Мне не нужна твоя свобода

Галина Давыдова 2
… Он всегда садился именно на эту парковую скамейку…

   С возрастом мелочи приобретают особенное значение. Свое любимое кресло, своя любимая чашка кофе на ночь и газета «Ведомости». Привычные, а потому комфортные обычности, которые делают жизнь притертой именно к тебе, к твоим желаниям и вкусам. Любимая передача «Что, где, когда». Фильмы бесподобного Тарантино. Старые рок-баллады.  Детективы позаковыристей. И даже привычная ежемесячная фраза от бывшей тоже из разряда нужных мелочей: - Не разбудила?
 - Для тебя я всегда не сплю, - добродушно ответит он, усмехнувшись и взглянув на часы: семь вечера - шутит дорогуша.

  Вне дома тоже нужны такие мелочи. Любимая кафешка и столик у окна (жаль, что официантки меняются). Айвазовский в Третьяковке, от которого не хочется уходить. Билет на матч со «Спартаком» (может, повезет: отыграют, наконец, красиво). 

   Воскресные прогулки в парке тоже из зоны комфорта. Особенно последние два года, когда расстались с Ариной. Необходимость расставания зрела постепенно: сначала подобный исход многолетнего, благополучного с виду брака пугал, потом болезненно обретал приемлемую для обоих форму, а в конце - чувство спасительного облегчения. Дочь выросла умной и понимающей. Сама советовала: - Тусклые вы, родители. Может, отдохнете друг от друга, пока совсем не завяли?
 – Вадик… я выхожу замуж. Разведись со мной, пожалуйста, - попросила, наконец-таки, Арина извиняющимся голосом. Нет, она не изменяла в пошлом смысле слова  - у нее просто возник серьезный роман, требующий «законного продолжения».
- Хорошая идея, - усмехнулся он, - мне не нужна твоя свобода, мне хватит своей.

   Арина обрела нового мужа, он – право жить так, как ему нравится. Одиночество имеет свои плюсы: не нужно притворяться, что тебе хорошо, если плохо. С Ариной приходилось «быть счастливым»: не получилось за два десятка лет толково объяснить, что вкусная еда – это не единственное, чего хочется мужчине от женщины кроме секса. Во всяком случае – ему. Нет, сожалений о том, что он был женат на Арине не было. Любовь взахлёб сменилась постепенно скукой, но осталось уважение друг к другу, а это - немало. Это позволило расстаться друзьями, что, как ни странно, его греет. Новому мужу очень повезло: Арина – добрая, домовитая и ласковая. Молодцы, что обновили интерьер: странно было бы строить новое счастье в квартире, до болтика отлаженной прежним мужем. А ему и в маминой старенькой уютно: все родное. Жаль, что мамы нет в живых. А, может, и хорошо: она бы не одобрила развод. Быть у себя дома – чего еще? Для него важно  быть у себя. Собой. Со своими привычками и пристрастиями.
    
   Вот и эта «его» скамейка, ничем не отличающаяся от других, имела для него значение: на других он чувствовал себя гостем, на этой – хозяином своего настроения. Сидишь, смотришь на чужую жизнь, проходящую мимо тебя: смотришь с ленивым любопытством, без всякой грусти, спокойно перетекая мыслями из прошлого в будущее и обратно. Вот молодая мамочка катит коляску с малым чадом (дитёныш, вероятно, мальчик, если синий цвет коляски соответствует принятым стандартам). Мамочка  -  миловидная, но замученная бессонницей, видимо: ноль косметики, прическа – простой хвост на затылке, цвет лица бледный, глаза  усталые. Интересно, причина в недосыпе - малыш капризный, или личные проблемы? Жаль, если последнее: приятная мамочка. И заботливая: выгуливает малыша регулярно.

  За прогуливающимися семейными парами тоже интересно наблюдать: сразу видно, «кто в доме хозяин». Редко, но встречаются «равноправные партнеры», они  чаще – пожилые. Наверное, всё уже поделили и наслаждаются остатками лет в согласии и покое.
  И на молодежь интересно глазеть: отдыхают или толпой хохочущей, или поодиночке, на великах. Наушники – непременный атрибут в ушах. Не любит молодежь тишину. А ему, наоборот, тишины хочется в парке. Птицы, заценившие сделанный им скворечник, тишине не мешают. Зимой – синицы или воробьи, летом – скворцы. Однажды пестрый дятел решил обжить помещение, да скворец быстро спровадил, проявив бойцовский характер…


   Сегодня его скамейка была занята: досадно. Какая-то рокерша (косуха в нашлепках, кожаные штаны, ботинки высоченные) уселась нога на ногу - с телефоном, конечно. Он решил пройтись, подождать, пока «леди-байк» свалит со скамьи.
- Вадим?! – услышал он удивленный оклик.
Обернулся, конечно – тоже в удивлении: у него знакомых рокерш не было.
- Вадим!!! Ну совсем не изменился! Не узнаешь?!
Он не узнавал. Приятное лицо, чуть-чуть подведенные глаза и губы (или так кажется: особый шик – натуральность?). Удивленный и обрадованный взгляд: глаза – карие, молодые. Сама дама то ли за тридцать, то ли под сорок. Сняла свою кожаную косынку с головы, тряхнув каштановым каре (чтобы стать более узнаваемой?).
- Вася я, Василиса! Помнишь: зкономический, первый курс?! Мы в параллели были...
Вспомнил. Он за ее судьбой не следил, но краем уха слышал, что куда-то перевелась подальше от цифр и формул. Как же трудно в этой Василисе узнать ту простушку Ваську! А уж сорок пять ей и вообще не дашь: прекрасные формы...
 
  Вспомнил - и сразу стало стыдно: грубо он её отшил тогда на дискотеке. Вася пригласила его на белый танец, а он посмотрел на ужасные, крашеные красным лаком ногти – слегка облупившиеся, грязноватые - и ляпнул, хмыкнув: – Смоешь лак – потанцуем.
  Вероятно, Василиса тоже это вспомнила. Она улыбнулась лукаво, сняла свои черные перчатки, усыпанные металлическими штучками, и протянула для пожатия ладошку с идеальным вишнёвым маникюром: - Вот так встреча! Ты где? Как?
Ответить помешал звонок на её мобильный.
- Серёж, уже иду, - сказала она «абоненту» и опять улыбнулась: - Извини, ребята ждут. Рада была видеть. Классно выглядишь!
- Ну, до тебя мне далеко, - смущенно улыбнулся и он в ответ, и вдогонку добавил:  - удачи, Василиса! Рад встрече…

   Он сел на свою скамейку, продолжая следить глазами за удаляющейся быстрым шагом фигурой в коже, пока она не скрылась из виду. Бывает же! Никогда бы не подумал, что та Вася может так преобразиться: из гадкого утенка – в черного лебедя… А может, он вообще не понимает женщин? Может, он и Арину свою не понял за двадцать лет? Вот так встретит случайно – и не узнает: это - домашняя клуша Арина?! Не может быть...