Маловато остаётся нас, живых участников тех безумных событий. Маловато, да и разобщены мы, всяк в своём уме, но поразительно податливы на прельстительные токования специалистами политических технологий тех реалий в которые оказались втянуты мы историей нашей страны. Глядя на нас с позиции дня сегодняшнего, молодые поколения только и скажут: - Ну не дураки ли? - чтобы продолжить дело строительства нового здания общественной избы, но уж по соображениям собственным, подозрительно копирующим благоглупости нас, дряхлеющих придурков, им предшествующих. Но, кажется, что придуркам, ещё и умножающим наши свойства невразумительного устройства собственной жизни. Умножающим не на некий эмпирический коэффициент, а на самоё себя, возвышая проблему уже и во множественную степень.
- Не ссыте, девки - говорил я когда-то в моменты растерянности ими от - изобильной спонтанностью - креативности руководящих реформаторов - прорвёмся!
Но отнюдь ни прорвались. А всё больше - надорвались. Некоторые, видимо особо чувствительные особы, поумирали в последовавшие десятилетия. А я вот ещё жив, хотя по возрасту был на десяток лет моложе своих соратниц по борьбе на фронтах круговой обороны. Зачем эта несправедливость нужна провидению? Какие ещё задачи ставит она мне, провалившему не один проект улучшения наших ухудшений?
Поэтому
Мне бы молчать, достоинство лелея,
но не могу порок свой излечить.
Вот варвар в ночь спускает пса меня.
И носится рассудок оголтелый....
...- Бежит мой, сон как мрак лица огня.
Да, собственно, и просыпаюсь я от того, что во сне снова оказываюсь в гуще тех событий, вроде бы мизерных в масштабе общих проблем, но от этого не менее острых своими переживаниями в частной коллизии.
Вот, например, одной их них такой.
Бурение глубоких скважин на нефть и газ требует не малых энергетических затрат. Поэтому отечественные буровые установки оснащаются дизелями типов, начало которым таинственно обнаруживается в тридцатые годы века двадцатого.
Откуда в те годы обнаружилась такая конструкторская креативность, позволившая от бороны да сохи на лошадиной тяге в считанные месяцы - через экзотично примитивную конструкцию нефтяного двигателя калильной системы зажигания
-перейти к созданию двигателя, который равно хорош был и на самолёте, и в танке и прочих транспортных средствах камуфлированного транспортного машиностроения? Ответ на этот вопрос не прост, и для меня непостижим. А свои догадки на сей счёт я оставляю для себя. Но вот уже и век не за горами, как конструкция того двигателя остаётся практически не изменной, не смотря на множественные модернизации, форсирования и прочие проявления конструкторских заморочек. Практически на каждой военной гусеничной машине и по сей день стоит этот двигатель, во многих деталях взаимозаменяясь со своими древними предшественниками.
Естественно, что при работе под интенсивной нагрузкой происходит износ подвижных деталей, существенно снижая мощность двигателя. Так проявляется задача восстановления ресурса.
Дизель изымается из силового агрегата и приготовляется к трудной и долгой дороге на ремонт.
А ведь , казалось бы, чего проще - закинуть мотор в первый подвернувшийся транспорт и, отнюдь не " минуя мины" и по путям, дорожкам не фронтовым, доставить болезного под золотые руки мастеров капитального ремонта. А уж они-то, следуя регламенту, приложат строго выверенные усилия для того, чтобы двигатель этот возродился для новых подвигов там, где этого ждут наши люди.
Было бы легко и просто, если бы не регламент планирования использования ремонтных мест на весьма многочисленных ремонтных заводах режимного ведомства.
Именно эти обстоятельства усложняют дело.
Теперь этот сдохший дизель надо, как невесту , нарядить подвеской узлов до полной комплектации; затем изготовить штатную подставку; затем умудриться - по сотням километров горно-таёжного бездорожья - доставить его на базу. Там сгруппировать отправку до вагонной поставки; заказать по правилам железнодорожного ведомства потребный крытый вагон; вагон этот загрузить и адресовать его от глубоко сибирской станции на самый запад страны для ведомственного завода, выпускающего ещё прочие металлоизделия геологоразведочного назначения. А уж каково будет там настроение местных ремонтников - мы узнаем, когда двигатель проделает обратный путь, и - доставленный вертолётом на замену новой неисправности - проработает на буровиков, хорошо, если и сутки.
- Степаныч, как же так! - бывало сокрушается главный механик нефтеразведки.
- А чего ты хотел? Ведь это дело рук нашего соотечественника. Разве будут с нашей-то - тоже не лучшей стороны - претензии. Ведь они всё , что надо, положили на место: и валы, и вкладыши, поршни, кольца. Всё новые. А где бы нам их взять-то. Вот и перебери отремонтированный мотор заново - глядишь, и подольше проработает.
- Да я так и делаю. У меня в РММ есть классный спец - золотые руки.
- А кто бы и сомневался.
И не спрашиваю я - почему тогда случаются промашки, потому что знаю, как тяжела и неказиста работа механика на бурении.
Бывало - чуть свет, и вводная: ноги в руки - и вертолётом на буровую, где простой чреват тяжёлой аварией.
А я же веду телефонный разговор с московской барышней:
- Дай ты мне ремместа на такой-то танкоремонтный завод!
- А разве туда ближе?
Мне ли удивляться уровню географической компетенции работнице столичной конторы всесоюзной нефтянки?
Разумеется, забайкальский посёлок нам ближе, чем прикарпатье. И, разумеется, я тактично об этом промолчу, потому что ремместа на военные заводы - страшно сильный дефицит.
Теперь мы возим дизеля Камазами совсем недалеко, пока водители не передают мне устную просьбу командира - не отправлять моторы автотранспортом, потому что это создаёт не разрешимую проблему с пропуском гражданской техники на военный завод.
Тем временем, я заказываю по каналам снабжения запасные части для хоть какого-то да ремонта силами наших креативных механиков.
Ну и назаказывал! Пошёл вал неликвидов: - кольца, вкладыши чуть ли не пятого ремонтного размера.
Да кому они нужны?
Тем временем на складе - затарка неликвидами. А в стране - перестройка. Валом идут указания провести переоценку в соответствии с постоянно меняющимся масштабом цен. А в конторе - переход на автоматизированный учёт через БЭСМ - Возим туда-сюда портянки бесконечные из качественной бумаги.
Проблема!
- Степаныч! Надо что-то делать.
- А делаем, Лена, так. Вот по этой позиции - цимес, идёт нарасхват- цену учётную оставляем на том же уровне, а отпускную задираем по максимуму. А в разницу вписываем неликвидные позиции - да под чистую выметаем складские неликвидные остатки. Куда их денет покупатель - это его проблема. Только чтобы не вывалил сразу в наше болото. Главное, Лена, что бы в балансе тыдыма-сюдыма всё тип топ было.
- А посадят- же ведь!
- Ради кому-то светлых дней - отчего и не посидеть? ты думаешь мы одни такие. Ты вот возьми Российскую газету. От чего она такая толстая стала? А вот там одни извещения о торгах в связи с ликвидацией.
- Что мне делать нечего - читать всякую муру. И без того голова трещит от работы.
Так вот послушай! Интересная картина получается. Какое предприятие ни возьми - все сплошь состоят из обрывков никому не нужных. "Лот такой-то - участок автодороги: лот такой-то теплотрасса" А помнишь, ты спрашивала почему я заставлял тебя включать стоимость теплотрассы в котельную? Так вот: котельная - всё-таки ещё более -менее ликвидный объект. А теплотрасса отдельно - кому нужна?
А ведь пока её не снимут с баланса - ликвидировать предприятие можно только ценой кадровых потерь. Бухгалтер, да начальник будут жить с ней пока не грохнут по заказу чьей-то сильно заинтересованной воли.
Видимо мы были настолько мелкими целями, что нами побрезговали. Да мы и сами не подкачали: кто-то умер самостоятельно в расцвете лет. Ну а кто-то и по сей день коптит белый свет. Для чего и зачем? Не спрашивай!
" Не спрашивай - по ком звонит колокол; он звонит по тебе."
Тоже мне - нашёл чем пугать?
понедельник, 29 апреля 2019 г.
05:45:56