В бабушкином доме была одна особенность: три небольшие комнаты и просторная кухня. Лене нравилась эта кухня. Ей даже иногда казалось, что бабушка специально построила дом таким образом, чтобы подчеркнуть значимость процесса приготовления пищи в семейном укладе.
В принципе жизнь их небольшой семьи происходила именно на этой кухне. Здесь они завтракали и ужинали, здесь готовила уроки их дочка, стоял компьютер и постоянно что-то варилось. Нет, муж Лены Антон не возражал против вкусной еды, пирогов и всего прочего, благо, вместе с поварским помещением бабушка завещала Лене все свои рецепты, аккуратно записанные в две толстые тетради. Но ему было непонятно, как можно так неразумно использовать полезную площадь. Но Лена не разрешала перестраивать дом – кухня для нее была скорее всего воспоминанием о детстве, в котором бабуля с ее пирогами и вареньями занимала не последнее место.
Тем более, как уже отмечалось, в этом обширном пространстве нашлось место для всех обитателей дома, а также для приблудного кота Биндюжника. Прозвище это ему дала Лена. Это был тот еще кот! Внешне, правда, похожий на бандита, он отличался вполне приличными манерами. Примерно раз в пять дней он начинал стучать лапами в невысокое окно. Лена открывала створку, а кот степенно, как в парадную дверь, входил в кухню. Он ничего не просил, тактично и вежливо обходил помещение, потом направлялся к своей миске, которая стояла недалеко от плиты, рядом с половичком, который он сам туда и определил, старательно перетащив из угла рядом с дверью. Кот обнюхивал миску не то, чтобы демонстративно, потому что понимал – прав в этом доме у него не было – но с намеком.
Лена кормила его тем, что было. Всеядность Биндюжника потрясала всех. Он мог последовательно съесть предложенный борщ, пюре из любых овощей и компот на десерт, потом тщательно вылизать блестящую шерсть и умиротворенно свернуться в пушистый клубок.
Вообще кот этот был ходячим контрастом. Аристократическое поведение абсолютно не сочеталось с внешностью. На широкоскулой морде были почти не видны маленькие глазки, спрятанные под нависающим узким лбом, сильно выдвинутом вперед, из-за чего главной на голове становилась холка. Он так и ходил – лбом вперед, стреляя зоркими глазками по сторонам, будто постоянно искал – или с кем подраться, или куда пристроить на отдых израненное тело.
Тело было постоянно подрано. Следы борьбы настоящего хозяина улицы, коим и являлся кот Биндюжник, он зализывал на Лениной кухне. Проспав полдня и напоследок подкрепившись, он делал круг у ног хозяйки, терся о ее тапочки описанным выше лбом, и уходил слегка вразвалку, передвигая не только кривые лапы, но и могучие плечи.
Однажды он пришел особенно усталый, видно, сильно досталось вояке от местных котов. Он не свернулся, как обычно, калачиком, а просто плюхнулся все телом на половичок, даже не проверив наличие провианта в миске. Лена готовила завтрак и, не заметив вытянутого в проход хвоста, наступила на него довольно сильно. Визгу было много. Биндюжник так кричал, прижимая травмированную часть и без того израненного тела к груди, что Лене стало стыдно.
– Извини, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть, – искренно покаялась хозяйка и положила в миску сосиску.
Котик сразу успокоился, съел сосиску, потом картошку и завалился спать.
А на следующий день пришел снова. Он вошел, не как обычно, в окно, а в дверь. Вид при этом у кота был такой, как будто его ведут на казнь. Кривые лапы заплетались, низко опущенная голова выражала готовность на любые испытания. Он подошел к плите, растянулся всем телом, закрыл лапами голову и выставил пушистый хвост прямо Лене под ноги. Видно, сильно понравилась сосиска.
Как говорил Козьма Прутков: сборник новелл; Воронеж: Типография Воронежский ЦНТИ ; филиал ФГБУ «РЭА» Минэнерго России, 2018.
ISBN 978-5-4218-0363-8