Монашество в переводе с греческого означает, буквально, «уединённое, одинокое жительство». Но в нем заключается нечто большее, чем просто жизнь одинокого человека. Истинное отшельничество и пустынножительство есть также истинное и совершенное отречение и удаление от мира, по заповеди апостола: «Не любите мира, ни яже в мире» (1 Ин 2:15). Святые отцы называют монашество наукой из наук, приравнивая монашеское делание к высшему творчеству или к науке особого рода, поскольку оно относится к самому сокровенному, самому важному и прекрасному, что есть в человеке, – к его душе. Но также и к воспитанию духа, аскетике тела, к преображению всего человека, или, как говорили святые отцы, к его «обожению».
Монах – это воин Царя Небесного, который бьется на передовой в авангарде Христова войска. Отступать, уходить с поля боя – нельзя. Битва смертельна, ее длина – вся жизнь. В начале – отречение от мира, в средине – подвиг, в конце – награда или посрамление. Это - если говорить аллегорично, словами духовных писателей. А в жизни все проще и незаметней, но одновременно и сложней.
***
На Фоминой седмице, в конце апреля, нам удалось побеседовать с одним соловецким иноком, в течение вот уже 17 лет проживающим на Соловках. Отец Севастиан – насельник Филипповой пустыни, что в 2 км от монастыря. И если летом паломники здесь частые гости, то в остальное время года пустынь вполне соответствует своему названию.
– Зима и весна, до открытия навигации, – самое хорошее время для молитвы: нет ни туристов, ни стройки. Островной монастырь в этом плане имеет преимущество. 8 месяцев в году мы почти полностью избавлены от внешней суеты, можно заниматься духовным деланием, – говорит отец Севастиан.
Путь его в монашество начался более четверти века назад. Москвич, закончивший Московское высшее техническое училище им. Н. Э. Баумана, он крестился в 40 лет, через некоторое время оставил свою светскую профессию, трудился на приходе, а в 1995 году приехал на Соловки и подал прошение в монастырскую братию. 14 лет – в постриге.
– У каждого свой особый путь в монашество, существует множество внутренних мотивов, – рассказывает отец Севастиан. – Наверное, жизнь сама подводит к выбору монашеского пути. Конечно, свобода есть у человека. И придя в Церковь, придя основательно, с намерением больше не возвращаться к жизни по страстям, всегда есть возможность выбрать путь служения Церкви в приходской общине. Но я убежден: если человек смог пробыть в монастыре больше 10–15 лет, если он не убежал, не сошел с этого пути, то, наверное, монашество было его призванием.
Можно, конечно, попытаться рационально это как-то объяснять – почему именно Соловецкий монастырь. В значительной мере это связано с поисками истины. На меня, несомненно, повлияло осмысление того, что произошло с Россией в ХХ веке. Ведь именно на Соловках начиналось страшное лихолетье, начались лагеря, которые потом распространились на всю страну. В немалой степени помог увидеть этот мир и происходящее в нем Александр Исаевич Солженицын, за что я ему очень благодарен. С его вдовой, Натальей Дмитриевной, у меня было общение, и я высказывал глубокую признательность ее покойному мужу.
Когда я решил ехать на Соловки, то очень мало знал о святых прошлых веков –преподобных Зосиме, Савватии и Германе. Немного знал о святителе Филиппе. Но была уже любовь к новомученикам и исповедникам, принявшим страдания и смерть на соловецкой земле. В этом особенность Соловков: сочетание двух родов святости – древней и мученической ХХ века. Таких мест не так много можно найти, где это так переплелось. Место, обильно политое кровью. А ведь Церковь Христова стоит на крови мучеников.
То, что происходило на Соловках с самого основания монастыря, возможность к этому приобщиться сейчас, а затем и в будущей вечной жизни, ко многому обязывает. Наш духовник отец Герман как-то сказал: «Бог собирает себе обители на небе, а начинает это собирание на земле». И насельники, которые здесь подвизались в течение пяти веков, сохранили верность Христу и святой обители Соловецкой, будут между собой в общении у Отца в Его небесной обители (Ин 14:2). К ним присоединятся также и подвижники, которые здесь восприняли муки за исповедание православной веры – священномученики Иларион Троицкий, Петр Зверев… всего около 60 святых прошедшего века прославлено сейчас Церковью. На иконе новомученников и исповедников Соловецких выписано 33 лика… икона писалась семь лет назад… И вот, у каждого подвизавшегося здесь есть шанс оказаться в таком святом обществе. Плод этой земли – святость, что еще искать? Но осознавая свою греховность и немощь, понимаешь, что это очень высокая мечта.
Уверение в твердости избранного пути пришло не сразу. Для меня пребывание в обители распадается на три периода: 5 лет в монастыре, 3 года на острове Анзер в Голгофо-Распятском скиту, и с 2003 года снова здесь на Большом Соловецком острове. Уже на Анзере я почувствовал: какие бы там не возникали конфликты и превратности, я уже никуда не денусь из монастыря. И тогда пришло осмысление того, что этот путь был мне уготован с самого детства.
Соловки – место само по себе довольно суровое. К тому же весь уклад монастырской жизни подчинен, по преимуществу, совместному труду. Ведь все приходится делать самим. У нас нет наемников. Есть трудники, паломники, которые помогают. Весь набор хозяйственных послушаний лежит на плечах новоначальных: общие работы, стройка, кухня, ферма, разная техника. Летом приходится разгружать баржи, копать огороды. Лет 5–7 надо проходить этот искус, не возроптать и тогда уже возможно будет остаться в монастыре. Прежняя традиция длительного искуса здесь необходима. Непривычный морской климат, к которому необходимо адаптироваться. При всем своем желании остаться в обители человек может через несколько лет просто не выдержать.
Интересная деталь. В Русской Церкви слово «послушание» обычно употребляется в сказанном выше значении, то есть – разного рода хозяйственные работы, различные должностные обязанности. Все это, так сказать, – «внешнее». В греческой же аскетической традиции не так. Когда к нам приезжали афонские монахи из монастыря св. Павла во главе со старцем Парфением, переводчику пришлось специально разъяснять, что на Афоне в этот термин вкладывается иное, внутреннее содержание, а именно: послушание игумену монастыря, связанное с отвержением своей воли. Это весьма высокая духовная добродетель, приобретаемая долгим и часто горьким опытом. Светским людям, пришедшим в монастырь из современного мира, заквашенного на самости и самолюбии, на безбожной закваске, очень трудно вступить под духовное руководство. Как подметил митрополит Антоний Сурожский, «страшно оттолкнуться и поплыть… Все хочется касаться дна хотя бы пальцами ног». А надо себя смирить и довериться. Послушание есть тайнодействие – тонкая ниточка, через которую «от сердца к сердцу» проходят наиболее важные откровения Предания Церковного. И только по мере преуспеяния в этой добродетели монаху, возможно, достичь каких-то успехов в духовной жизни.
Мир требует от человека многих усилий для поддержания материального благополучия. Взамен расплачивается многоразличными внешними «утешениями» и удовольствиями, причем не всегда безгрешными. В монастыре ради веры, молитвы, служения Богу инок отказывается от внешнего великолепия мира и сосредотачивается на внутреннем. Молитвенное делание – это первое и важнейшее духовное делание на земле, которое Бог Церкви заповедал. Люди, ищущие Христа, жаждущие утвердиться в вере, в монастырях черпают силу. И мы призваны напитывать церковностью тех, кто к нам приезжает и испытывает эту жажду.
Сказать, что я «избрал» жизнь в пустыне, будет не верно, хотя с радостью воспринял это благословение. 12 лет назад на Анзер я поехал с намерением испытать скитское жительство и – в таком удаленном месте. Тогда было сильное собственное желание жить в скиту, но Господь его «не поддержал». Три года я там провел, потом священноначалие вернуло меня в монастырь. Бог видит сердце человека, его внутренние желания, но и реальные возможности, и через начальствующих осуществляет Свой Промысл. И вот теперь уже здесь, прожив в пустыньке пять лет, я поверил, что в этом месте, освященном молитвами святителя Филиппа, будет восстановлен храм над его святым источником. Святитель Филипп прославлен как самый выдающийся строитель Соловецкой обители за все пять с лишним веков ее существования. То, что сейчас он послал благотворителей, взявшихся восстанавливать пустынь, и что я к этому восстановлению буду причастен – благодарение Богу и Его святому молитвеннику.
На Соловки приезжают разные люди. Кто-то ищет экзотику. Например, Анзер – место, про которое молва разошлась, как о чем-то необычном. Туристы поехали – ничего особенного там не увидели. Другое дело – люди, совершающие паломничество ради святости места, чтобы прикоснуться к той духовности, которая на этом месте произросла, к тем святым, которые здесь молились. Соприкосновение со всем этим – уже очень достойная цель.
О чудесах? Слава Тебе, Господи, о чудесах, как они описываются в брошюрах с названием типа «Православные чудеса последнего времени», я на Соловках не слышал. У нас не мироточат иконы, нет других подобных явлений. Я рад, что попал в такое место, где не предается значения исканию чудес и переживаниям с этим связанным. И люди, сюда приезжающие, этого не ищут, хотя иногда и спрашивают.
Все, что происходит с нами, происходит по Промыслу Божию. Зубы заболели… бывало несколько раз боль – труднопереносимая, а стоматолога сейчас на острове нет. Потом вспоминаешь священномученика Антипу, помолишься несколько раз – боль проходит. Чудо это или нет? Вот еще: я два раза ломал ребро. Первый раз болело несколько месяцев, делал флюорографию, лечился, носил специальный корсет. А на Анзере – прошло через три дня. То, что по молитвам реально приходит помощь Божия, это для нас, верующих людей, очевидно.
Что сказать о фильме «Остров»? Картина мне понравилась. В первый раз я посмотрел ее отрывочно, на ходу, когда был по делам монастыря в Москве, и подумал: что-то в этом фильме есть, и его надо обязательно пересмотреть. Второй раз видел его на Соловках вместе с братией. Скажу, что это хороший фильм, весьма серьезный. Наш духовник, игумен Герман, говорил, что «Остров» можно воспринимать как аллегорию. В этом фильме показана Россия, приходящая к Богу, как та бесноватая. Мы видим намек на то, что покаяние может исцелить нашу страну от этой болезни. Военный эпизод в начале фильма настраивает человека на глубокое восприятие картины. Можно перечислять недостатки фильма, но общее впечатление остается: в нем показано нечто, чего не хватает многим монахам. Мы слышим молитву кающегося человека – это святоотеческая духовная истина, это условие, чтобы Бог слышал. Никакие наши выправки, исправности в послушаниях не могут дать такой глубины.
Мы тут живем жизнью, отдаленной от всех конфликтов и перипетий, которые происходят в Москве. Но все-таки и до нас доносятся отголоски общественных нестроений. Священномученик Иларион говорил: всегда существует разделение на народ и «публику». И представители «публики» сегодня, к сожалению, превалируют в СМИ. Сегодняшние нападки на Церковь, Святейшего Патриарха вызывают большую скорбь. Я спрашивал одного московского батюшку, имеющего большой духовный опыт, о том, что происходит сейчас вокруг Церкви: это «немощные дерзости»? Он ответил, что пока – да, но если это закрепится, то будет и что похуже. Об этом сейчас во всеуслышание говорит Святейший Патриарх Кирилл. В том же духе высказывается и наш наместник отец Порфирий. Именно поэтому Святейший Патриарх и церковное священноначалие поддерживают монастыри. Институт монашества – оплот Церкви, форпост веры православной. Монахи всегда были ортодоксами, в прямом смысле этого слова. То есть по-настоящему православными. Это как передовая на фронте. Если возникают такие вещи как нашествие иноверцев, революция, гражданская война, то монахи погибают одними из первых. Это подтверждается и недавним нашим прошлым.
Если обратиться к истории, то встает вопрос: когда вообще наше общество было здоровым? Можете сказать? Первородный грех настолько повредил природу человеческую, что Сыну Божию пришлось преклонить небеса, сойти на землю и страдать в мире. Господь пришел в больное общество, чтобы влить здоровую кровь. Мы причащаемся Его Тела и Крови, и происходит наше постепенное выздоровление.
Как в древние времена, так и сегодня путь следования за Христом начинается со старания исполнить Его заповедь о любви к Богу, которая на первом месте, и любви к ближнему (Мф 22:37–40). Исполнить по совести, а не формально. Любовь слово очень многозначное. Наверное, ничто из божественного не подвергалось такому повреждению и коверканию как любовь. Диавол желает повредить именно любовь, и даже сам этот термин наполнить другим содержанием. Это тоже одно из эсхатологических свидетельств. И все же до самого конца времен любовь не оскудеет на земле. Ведь в Новом Завете говорится о том, что Бог Сам есть Любовь, и так Господь возлюбил человеков, что отдал Сына Своего на крестные муки ради спасения людей (Ин 3:16).
Пожалуй, самое главное для желающего начать жизнь по вере – это найти себе духовника, человека, на которого можно опереться, которому можно выю свою подклонить под его духовное руководство. И если это состоялось, то дальше Бог управит.
***
Пока мы беседовали с отцом Севастианом, погода, как часто бывает на Соловках, резко поменялась. Окрестности заволокло туманом, и с пригорка, где расположен келейный корпус пустыни, уже не видно было монастырских башен. Но под впечатлением беседы перед мысленным взором возникал образ иного – Небесного Града, уготованного Господом для любящих Его. И звучали сказанные много столетий назад святым Иоанном Лествичником слова: «Свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков – монашеское житие».
Автор выражает искреннюю благодарность отцу Севастиану за теплый прием, и руководителю пресс-службы Спасо-Преображенского Соловецкого ставропигиального мужского монастыря диакону Вячеславу Умнягину за неоценимую помощь в организации встречи.
Апрель 2012 года