Я не знаю с чего начать, и к тому же очень спешу. По моей спине бегают мурашки от нетерпения, и ветер пытается вырвать бумагу из рук. Да и, представьте, как неудобно писать, положив сложенный лист на колено и пытаясь заполнить его словами, когда ручка протыкает бумагу насквозь.
Ну да ладно, так с чего же все началось? Где тот первый момент, когда я осознал, что моя тень живая?
Это был конец весны. Когда солнце в наших северных краях становится чрезвычайно ярким и поднимается достаточно высоко, чтобы на асфальте появились длинные тени. Тени домов, деревьев, заборов и людей. Тени кошек, собак, пролетающих птиц и рыхлые тени облаков.
Итак, первой была боль. Я стремился к своим делам, как всякий городской житель, спешил в утренней суете навалившихся забот. Двадцать минут пешком, как дань теплому дню, и я был бы на работе. Из пустынного переулка я вышел на широкую улицу и на мгновение замер перед переходом, когда мою длинную тень, упавшую на проезжую часть, переехал автобус. И в этот момент - шок, спазм, дрожь в ногах и головокружение. Конечно, тогда я не понял, что дело было в тени. "Синдром хронической усталости, или, может быть, невралгия?" - я отогнал мысль о том, что в моем возрасте это может быть и сердце. Постояв немного, вдохнув, выдохнув, я передумал идти пешком и двинулся к метро.
Тогда меня быстро отпустило. "Солнце,"- подумал я. - "Слишком активное, за зиму тело от него совсем отвыкло". Я спустился под землю и быстро забыл о происшествии. Сейчас я думаю, сколько, возможно, раз со мной случалось нечто подобное - странные ощущения, отголоски, чувства. Как легко было не замечать их все эти годы. Я имею в виду годы, прошедшие с детства. Чуть позже я вспомнил, как, будучи ребенком, часто играл со своей тенью. Я придавал ей разные очертания на стенах домов, на асфальте, и даже вечером складывал пальцы на особый манер перед ночником, представляя, что тень со мной разговаривает. Может быть, так оно и было? Что из того, что я знаю про жизнь, рассказала мне она? Уже не понять.
Вторым было понимание. Я гулял по скверу, уже вечерело, и небо постепенно окрашивалось теплыми оттенками заката. Я вышел на площадь с овальным прудом, окруженным коваными скамейками, присел на одну из них, достал сигарету и закурил. Тень от моего тела легла на дорожку, потом на газон и на каменный парапет у воды. Словно я был невероятным великаном, с длинными руками, крючковатыми пальцами, держащими не иначе как копьё. Я выдохнул и увидел, как из головы великана вылетело плотное темное облако. Я немного изменил позу, повернувшись к солнцу спиной, закинул ногу на ногу, наклонился вперед, и тень моя стала походить на гору. Совершенно не о чем не думая, я просто сидел и наблюдал, как из кратера вулкана вылетает дым, быстро исчезая в стриженой траве.
Грусть, я почувствовал грусть. Непонятно откуда взявшуюся внутри меня, глубокую настолько, что на глаза мне чуть не навернулись слезы. Я резко выпрямился. Эти эмоции не были моими, у меня не было никакого внутреннего повода их испытывать. "Но, может быть, есть внешний повод?" - я огляделся. В парке почти никого не было, только компания подростков на другой стороне пруда. И, удаляясь, в сторону бульвара, шла девушка. Я не обратил на нее внимания, когда она прошла мимо меня. "Так она же наступила на мою тень!" - я встал, догнал ее и, поравнявшись, заглянул в лицо, мокрое от слез, бегущих по щекам. "Что случилось?" - почему-то шепотом спросил я. Не буду рассказывать подробно, о чём мы говорили весь вечер. В тот день, умерла ее собака, прожившая с ней всю свою жизнь и это действительно очень грустно. Уже в темноте я возвращался домой и смотрел как под светом фонарей моя тень то уменьшается, то вырастает, то раздваивается.
На следующий день я не пошел на работу. Вернее я поехал, немного опаздывал и волновался из-за этого, как вдруг почувствовал ритмичные удары. Это моя тень врезалась в фонарные столбы. Я замер. Ничего. Двинулся вперед. Удар, еще удар. Я остановился: "Что же это происходит?" - и внезапно не смог сдержать смех. Я оглянулся, в моей тени стоял малыш и хохотал, глядя как рыжая кошка крадется к голубям у автобусной остановки. Я сделал два шага и накрыл её своей тенью. Я сжался от голода и напряжения, и внезапно словно увидел следующий слой, даму с высокой прической, в ярком платье, она полулежала на обитом шелком диване, а на столиках вокруг стояли тарелочки с пирожными, печеньями, какими-то конфетами и неведомыми мне фруктами. Она потянулась к вазочке с чем-то похожим на воздушные гнезда, наполненные орехами, взмахнула пухлой ножкой и уронила туфельку. Кошка сжалась как пружина и резко прыгнула вперед. Секунда полета, она схватила воздух, голуби разлетелись.
В тот день я ходил по улицам, часто останавливаясь или перебегая на другую сторону. Я сидел на множестве скамеек, я стоял у входа в метро, я даже прокатился на колесе обозрения. Я опускал свою тень на людей и животных, на дома, на ограды, на деревья и на реку. Я словно был слепым всю жизнь и неожиданно прозрел. Я чувствовал их настроение, я видел обрывки их историй. К концу того дня я словно научился разворачивать эти обертки, слой за слоем, дальше и дальше, глубже и глубже. Не закрывая глаз, я мог совершать далекие путешествия, в жизни и судьбы людей, в историю города. Вы даже не представляете, сколько секретов хранят кирпичи, показавшиеся под обвалившимся слоем штукатурки. И что может рассказать старая липа в одном из небольших дворов центра. А река, река вообще помнит все и одновременно: рыбака, этим утром доставшего из нее окуня, шустрых существ, выпускающих облака чернил и превратившихся со временем в каменные пальцы, лежащие на дне среди камней, и даже то состояние, когда только вода и была жизнью, и не было ничего кроме нее. Я узнал про этот мир так много всего, что не найдешь в книгах по истории и биологии.
Я не мог насытиться. Солнце давно зашло, но я продолжал стоять под фонарем и смотрел на каждого, кто проходил сквозь размытое пятно моей тени. Когда же ночью улица опустела, я вернулся домой и не раздеваясь уснул. Мне снились фантастические сны, неведомые миры и существа. Я наводил на них свою тень и тут же понимал всё, всё самое главное. Я проснулся, смеясь, с ощущением невероятной и нежданной свободы.
Третье. Моя тень оказалась глазом. Мифическим даром всеведения, о котором я читал в книгах, но в который никогда не верил. Мир раскрыл передо мной свои тайные врата. Некий черный ход, позволяющий не стоять веками в длинной очереди у центральных ворот, а сразу попадать внутрь, в самую его сущность. Моя предыдущая жизнь была бессмысленной и скучной, но зато перспективы бесконечного познания волновали и вдохновляли.
Наверное, это был самый счастливый период в моей жизни. Я уволился, перестал поддерживать поверхностное общение со знакомыми и посвятил себя погружению в искрящуюся информацию. Я стал чувствовать ее плотность, как чувствуешь электричество, положив руку на трансформаторную будку, или стоя под высоковольтными проводами. В ней ничего не исчезало, и ничего не появлялось. Бесконечный объем данных, трансформирующийся с течением времени, отливающий сам себя в разные формы, рассыпающийся мелкими брызгами живых существ и хранящий себя массивами гор и океанов. Он сам и был время. Все это я видел как один сплошной поток силы или энергии, неважно какими словами его называть. И достаточно скоро я почувствовал, что это не я смотрю на него, от меня там почти ничего не оставалось, это он смотрел через меня. Я был лишь легким импульсом в гигантском оке, видящем само себя. И только моя тень позволяла мне оказаться в стороне от этой игры в гляделки и заметить ее.
Настроение мое тогда полностью поменяло свой знак. Я стал ощущать себя маленькой мушкой, запутавшейся в бескрайней паутине. И все мои движения и попытки вырваться лишь приводили к более глубокому увязанию внутри. Я ощущал присутствие огромного и страшного паука. Близко-близко, прямо за своей спиной, чувствовал его непрерывный взгляд. Я оборачивался и никого не видел. И это начало меня сводить с ума. Я понял, что паук сидит у меня в голове, или не в голове, но явно внутри, может быть в моей личности, в моей душе? Мрачный липкий ужас его взгляда, его приближения настолько затягивал меня, что я перестал выходить из дома, я перестал даже есть и лишь иногда заставлял себя выпить стакан воды, когда мой пересохший язык еле двигался, пытаясь облизнуть потрескавшиеся губы.
Четвертым было знание. Я узнал, что он приговорил меня. Я не должен был увидеть тайный проход, в который я зашел почти случайно, за это полагалась смерть. Смерть подошла ко мне вплотную, но не спешила, как будто ей сказали: "Он должен страдать! В следующий раз неповадно будет!". Я не чувствовал отчаяния, наоборот, даже ждал ее, она сулила избавление и идущее за ним новое начало. За прошедшее время я видел его много раз, у людей, животных и даже придорожных камней. Аттракцион вроде американских горок, виток, и ты здесь, еще один виток, и ты уже там.
Я ждал смерть, а она ждала меня. В принципе, это происходит со всеми и всегда, просто не принято замечать.
Я сидел на диване, солнечный луч падал сквозь оконное стекло, рисуя крохотные радуги на стенах. Я видел тень дивана, и тень моей головы над ним. Я поднял руку и помахал ей. Тень помахала мне в ответ. И я ее услышал, или увидел, или потрогал, или понюхал - все чувства смешались, и я не мог выделить одно из них. Тень рассказывала мне о спасении. Единственном варианте, таком простом, странно, что он не пришел мне в голову сразу. Дурак! Какой же я дурак! Это стоило сделать первым делом, вместо того, чтобы носится по городу упиваясь возможностями всеведения. Я должен накрыть тенью себя самого! Вот он тот истинный черный ход, тайная дверь в сокровенную точку моего бытия.
А пятое - побег! Наверное, вы догадаетесь сами, каким простым и остроумным методом я решил воспользоваться, чтобы осуществить эту затею. Мне понадобится всего лишь открытое место, солнечный день и немного воды. Я не знаю, как будет выглядеть переход, поменяемся ли мы с тенью местами, или внешне ничего не изменится, или, когда всевидящее око перестанет меня видеть, я исчезну, словно и не было меня никогда. Неважно. Я оставляю записку, как свой след, или как взмах рукой. Прощай неведомый читатель, нашедший пару бумажных листов под камнем на вершине холма. И сразу же здравствуй. В принципе, это одно и тоже.