Флюс
Приехал в Казань уже с флюсом. Зашел в платную стоматологию на Короленко 85. Провели в маленький кабинет и усадили в кресло.
Жду. Насвистываю про славных кавалеристов - для храбрости. Пальцы на перилах чечетку выбивают.
И вдруг, как фея, входит персидская шахиня . Вся голая! Вся легком прозрачном щелке - в блузе и шароварах. Только связка косы упакована в мешочек и лежит на плече.
Я понял, что это и есть хирург.
На меня - ноль внимания. Нагнулась над столом, ко мне задом, что-то пишет. А комнатка-то хоть и изящная, но маленькая, в современном стиле - с экономией: человек между нами едва протиснется. И потому волей-неволей я вижу в упор, как в лупу, ее прелести.
Думаю: трусики-то хоть на ней есть? Различаю сквозь шелк тоненькую ленту стрингов. Будто жилка делит ягодицы пополам. Выходит неоткуда и тает невесть где.
Ну что? Флюс? - Взглянула серо-голубыми глазами. - Та-ак? Укол сделаю, но вряд ли поможет. Там гной. Откройте рот. Шире!
Подходит с адским железом в руках.
Раскрываю пасть шире. Таращу глаза то вверх, то вниз.
Режет десну, стоит между моих раскоряченных от боли коленок - и я глазам своим не верю! Под шелком выпирает ее мысок. Лоскуток, его прикрывающий, - цвета кожи.
Я говорю: уф! Сил нет. Дайте вздохнуть. Опускаю голову. Но и тут – напасть. Колени! Две крепкие ватрушки. В сахарной пудре шелка! Изящно напряжены.
Девушка продолжает работу. Сует в разрез тампон и шарит внутри, вычищает …
Я и раньше ее тут видел. Когда мост на верхние зубы ставил. Тогда стоял март, на ней была юбка. Но и тогда я эти колени приметил. Красоту не спрячешь! О таком совершенстве Леонардо да Винчи и не мечтал! Ведь в ту эпоху шлялись по Риму жены гуннов. Кривоногие от верховой езды . Да с натертыми ,до роговой жесткости, мозолями на ягодицах.
Отдых. И опять звяканье скальпеля. Теперь вижу голый пупок. Пупок закушен серьгой. Золотой. Я такие пупки в детстве двумя пальцами в тесте отщипывал и ел. Еще серу на спичках грыз. Угол печи зубами откусывал, как известковый вампир.
Все такое родное!
Особенно ее материнские груди!
Уж простят меня лингвисты! Не грудь, а именно так – груди!
Это только у амазонок - грудь . Потому что - одна. Потому что отрезали для ношения лука.
А нынче у дам груди - целых две.
Грудь – анахронизм времен амазонок.
Нынче для лука грудь отрезать не надобно. Ее наоборот наращивают. Ибо сами очи дев - как стрелы. Без лука с седла молодца вышибают.
Соски моей ловкой хирургерши – прикрыты заплаточками. Вроде мини-лифа.
Соски и кружочки вокруг них для меня выразительны ,как глаза. Есть печальные, есть безвольные, есть курносо надсмехающиеся.
Темные латки на сосках дантистки напоминают мне наглазники . Шнурок уходит назад, как за ухо фронтовика.
Это о чем я? Рожденный после войны я видел сотни таких наглазников. Со шнурками на взъерошенном затылке. Вот солдат окропил вытекшим оком ромашку на сухом , изрытом взрывами Курском поле. Вот другой. Вот третий. Тысячный…
Про эти послефронтовые наглазники нынче забыли. Как забыли в свое время про пиратские повязки.
Операция закончена. Я расплачиваюсь и ухожу. Скажут – не солоно хлебавши. Скажут, конечно, в шутку. И я смущенно улыбнусь. Мол, да. Реклама. Дабы чаще мужички забегали. Чай, в России живем. Красоту понимаем. Не римляне какие-нибудь . Это у них под навозом на площадях веками лежали мраморные осколки от поверженной Венеры. А сверху паслись стада.
Не солоно? Во рту муторно от соленой крови. Вата скомкалась, скукожилась! И знобит. Хотя июль на дворе. Знобит, как в дождливом октябре. Как проститутку на углу. Болит и кружится голова. Спотыкаюсь о порог аптеки. Чуть не падаю. Наркоз отходит, и возможно в том состоянии отходняка, в ознобе, я отличаю другой мир, другие связи?
А ночью мне будет сниться полный рот крови. И тот солдат с Курской дуги . Он снимет свой наглазник, открыв пульсирующую яму в черепе - и по отечески заботливо прикроет им А ночью мне будет сниться полный рот крови. И тот солдат с Курской дуги . Он снимет свой наглазник, открыв пульсирующую яму в черепе - и по отечески заботливо прикроет им алые соски дантистки.
26 апр 19г