Марина Антоновна очень молодо выглядела. Новые знакомые сразу переходили с ней на «ты» и по имени, чему потом сами же и смущались, потому что в свои сорок пять, она едва тянула на двадцать пять. Марина прекрасно сознавала, что в этом нет особой ее заслуги – природа наделила молодую женщину жирной и здоровой кожей. Конечно, за жирной кожей тоже нужен был уход не меньше, чем за сухой, но такая кожа долго не старилась. Это знали все косметологи. А у Марины Антоновны была хорошая косметичка. Она досталась ей от мамы, которая знала толк в красоте и была высоко образованным человеком.
– Если хочешь, чтобы тебя всегда принимали за девочку, никогда не применяй импортные кремы, – говорила она. – Импортные хороши для импортной кожи. Представь себе, моя дорогая, – во всех странах мира совершенно разная экология: другой воздух, другие продукты и вода. Во всем этом организм человека живет и формируется, в том числе и его кожа. Косметика же создается на основе местной воды и различных травок, которые там и вырастают. Потом они опробуются на коже местных красавиц. А у нас – свой климат, свой воздух, своя вода и своя еда. И косметика, замешанная на родных компонентах, тестируется тоже на нашей коже. Вот поэтому только родные отечественные кремы могут оздоровить нашу с тобой кожу.
И, кстати, студенты, которым она читала лекции по этике, считали ее вечно молодой. Она выглядела шикарно, со вкусом одевалась и блестяще преподавала свой предмет.
Маму любили все. А Марина Антоновна просто обожала и следовала всем ее советам. Так что, дожив до сорока пяти лет, частенько слышала в троллейбусах: «Девушка, уступите место женщине с ребенком». Она не возражала, ей льстило это слово и это заблуждение окружающих, и она не спешила разуверять многих, что сама уже давно преподает этику в университете и давно считается вечно молодой ученой.
Однажды в полдень Марина Антоновна спешила на лекцию в гуманитарный корпус университета, который располагался почти на окраине города. Машину в тот день она оставила дома, так что пришлось толкаться в троллейбусе. Время было пиковое, народу набилось столько, что несчастная преподавательница с трудом дышала, стараясь удержаться на неровном полу салона – настолько неудобное ей досталось место. Она крепко держалась за спинку сидения и думала, какое счастье, что есть у нее машина, хоть и купленная в кредит, что в основном лекции приходится читать в главном корпусе, а это недалеко от дома. В общем, все было хорошо в представлении профессионального философа, на одной ноге раскачивающегося в толпе переполненного троллейбуса. Как вдруг она почувствовала сильный толчок в плечо и даже вскрикнула от неожиданности.
Сразу после толчка последовала тирада разъяренной пассажирки, каким-то невероятным образом пробиравшейся вглубь салона.
– Стоят, понимаешь, в комфорте и покое тут, а люди теснятся и задыхаются сзади. И хоть бы подвинулись, нахалы молодые!
– В чем дело? – тихо спросила перепуганная Марина Антоновна.
– Ни в чем! – еще громче закричала женщина. – И не смотри на меня своими наглыми глазами!
Лицо ее было красное, разгоряченное, пот струился по щекам, а глаза выражали, как ей казалось, справедливый гнев тем, что здесь, в середине салона так вальяжно стоят люди, не думая о ближних, стесненных на задней площадке.
Марина Антоновна старалась не вступать в скандальные переговоры на улицах, в магазинах и в транспорте – мало ли, вдруг рядом окажется кто-то из студентов. Любое слово «препода» может быть ими неправильно понято. А Марина Антоновна дорожила своей репутацией. Но эта тетка достала до глубины души своей несправедливой злобой, и она вежливо сказала:
– Если я вам «ты» буду говорить, вам тоже будет неприятно.
Потом, анализируя этот случай, мудрая преподавательница этики поняла, что была неправа уже тем, что вообще стала разговаривать с человеком в состоянии аффекта. Но в тот момент она лишь хотела человеку помочь – успокоиться и взять себя в руки. Однако эффект случился обратный – что-то вроде припадка – и оппонентка взревела:
– Девчонка! Распустили молодежь! Скоро на голову будут садиться! Никакого уважения к старшим, один беспредел!
Женщине было лет пятьдесят – это Марина Антоновна определила сразу. И тут бы ей, обогащенной знаниями о том, что такое эгоизм и эмоции, мораль и личность в коллективе, поведение человека в постоянных или изменяющихся условиях, – помолчать, раз уж не было возможности отойти в сторону. Но она опять открыла рот и спокойно сказала, будто в продолжение своей первой фразы:
– А что касается возраста, то разница между нами небольшая – всего лет пять.
И салон замер – наступила тишина, в которой было слышно, как шуршат электрические дуги по проводам, а люди, словно в немом кино, переглядывались и ждали развязки. Ждала развязки и Марина Антоновна, сознавая, что натворила, и уже не сознавая, что за этим может последовать.
Но женщина вдруг успокоилась, замолчала, стала вытягивать откуда-то из-под низу сумочку, потом прижимать ее то к одной, то к другой подмышке. Так что публика зрелища не увидела. Троллейбус остановился. Пассажиры повалили к выходу. Вышла предусмотрительно и Марина Антоновна, рискуя опоздать на лекцию, но стараясь обезопасить себя от непредсказуемого разрешения конфликта.
Как говорил Козьма Прутков: сборник новелл; Воронеж: Типография Воронежский ЦНТИ ; филиал ФГБУ «РЭА» Минэнерго России, 2018.
ISBN 978-5-4218-0363-8