Вчерашний праздник душевно переживаю второй день.
Так любила это светлое воскресенье, но теперь я его просто боюсь.
Встретились с дальними родственниками пенсионерками и шли долго разговаривая.
Вдали увидели кладбище и одна бабушка предложида зайти всем вместе и походить, повспоминать.
Времы было и мы пошли посмотреть на фотографии прадедов.
Земля была влажной и решили прийти убираться через недельки две.
Кроме нас там были ещё посетители, и много, они ходили и раскладывали на кресты, столы и памятники конфеты, яйца и плюшки, некоторое угощение валялось прямо на могильной земле.
Достав из кармана два яичка, положила их на стол.
-Будешь?- спросила меня дальняя родственница шестидесяти лет.
И тут я увидела жуткую картину, она собирала с могил карамельные конфеты, быстро разворачивала и толкала их в рот по три штуки. Быстро жевала, нагиналась снова к другой могиле, опять подбирала карамельки, разворачивала трясущимися руками и совала их себе в рот. Все бабушки забегали по могилкам, старым и свежим, и собирали карамельки в рот, плюшки и яйца в карманы. Некоторые вырывали из могил искусственные цветы и несли их на могилы своих усопших родственников.
Увиденное меня ошеломило.
Никогда у меня и мысли не было, что с могил можно что то брать, съедать или уносить.
Ложить конфеты на могилки, мы ложили.
Но поднимать? Брать себе?
-Карамельки не люблю, -ответила.
-И мы не любили, на пенсии полюбили. Поживи-ка на пенсию? Сегодня утром съела один солёный помидор с хлебом, запила водой и пошла на улицу.
Страшнее зрелища не видела, чем то, как пенсионерки своими поломанными зубами грызли могильные карамельки.
У меня, как глаза открылись и прояснились. Увидела вдруг их резиновые старомодные сапоги, бурки семидесятых годов, выцветшие чулки и плащи шестидесятых годов, какие то странные растянутые шапки, тощие бледные и сморщенные их лица, руки, плечи и ноги, как спички.
Всех их собрать у себя дома и просто накормить, я не решилась.
Они бы за один раз не наелись, столько лет голодали и ещё впереди у них голодные года.
Их поведение, их вид, и их слова меня напугали так сильно, что решила больше не встречаться, только здороваться.
Лютая бедность бывших государственных служпщих меня "убила".
Я боюсь пенсии и могильных конфет.