Немощный оливковый скелет, обшитый красным драконьим пластиком, выстучал из твердого обгрызенного куба вида однородной массы в 7:00. Закрыв портал окаменелой дребезжащей почкой, он невесомо спустился в поднебесье под щелчок ложного треугольника и оказался в знакомом лабиринте грез, где кость за костью его путь тянулся к изрезанному дереву из пенопласта странной формы. Бесцеремонно манящий расплавленный песок всосал своего повелителя и заставил открыть глазницы на мягкую смолистую жижу. Скелет почувствовал иллюзорность парящих молекул вкуса в абсолютной глубине относительно возможных носовых пазух; он тщательно размазал еле уловимые частицы по ребрам и ощутил родное желтое заморье ильича, вдавившее в черепную коробку прилив забвенной бодрости. Под кайфом, он выдребезжал на пропахший дешевым потом воздух. Вокруг фоном гремела тишина этого распростертого человейника, завораживающего своими строениями - стальные ворсинки, обтянутые блестящим полиэтиленом, тянулись к Земле с потолочного уровня небосвода, где-то в сорока метрах над сверкающей крышей черепа, и обрывались в перегнивших голубей. Он втянул внутрь своей личной тюремной камеры этот ландшафт и побрел в сторону удобнейше расположенной остановки адской автоколесницы, переполненной костями. Транспорт не заставил себя ждать. Пасть салона отварилась незамедлительно и в порядке гробовой очереди впустила своих арендаторов, приветствуя их волосатой пятерней, требующей смиренного подаяния. Мелодичное урчание фыркающей шелковой газели наполнило умиротворением задохшуюся в стоячем вакууме душу скелета и унесло в тернии.
Около восьми поток звенящего содержимого, толкаясь, выбежал в сторону станции андерполитена в сопровождении маячащей в бельме яркой буквы М. Скелет остановился и достал из кармана гильзу, наполненную чистым порошком мочевины, покуда огромные синие двери в фуражках с компактными детекторами непосредственности принялись за диспансеризацию рабов этого пропитанного техническим маслом святилища. После перекура он купил за парумиллионную купюру вчерашний сдобный оплот демократии и отправился со всеми внутрь. Повсюду царил бессвязный шепот бесплатной сети и хлорный запах резиновых имитаций бабулек с ведрами, наполненными бурлящей кровью для пущей полировки народного гранита. Грандиозный пейзаж дополнили три перевернутые стометровые многоножки, беспомощно пытавшиеся дрыгать заваренными в сталь лапками. Эти ножки, подбрыкивая, увозили вглубь, вниз, к темным хранилищам тайн и слухов, мерно высвечивая посетителей скопами светлячков в мыльных пузырях. Обыденно-завораживающая дорога в никуда.
Он добрался до жуткой жести на маленьких колесиках, четко вписанной в свой неизменный путь под толщами бетона. В вагоне чудо: сквозь сиденье-утилизатор провалилось куда-то вниз очередное потускневшее ничто, аккуратно зацепив свой универсальный дипломат личности. Скелет быстро добрался до обтянутого восстановленной животной кожей свободного сиденья и успокоился, всматриваясь в вырез банки напротив. Искры, они высвечивали зеленым контуром профиль мчащегося на скорости в 120 км/ч угря, его касания высекали пламя бесконтрольной ярости закрепощенного зверя. Монотонность борьбы стихий. Убаюкивающее постоянство. Легко навязанная дремота. Скелет уснул.
Он вышел из бурлящих кровеносных и двинулся к неописуемо прямоугольному зданию конторы. Посмотрел на часы - 9, успевает. Скелет никогда не жаловался на свою работу, ведь имплантанты голоса стоили дорого, да и не было в них никакой необходимости. Он вкусил на ходу свой сверток и посмотрел вперед. Куда-то вдаль тянулась бесконечная мостовая из лучевых трубок. Такое оформление дороги явно выигрывало вкупе с зазеркаленными голубыми стенами домов справа и слева: они формировали некий коридор. Всегда приятно мерно шагать, чуть шурша размякшими в соли конечностями по идеально округлым стеклам, бесперебойно передающим "Траву". Но в этот день что-то было не так. Скелет присмотрелся по сторонам и заметил, что сквозь обычно непроницаемые дома можно было разглядеть странные передвижные аппараты, похожие на гиперболизированные самосвалы с поднятыми вверх совками. Вокруг этих крокодилов сновали обеспокоенные оловянные фигурки. Но конечно, это не черепного ума дело. Он быстро понял это и двинулся дальше, игнорируя отклонения бытия.
Через какое-то время слабый глухой толчок прокатился под ногами. А скелеты все безмятежно бренчали свой гимн плоскостопия, ведь система никогда не дает сбоев, в противном случае, это контролируемая ошибка.
Прошло несколько минут. Снова раздался гул, уже с новой силой. Неуловимые вибрации неслышимого диапозона пропитали челюсти скелетных шеренг, раздался резонирующий стук трескавшихся зубов. Черепа в один миг преодолели круг в 360 градусов и убедились в нерушимости всея.
10:00, и впервые вечный смог пасмурной выси оказался разодранным в клочья. Яркое солнце вспыхнуло над головами зевак и одарило людей весенним теплом. Улыбки озарили задранные вверх лица. Дети кричали и радовались радужным краскам мерцающих игрушек, одежда переливалась бликами, а в город пришло всеобщее настроение счастья и радости, наполнив глаза свободных слезами.
10:03. Пыль. Мрак.
«Воскрес в понедельник. Сбросил саван. Вошел в ванну. Открыл кран. И ходил по воде. Мой брат во Христе».