Никто так и не вспомнил, как Данила оказался в нашей спаянной туристской команде. Кто привел его к нашему «костру»? Никто так и не признался. Но этот отпуск запомнился нам надолго. Да что там - надолго. Навсегда! Экипировка у него была потрясающая: линялые лыжные штаны, старая рубаха-ковбойка, сувенирная сванская шапочка из войлока и драные кроссовки.
- В горы же идем! Чего ж наряжаться-то, - объяснил он, прихлебывая из солдатской фляжки некий эликсир жизни, обладающий, по его словам, чудодейственной силой. Состоял этот напиток богов, как оказалось, из трех четвертей спирта медицинского и одной четверти порошка моли (я не шучу!) домашней. Борис, глотнувший по неосторожности и легкомыслию сей нектар и только потом узнавший его состав, долго шуршал в ближайших кустах, пытаясь избавиться от неповторимого вкуса и незабываемых ощущений. Больше желающих дегустировать не нашлось.
Другой фишкой нашего компаньона была йога. Это была такая неожиданная йога! После выполнения замысловатых асан Данила доставал пачку сигарет и выкуривал две-три подряд, щедро отравляя горы и нас. На вопрос, как он сочетает йогу и курение, Данила убежденно заявил, что одно другому не мешает. Наш путь пролегал через перевал к морскому побережью Абхазии. Конечным пунктом был поселок Цандрипш (по старому – Гантиади). Еще в начале пути уговорились не влезать в политику, не пытаться решать межнациональные конфликты, дружелюбие – проявлять, помощь – принимать, в случае необходимости ее – оказывать.
На 99 % наша турбанда состояла из медиков. Данила представился массажистом. Но массажистом худым, долговязым, астенического сложения. Поэтому впервые увидев предназначенный ему рюкзак, он предложил с кем-нибудь «поделиться». Желающих, понятное дело, не нашлось. Возился он с ним так долго и старательно, что инструктор Татьяна - женщина некрасовского типа (ну вы помните: коня на скаку и так далее), мощная и решительная - жестко зафиксировала ремни и дала душевного пинка незадачливому туристу. Едва мы поймали необходимый ритм движения-дыхания, как раздался жалобный вопль Данилы: «Таня, а мне тут давит…».
С этой минуты «Таня, а мне тут…» в разных вариациях стало гимном нашего похода. Он стер ноги до крови старыми кроссовками с дырявой подошвой, ему напекло голову в нелепой сувенирной шапочке, открывая тушенку, он порезался консервным ножом, разводя костер, он получил ожог. «Таня а у меня тут…» звучало снова и снова. Нервные, с дергающимися веками, уставшие от перегруза (кое-какие его вещи мы распределили между собой), мы наконец-то перешли хребет и начали спуск. Нам казалось, что в воздухе запахло морем. Нам казалось, что все испытания, посланные нам в этом походе Господом Богом и отроком Данилой, уже позади. Нам казалось… Наивные!
Тропа сузилась почти до ширины человеческой стопы. Деревья и кустарники изо всех сил цеплялись корнями за каменистую почву. Корни – толстые и тонкие – переплетались между собой, извивались, как змеи, стараясь удержать вверенное им дерево или куст на краю глубокого обрыва. Они коварно пружинили под ногами, заставляя удвоить-утроить внимание и осторожность. Мы уже почти прошли этот опасный участок, когда Данила наступил дырявой подошвой на особо пружинистый клубок корней и в неравном сражении с силой земного притяжения кувыркнулся с обрыва. Вначале – пугающая тишина, а потом донеслось знакомое «Таня, я тут это…».
В поселок вступила печальная процессия: четверо несли наскоро сооруженные из подручных средств носилки с восседающим на них Данилой. Ногу он все-таки сломал, везунчик! Оказав первую, необходимую и достаточную помощь, мы вскладчину отправили страдальца домой под присмотром проводника, благодарно принявшего по кавказскому обычаю «барашка в бумажке» и в довесок – загипсованного Данилу.
Теплое, милое, ласковое море смыло грязь и пот перехода, копоть костров, недовольство и усталость. Чудесным образом из памяти смылись злые эмоции, гнев и раздражение. Их вытеснили воспоминания о комических ситуациях, связанных с нашим нелепым попутчиком. Духи гор! Ну хоть вы помогите вспомнить, откуда он прибился к нашему костру! Молчат… Ну и ладно! Зато будет что вспомнить в теплой компании холодной зимой…
Из вагона мы с кучей рюкзаков, сумок и снаряжения выходили последними. Из тамбура весело летела на перрон наша поклажа, когда Борис жестом заставил нас угомониться. Нас уже ждали. Бритые наголо корпусные ребята с накаченными мышцами в отлично сшитых костюмах молча забросили наш багаж в минивэн, стоящий тут же, на перроне и жестом пригласили нас сесть. Мы сели… А кто б не сел? Попытки что-то выяснить успеха не имели, дальше ехали молча, размышляя о причинно-следственных связях в природе и обществе (понимайте, как хотите).
Кованые стрельчатые ворота открылись-закрылись, и мы въехали во двор небольшого феодального замка. Сопровождающие нас мордовороты растаяли в воздухе, лишь один кивнул, приглашая идти за собой. Комната (зал?) была огромной, у высокого окна стоял широченный диван, на котором возлежал не кто иной, как … Данила. Улыбающийся, сияющий, хоть и в гипсе, но ничуть не похожий на злополучного ботана-неудачника. Сцену встречи-узнавания довоображайте, пожалуйста, сами. Вечером мы имели честь познакомиться с его отцом. Этот колоритный, своенравный, джеклондоновский тип, оказывается, был недоволен мягкотелостью, слабоволием и изнеженностью сына.
- Да ты и в пионерском походе скиснешь в первый же день и деру дашь, тряпка!
- Не дам!
- Дашь!
- А я сказал – не дам!
Данила исчез из дома, не сказав никому ни слова, прихватив из гаража у водителя его «ветошь». На его поиски были брошены все силы полиции, добровольцы и техника. А он в это время закалял в марш-броске свой характер. Ну, и наши характеры заодно… Перед расставанием Данила погрустнел и как-то очень жалостливо сказал: «Спасибо, что не выгнали. Я же понимаю, что был вам обузой… Нытик, неумеха и все такое…». Помолчал и добавил, хитро улыбаясь: «А может, эликсирчика на дорожку вместо виски. Совсем свежий…». Суровый папаша, прощаясь, пообещал спонсировать наш поход на следующий год. Но уже без Данилы, он отправляется заканчивать учебу в Англию. В душе мы все вздохнули с облегчением.
В заключение остается добавить, что папа-олигарх свое слово сдержал…