(Из книги "Империя Разума. Начала новой экономики": http://proza.ru/2018/08/27/1625 )
Население России – это прежде всего русский мир, который исторически рос, как множество открытых неродовых общин, заселявших обширную территорию Восточной Европы.
Позволим себе гипотезу, что русский мир слишком мифологизирован людьми, с ним не знакомыми, так что ему, с одной стороны, приписаны свойства, которых не было, и, с другой стороны, у него не замечены очень важные свойства, указываемые профессиональными исследованиями. Укажем исследование этнопсихолога Светланы Лурье, изложенное в профессиональном труде «Империя как судьба».
Оказывается, русский человек, вопреки мифам, никогда не зацикливался на общине как форме коллективной собственности - идея коллективизма приходит к нему лишь в исключительных случаях, при необходимости, часто как навязанный извне, а не как собственный идеал.
Коллективизм в русском мире часто выступал идеей сил, порабощающих русского человека, - то круговой порукой перед помещичьим строем, то коллективно-колхозным рабством.
Русский человек исходно всегда выступает не общинником и не коллективистом, а государственником, единицей русского мира, объединяющего все отдельные общины. Он считает себя вправе переходить из общины в общину, из края в край - как человек «русской воли», персоналист, отвечающий за всю Русскую землю.
Исследователь природы русского имперского духа Светлана Лурье пишет, что русская община никогда не была формой коллектива, сплочённого общей собственностью, как, например, крестьянская община в Германии. Русская община организовывалась вовсе не на коллективной собственности, а как форма властного мира, претендующего на государственные функции, на контроль справедливости. Этот мир обращался часто к государю с челобитными, осуждая чиновников и заступаясь за мирян, потому что всегда считал себя вправе обращаться напрямую к государю.
Светлана Лурье отметила особенность: с самого начала образования каждая русская крестьянская община проходит фазы развития противоположно развитию германской крестьянской общины.
Русская община стартует, как правило, с захвата свободных земель и формирования на них обособленных хозяйств, объединяющихся чисто политически в волостную общину - как мир, стоящий на страже интересов каждого, включая туземцев, заступаясь за право каждого на землю. Какими бы стычками с местным населением ни сопровождался начальный захват территории, русское заселение никогда не вело к обращению местных туземцев в рабов или изгоев: они становились равноправными участниками формируемого общества, с сохранением очагов культуры и местных традиций, - ассимиляция с русским миром шла сугубо добровольно.
По мере притока новых поселенцев на территорию волости и появления дефицита земли, этот мир сам, решениями сходов, инициирует переделы на принципах «поравнения», наделяя вновь прибывших землёй, отрезаемой мирянами, по сути, от себя. Причём чем дефицитнее земля, тем глубже её переделы. Внутри хозяйств при этом сохраняются отношения исходного индивидуализма - орудия труда, даже внутри семей, остаются индивидуальной собственностью, указывая глубинный неколлективизм русского человека.
Противоположна эволюция немецких общин. Захватывая землю, община немцев объединяется общей собственностью на неразделённые угодья. При этом разрешается перегонять скот через границы наделов, что свидетельствует о восприятии пастбищного пространства общим достоянием, которое должно быть доступным каждому.
По мере роста числа поселенцев земля становится дефицитнее, заборы между наделами укрепляются и становятся непроходимыми. Наделы уже защищаются как частная собственность, охраняемая законами.
Здесь, чем на земле теснее, тем жёстче собственность на неё: общество встаёт на стражу частной собственности. Исходно являясь общинниками, немцы в общине индивидуализируются, структурируются и упорядочиваются.
Русские, наоборот, исходно индивидуальны, а в общине стремятся защитить индивидуальность каждого принципом «поравнения», а когда возможности этой защиты утрачиваются, то склоняются к бунту.
В действительности русский человек не общинник и не частник. Он государственник, несущий в себе культуру ответственности за всех людей. Когда бремя этой ответственности становится невыносимым, русские покидают родные места, иногда целыми деревнями, и отправляются осваивать новые земли, где, как правило, уединяются, ставя рядом не более двух домов. Деревни со многими домами растут позже, с приходом новых поселенцев и расселением потомства.
При появлении новых поселенцев русский человек их всех устраивает по справедливости, учиняя общинные переделы на принципах «поравнения», ограничивая себя, радея за всех. Когда и новый мир «переполняется», он вновь срывается на волю, уходит на новые земли.
Получается, русский человек - как Сизиф: всё время ищет волю и строит справедливый мир, а русская экспансия есть вечное строительство Империи Справедливости.
Исследуя логику русских бунтов, Светлана Лурье обнаружила, что они никак не «бессмысленны»: все русские бунты начинаются с требований… законности! Русский бунтарь всегда радетель законности и справедливости. Но, встречая сопротивление так называемых «сильных людей», он становится беспощадным.
Важен смысл, в котором русские ощущают мир «переполненным». Дело не в том, что поселенцев становится много и не получается их «поравнения», а в том, что, устраивая свою законность на новой земле, они упираются в бессилие продолжать творить справедливость. Преградой им становится чиновничество, которое с запозданием, но назначается сверху, неся иную, чем у русского человека, законность.
Каждый русский считает себя законником - этим он и противопоставляет себя чиновничеству. До поры русские всем миром терпят - шлют царю челобитные. Когда это не помогает, они либо бунтуют, либо переселяются на новые земли.
Свобода переходов людей между общинами и экспансия на свободные земли были основой единства расширяющегося русского мира. Эта свобода создавала мировое русское пространство, питающее каждого человека имперским духом. В этом пространстве каждый человек, независимо от его этнического происхождения, мыслил себя русским - в масштабе всей доступной для переходов между общинами земли.
Русский мир легко принимал в себя представителей других народов, без истребительных противоречий уживаясь с ними, вбирая в себя ценности их культуры и считая возможными для них любые должности, вплоть до главы государства, - вспомним Рюрика или Сталина.
Русские сочетали в себе земледельческую оседлость с душой кочевника, меняющего один земледельческий район на другой и считающего своё переселение государственным актом.
Но для властей русский мир и переходы людей из общины в общину доставляли неудобства. И они воевали против этого реального коммунизма, ограничивая его то Юрьевым днём, то прикреплением к дворянам, то указами об ограничении переселений, то институтом «прописки».
Актуален вопрос, чем же на самом деле было то социальное явление, которое называется русской общиной, - было ли оно, вообще, общиной в традиционном понимании?! Представляется, что русская община – это не просто община и даже вовсе не община, а МИР, причём специфика этого мира в том, что каждый человек в нём сам по себе индивидуальность, претендующая на государственное мышление в мировом масштабе.
Русский мир есть реально коммунистическая конструкция: он есть ответственная собственность каждого члена, возвышающегося до духовного отождествления с государством. Этим объяснима традиционная массовость государственного мышления в России, массовый интерес к политике, что всегда отличало русского от типичного европейца. Этим же объясним и традиционный раскол, конфликт между народом и властью: власть, будто сослепу, не отождествляет себя с русским миром и ведёт себя отчуждённо по отношению к народу.
Российская империя росла не царскими захватами чужих территорий, а переселенческой мобильностью народа, которая была внутренней пружиной расширения границ империи. (См. Светлана Лурье, «Империя как судьба»: http://svlourie.narod.ru/iks/ikstoc.htm)
Коренной интерес и исторические чаяния русского народа даны развитием и продвижением русского мира, объединяющего людей, независимо от крови и веры, справедливой государственностью, служащей процветанию и счастью каждого человека.
При этом каждый народ, входящий в мир русской государственности, сохраняет свой язык, свои обычаи и культуру, а каждый его представитель равноправно участвует во всех делах русского мира и равно выступает человеком русской национальности.
Поэтому Россия – это цивилизация, объединяющая полиэтническое население, основную часть которого составляют русские - как носители русского мира. Государство, образуемое над этой цивилизацией, сплачивает всех в единую нацию – русскую.
До тех пор, пока Россия чревата русским миром, она обречена нести имперскую миссию справедливости и законности во все миры.
Миссия России и сегодня объективно востребована вопиющим противоречием между историческими свойствами и потенциалом её населения и его фактическим состоянием: после развала СССР народ России вынужден развиваться в колониальном фарватере Запада.
Освобождая себя от этого состояния, Россия обречена освободить от него весь мир.
Таким образом, России объективно нужна новая реинкарнация Российской империи и обновлённая миссия строительства справедливого мира. Кто призывает к созданию русского национального государства, замкнутого в спорных границах «чисто русских областей», отказавшихся от имперского духа, тот способствует уничтожению русского мира как цивилизационного феномена в угоду чужим империям.
Русскому миру нужна адекватная хозяйственная модель, чтобы экономически преодолеть мощь капиталистического Запада и обрести силу Империи Справедливости.
(Продолжение: Русский мир и феномен русского национализма: http://proza.ru/2019/04/27/1057 )