В начале 1969 года после долгих творческих мук на радость жене я, наконец, подготовил кандидатскую диссертацию. Оставалась сущая мелочь: успешно защитить её на учёном совете. В Институте, в котором я тогда работал, был свой учёный совет, и это конечно облегчало стоящую передо мной задачу, так как к тому времени многих членов совета, работающих в институте, я хорошо знал, и они меня тоже знали.
Но была одна проблема, которую я никак не мог решить, и которая могла затруднить успешное решение моей защиты. Я знал, что у меня в диссертации есть одно слабое место, которое многие члены учёного совета могут и не заметить, но на которое обязательно обратит внимание заместитель директора нашего института доктор экономических наук Вайнштейн Борис Самойлович. Это была очень интересная личность. Представьте себе высокого красивого седого мужчину с усиками. Ему было около шестидесяти лет. Главной его особенностью было то, что он никогда не улыбался. Ходили слухи, что в молодости он увлекался шахматами, что он гроссмейстер, и даже был секундантом у претендента на шахматный трон гроссмейстера Бронштейна. В любой диссертации на защите он сразу мог заметить слабые места, и тут диссертанту приходилось не сладко. Было неважно: защищался ли товарищ из нашего института или со стороны.
Поэтому перед защитой диссертации я всё думал, как бы мне этого избежать, и я решил сделать из оппонента своего сообщника. Я позвонил Борису Самойловичу, представился и попросил о встрече. Он назначил мне какое-то время, и скоро я уже сидел в его кабинете. Он поинтересовался, какой у меня вопрос. Я честно сказал, что я сам вижу в диссертации одно слабое место, и решил попросить у него совета, как лучше отвечать на вопросы, если вдруг кто-то затронет эту тему. В результате мы около получаса обсуждали разные варианты ответов, и, когда я вышел из его кабинета, я был твёрдо уверен, что ничего плохого на защите я от него могу не ждать. Так оно и получилась. Защита диссертации прошла успешно, все шестнадцать членов учёного совета проголосовали «ЗА».
Через несколько лет Борис Самойлович перешёл на работу в другую организацию, и больше я с ним никогда не встречался. С тех пор прошло около пятидесяти лет, и я решил написать свои воспоминания. При описании моей работы в НИИ, где я защищал диссертацию, я решил узнать судьбы людей, с кем я долгие годы работал вместе. Очередь дошла и до Бориса Самойловича. То, что я прочёл в Интернете о нём, потрясло меня. Вначале я прочёл всё об его шахматной жизни. Действительно, он был шахматным гроссмейстером, им написано много книг по шахматной теории, которые он подписывал под псевдонимом «Ферзьбери». В 1942 году он стал возглавлять шахматно-шашечную федерацию Советского Союза.
А потом я прочёл самое главное и понял, почему он никогда не улыбался. С 1938 года по 1953 год он работал в системе комиссариата внутренних дел (НКВД) на руководящих должностях. Он был начальником сектора капитальных работ при НКВД СССР, заместителем начальника управления промышленного и специального строительства ГУЛАГа (главного управления лагерей) НКВД, а также начальником планового отдела НКВД СССР. Таким образом, пятнадцать лет он работал на очень высоких должностях непосредственно под руководством Лаврентия Павловича Берия.
Вот такие открытия иногда случаются, когда начинаешь интересоваться судьбами людей, живших в Сталинскую эпоху. Конечно, я уверен, что он не принимал никакого участия в уничтожении людей в лагерях, но то, он там видел, и невозможность в то время отказаться от своей должности, наверняка наложили отпечаток на его характер и на всю его жизнь.