День третий на Страстной неделе,
и неизменно ближе к срыву,
чем к средствам достиженья цели
и перспективному прорыву!
Обыкновенно я пытаюсь
три дня творить непроизводно
и, всё на свете забывая,
могу быть всюду кем угодно!
Как отработать не умею,
так отдыхать не научился,
змеиным выползком недели
меняя кожу, постранично
следы, подобья оставляя
на ограниченном пространстве,
в нюансах тонких ощущая,
чего страшиться и стесняться!
Одни привычные маршруты
и те же вечные проблемы
во сне и наяву, как будто
повязан собственной системой!
И что всегда происходило,
как никогда, проистекало, –
необходимой веры сила
внушалась свыше капитально!
И что высиживаю, словно
«галерник» тот же и заложник,
привязанный своею волей
к словам свободы невозможной?!
Бессмертие, такое дело,
великовозрастная тяжесть
в дыре распавшегося тела
последний проблеск света вяжет!
Откуда силы нежеланья,
оттуда мощь сопротивленья,
и тут же дар как наказанье,
и жизнь, и смерть в одном мгновенье!
Ещё немного продержаться
и можно навзничь завалиться,
раскинув руки, наслаждаться
парящей в поднебесье птицей!
Пусть тёплый ветер мягко треплет,
вихрами бывшей шевелюры,
лелея листьев детский лепет.
Сваляем дурочку, закурим!
Что помню непредубеждённо
в объёме первых впечатлений,
бездонность неба, как бездомность
необъяснимых ощущений!
По росту время или место,
соблазны также по запросам,
и игровой азарт чудесный,
и слёзы от обиды острой!
С улыбкой, внешне неприметной,
себе дорогу уступаю,
как всем простым советским смертным,
«не доживающим до мая»!
Дай, Боже, справиться со смыслом,
противоречащим надеждам
и, выстояв, совсем забыться
в своём неповторимом детстве
без всяких вслух упоминаний
о том, что чудом пережили,
уже прекрасно сознавая,
что нынче это непосильно!