В 1973-м я навсегда бросил работу чертёжника в "Воениздате" и стал журналистом: литинститутский друг Витя Гофман, переведясь на дневное, передал мне своё место в многотиражке Второго часового завода (в своё время оно перейдёт к замечательной очеркистке Жене Пищиковой). Редакция газеты "За точность и качество" была, как весь завод, в начале Ленинградского проспекта, а все столичные газеты печатались в типографии "Московской правды" на Чистых прудах, по соседству с "МК" (ныне там "Новая газета").
Впервые войдя на шестом этаже в комнату с табличкой "Ред. читка", сел у окна и от пейзажа перехватило дыхание: в версте отсюда родной Малый Кисельный, а здесь – Меншикова башня и храм Фёдора Стратилата, где меня крестили тайком от отца, пугливо дорожившего партбилетом...
Вычитанный номер ушёл на правку, а пока он не вернулся – чернильной авторучкой нарисовал эту картинку. Пользуясь служебным положением, наклеил "собаку", заслал рисунок в цинкографию и там изготовили клише по прозвищу "лошадь". К нашему арго долго не могла привыкнуть мама – если звонила на завод и ей говорили, что я не могу подойти, так как читаю газету, на седьмой раз она взрывалась: "Может сын на минуту отложить газету, когда ему звонит родная мать?!..
В типографии я не тратил время понапрасну – сразу садился к окну (курить можно было на месте), повернувшись ко всем затылком, не отвлекался на разговоры и быстро вылавливал ошибки линотиписта, который по закону абсурда мог отлить "БреДнев" или "коммунизЬм". Обернулся лишь однажды – услышав за спиной: "А помнишь, как мы затевали дело Даниэля и Синявского?.." Что редактор "Кантемировца" хотел рассказать сотруднику "Детского мира", уже не узнал – выходя сунул окурок в его кофейную чашку... (злой и несдержанный я был в младые годы).
Уйма лет пролетела, а до сих пор бормочу иногда стихи покойного Виктора Гофмана:
...Здесь я служу уже почти два года
в многотиражке на две полосы,
являющейся органом завода:
которым выпускаются часы.
Здесь матерьял готовлю кропотливо
о перспективах нового станка,
об откликах рабочих на призывы
и на постановления ЦК...
И многотиражки те канули в небытие, и наш Второй часовой снесли под корень, только этот вид из окна и остался.
ФОТО:
Мой последний в жизни рисунок / оттиск с цинковой пластины (1973)
-----