Вторая глава
Мир
Когда мне было восемь лет, я познакомился с девочкой. Ей тоже было восемь лет. Наша дружба завязалась легко и внезапно, как во второсортном романтическом фильме и, как в хорошей книге, закончилась трагедией. С тех пор прошло много лет, много разных событий, и я все равно считаю встречу с ней лучшим, что случилось в моей жизни. Я любил ее. Как можно было не влюбиться? Ее звали Аврора.
Мы познакомились зимой, в магазине или маленьком кафе, не уверен... Помню, что у мамы не было денег, и Винир – отец Авроры, заплатил за нас. У «взрослых» сразу завелся какой-то свой, «взрослый» разговор. Мы с Авророй тоже быстро наладили контакт. Она рассказала, что их дом стоит на холме и я, заинтригованный, напросился в гости. Наши родители радостно согласились. С той встречи мы виделись почти каждый день. Мама прибегала с работы, мылась, и мы тут же ехали на другой конец города. Того, что я крылатый, Винир не знал, благодаря пальто со специальными ремешками, сшитым моей мамой; и свитерам, что были на несколько размеров больше. Мы с Авророй почти все время играли на улице, под наблюдением родителей. За хорошее поведение Аврору и меня угощали чаем с шоколадными конфетами, а потом, мы с мамой уезжали домой.
Что я помню об Авроре? Она очень любила своего отца. Любила еду, которую любил он, и смотрела все, нравившиеся ему передачи. Аврора часто говорила фразы, вроде: «у меня самый красивый папа на свете» или «правда, мой папа очень умный?».
Аврора часто смеялась, хотела, чтобы вокруг нее всем было весело. Любила есть снег; играть сухими ветками, будто это маленькие человечки; цитировать рекламные слоганы и обсуждать вещи, о которых не имеет никакого понятия. Давала всему и вся разные, чудаковатые имена. Меня, например, обозвала снежным комом, а себя чайкой. Все в Авроре было красивым, каждое движение, каждое сказанное ею слово. Такая энергичная и громкая. Она настолько сильно отличалась от меня... Я любил ее, я говорил?
После нашего знакомства прошло чуть больше месяца, когда моя мама сказала, что мы больше не будем ездить к Авроре и Виниру в гости, и вообще с ними видеться. Я недоумевал, а причины объяснять никто не собирался. Поэтому, я решил приехать к Авроре один, пока мама на работе, чтобы, не знаю... попрощаться.
Двенадцать остановок на автобусе, и полчаса пешком.
Я постучался в дверь их дома, Аврора быстро открыла мне и увела подальше от крыльца, объяснив тем, что ее папа спит и будить его нельзя. Потом спросила, зачем я приехал. Я все рассказал и мы пошли к обрыву, где случилось то, что случилось...
Я прыгнул за Авророй так быстро, как мог, всем сердцем надеясь, что у меня получится. И сам, не меньше Авроры удивился положительному результату. Я порхал, хотя мама говорила, что крылья крепнут лишь к четырнадцати годам (с этих лет их и начинают подрезать). Мне казалось, что я бессмертен, что все могу... Если бы я поставил Аврору на землю сразу же, как поймал, все бы закончилось хорошо. Но нет. Мне ведь так нужно было растянуть тот величественный момент - я спас любовь всей своей жизни!
Винир выбежал из дома на пронзительный крик Авроры, прихватив с собой пистолет. Как позже оказалось, папа Авроры ненавидел крылатых, а еще, в тот день он много выпил. Кто знает, что творилось у него в голове... Я знаю только, что он выстрелил в меня не задумываясь, машинально.
Мимо леса в тот день проезжал мэр. Он услышал выстрел и каким-то чудесным образом быстро обнаружил нас и спас.
Отца Авроры нашли спустя день. Винир слонялся по окраине города, с жутким похмельем и нес какой-то бред про то, что его дочь похитил демон...
Я переломал с десяток костей, и провел в коме, кажется, шесть дней. Аврора же впала в глубокую кому.
Возненавидел ли я Винира из-за случившегося? Конечно. Люто! В какой-то момент я даже думал, что во мне нет ничего, кроме этого самого чувства. Но, со временем ненависть к Виниру ослабла; устала наверное... и стала для меня чем-то бытовым; само собой разумеющимся, как чистить зубы по утрам.
Как-то я возвращался домой из бара, и встретил Винира на улице. Я крикнул ему: «Ты выстрелил в меня! Я спас твою дочь, а ты выстрелил меня!». На что он ответил: «Если бы тебя не было с ней, вы бы не торчали там. Она была ответственной, никогда не подходила к обрыву ближе, чем на пять метров. Это ты ее туда повел, как будто хотел, чтобы она упала... А может, ты и хотел? Что, похвастался крыльями? Стал героем?» Сказав последние слова, Винир криво улыбнулся. Я подошел к нему вплотную, хотел посмотреть в глаза, думал, в них нет ничего, кроме злобы. Но ошибся, в глазах Винира не было ничего. Просто ничего. А потом он развернулся и ушел.
Аврора все еще в коме и похоже, только меня это волнует. Может Винир когда-нибудь любил свою дочь, но теперь это не важно. Наверное, он возненавидел Аврору, как только понял, что она дружит с «крылатым», что «крылатый» трогает ее, что она позволила «крылатому» себя спасти...
Помню, как мама злилась, что Винира даже не посадили. Вместо этого признали невменяемым и принудили к лечению.
Моя мама кстати, благодаря этому случаю, вскоре разбогатела. Люди заинтересовались ее пальто. В городе много крылатых, и каждому из них пригодился бы подобный элемент гардероба. Теперь она знаменитая, успешная и с каждым годом становится только красивее. Какие только романы ей не приписывали: актеры, пожарные, музыканты, продавцы недвижимости, мэр... Из списка правдой является только последнее.