Рассказал мне эту историю один из моих друзей – Саша Токсанов. Сам он полукровка, или метис, если хотите. Отец – казах, проходил срочную службу в Белоруссии, и там взял за себя будущую мать Сашки, которую мы все звали тетей Аней.
Сам Сашка парень хоть куда. Своеобразно красив, голубоглаз, да и в карман за словом никогда не лез. Слушать его – это одно почти нескончаемое удовольствие, но когда «фонтан красноречия» все же иссякал, животы у всех слушателей болели, как после серьезных нагрузок в тренажерке.
Так вот, однажды Саня вместе со своими двоюродными братьями (которые, к слову, были чистокровными казахами), по какой-то надобности отправился в Омск. Ехать туда от нашего Кокчетава – всего – ничего, каких-то четыреста верст. На прямом поезде, который тормозит в каждой дыре, за ночь доезжаешь, днем делаешь все дела, а вечером этим же составом возвращаешься домой. Удобно.
Но в тот раз братья по какой-то причине задержались на лишний день, и пока дожидались отбытия, зашли в привокзальную кафешку. Заказали салат ассорти на огроменном блюде, водки и стали убивать время, коего у них было валом.
И вот когда бутылка прошла по граненым кубкам в третий раз, в кафешке произошло некоторое оживление и обновление декораций: на пороге появился явно нетрезвый, надо полагать, местный казачок, годков так двадцати пяти от роду. Чем-то он напоминал подвыпившего дембеля, только что вернувшегося со службы домой. Все обмундирование на нем было новеньким, что называется, с иголочки, и прямо-таки кричало и призывало окружающих поглядеть на станишника и восхититься им: папаха с красным верхом, широкое галифе с лампасами, заправленное в хромовые сапоги гармошкой, черкеска с газырями поверх алой рубахи с воротничком – стойкой. Короче, парень был словно с картинки.
Вошел он, стало быть, в кафешку, повел взглядом, и остановил его на братьях. Хотя чего там на них было смотреть, казахов в Омске всегда было много. Но тут что-то зацепило хлопца, и он прямиком отправился к их столику, где тут же начал высказывать присутствующим свои обиды, далеко превосходящие своими масштабами обиды одного индивидуума, и претендующие на нечто масштабное, можно даже сказать, общечеловеческое. Понять из его речей можно было лишь то, что раньше земли, на которых стоит Кокчетав, принадлежали Омскому генерал-губернаторству, а теперь их оттяпали. Дальше уже шла откровенная пурга насчет эксплуатации и угнетения местного населения и все такое прочее.
Братья слушали весь этот словесный энурез не перебивая. Остальные же посетители кафешки, хоть и не вмешивались в конфликт, следили за его развитием с живым и плохо скрываемым интересом. И дождались.
Саня потерпел пока поток казачка немного утихнет, после чего вставил свой вопрос, напоминавший возглас прозревшего:
- Так ты, значит, казак!? Здорово!
- Казак, казак, тебе-то что с того? – недовольный, что его перебили, откликнулся незваный гость.
- А я казах, а это мои братья! – радостно воскликнул Шура.
- И чё? – недоуменно спросил парень. – Мировую, что ли выпить предлагаешь по этому случаю? С вами, что ли побрататься?
- Не, выпить еще успеем, - перебил его Токсанов. – Может, ты и сам побрататься предложишь. А пока, для начала, ты просто услышь – казак и казах – это же как музыка, как слова из песни. Да и означают эти слова одно и то же – вольный!
- Да, ну! – изумился казачок, слегка приоткрыв при этом рот.
А Саша не давал его сомнениям быстро рассеяться и продолжал уверенным голосом внушать свои аргументы.
- Смотри сам… У вас есть такое звание – есаул? – спросил он.
- Есть, - подтвердил парень.
- А что значит это слово?
Гость наморщил лоб, задумался, а потом отрицательно помотал головой в знак своего неведения.
- Это плохо, когда не знаешь, - наставительным тоном произнес Шура. - А вот у нас каждый малец тебе скажет, что есаул – это хозяин аула. Или главный в ауле, вот так!
- Да ладно! – изумлению казачка не было границ. Напряженность спала, и все вокруг заулыбались.
- Давай дальше, - продолжал добивать своего оппонента Шура. – Кто у вас самый большой начальник в войске.
- Кто, кто… - после полученного апперкота от есаула, парень соображал немного туговато. – Этот, как… а, атаман! – радостно воскликнул он. – Конечно, атаман!
- А по-казахски ата-ман означает «отец нам», - Шура тут же пригасил радость собеседника, вновь вогнав его в недоумение.
Гость сидел за столом уже не такой самоуверенный, когда Саня накатил на него последний, как бетонная плита, довод.
- У тебя какая группа крови? – спросил он.
- Вторая, отрицательная… - еще не понимая, к чему клонит собеседник, промямлил казачок.
И тогда Токсанов жестом фокусника вытянул из кармана свой паспорт, открыл на нужной страничке, и показал ее парню.
- И у тебя та же… - убитым голосом произнес он, вглядевшись в штамп.
За столом, да и во всем кафе воцарилась та самая тишина, во время которой потом говорят, что, якобы именно в такой момент рождается кто-то значимый.
Парень же некоторое время сидел молча, потом ни у кого не спрашивая, взял со стола чужую бутылку, налил из нее в стакан водки до краев и, не предлагая больше никому, сам всосал аж со шкворчанием. Даже не поморщился! Занюхал рукавом, встал, и лишь после этого произнес:
- Не стану вам мешать, братки, гуляйте дальше.
А уже на выходе добавил:
- Будете когда еще у нас, найдите через наших Васю Коломойцева. Если чё, это я. Проблемы, если надо, любые порешаем, а если не будет проблем, так просто погуляем еще. Понравилось мне с вами, - после чего, словно самому себе задал вопрос:
- Кто мы, откуда мы… хрен поймешь…