Несколько дней Егор не мог придти в себя.
Такой резкий отказ Алёнки никак не мог пережить. Из
Тимохиной избёнки никуда не выходил и почти всё время
лежал на своём тюфяке. Попросил Тимоху купить штоф
зелёного вина и пытался забыться им, но ничего не
получалось. Пьянел он до сонного состояния да и голова у
него разламывалась на другой день.
- Тьфу! - плевался он. - Иные от вина веселы да
беззаботны. Ничего не надо. А у меня всё наоборот.
Только и думаю про Алёнку...
- Ну и не пей больше. - уговаривал его Тимоха. -
Коли лучше не становится.
- Да вот думаю, что-то я, дурак, не так сделал.
Может быть поспешил?
- Всё может быть. В этом деле надо потихоньку
да полегоньку. И не всё еще потеряно. - успокаивал друга
Тимоха.
- Да, ты умнее меня. Ещё и вовремя остановил.
А то бы припёрся я к Терентию Семёновичу за
благословением, не узнав Алёнкиново согласия.. Вот бы
он меня благословил! А Настасья Спиридоновна
добавила.
- Он бы тебя и с Алёнкиным согласием не
приветил.
- Уж чего баять! Надо бы уговорить Алёнку
бежать. А как уговоришь, коль она меня не любит...
И Егор пригорюнился, чувствуя, что нет
никакого выхода.
- Может быть она обиделась, что я бросил в
ноги все эти побрякушки?
- Ничего себе побрякушки! Да на них, в
прежние времена, целую деревню можно было купить. -
усмехнулся Тимоха.
- Она ж не разглядывала ничего. Быстро всё
получилось.
- Ну теперь разглядит.
- Ты думаешь, она полезет в канаву выгребать
будет?
- А то не будет! Любая бы девка потеряла
голову от этаких подарков. А как разберётся, пожалеет,
что прогнала тебя.
У Егора в глазах проблеснула искорка, так
едва заметная. А может быть и правда можно надеяться.
Вышел он на улицу, пошептал заклинания и
оказался у дома Шалиных. Прячась, за кустами,
подобрался он ближе к тому месту, где они разговаривали
с Алёнкой несколько дней назад. Склонился к канаве - и
ничего нет. Если бы, что было, заблестело бы на
солнышке. Может быть, не то место? Он прошерстил
тщательно пальцами траву, и ухватил пару монеток.
Ёкнуло его сердце от радости. Значит клюнула Алёнка на
богатство. Не всё ещё потеряно. Солнце стало светить
более радостно. Может быть, так ему теперь кажется.
Всегда ведь так бывает от ликования на душе, всё будто
бы тоже ликует.
Потоптался Егор ещё немного у шалинского
дома. Ему так хотелось, чтобы кому-то ещё было бы
хорошо и он оказался вмиг у Казанского собора. Там у
входа всегда стояли нищие. Некоторых он знал в лицо и
они всегда радовались ему, потому что он подавал и медь,
и серебро. А сегодняшнее настроение было только на
золото. Те, кому он подал, расплывались в улыбке и
прятали в кулаке, никому не показывая.
Прогуливающийся неподалёку околоточный
подозрительно косился на Егора и на, странно себя
ведущих, нищих. Обычно сколько бы им не давали, они
продолжали дябеть ещё, а тут примолкли, опуская
головы, а через некоторое время уходили. Это было
удивительно.. К тому же парень, одаряющий их, небогато
выглядел. Околоточный решился подстраховаться:
- Эй, мил человек, подь-ка сюда! - и сам
направился к нему. Тот обернулся и, вроде бы тоже,
шагнул нвстречу. И тут же пропал, как бы растаял в
воздухе. Околоточный застыл на месте.
А Егор был уже дома, входил в дверь и широко
улыбался Тимохе:
- Она всё взяла, понимаешь! Значит всё-таки
согласилась на моё предложение.
Тимофей тоже улыбнулся, поддерживая
хорошее настроение Егора. Просто ему не хотелось
огорчать своим неверием в благополучный исход.
- Ты к ней опять пойдёшь? - вопросительно
взглянул он на него.
- А как же? Должен же я до конца узнать свою
судьбу? Чтобы потом локти не кусать, если что!
А в доме Шалиных настоящий переполох.
Настасья Спиридоновна сначала носилась по всему дому,
прятала и перепрятывала драгоценности. Потом решила
всё-таки всё рассказать мужу, как бы позднее не
пришлось оправдываться. Но предварительно перебрала
всё внимательно и самое красивое и дорогое, по её
понятиям, отделила и заховала в укромное место. Никто
же не знал, что тут было. Даже Алёнка, по сути, ничего не
рассмотрела.
Когда вывалила перед Терентием Семёновичем
всё, что осталось, тот чуть не грохнулся с табурета. Когда
чуток отошёл от увиденного, прошептал, потеряв на
время басовитость и уверенность голоса:
- Откель это у тебя?
- Да вот жених Ленке подарил.
- Это же целое состояние!
- А я что говорю!
- Иде же она себе такого богача отыскала?
- Да он сам её нашёл.
Алёнка сидела в углу ни жива. ни мертва.
Удивлялась, что мать назвала Егора женихом, а не
возмущалась его предложением. Прошка тоже сидел
поодаль. В его глазах сверкала хитринка. Он нетерпеливо
ждал, как всё это разрешится. Интересно было. Деньги,
которые дал Егор, не закончились, хотя он каждый день
ест от пуза орехи да всякие сладости, пьёт ситро и друзей
угощает.
Перебирал Терентий Семёнович всё, что было
перед ним на столе и цокал языком:
- И что же это за фрукт такой? Такими
подарками одаряет за просто так?
Настасья Спиридоновна поджала губы и
вздохнула:
- Это Егорка, что у нас служил и обокрал же...
Терентий Семёнович нахмурил брови и
грохнул по столу кулаком:
- Ленка, ты с ним якшаешься? С коих пор?
Алёнка всхлипнула и пролепетала:
- Он только один раз приходил. Я его и не
видывала, как прогнали.
- Врёшь, стерьва! - взвился Терентий
Семенович. - Чего же он тебе несметное богатство за один
погляд приташшил!
Алёнка в голос зарыдала. Её всю трясло.
- Замолчь, дура! Зачем ты взяла у него все это!?
- молнии сверкали из-под бровей Терентия Семеновича.
Настасья Спиридоновна заступилась за дочь:
- Она не брала. Она ему отказала. Он всё это в
канаву выбросил, в лопухи. Она просто собрала всё, а то
пропадёт. Я потом тоже ходила и нашла там ещё кое-что
по мелочи.
Терентий Семёнович недоумённо пожал
плечами:
- Что за диво! Такое богачество в канаву?
Значит у него всего в сто раз больше. Ну и ну. Ну и Егор.
Видать, и вправду разбойник?
Поговорили они и разошлись каждый по своим
углам. Прошка и мать, довольные, что имеют свои куски
от богатства, Алёнка, разнесчастная, не могущая
успокоиться и Терентий Семёнович, погружённый в
размышление.
С одной стороны, терять это богатство -
немыслимо, а с другой - получить в зятья вора Егора,
никак невозможно.. Справедливо будет, если украденные
раньше Егором деньги будут возмещены этими
богатствами, хотя и превышающими во много раз то, что
было похищено. Значит никому необязательно знать о
том, что попало в его руки. А теперь надо, как-то
придумать, чтобы Егора сбыть в руки полиции надёжно и
надолго. А вот как это сделать?
К вечеру Терентий Семёнович решительно и
строго объявил домочадцам, что он не будет строить
преграды на согласие для брака Алёны и Егора. На
зарыдавшую вновь Алёну он цыкнул. Что, мол, отец
лучше тебя знает, что делает. Настасье
Спиридоновне,тоже было пустившей слезу, разъяснил,
что является ли их Егор известным по уезду разбойником,
не доказано ещё никем. Но вот, что он сказочно богат уже
видно по подарку. И если женившись Егор с Алёной уедут
в дальние места, где его знать никто не знает, это будет
самым лучшим выходом из положения.
Но на следующий день он пошел в полицию,
прямиком к Прокофьичу. Тот сидел унылый и кислый.
Его освободили от всех дел, только чтобы он занимался
сугубо поимкой Егора. Это тяготило пристава. Нет
никаких перспектив. Ему и во сне снился этот самый
Егор, который летал над ним огромной птицей, хохотал и
дразнил его. Пристав каждый раз просыпался в холодном
поту и с жуткой головной болью, коея не оставляла его
целый день. Посмотрел пристав на Шалина
воспалёнными глазами:
- Чего тебе, Семёнович? Некогда мне с тобой
лясы точить.
- Да вот какое дело-то! Зовут мою дочку замуж.
Пристав недовольно поморщился:
- А я то тут причём? Я тебе кум что ли?
Дак ведь жаних-то особенный, королевич!
Пристав скривился, как от кислого лимона:
- Ещё ты мне сказочки про диво-дивное
сказывать будешь?
Терентий Семёнович усмехнулся:
- А жаних-то... вор Егор!
У пристава лицо вытянулось и он руками
развёл:
- Как это , вор Егор?
- Дааа, вот именно. И раздумываю я, упускать
мне такого жанижка, аль соглашаться?
- Ты смеёшься что ли надо мной! - не в силах
поверить в слова Шалина, выкрикнул пристав.
- Да уж, у меня дел больше нет, чем с тобой
шутки шутить! - воскликнул Терентий Семёнович.
- Вот подлец! Я его по всему уезду ищу, а он
женится.
- Да вот таковский мой жаних! Но уж теперь,
думаю, он не отвертится от тебя. Вот затем и пришел к
тебе. Капканчик и приготовим.
У пристава глаза просветлели и повеселели:
- А ты бы мог отдать дочку за энтого Егора,
когда всё просил меня поймать его да на каторгу услать.
Как я помню, он тебя обокрал?
- Если бы мог, к тебе бы не пришёл. А подлец
он первостатейный. Вот и хочу ему глаз за глаз. Теперь
уж, думаю, не упустишь, коль тебе на ладошке принёс его.
Покраснел лоб у пристава, хмыкнул он с
досады за подколку, но промолчал, не время было
ссориться. Только хищно сверкнули его глаза:
- Ну, и когда свадьба?
- Ты думаешь,я доведу его до свадьбы? Не
много ли ему чести будет! - недовольно передёрнул Шалин
плечами. - Еще и помолвки-то не было. Вот там и
возьмешь его.
- Да мне ведь всё одно. - усмехнулся пристав. -
Главное быстрее бы. Он уж мне всю плешь переел.
- Будет тебе радость! Да и я поликую.
Когда приехал Терентий Семёнович домой, он
всех оглушил своей новостью, от чего заставил Алёну
вновь рыдать:
- Я решил выдать дочь за Егорку. Разве можно
упускать такое богатство!
- Но он ведь ограбил нас? - возмутилась
Настасья Спиридоновна.
- Я простил его. Своими богатствами он в сто
раз заплатит за то, что украл.
- Но ведь он разбойник! Его ж на каторгу
отправят, как раскроется он.
Терентий Семёнович расхохотался:
- Я всю полицию и весь суд куплю. О чём ты
говоришь?
Настасья Спиридоновна малость успокоилась.
Она верила мужу, что так и будет. Он прав, упускать
такое богатство просто невозможно.
Алёнка, сквозь рыдания, отчаянно восклицала:
- Да не люблю я его! Он мне не мил...
- Ду ра! - отцов голос набирал силу. - В шелках
и бархате ходить будешь. На пальцах брыльянты висеть
будут. Счастья своего не видишь.
- Да надо мной смеяться будут. Муж -
разбойник!
Настасья Спиридоновна решила успокоить
дочку:
- Полно. Вон Сашка правду сказала, что уедем
мы в Питербурх. А там и знать нас никто не знает. А уж
увидят, какие мы богатые, дак завидовать будут.
Терентий Семёнович язвительно захохотал:
- Курицы питербурхские!
Жена на него непонимающе взглянула.
Егор, после того, как увидел, что его подарок
выгребен из канавы дочиста, снова возмечтал об Алёне,
совершенно забыв, что она ему отказала. Он стал
подкарауливать её у той калитке. Мог он быть не совсем
видимым, кому не нужно было видеть. А вот кому надо
было, он был виден. Не так уж долго пришлось ему ждать.
Алёнка тоже была в надежде его увидеть. Она уже
успокоилась. Раз уж отец решил выдать её за Егора, так и
будет. Пораздумала она над своей будущей долей и ей не
стала она казаться плохой. Съездила к Саше и ей
поведала о неожиданном решении отца. Саша после её
слов замкнулась, даже ни разу не улыбнулась подруге, и
уж не просила её вновь приезжать. Алёнка пожалела, что
приехала со своим признанием. Она думала, что просто
попросит Сашу, что уж теперь она не против общаться с
ней. Но по Саше так и не поняла поможет ли ей та.
И вот как-то появился Егор перед ней. Она и не
успела понять откуда. На его лице не было обиды и
теплела улыбка. Как будто и не было того отказа.
Каким-то непонятным чувством Егор понял, что всё
изменилось. Елена не отшатнулась от него, неожиданно
появившегося, смотрела невраждебно. Он взял Алёну за
руку, и она не отдёрнула, только тревожно осмотрелась
вокруг.
- Не бойся, нас никто не видит. - прошептал он
ей. А и правда, проходили по улице соседи, но никто на
них не смотрел. Будто это пустое место. Странным
казалось Алёне, но распрашивать Егора она не стала.
- Егор, я сказала папеньке о твоём
предложении...
Парень замер от неожиданности и похолодел
всем телом. Что ждать от Терентия Семёновича уж ему ли
не знать! Но Алёна была спокойна и безмятежна. И всё
же Егор боялся спросить.
- Папенька согласен! - Алёна сама сказала.
У Егора, как будто вся жизнь перевернулась.
Уж чего-чего, а такое слышать ему было удивительно. Всё
же не зря судьбой ему был послан клад. Без него не видать
было бы ему Алёну. Польстился всё же Терентий
Семёнович на драгоценные подарки. Ну и пусть. Главное,
птичка Алёнушка у него в руках. Смотрел он в её милое
лицо и дрожащим голосом спросил:
- А ты-то радая?
Её рука лежала в её ладони, но не дрогнула. Это
не понравилось Егору. Алёна потупила взор:
- Не знаю я... Раз папенька согласный, то и не
мне его ослушиваться.
Сердце Егора упало от такого ответа. Радость
была неполной. Но сдержался он. Главное, не отказ это.
Трудно, видимо, Алёнке смириться с новой жизнью. Тем
более пойти замуж за разбойника! А, чтобы любовь была,
это ж надо часто видеться. А с того времени это у них
только вторая встреча. Вот потому-то и нет у Алёны в
сердце радости. Кто он для неё? Только и одна надежда,
что постепенно слюбится:
- Алён, я к тебе в гости часто приходить буду,
мы всё обговорим.
- Папенька не велел видеться, пока ты не
придёшь просватать меня. Только после смотрин он будет
пускать в дом.
- Так давай к завтрему я и подоспею с Тимкой,
дружком моим. Он был со мной в прошлый раз,
помнишь?
- Он тоже разбойник? - дрогнул Алёнкин голос.
Аж передёрнуло Егора от этого слова.
- Нет, Алёна, он обычный чистильщик обуви.
Кажный день у Казанского собора сидит, трудится. Да и
про меня многое врут. Бедных простых людей я никогда
не обижал. И уж никого не убивал. Поверь мне.
Вернулся домой Егор не в очень радостном
настроении. Тимоха к нему с распросами.
- Да вроде всё гоже. Завтра пойдем с тобой
свататься. Терентий Семёнович согласный. Отдаст Алёну
мне в жёны. Польстился, видимо, на драгоценности. Да и
как не польститься? Он ведь жадный. Я знал, чем его
взять...
- А чего же ты такой смурной? - удивился
Тимоха. - Радоваться надо. Ты добился своего. А
получается, будто тебе отказали.
Они сидели у топившейся печке, гда булькала в
чайнике закипаюшая вода. И ещё что-то варилось,
возбуждая аппетит.
Тимоха уныло произнёс:
- Мне вот Сашу не видать, как своих ушей,
пусть я её и осыплю драгоценностями. Она на меня и
смотреть не хотела.
Егор тяжело вздохнул:
- А у меня, что по другому что ли? Алёна на
меня с испугом, с осторожкой смотрит. Получается, что я
заставляю её замуж выйти через жадность отца. Как вот
тут быть?
- Так забудь о своей затее, если видишь, что от
этого хуже.
- Не могу я! Всё думаю, что начну с ней чаще
видеться, поймёт она меня и полюбит. Да и складывается
всё к лучшему, потому и надежда у меня есть. Преграды
все падают. А такое, грех упустить.
Всю ночь не смог уснуть Егор. Сон, ну никак, к
нему не шёл. То радостно было на душе, то противно. А
под утро забылся, насколько, не помнит. И вот этот сон
вновь взбудоражил душу. Явился ему Терентий
Семёнович , развесёлый да разухабистый, то пляшет, то
по избе скачет со словами "Эх и погуляем, эх и свадебку
справим!" А потом увидел Егора да ехидно так говорит
"А тебе я свою дочу не отдам!" И хохочет , и хохочет. А
Настасья Спиридоновна и Алёна рядом выплясывают.
Вскочил Егор со своего матраса, как
оглушённый, никак в себя не придёт. Поведал про этот
сон Тимохе, тот ничего не сказал. Только вздохнул,
головой покачал, и всего делов-то. Но к тому времени, как
идти к Шалиным, полегчало на душе Егора. Не
получится, так не получится. А может всё и хорошо будет.
И вот они у шалинского дома. Солнце пылает в
окнах мансарды, и вроде и не тревожно у Егора на душе.
Не скрываясь, заходят на крыльцо, а там и в сени да и в
горницу. А в ней собрались все домочадцы, с
любопытством поглядывающие на гостей. И тут и входят
Терентий Семёнович, Настасья Спиридоновна и Алёна.
Да только в одеянии будничном, затрапезном. Удивило
это Егора. Ведь они с Тимохой надели нарядные кафтаны,
соответственно торжеству. Как-то это всё странно. И
только, когда в горницу ввалились полицейские чины во
главе с приставом Прокофьичем, он всё понял.
Посуровел Егор лицом, пробормотал про себя
спасительное: "Явись и возмоги."Выставил перед собой
ладонь вперёд. Между ним и полицейскими образовалась
невидимая и неприступная стена, и как бы растаял он на
их глазах, как и не видели его. Все охнули и рты
пораскрывали...