Письмо Цесаревича Николая Александровича принцессе Гессен-Дармштадтской Аликс.
На английском языке с переводом на русский.
May 28/June 9 1894. Peterhof.
№ 38.
My own beloved sweet Alix,
Many fond thanks & loving kisses for your nice letter № 37, which arrived at the usual hour but here for the first time. I am writing on the paper with the arms of “Alexandria” – how this place is called. I am settled in my delightful house near the sea; I am surrounded by your darling photos brought fr. Gatchina, as those in Krasnoe Selo there. The first thing I did, darling pet, on coming those – was to// rush to the net & behind the little house to that window, where you had cut out your name beside mine! And there it remains yet on the glass – Alix. Nicky. 1884! Fancy! What a comfort & delight it was to know that you have been here & had written that yourself! I remember that so well – it was an afternoon, you called me away & took a sort of glass-egg I think and then we wrote our names! Oh! my own sweet Alix – that made me think you so awfully of you – fancy 10 years have past// and thank God it has ended so divinely! My beloved one, I long for you so terribly, thought a week has remained before I can leave. I hope you won’t write any more, as it would make me very sad to know that any of your dear letters should be lost.
I must lift up my head & throw a languishing look at the sea, that shall soon carry me over to my “primrosy”; it looks glorious with the sun setting beautifully down & the red & golden light shining brilliantly on the horizon. Too lovely!//
Ach! if you ware only here by my side, beloved child, to admire this view. It is true, one cannot admire or thoroughly enjoy anything half enough – without the treasure one possesses in the world.
Georgii & Sergey (equerry in waiting today) are both sitting chattering in the next room, of wh. the door is open & so they interrupt me the whole time, like yr ladies, sweety, when they play Halma. You must excuse this letter being badly written, but you know how difficult it is to concentrate one’s thoughts when you are constantly asked questions!//
I send you another little cutting & one small “luck” wh. I found today in the garden & did not eat, but kept for my little bride who perhaps is going to put it into her bible. I cannot write two words running, because the sea has made such an impression upon me; the thought that you are over on the other side of it, makes me mad with nervousness & I feel such a despairing wish of skipping away on board the yacht & of putting out to sea immediately!//
Oh! how I understand I feel for you, my love, that you miss your beloved Father & still more so on such a day as your birthday, which you always spent together! Believe me, my Alixy-dear, I feel so deeply that greatest loss in the world for you – that words are not sufficient to express my sympathy & compassion – they would be too coarse & unmeaning, that is before, being afraid. I might unwillingly hurt you! Oh! how I longed to write to you// a few lines of love & sorrow then – but again that thought held me back! Forgive my mentioning about this sadly painful subject, only as you spoke about it several times, I thought I might also tell you a few words in answer. And now good-bye, you sweet little girly-darling. God bless you, my bellowed Alix. Good-night, dream sweetly of your old cow – who loves you, better far than I can say & who lives by his adoration without end for you. With tender kisses, my precious little bride – ever yr own ever loving & devoted Nicky.
28 мая/9 июня 1894. Петергоф.
№ 38.
Моя дорогая и любимая Аликс,
Горячо благодарю и нежно целую за твое милое письмо № 37, которое я получил в обычное время, но именно здесь – в первый раз. Пишу на бумаге с гербом «Александрии» – так называется это место. Я обосновался в своем прелестном домике на берегу моря, окружив себя твоими дорогими фотографиями, привезенными из Гатчины, поскольку те, что в Красном Селе, там и останутся. Первое, что я сделал, приехав сюда, дорогая малышка,// я побежал к окну в задней части того маленького домика, где ты нацарапала свое имя вместе с моим! Они все еще видны на стекле – Аликс. Ники. 1884! Подумать только! Что за утешение и счастье для меня знать, что ты была здесь и написала это собственной рукой! Я так хорошо помню этот момент – был полдень, ты позвала меня куда-то и, взяв что-то похожее на стеклянное яйцо, и мы начертили наши имена! О! Моя родная Аликс – это меня заставило еще больше задуматься о тебе – подумать только, десять лет прошло,// и, слава Богу, все так завершилось! Моя ненаглядная, хоть до моего отъезда и осталась неделя, я ужасно по тебе тоскую. Надеюсь, что ты не будешь больше писать, потому что я бы очень расстроился, если бы пропало хоть одно из твоих драгоценных писем.
Я должен оторвать взгляд и поглядеть мечтательно на море, которое скоро понесет меня к моему «первоцветику»; оно чудесно выглядит на закате с этими красно-золотыми блестками, что переливаются на горизонте. Очень красиво!//
Ах! Если бы только ты была рядом со мной, мое возлюбленное дитя, чтобы полюбоваться этим величественным видом. Действительно, без любимого существа, всякое наслаждение или восхищение доступно нам только вполовину.
Георгий и Сергей (они сегодня конюшие) болтают в соседней комнате с открытой дверью, прерывая меня каждую минуту, как и твои дамы, когда играют в альму. Прости за плохо написанное письмо, но ты знаешь, как трудно сосредоточиться, когда у тебя каждую минуту что-то спрашивают!//
Посылаю тебе еще одну вырезку и маленькую «находку» на удачу, которую нашел сегодня в саду и не стал есть, сохранив для моей маленькой невесты, которая, может быть, положит ее в свою Библию. Не могу написать связно и двух слов, ибо море на меня произвело неизгладимое впечатление. Мысль о том, что ты находишься по его другую сторону, просто сводит меня с ума; и я испытываю непреодолимое желание сбежать прочь на яхте, немедленно тронувшись в путь!//
О! Как я тебя понимаю, и как мне тебя жаль, родная, когда ты испытываешь тоску по своему любимому отцу особенно в твой замечательный день рождения, который вы всегда проводили вместе! Поверь, моя родная Аликси, я глубоко чувствую, что это для тебя невосполнимая утрата. У меня просто не хватает слов, чтобы утешить тебя и выразить все свое глубокое сочувствие и симпатию – все слова были бы слишком банальными и бесцветными, потому я не осмеливался говорить об этом раньше, ненароком боясь причинить тебе боль!
О! Как я мечтал написать тебе// тогда хоть несколько строк сочувствия и утешения – но именно эта мысль меня удержала! Прости за то, что затрагиваю эту болезненную тему, но поскольку ты говорила об этом несколько раз, я решил, что могу написать тебе несколько слов в ответ. А теперь прощай, моя дорогая девочка. Благослови тебя Господь, возлюбленная Аликс, спокойной ночи, пусть тебе приснится старый Теленок, который любит тебя больше, чем я могу выразить, и который жив бесконечным обожанием тебя. С самыми нежными поцелуями, моя драгоценная маленькая невеста,
Всегда твой верный и преданный, Ники.