко дёрнулся в сторону, клацнул челюстями, ударил хвостом и извиваясь ушёл в глубину. Слегка придя в себя, он обнаружил, что проклятый пингвин исчез. Быстро осмотревшись, перезагрузив свою бортовую систему, разъярённый Бен увидел у самой поверхности воды силуэт… Однако, контур этот ничуть не напоминал пингвина. Это был массивный четырехугольный предмет довольно больших размеров по сравнению с пропавшей дичью, и, при этом, явно человеческого происхождения. Людей и разные их штуки Большой Бен в своей жизни встречал. А кое-кого даже употребил в пищу – хотя и не получив удовольствия от погони, поскольку человеки в воде были удручающе неуклюжи, так что те свои победы Бенни считал не вполне спортивными.
Самого пингвина он нигде не смог обнаружить – ни увидеть, ни почувствовать его движения… Бен мгновенно взмыл к поверхности и, подобравшись к тёмному прямоугольнику, ткнулся в него мордой. Жёстко. Потом попробовал на зуб. Твёрдо, невкусно, пахнет какой-то гадостью… А где же наглец-пингвин?
Скрэтчер лежал ни жив, ни мёртв на поверхности пустого металлического понтона, который счастливым образом оказался у него на пути именно в тот момент, когда акула потеряла его из виду. Он, не раздумывая, сильным движением выбросил своё тело из воды и, можно сказать, вспорхнул на поверхность понтона. Ему повезло, что плот был невысокий, и его поверхность возвышалась над водой не более чем на пять дюймов. Упав на край железной палубы грудью, он отчаянно замолотил крыльями по металлу, ёрзая всем туловищем, и таким образом ему удалось втащить себя на середину этого железного плота – где он и замер, не решаясь ни подняться в рост, ни заглядывать с палубы в воду. Он даже старался дышать реже и тише – как будто акула могла услышать в воде его тихое дыхание.
В тот момент, когда он почувствовал, что чудовище принялось исследовать его ненадёжное убежище, когда ощутил толчки в днище плота, услышал скрежетание страшных челюстей о металл, он и вовсе дышать перестал, мечтая только о том, чтобы стать совершенно плоским и слиться с поверхностью понтона… Вдруг всё затихло. Он не спешил шевелиться, выжидая… Прошло ещё несколько минут. Ничего. У него появилась слабая надежда... Он подождал еще немного. Ничего. Тогда он решился свеситься с борта и посмотреть, что происходит под водой.
Жуткий удар снизу настиг его совершенно неожиданно. Металлическая коробка косо оторвалась от поверхности океана, взлетела над мелкой волной, перевернулась в воздухе и стряхнула Скрэтчера в воду. Он, кувыркаясь, полетел вниз и только случайно разминулся с опускающейся в воду пастью Большого Бена. Ибо это был, конечно, он: хорошенько разогнавшись, он с невероятной силой ударил в днище понтона своей чудовищной мордой. Понтон, грохнулся обратно в воду и накрыл их обоих: Бен получил по голове, а Скрэтчеру угодило по левому крылу. Бен, изрядно оглушённый и обескураженный своей же атакой, нырнул на спасительную глубину, а Скрэтчер, не теряя времени, повторил свой маневр и снова вскарабкался на плот – только теперь его днище стало палубой, а палуба – днищем.
Он снова замер, распластавшись на поверхности. Его колотила дрожь. Он обречённо ждал нового нападения. Теперь акула могла попробовать повторить его приём: выбросить свою тушу на край плота, накренить его, и тогда он просто соскользнул бы в воду – прямо в пасть чудовища…
Большой Бен был вне себя. С таким возмутительным нарушением спортивных принципов ему еще сталкиваться не доводилось! Каков мерзавец! Воспользоваться человеческой штуковиной! Бен развернулся, выцеливая темный прямоугольник на фоне неба, и ринулся вверх, к поверхности воды.
Скрэтчер прижался к качающемуся на мелких волнах плоту и увидел акулу справа от себя. Большой Бен вынырнул неподалёку, высунул из воды недовольную морду и укоризненно посмотрел на него. «Как же так?» – будто бы спрашивал он взглядом. Скрэтчер неопределённо пожал плечами. И тут случилось нечто странное… Акула вдруг спешно ушла под воду, ударила хвостом, развернулась, над водой мелькнул её треугольный плавник – и она исчезла.
Что такое?.. Скрэтчер не шевелился, подозревая подвох и ожидая новой атаки. Ничего не предпринимая, он выждал, наверное, с четверть часа. Он вдруг ощутил как разболелось левое плечо, на которое пришёлся удар железной коробки – и чем дальше, тем боль становилась сильнее. В суматохе он сначала не заметил этого, или же боль возникла не сразу, а теперь она охватила всё крыло – так что он не мог им толком даже пошевелить. Как же ему теперь плыть?
Не без труда, морщась и кряхтя, он выпрямился (крыло висело беспомощным лоскутом) и огляделся по сторонам. И тут он понял, что акула, действительно ушла. И что опасаться её не нужно. И что его положение в связи с этим лучше не стало… Увы, его металлический понтон был не единственным созданием рук человеческих, которые плавали вокруг – близко или в отдалении. Расстегнутые спасательные жилеты ярко-оранжевого цвета. Пустые пластиковые бутылки. Обрывки тканей. Продуктовые пакеты. Какой-то совсем мелкий мусор. Скорбные и отвратительные следы кораблекрушения. Но хуже всего было то, что его плот находился в центре совсем небольшого и быстро сокращавшегося участка чистой зеленоватой воды – который длинным заливом вдавался в бескрайнее поле бурого, почти черного цвета. Скрэтчер беспомощно наблюдал, как тёмное пятно съедало море вокруг его убежища – пока, наконец, бурая жидкость не облепила борта его маленького плота. Весь океан вокруг, насколько можно было видеть, был покрыт тяжёлой маслянистой плёнкой разлившейся нефти.
Продолжение следует...
http://proza.ru/2019/04/30/1606