Мир состоит из ограничений, чтобы от счастья не сойти с ума.
Булат Окуджава
Столичная филармония. 31 декабря. Вечер музыки Пьяццоллы. Много людей – постоянных посетителей подобных концертов: обнимаются, целуются. Обстановка праздничная тем более, что таких концертов много не бывает.
В пятнадцатом ряду – героиня нашего рассказа – Света. Она недавно закончила консерваторию, музыковед, большой знаток и любительница Астора Пьяццоллы. На сцене – небольшой заезжий оркестрик. Начал, старается… Но с первых же звуков Света уловила, что оркестр не академический: в каждой музыкальной фразе появлялось что-то присущее только уличному оркестру. И ей, знатоку Пьяццоллы, знающей каждую вот эту ноту, казалось, что она слышит такую музыку в первый раз.
Она стала ощущать даже некое физическое воздействие звуков: появилось легкое головокружение, как будто повеял ветерок с моря и стал ласкать ей волосы. Она почувствовала на губах брызги морской влаги, а слух наполнился шелестом каких-то пальм, удачно попадающим в ритм оркестра.
Закрыв глаза, Света ощутила, что множество мурашек, как пузырьки шампанского, пытаются полностью заполнить ее. Она поняла, что если это не остановить, произойдет взрыв с непредсказуемыми последствиями.
События в ее мозгу развивались молниеносно. На берегу океана появились полуголые парни и девушки, они танцевали, они отдавались друг другу и, казалось, этому не будет конца. Потом пары стали исчезать, и осталась одна из них. Парень и девушка неистово занимались любовью, и вот эту эротику Света уже вынести не могла. Она вскрикнула, звук волной прошелся по залу, вернулся к ней, а она судорожно вцепилась в руку молодого человека, сидящего рядом…
В это время в центре города на улице Рейтарской, на втором этаже старинного дома, муж Светы – Лева готовил новогодний стол. В семье он считался главным кулинаром. Лева пользовался рецептами своей мамы, и блюда, таким образом им созданные, очень любили в их семье. Он не был столичным парнем, а происходил из семьи простого маляра где-то в Житомирской области. Лева вполне воплотил мечты своего отца и закончил в Киеве Академию художеств.
Знакомство со Светой было традиционным: встретившись на одной из выставок, они уже не расставались. Это было единство противоположностей – ее бурной эмоциональности и его флегматического спокойствия. Жили в квартире, оставленной ее родителями, любили друг друга, знакомые завидовали. Последние дни на Лице у Левы появилась загадочная улыбка – он узнал, что Света беременна. Он вглядывался в нее и понимал, насколько сильно любит эту женщину, которая носит под сердцем его ребенка.
На столе тем временем в строгой очередности появлялись: фаршированная рыба, холодное, форшмак, конечно, - оливье и другие вкусности. Запах елки, смешанный с запахом вкусной еды, создавал именно ту атмосферу в доме, которую принято называть счастьем…
В это мгновение Света судорожно вцепилась в руку молодого человека, сидящего рядом. Молодой человек медленно повернул к ней голову и внимательно на нее посмотрел. Света вдруг почувствовала облегчение – ее сексуальная энергия стала плавно перетекать к молодому человеку. И когда уровень уравновесился, она стала успокаиваться. Но руки она не разжимала. Так они и сидели, изредка посматривая друг на друга. Музыка стала фоном их теперешнего совместного существования…
Лева, закончив сервировку стола, сел у окна и стал дожидаться возвращения любимой. Время шло, Светы не было. И тогда в 11.30 он набрал ее мобильный. Телефон был отключен.
Что-то мгновенно в нем обвалилось. Это был внезапный переход от огромного счастья к такому же огромному несчастью, очень болезненный, не все такой выдерживают. Сидя у окна, он следил за летом хлопьев снега в свете фонаря. Стояла полная тишина и покой – ни одной машины, ни одного пешехода. Жизнь остановилась и в реальности, и в его сознании. Что было делать?
В эту минуту часы начали отсчет секунд уходящего года – это конец… это конец… это конец… И так 12 раз… В ту ночь Лева не ложился, не подходил к столу, не поднимался из кресла у окна – тупо уставившись в мрак ночи…
И только утром к их подъезду подкатила машина. Из нее вышла Света, направилась ко входу. Лева не знал что делать, вскочил и убежал в мастерскую. Главное, что она была жива.
Вскоре Света вернулась к машине, уже с большой сумкой в руке. Села в машину и уехала, даже не окликнув его, Леву…
Началась какая-то совсем другая жизнь. Он пребывал в полной апатии, не работал, пытался анализировать свое поведение по отношению к Свете. Никакой вины Лева не чувствовал: ведь он любил, уважал, ценил ее, был с ней счастлив и пытался счастливой сделать и ее. Надеялся, что все делал правильно. Но – видимо ей чего-то не хватило… Перед ним постоянно вставала картина – ночь, фонарь, летящий снег и машина с зажженными фонарями. Он понял, что должен это запечатлеть.
Двое суток он не выходил из мастерской, пытаясь воспроизвести мучительный сюжет. Когда он закончил, то отошел от картины и посмотрел на нее со стороны. Кажется, это была большая удача: его силуэт на фоне окна, за которым падающий снег, еще теплый урчащий автомобиль с зажженными фарами и фигуры мужчины и женщины в объятиях друг друга...
Картину он никому не показывал, перестал заходить в мастерскую и исчез из поля зрения даже своих коллег.
Наступила весна. Лева решил поехать к своим родителям. Как это принято: когда неприятности, то – куда? К маме, конечно.
Мама сердцем почувствовала, что произошло что-то страшное, невзирая на то, что Лева попытался все всячески скрыть. Целыми днями он ходил по городку своего детства, посещал до боли знакомые места – школу, уголок Швейцарии, речку, парк, летнюю эстраду в парке, где некогда играл оркестр. И родную скамейку в сквере рядом с почтой, и камень на берегу речушки, где впервые поцеловался с девушкой… Увы, нигде Светы там не было да и быть не могло. И матери он ничего не мог толком рассказать. Ей оставалось только плакать…
Вернувшись домой, Лева снял тряпку с картины, стоящей на мольберте. Там было все то же: по-прежнему шел снег, горел фонарь в рифму с фарами машины и двое целовались под фонарем. И так, казалось, будет всегда…
Последующий год он как бы и не жил. Ни одной работы, ни одной выставки, он скрывался от друзей и знакомых – ему было стыдно. Его испытание было не для каждого мужчины, не каждый выдержит такой уход.
За несколько дней до Нового года Лева, как всегда вечером, сидел у окна. У подъезда остановилось такси, из него вышла женщина с ребенком на руках. Это была Света! Лева вскочил и убежал в мастерскую, сердце бешено билось. В полуобморочном состоянии он упал на диван и провалися куда-то…
Несколько дней Лева избегал встреч со Светой. Он стал готовиться к Новому году, как бы автономно от нее.
Но произошло то, что не могло не произойти. Они столкнулись друг с другом в коридоре и бросились в объятия. Бог знает, сколько было пролито слез, какие слова были сказаны. Наконец он увидел свою дочь Маргариту – копию Светы. Он стал в дочери отыскивать себя…
В квартире изменился запах. К новогодней смеси запахов из елки, форшмака и других новогодностей добавился неповторимый запах ребенка, и к этому нужно было привыкать.
Наконец наступило 31 декабря. Снега в этом году не было, но, как всегда, фонарь светил у подъезда. А улица была пустынна.
Лева отправил Свету с ребенком в мастерскую и наказал не появляться до его приглашения. Стол был накрыт по всем правилам их семьи. Елка блистала в своем великолепии.
До Нового года оставались какие-то минуты. Лева включил телевизор, убрал звук и поставил в проигрыватель диск с Пьяццоллой – светиным любимым композитором. Он распахнул двери мастерской и увидел любимую жену с их радостью – дочкой Маргаритой, празднично одетых и улыбающихся. Маргарита протянула свои ручки к отцу, и он подхватил ее, подбросил к потолку, поймал и закружил в ритме танго Пьяццоллы…
Вдруг Света перехватила дочь у Левы, быстро отнесла ее в кроватку. Вернулась, бросилась к проигрывателю, вырвала из него диск и резко бросила в камин. Она тяжело дышала. Вопрошающе посмотрела на Леву. Кажется, он понял. Тогда сорвал со стены знакомую нам картину и тоже бросил ее в камин. Огонь вспыхнул ярче, пережевывая фонарь и пару, при этом, не забывая и про Пьяццоллу…
Лева и Света, как завороженные, смотрели на огонь в камине. Они ни слова не сказали друг другу. Когда огонь сделал свое дело, они вдруг стали бешено хохотать, бегать вокруг стола, догоняя друг друга. Потом появились слезы, то ли от смеха, то ли от восторга, то ли от каких-то заноз душа освободилась и вот занозы эти были уничтожены… Тут включилась Маргарита, они подумали – плачет, но нет, - лежала и улыбалась…
Будем считать, что в это мгновение в старый дом на улице Рейтарской, в квартиру номер 13 на втором этаже пришло счастье. Лева включил звук в телевизоре – били куранты, и в их 12 ударах чуткое ухо услышало бы: здоровья… счастья… благополучия…
Они поцеловались. И в поцелуе том сквозили прощение и радость обретения…
P.S. Дорогие читатели! Вероятно, вы заметили, что в рассказе нет ни монологов, ни диалогов. Сделано это сознательно. Вам предоставляется возможность дополнить этот рассказ живой речью в соответствии с вашим вкусом и пониманием. Лучшие тексты будут вставлены в рассказ, а вы станете соавторами!