Самое сложное… нет, самое невыносимое, когда любишь – это полная утрата контроля.
Над всем абсолютно. Над ситуацией, над своими эмоциональными реакциями, над своими разумом и телом.
В момент осознания этой беспомощности ты передаёшь себя, всю свою жизнь и свою душу в руки одного-единственного человека. Того самого, от улыбки или молчания которого зависит, заиграет Вселенная всеми красками радуги, или свалится в твою душу тоскливым ледяным ливнем.
Зависимость ли это? Безусловно да.
У меня, в уже совсем не короткой жизни, были разные отношения и любила я по-разному разных мужчин. Но только вот такую, безусловную и безоговорочную преданность, я считаю настоящим чувством.
Не тем рассудочным и вялым интересом, который пытаются навязать мне религия и психология, нет. Эта кастрированная псевдопривязанность не даёт ни счастья, ни ощущения жизни, ни желания секса, ни потребности родить ребёнка – ничего вообще. Зачем мне кто-то, если я холодно и отстранённо осознаю себя абсолютно самодостаточной?
У меня так было долго, очень долго – всю мою жизнь. Я знаю, о чём говорю.
Когда я люблю, я не самодостаточна. Что бы мне не рассказывали о том, как оно должно быть – я зависима, уязвима, болезненно открыта, обнажена изнутри и лишена кожи снаружи.
Я абсолютно не умею сдерживать эмоциональные реакции, предельно эмпатична и чувствительна свыше меры.
Когда я люблю – я нерв. Струна, натянутая так сильно, что порвать меня можно, чем угодно – прикосновением кисти, иероглифом, дыханием любимого, одним его взглядом.
Когда я люблю, есть ОН и моё желание служить ЕМУ, только бы позволил, дал быть рядом, согрел меня собой.
Когда я люблю, я позволяю ему абсолютно всё и радуюсь его желаниям. Мне сладко и чудесно угождать ему, радовать его, быть с ним нежной и покорной, ласковой.
Мне. Той самой леди, по жизни более железной, чем вечно нержавеющая вилка из студенческой столовой.
Мне. Глупой, беспомощной, маленькой и потерявшейся в теперешнем молчании любимого, девочке…
Не любить здорово, правда. Безопасно и спокойно. Вот это вот, из серии: наполните себя любовью к себе, потом придёт человек, который вас полюбит и в зубах будет носить, а вы ему ответьте взаимностью из позиции здравого смысла и живите счастливо.
И живут же люди так, годами, жизнями. Я жила…
Но, только, потребность истинно любить неистребима в человеке – в любом случае прорвёт, если позволить себе чувствовать. Если вообще способен на чувства, умеешь открываться, рисковать, хочешь жить и дышать.
Тут, конечно, возникает огромная проблема. Не может не возникнуть. Кто-то любит больше. Кому-то эти отношения нужны сильнее. Один из двоих вкладывается изо всех своих сил, а второй – по мере возможности, оставленной обстоятельствами, которые всегда важнее.
Мне бы стоило научиться быть с ним, именно с ним одним – с остальными я умею – дерзкой, наглой, кокетливой, неуловимой, дразнящей, почти равнодушной. Но, когда правда любишь, это абсолютно нереально.
Когда-нибудь потом, вероятно, я смогу. Нет, не манипулировать и играть – этого я не умею, к моему огромному сожалению. Что-то не так в моей голове, и это всегда мешает быть мне и успешной, и нужной, и правильно выстраивать отношения…
Когда-нибудь, потом, я просто успокоюсь. Успокоятся эмоции, чувства, гормоны, и я начну потихоньку дистанцироваться.
Всё в голове станет на место, включая моё место в его жизни. Очень скромное, в конце списка жизненных приоритетов, как всегда.
Просто я очнусь, в один прекрасный момент, и пойму, что то место, на котором я хотела бы быть – занято окончательно, безвозвратно и давно. И ничего не изменится, что бы я себе ни рисовала. И любимый человек от меня давно устал. Просто хочет покоя, и я ему очевидно не нужна, и навязчивость моя его давным-давно утомила, но терпел из последних сил.
Я и сейчас это всё вижу, просто не смотрю…
И тогда, что бы я себе ни мечтала – я тихонько начну уходить.
Я ведь ему не жизненно необходима, так что увеличения дистанции он не заметит, и меняться эта реальность будет только для меня.
Я не хочу видеть это будущее, глаза печёт.
Будущее в котором я скажу, что не могу так больше. Что устала бесконечно – как в его стихах, написанных ещё в начале наших отношений. Будущее, в котором не будет ни гор, ни моря, ни даже озера с лесом – только гостиница на два часа раз в полторы-две недели. Будущее, в котором уже почти нет слов.
Будущее, которое я ненавижу! Не хочу его! Сделаю всё, чтобы оно не наступило – не смотрю в него! Не смотрю!!!
Переписываю.
Хочу поехать с ним в Карпаты, валяться вместе в траве, сплести для себя венок из одуванчиков... дуреть и быть смешной… чтобы он смеялся… танцевать для него, обниматься с небом…
Хочу наше море, хоть на два дня, но только наше – хочу… держаться за его плечи, когда он ныряет… и даже пусть уши болят от глубины и вода холодная ужасно – не важно, хочу…
Хочу засыпать с ним и просыпаться, хоть иногда, на чуть-чуть… хочу…
Хочу сидеть перед озером вдвоём, чтобы обнимал, пить вино, смотреть на воду и разговаривать…
Хочу готовить вместе, даже если он мне даст только почистить картошку и лук… я ещё и посуду мою хорошо, когда хочу…
Хочу просто быть с ним.
Хочу, но не могу…
Просто стою голая и плачу…
Его и перед ним. Абсолютно беспомощная. Его девочка. Пока, и пусть навсегда, его…
Плачу, потому, что предвижу вероятное будущее. Потому что мне всё болит в настоящем. Потому что просто невыносимо от понимания того, что всё, возможно, закончится когда-то...
Я не знаю, что получится, ладно. Не знаю, как долго ещё мы будем вместе. Не знаю, нужна ли я ему хоть вполовину так сильно, как он мне.
Знаю, только, что хоть мне и очень страшно, потому что я ужасно боюсь высоты, но я уже прыгнула и лечу.
Да, все риски мои, и я не переживу этого полёта. Но пока я лечу именно с этим инструктором, мне не страшно умирать.
Нет. Страшно. Но пусть.