«Две знатные фамилии, равно
Почтенные, в Вероне обитали,
Но ненависть терзала их давно, –
Всегда они друг с другом враждовали».
(Уильям Шекспир)
Враждующие кланы Капулетти и Монтекки местных разливов есть почти в каждом селении любого уголка планеты и тянется, бывает, вражда из поколения в поколение, уже и не помня истинных причин раздора.
На окраинной улице небольшого городка средней полосы России за одинаковыми палисадами, утопающими в сиренево-жасминовой пасторали, жили-были Ивановы да Петровы, что и не помнили уже времена, когда завязавшаяся ссора переросла в войну. Сторожили, посмеиваясь, вспоминали, что ещё на заре Советской власти, якобы два Ивана не поделили невесту. Родители выбрали Ивана богаче и знатней, но нелюбимого. И отвергнутый долго и упорно мазал дёгтем соседские ворота не доставшейся ему невесты. Пакостил до тех пор, пока отец девушки публично не выпорол плетью оскорблённого отказом Ивана, сняв с него портки и зажав голову между колен. Здоровый, говорят, мужик был. Да и девушка обиделась, хоть и люб ей был страдалец и выходила замуж не по доброй воле, но честь свою берегла. Только вот история уже не помнит у кого была невеста: у Иванова или у Петрова.
С годами вражда переросла в неприязнь и соперничество. При этом борьба за первенство шла по всем направлениям: и за благосостояние, и за достижения, и за признание и даже за количественное накопление материальных благ и не только. Ивановы меняют штакетник на высокий забор – Петровы тут же свой возводят выше. Петровы посадили новую яблоню в саду – Ивановы сажают две. Детей рожали один за одним, по очереди и даже при получении отпрыском Ивановых табеля с оценками, тут же подсчитывались отметки детей Петровых и если они были выше, то ставилась задача догнать и перегнать. И наоборот. В целом, это была неплохая мотивация совершенствования и улучшения качества жизни, но в данном случае это был тяжёлый и нервный процесс бытия, когда жизнь напоминает борьбу за медали на Олимпийских играх. Жили в ожесточении, по принципу анекдотичного персонажа, когда мужик просит золотую рыбку выколоть ему один глаз, чтобы сосед ослеп на два. Дети не понимали родителей и носились по окрестным улицам вместе, но, подрастая, включались в борьбу за первенство ещё с пущим азартом.
Всему когда-то приходит конец и, накопленная десятилетиями, негативная злобная энергетика стала вырываться на свободу. Как говорится, лукавый заигрался. Ненависть выплёскивалась через край и знакомые разбегались при встрече с ними, дабы не слышать надоевшие поругания друг друга. «Что ядовитые ехидны», – и плевали им вослед.
Ведь их соперничество и злоба крепко стояли на самой обычной зависти, которая является «скорбью по благополучию ближнего».* Она изводила душу и, обуреваемые страстями, они постоянно испытывали глубочайшую внутреннюю боль, напряжение и неудовлетворение жизнью.
Милостивый Господь, желая спасти загубленные души, осторожно начал врачевание, посылая вначале мелкие неприятности, для решения которых требовались общие усилия. В земле образцового хозяйства Ивановых поселилась кротовая семья и с превеликим удовольствием перепахивала землю, убивая корни плодовых деревьев и нанося прочие вредительства. Хозяева расставили всевозможные отпугиватели, мечтая переселить гнусного соседа к Петровым. Что крот и сделал. Петровы радостно гнали его обратно, и никто не рассматривал вопросы совместной борьбы с вредным животным. В итоге, к концу лета погибли молодые саженцы, ягодные кусты и не помнили соседи более неурожайного года. Огорчаясь своим убыткам, с радостью подсчитывали ущерб соседей. На следующий год случился падёж скота, а затем начались болезни. И крепкие родовыми генами семейства стали истощаться. Рано умирали старики, меньше и слабее стали рождаться дети. И к трудным перестроечным годам с большими сложностями в семье Ивановых родился долгожданный сын Дмитрий, и через год с не меньшими трудностями в семье Петровых появилась Ольга.
Ивановы радовались сыну – фамилия продолжится, а Петровы силились зачать ещё одного ребёнка. Ведь иначе выходило, что Ивановы победили, а этого они допустить не могли и пила Люба Петрова гормональные таблетки, от которых только набирала вес и теряла здоровье.
А Илья Иванов, потеряв работу в родном городе, уехал на заработки в столицу и каждую копеечку откладывал, отказывая себе во всём.
За проблемами, что принесли смутное перестроечное время, да родовые амбициозные соперничества, проглядели вражьи семейства, как детская дружба Дмитрия Иванова и Ольги Петровой переросла в любовь. Чувства пришли настоящие, крепкие. Встречались тайком и клялись в вечной любви.
А как заметили родители, что тут началось! Скандалы, запреты, в ход шли все методы, вплоть до шантажа и угроз. Но молодые стойко переносили препятствия, гонения и при первой возможности сбежали из дома.
– Димка ваш наглец! – кричала, едва дыша, располневшая Люба. – Коварно соблазнил невинную девушку.
– Надо было меньше вашей девушке задом крутить. Добегалась по огородам в купальнике, бесстыжая! Это она совратила нашего мальчика!
И на смех соседям, не стесняясь, сыпали проклятиями в адрес друг друга. А любые проклятия, как известно, возвращаются. У Любы обнаружили злокачественную опухоль – допилась гормональных таблеток. А осенью пропал Илья...
Затихли, затаились воюющие соседи в страхе горя и побежали в церковь. Свечки ставят, записочки пишут, в жертвенные коробочки денежки кидают, милостыню нищим подают. Книжки правильные в церковной лавке покупают.
Читают и удивляются: до чего же у них соседи грешные. Разглядели, значит, соринку в чужих глазах. И совсем не замечая брёвен в своих, продолжали злобствовать.
Дима с Олей, вопреки родительским запретам, поженились. Родным сообщили, но вместо поздравлений получили наказ домой не возвращаться. Живут хоть и трудно – времена нелёгкие, но в любви и взаимопонимании. Учатся заочно, работают. Одна только боль в сердце – непримиримость родителей. Да ребёночка зачать не получается. Всех врачей обошли, по монастырям проехали, на синь-камне посидели. Врачи беспомощно руками развели, священники сказали о духовных причинах: про непокаянные грехи предков, родовые проклятья, как наказание за гордыню и зависть… Смиренно приняли молодые испытание веры и поехали домой. Свои проблемы решить, да родителей примирить.
А дома всё плохо и каждый день – хуже. Мама Дмитрия – Светлана Ивановна совсем потеряла надежду на то, что её муж Илья жив и мечтала только об одном: найти тело и похоронить.
Мать Ольги после операции, что не принесла ей облегчения, медленно угасала и муж её Сергей тайно молился, чтобы Господь послал ей лёгкую кончину.
Молодые по приезду домой не поехали, а сняли комнату и пригласили родителей к одному часу. С недовольными лицами переступили порог чужого дома потрёпанные жизнью и болезнями, но по-прежнему непримиримые друг к другу сваты.
– Мы приехали вопреки вашей воли видеть нас, но мы – ваши дети и нуждаемся в вашем благословении на священный брак. Врачи не нашли препятствий для зачатия и посоветовали… обратиться к высшим силам, к непосредственному Подателю жизни на Земле. А для этого нам надо вести жизнь праведную… – Дима замолчал и грустно посмотрел на мать. – Мы заканчиваемся. Понимаешь, мать, Ивановых больше не будет, если мы не родим.
– Мама, ну скажи, в чём причина вашей ссоры? Почему вы нас проклинали? За что? – Ольга обняла мать. – Мы с Димой любим друг друга. Мы счастливы вместе.
– Ну давайте все дружно молиться за продолжение наших родов, покаявшись и примирившись, – Дима тоже обнял маму. Та заплакала: «Отец не дожил вас увидеть, сынок…»
Искренне или не очень, но родители всё-таки благословили наконец-то своих детей, и таинство венчания прошло при большом скоплении народа. Как можно было пропустить это событие, если удивлению горожан не было предела! «Ну жди теперь стихийных бедствий. Это же нарушение природного равновесия», – шутили они.
А вскоре не стало Любы… И на поминках Светлана впервые переступила порог соседского дома.
– Ты обращайся, если помощь какая нужна, – сказала она, прощаясь, Сергею. И, помолчав, добавила, – Ты хоть похоронил, а я и похоронить не могу. Хорошо, что дети вернулись и мы не одни.
А дети снимали квартиру и наотрез отказывались жить с кем-либо из родителей, боясь разбудить лихо.
Пришла весна и среди «подснежников» нашли труп Ильи. Похоронили. Светлана немного успокоилась и… коротала вечера в разговорах с Сергеем, сидя на лавочке около дома. Им было о чём поговорить, ведь соперничая, они постоянно думали друг о друге, много знали и стали, по-своему, близки. У них оказалось много общего, ведь каждый свою жизнь строил, срисовывая её у соседа.
Затем они убрали высокий забор меж домами, чтобы на участках стало светлее. Дима с Олей приходили часто, и Светлана кормила их пирогами, борщами, холодцами, что готовила совместно со сватом, вместе радуясь встрече с детьми. Удивительным образом более, чем столетия ссора растворилась и, казалось, что и не было неприязни, вражды, которая, на самом деле не имела под собой никакой почвы, а жила только в поражённых грешными мыслями, мозгах.
Жила и поедала счастья дней, забирая здоровье, силы и сеяла вокруг смуту и раздор. А ещё уничтожала будущее семей, исправлять которое пришлось примирением, покаянием, прощением и молитвами. И через год Ольга увидела долгожданные две полоски и показалось, что на небе засияло много солнц, что ласкали душу и тело счастьем до каждой клеточки. Она кружилась по залитой солнечным светом комнате и, умильно глядя вверх – за небосвод, туда, где кроются тайны мироздания, делилась радостью с мамой: «Ты видишь, как я счастлива, мама! Мы – Петровы продолжаемся!»
Господь принял покаяние вздорных соседей, одобрил их смирение и услышал молитвы. Расторгнув дружбу с грехом, в семействах воцарился мир, покой и благодать. И родила Ольга двойню: мальчика и девочку. Светлана и Сергей от счастья обнимались, целовались… все уже давно заметили их взаимную симпатию. И когда встал вопрос проживания молодых родителей, Ольга посоветовала отцу стать смелее и сделать предложение маме Дмитрия.
Путь к спасению, к большому счастью всегда тернист. Человек грешен и несовершенен, но усердие в преодолении искушений, страстей вознаграждается и тогда в сердце поселяются вера, надежда и любовь. И после удивительным образом может прекратиться даже столетняя глупая вражда.
* Василий Великий
Иллюстрация к изданию 1890 года. Лондон
30.04.2019