Любовь - это снег и глухая стена.
Любовь — это несколько капель вина.
Любовь — это поезд Свердловск-Ленинград и назад.
(Поезд №193 Свердловск –Ленинград» Александр Башлачев)
ОТ АВТОРА
Эта небольшая повесть всего о нескольких днях, которые изменили мою жизнь. Это история о возвращении из армии. События, о которых пойдёт речь, переведут стрелки моего жизненного пути на путь взрослой жизни. А на этом пути будут и повороты и опять, как на железной дороге - стрелки.... И стоишь ты будто Витязь на распутье....
На фотографии: Так всё начиналось. Рядовой Сыров, июнь 1978 г.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Армия. Слово это для меня — не просто определение из энциклопедии. Для меня «Армия» — это слово женского рода, но женского в ней я ничего не заметил. Это двухлетний период в жизни, в течении которого было многое: и ощущение жуткой бесправности и безысходности, и время светлых надежд, и огромная ответственность, и моменты личного триумфа, мгновения страха, боли и стыда, радость от приобретения смысла существования и горечь потерь.
Это период, когда ты на девушек и женщин, по большей части, смотришь из-за забора или, как я говорю, из-подворотни, как цепной пёс.
Просто так, несколькими предложениями всего не описать. Да в целом я и не собираюсь этого делать. Только некоторые моменты, которые как-то дадут представление о моей службе. Это моё субъективное восприятие тех лет жизни.
От тех года, когда довелось носить солдатскую форму и кирзовые сапоги осталось незыблемым и непоколебимым мнение:
АРМИЯ делает из мальчишек мужчин!
СЕРЖАНТ СЫРОВ
Сержантами не рождаются.
Сперва ты просто «салага», «чайник». До полугода службы ты просто «без вины виноватый». Пролетает этот период быстро. Быстрее у тех, кто силён духом ещё с гражданки. Если ты мало-мальски физически подготовлен, если кулак твой умеет за один удар поставить своего обидчика в «строй». Если с гражданки ты принёс в армию что-то необычное — например умение играть на гитаре, ты спортсмен или что-то, выделяющее тебя, — авторитет придёт к тебе сам. Человеком только оставаться надо. Я в то время отлично играл на шестиструнке и имел огромный «репертуар» на все случаи жизни: от блатных песенок до классики.
И если на гражданке ты научился не быть «козлом отпущения», если ты не слюнтяй и не маменькин сыночек,то процесс втягивания пройдёт быстро, не заметишь.
Не скажу, что был способен побивать спортивные рекорды, но выносливости хватало. И за себя постоять мог. Не был способен гнобить людей и мне был чужд принцип «дедовщины». Немного скривил душой про дедовщину: честно говоря, скучновато все два года драить туалеты, будучи намного опытнее какого-нибудь салаги. Кадры надо ценить, а не разбрасываться ими налево и направо. Это Шутка.
Правда, корни самой дедовщины не в половых тряпках, тазиках и туалетах. Это целая система подавления человека, расшатывания его психики. И самое противное — доведение человека до осознания его рабского положения…. Я видел: не все вылезли из «чайников».
Я помню, как мы прибыли в часть. Почитай, целая рота новобранцев вошла в полк, ещё в «гражданке». Наверно, наш строй смотрелся, как колонна пленных немцев, которых провели когда-то в сороковых по улицам Москвы. Нас вели через плац. Из открытых окон на нас пялились солдаты. Из одного окна кто-то заорал:
— Салаги, вешайтесь!!!
И через пару секунд на плац упала сверху прикроватная табуретка и разлетелась в щепки. Неприятно! Но вспомнил своего друга Толяна. И подумал:
— Не ссы, Сыров! Прорвёмся. Не дай себя в обиду — мочи пока тебя не начали. Это шакалы выли…. А они все трусливы. А мы парни с Урала, и за трои суток дороги уже присмотрелись друг к другу. Уже успели сомкнуться плечами.
И такой я был не один. Нам удалось объединить добро, вопреки утверждению Льва Толстого, что объединяться может только зло. Хотя, согласен с ним, что добро (здесь надо понимать так: это люди с их характерами, не способными в принципе делать зло другим) объединяться не умеет. Злые и хищные — объединяются в стаи, как волки. Но окажись такой один, он не способен, порой, даже постоять за себя.
А добрые — они как раки-отшельники. Но мне удалось сплочить около себя именно таких. И мы были сильны нашим единством. С одним из таких мы после службы поедем вместе домой, в одном купе.
Время становления, т.е. время, когда ты показываешь, кто ты есть на самом деле. И, назвавшись кем-либо, необходимо соответствовать этому определению не просто на словах. Например: Сержант Сыров. Это не просто парень в солдатской форме с тремя лычками на погонах…. Лычки надо заслужить. Лычки — это не только указатель твоего воинского звания, это и указатель места в иерархической лестнице. Для меня звание Сержант — воинское звание из категории младших командиров; дослужился до должности заместителя командира взвода (взводом командует офицер — обычно молодые ребята — лейтенанты, редко прапорщик). А это ни много, ни мало — от тридцати до сорока человек в подчинении: в разных войсках по-разному.
Ты с личным составом проводишь времени больше, чем командир взвода. Ты с ними и днём и ночью, в столовой и в бане, в клубе, зачастую в увольнении, в карауле… — в одном строю, в одном взводе.
А ещё ты должен быть примером подчинённым в боевой и политической подготовке. И это, пожалуй, самое сложное. Хочется пошолопайничать, забить на всё…. Но…. Ты дал Присягу Родине! Ты не можешь упасть при учебном марш-броске и орать во всю глотку: «Братцы! Не могу больше…. Пристрелите меня!» — есть такой прикол.
Кто ж его стрелять то будет. Вот пинок под зад — это запросто, хоть от сержанта, хоть от кого угодно из взвода. Если не будут выполнены нормативы, то будут продолжаться эти марш-броски. Если не доходит через мозги, то доведут через ноги. Есть даже поговорка: «Дурная голова ногам покоя не даёт». Вот сержант и включает этот ресурс: воспитание через ноги. А ноги в сапогах. А в сапогах-то мозоли натереть можно. А мозоли — они болят.
В стройбате всё намного проще. Многое из перечисленного мною — это в идеале. Но Стройбату далеко до идеала. Главный девиз стройбата: «Копай глубже, кидай дальше».
Момент гордости- это когда ты ведешь строй, приложив руку к головному убору в воинском приветствии…. Или когда тебе присваивают очередное воинское звание! Тебе вручают новый комплект погонов и ты, повернувшись лицом к полку, громким, зычным голосом рубишь:
— Служу Советскому Союзу!!!
Или ты идёшь в парадном строю, чеканя сто двадцать шагов в минуту. Поверьте — нелегко долго держать такой темп. Спина мокрая, пот течёт рекой, аж резинка на трусах сырая. Да фиг с ней, с этой резинкой, зато гордость распирает тебя, как перекаченную автопокрышку. Так себя я ощущал, когда полк принимал участие в городской демонстрации 1-го Мая.
Страшный момент — это когда волей судьбы ты понимаешь, что ты вероятная мишень. Кто-то тебя держит под прицелом. Жуткое ощущение! Я испытал. Не хочу описывать подробностей. После разборок перевели служить в штаб. Это была ссылка.
Годы спустя часто задумывался о том, как бы я выдерживал то напряжение, которое испытали те парни, мои ровесники, прошедшие через Афганистан. В январе 1980 года писал рапорт, чтобы отправили в туда. Тогда это мне было очень нужно. Возможно, окажись в Афганистане, я бы решил одну главную проблему. Решил бы, чтобы больше вообще не решать никаких проблем.
Очень страшный момент, когда везёшь боевого товарища (не обязательно даже товарища) домой в «цинке». Не важно, как его не стало: пал ли он в бою или погиб от несчастного случая, а то, может, наложил на себя руки — не выдержал, такое тоже бывает. И тут уже без разницы — всем положен «цинковый костюм».
Ты видишь его маму, которая не плачет, просто лицо у неё серого цвета. Как пепел сигаретный. А отец его пьет водку литрами и не становится пьяным, только все больше злится. А ещё может быть девушка, которая обещала ждать или молодая жена. Может и маленький ребёнок. И тебе становится больно, страшно больно.
Имел возможность два раза видеть это. В обоих случаях парни погибли просто по дурости. Казалось бы — СТРОЙБАТ, но парни гибли по недосмотру как гражданского руководства строительством, так и офицеров. Да и ребята там служили — оторви и брось.
Стройбат — там служили настолько суровые ребята, что вместо АК на вооружении были приняты БСЛ — большие совковые лопаты. А к списанным «калашам» с дырками в стволе и спиленным бойком, прилагалась вместо штык-ножа укороченная штыковая лопата. Шутка!
Жены у меня не было. Девушки на гражданке меня не ждали. Оля, которая проводила меня. Она пришла ко мне за три дня до ухода в армию. Тогда я стал её первым мужчиной. Наши отношения возобновятся. И пообещала ждать. Это была уже не дружба мальчика и девочки. Казалось бы, она простила мне измену.
Но уже через три месяца вышла замуж. Придя на дембель выяснится, что это была месть за измену с Таней. Но замуж не выходила. Задружила с одним пареньком.
Чуть позже стала писать одноклассница, за которой пытался ухаживать в 10 классе. Звали её Таня. Так же звали мою первую взаимную любовь. А это совсем другая Таня — одноклассница, потому и решил завести дружбу. Но тщетно. Не тянуло нас друг к другу. Искал замену той моей Тане, в которую влюбился в ранней юности, в 15 лет отроду.
Первое письмо от Тани-одноклассницы пришло неожиданно. Она даже не знала, что я служу в армии. Друг мой ей сказал об этом и дал адрес. Причём обратный адрес на конверте отсутствовал, было написано — Таня А.
У меня перехватило дыхание и заколотилось сердце. Но мои инициалы не были выписаны вензелями, как их всегда выписывала моя милая Таня Антонова. Но я всё же надеялся, открыл письмо — но это была Таня-одноклассница, (фамилию указывать не буду — фамилия тоже на букву А).
После этого какое то время во мне поселилась мечта, а вдруг напишет мне моя Таня…. Но ведь даже к началу моей службы уже прошло больше четырёх лет, как я последний раз видел Таню. Так и запечатлелся в памяти её печальный образ с заплаканным лицом, когда прощались на автовокзале в конце ноября 1973 года. Мечте моей не дано было сбыться….
А Таня-одноклассница писала так просто — моральная поддержка на период моей службы: «Всем парням пишут, вот я решила тебе писать», — примерно так написала она уже во втором письме. В третьем письме была вложена фотография — 4х6. Без подписи на обороте. Письма получал, как по графику — раз в десять дней. Возможно, ещё кому-нибудь писала.
А по жизни, все Тани для меня как святые. В каждой из них, если она чёрненькая, хочу увидеть ту, свою первую любовь.
Наградой для нас был отпуск. Десять суток плюс дорога.
Свою награду я тоже получил. С дополнительными днями и воспользовавшись самолётом, я дома был четырнадцать дней.
Момент увольнения в запас или «дембель», которого все ждут два года, считая дни…. Их много — 730 дней. Плюс — минус до 30 дней.
Я дни не считал — нудно, уж больно их много этих дней. Лучше неделями считать — их 104—105. И вехи хорошие — от бани до бани. А месяцами считать, их вроде и всего то 24 — да уж больно месяц длинная единица времени. Но я не считал: ни дни, ни недели….
"Дембель» меня пугал. Я боялся ехать домой. И были на то причины. Я боялся возвращаться в ту квартиру, где неожиданно оборвалась моя первая любовь. Настоящая взаимная любовь с замужней девушкой, которая была старше меня на двенадцать лет. А всё началось, когда мне только исполнилось пятнадцать лет, и перешёл я в девятый класс.
Тоска и полная безысходность толкнула меня уйти в армию. Ушёл, не закончив второй курс. Я бросил учёбу и, имея «бронь», «сдался» в военкомат весной 1978 года. И уже 27 мая я принял присягу на верность Родине. По иронии судьбы — это день рождения Тани — моей любимой девушки. Я даже не знал где она. Исчезла в декабре, перед самым новым 1974 годом, не оставив адреса. А я не искал. Наивно надеялся, что даст о себе знать. Дома мне мерещилась моя Таня…. Я не мог спать на своём диване, не мог находиться в своей комнате — везде, где была Таня. Я даже поменялся с бабушкой комнатами и спал на другой постели. Не помогало. Я наверно уже сходил с ума тогда и только армия спасла. А потому домой я не рвался.
В армию уходил, где-то «надеясь», что вернусь домой, как пелось в дворовой песне, «в солдатском цинковом гробу». Если узнает про это Таня, пусть поплачет. Смешно, да? Глупость, конечно. А она свойственна, наверно, каждому юноше и молодому человеку, когда вдруг кажется, что потерян смысл жизни.Но попал не в боевые части.
Потом в декабре 1979 начался Афганистан. Писал рапорт в начале 1980 года, но отказали, ибо служить мне оставалось меньше полгода. Отказали, вообще-то, всем.
Продолжение, Часть 02: http://proza.ru/2019/04/26/1454