Алёна не была юна. Женщина, 35 лет. Стойкое, опробованное семейное счастье, уже предсказуемо, равномерно текло из года в год, и вдруг такое откровение! Любовь! Она толкала на произвольное женское одиночное катание, без поддержек, где семейная жизнь превратилась в обязательную программу. Словно ослепительный свет выхватил вдруг лучом что-то скрытое в полутьме, – так засверкал для неё теперь весь окружающий мир. И всё сразу приобрело новый смысл. Сначала Алёна старалась подгонять мечты под реальность, сопротивлялась, заражающему её чувству. Но потом, черпая надежду в самом постыдном, что у них было – влюбилась. Неожиданный роман, побыв пляжным летним дуновением свежести, – осенью во всю буйствовал в её сердце разрушающим ураганом. Витя был моложе её, много работал и сначала очень старался ей понравиться, шёл на уступки охотно, а когда понравился – всё усложнилось. Алёна начала подумывать о разводе.
Вечером, возвращаясь с работы, и отсчитывая в уме, сколько дней и ночей осталось до счастливых выходных, Алёна зашла в подъезд. Сразу за ней вбежал запыхавшийся Витя, взявшийся неизвестно откуда.
– Алёна! – крикнул он, догоняя поднимающуюся по ступенькам хрупкую фигурку в плаще.
– Витя? – обернувшись испуганно, сказала она шёпотом и остановилась.
– Договорились же, не встречаться на неделе, иди домой, – шептала она повелительно, пока Витя, улыбаясь, поднимался к ней. Она заволновалась сильнее, и затем, почти обречённо дождалась его приближения вплотную. Витя прижал её к себе, и, попятившись с ней в неумелом вальсе в тёмный угол, обезоруживая робкое молчаливое сопротивление поцелуями, всё крепче сжимал пойманную добычу. Ладони его были горячи, и даже сквозь ткань плаща она ощущала тепло его рук. Ей было приятно, но вместе с тем, тревожно, и, борясь с этими чувствами, она не могла отойти ни на шаг, но и оставаться в объятьях долго – было опасно. Он целовал и гладил её, ничего не говоря. Она уткнулась в его шею тёплым, раскрасневшимся от желания лицом. Тело его было горячим и дурманило запахами сигарет вперемешку с духами. Ей захотелось продлить эти мгновения, как можно дольше. Венка на его шее пульсировала всё сильнее, прямо по её губам, предательски выдавая его возбуждение. И, поддавшись порыву, она обняла его, жадно впиваясь губами в его губы.
Эта встреча не была запланированной, и место для неё было совершенно не подходящим, – в подъезде у мусоропровода. Они обнимались и целовались, с наглой вседозволенностью подростков, под аккомпанемент звуков дома: брякающих изредка кастрюль, гулких голосов, и чьего-то редкого кашля. Прямо в нескольких метрах от её квартиры, где за дверью была совсем другая жизнь: там муж, дожидаясь её с работы, готовил ужин.
– Я соскучился, я очень хотел тебя увидеть, – говорил Витя, между словами целуя её лицо.
– Я тоже! И почему я такая трусиха? Ведь нам так хорошо вместе. – Она обняла его и их губы снова встретились в нежном тёплом поцелуе, словно никто не мог помешать внезапному уединению влюблённых.
Из соседних квартир по площадке доносились то лай собаки, которая просилась на прогулку, то бумкающая музыка, то новостной блок, стремительно пронзивший чёткой дикцией дикторши вялотекущую до этого момента внешнюю тишину. Он не отпускал её, гладил по голове, поправляя растрёпанные кудрявые волосы, прижимал к себе всё сильнее. Алёна подумала о том, что нужно идти домой. Время. Она заговорила обрывисто о детях, о муже, о неудобном положении и затекающих ногах от долгого нахождения в одной позе на каблуках. Он всё слушал, целуя её волосы. Вдруг отстранил от себя и сказал, глядя в её полузакрытые от блаженства глаза: «Малыш, я уезжаю в командировку, недели на две, на выходных не увидимся». Она ничего не ответила, просто посмотрела на него внимательно, пытаясь запомнить его красивое лицо, голос и запах. Витя снова её обнял, и шептал, прикасаясь губами к уху, как будет несчастен без своего малыша, и как будет скучать. Алёна молчала. И волна возбуждения снова побежала по всему её разгорячённому телу, сменяя волну обиды, только что возникшую ниоткуда.
Она вырвалась и подбежала к двери квартиры, где её давно ждали, будто спасаясь от беды. Остановилась, ища в сумочке ключ, словно потерявшуюся, месяца на три, былую счастливую жизнь.
– Ну и уезжай, так даже лучше! – сказала она себе под нос, проклиная всё на свете. Услышав сквозь глухой подъездный шум и быстрые удаляющиеся шаги, – «я позвоню».