Инна приходила сюда нечасто, только когда чувствовала, что это ей необходимо, что должна прийти. Точно так же она ходила в храм. Не будучи воцерковленной, она не ходила на службы ни в будни, ни в праздники. Но иногда какое-то глубоко внутреннее чувство приводило ее туда. Она не любила, когда в храме было много народу. Больше того, она любила бывать здесь одна. Полумрак, запах ладана и воска, мерцающие огоньки свечей и мудрые, излучающие покой и смирение лики святых. Вначале что-то поднималось в ее душе и приводило в трепет, и почти всегда – комок в горле и слезы, слезы отчаяния, слезы надежды, мольбы и просьбы о прощении. Так плачут на груди матери, понимая, что только она поймет, простит и защитит от всех бед. А слезы постепенно становились слезами очищения и умиротворения, будто свет проливался в душу.
И этот крутой берег над неспешно текущей внизу рекой был для нее подобен храму. Здесь ее мысли приходили в порядок, здесь находились решения ко многим проблемам, здесь душа обретала покой.
Вот и сегодня она сидела на поваленном, уже замшелом стволе елки и перебирала в памяти события последних дней. Чередой проходили встречи, разговоры. Чувство досады от того, что не смогла сдержаться в разговоре со свекровью, сменилось воспоминанием о приятной встрече с давней знакомой, с которой они когда-то вместе работали; радость от общения с младшим внуком отогнала тревожные мысли о состоянии мужа – он давно и тяжело болен.
Но повседневные проблемы как-то отодвинулись, словно растаяли от тихого восторга, постепенно заполнившего душу. Восторг этот рождался окружающим миром. Солнце уже зашло, но небо было еще нежно-голубым вверху, а на западе яркая розовая полоса заката плавно переходила в оранжевый, бледно-лимонный, сливаясь незаметно с нежной голубизной.
За рекой была низина, и легкая пелена тумана протянулась над ставшей от росы бирюзовой травой. В разлившейся тишине слышались время от времени всплески рыбы в реке, да в рощице слева кукушка начала отсчитывать кому-то года. «Кукушка, кукушка! Сколько мне лет…» - мелькнуло у нее в голове, и унеслись мысли в далекие времена ее молодости.
Вот они с подружками размечтались, сидя на берегу реки, и кукушка затянула свое «ку-ку». «Кукушка, кукушка! – весело кричит Ольга.- Сколько мне лет осталось жить?!». «Ку-ку», - ответила та и умолкла. «И всё?!» - возмутилась подруга. А кукушка снова завела свою «песню». «А мне?» - кричит другая. «Раз, два, три…» - считают уже хором. Инна вспомнила, что ей кукушка пообещала больше всех. «Долгожительница ты наша!» - смеялись подруги.
Когда Ольга погибла в автокатастрофе, на похоронах кто-то из них вспомнил: «Кукушка ей тогда меньше всех нагадала». Да, действительно, хоть и не один год пролетел, а рано ушла она, очень рано.
Ольга была самая веселая из них, и самая бесшабашная. Это она предложила девчонкам забраться в дупло и проверить, нет ли там меда, так как она заметила, что пчелы вьются у этого дупла. Хоть дупло было и невысоко, лезть туда никто не пожелал. «А ну вас! - махнула рукой Оля, обхватив дерево. – Я сама». Мультика про Винни Пуха тогда еще не было, поэтому, наверное, в голову никому не пришло подумать о последствиях. Подобравшись поближе к дуплу, Ольга сунула в него палочку, которую она держала в зубах. Если мед есть, то он будет на конце палки. Но, видать, поторопилась она от нетерпения, не удержалась и съехала, обдирая колени и локти, вниз по стволу. А палка свое дело сделала: жильцов дупла возмутила такая бесцеремонность, и вылетел оттуда чуть ли не рой разъяренных…ос. Да, это были осы. А они, как известно, мед не производят. Уносили ноги все вместе. Благо, что река рядом, попрыгали в нее прямо в одежде. Стоя по горло в воде, накинулись, было, на Ольгу, но, увидев ее сконфуженное лицо, рассмеялись и долго еще плескали друг на друга, хохоча и визжа на всю округу.
Замуж выскочила Оля раньше всех, в восемнадцать. Парень был не местный, в гости к кому-то приезжал. А уезжал через две недели уже с Ольгой. «Куда ты, заполошная? Ты же его совсем не знаешь!» - причитала Олина мать. Да разве кто слушает мать, когда любовь? А парень-то был видный: длинные волосы вились колечками по шее, глаза что огонь, и веселый, как и Оля. Еще и на гитаре играл. Не устояла подружка перед его чарами. Да и по характеру они были схожи – беспечные до бесшабашности.
На Дальний Восток укатила их подруга, а через полгода вернулась домой. Бросила своего красавца, как она заявила. А может, это он ее бросил, кто его знает? Аборт сделала, хоть мать и уговаривала оставить дитя. «Вот еще! Буду я себя по рукам и ногам связывать», - отмахнулась дочь. Легко жила, свободно. При встречах – а встречались они раз в год обязательно, помня детскую дружбу, - рассказывала о своих кавалерах, о веселой жизни. «И когда ты уже угомонишься?» – неодобрительно говаривала Танюха. «Ни-ког-да! Скучная жизнь не по мне!» - парировала подруга. И Татьяна возмущенно качала головой. Она у них была самой серьезной, правильной, с детства рассуждала совсем по-взрослому. «Наш Дом советов», - называла ее Ольга.
Танюшка стала большим человеком – кандидат наук, в институте преподает. И муж у нее кандидат. Человек серьезный, обстоятельный. Очень положительная, образцово-показательная семья. И достаток в доме, и работают не абы где – уважаемые люди! С детьми вот только не повезло. Нет детей. Кто в том виноват, Татьяна не рассказывала. Сначала она очень переживала, но со временем свыклась, увлеклась учебой, потом работой, хотя и завидовала иногда подругам с детьми, ведь у Инны и Нади по двое. И так хорошо устроилось – у каждой и дочка, и сын. И в них, пожалуй, самое большое счастье. Таня часто приглашала Инну зайти на чаек. Заглядывала она иногда к подруге, но как-то робела у них, особенно если муж был дома. Вроде и знакомы они тысячу лет, с детства вместе росли, всё друг о друге знают, а вот как-то некомфортно ей было в доме подруги, всегда чувствовала какую-то скованность, и говорить-то не знала о чем. Они все больше в сфере культуры витали. Инна тоже не из затюканных жизнью была. И читала много, и в театр любила ходить, особенно на балет или оперу. Музыка ее сопровождала всегда. Она любила всякую, от классики и романсов до цыганщины. По настроению. Только вот всегда чувствовала она, что ее суждения, ее взгляды воспринимались Татьяной и ее мужем несколько снисходительно, словно не доросла она до их уровня.
Иное дело у Надюши. Здесь она чувствовала себя своей. И с ее детьми Инне было просто и легко. Они тоже воспринимали ее как близкого, родного человека. С ними она могла поделиться и радостями, и печалями, поговорить о политике и о моде. В теплой атмосфере этой семьи она забывала и о годах, и о проблемах.
Надюша всегда была немного застенчивой и ужасно сердобольной. Чужую беду, чужие проблемы воспринимала как свои и всегда спешила помочь, поддержать. Личная жизнь вот только не задалась. А может, как раз поэтому. Мужа она любила бесконечно, а он пользовался этим, позволял себя любить и воспринимал ее заботу и любовь как должное. Да, он любил похвалить ее на людях, подчеркнуть, какая она хорошая хозяйка, мать и жена примерная. За чистую монету принимала Надежда его похвалы и не замечала, что за всем этим скрывается лишь его самолюбование и эгоизм. А когда узнала о его второй жизни, выставила его вещи и сказала: «Уходи!» Несладко пришлось ей с двумя детьми, не раз она по ночам плакала в подушку. Но время шло, и жизнь менялась. Родители «бывшего» на нее не были в обиде, понимали, что виноват во всем сын. Да и Надежда была им помощницей в старости: то в аптеку сбегать, то до поликлиники довести. Не забывала их бывшая сноха и не судила за непутевого сына. И внуки всегда относились со вниманием к бабушке с дедушкой, хотя общаться с отцом не любили. Дети сразу приняли сторону матери и всегда были поддержкой и надеждой. И теперь, когда они выросли, обзавелись семьями, она всегда ощущает их заботу, всегда может на них положиться. Инна улыбнулась, вспомнив, как на днях они встретились с Надюшей на улице и целый час просидели в кафе, рассказывая друг другу о внуках, детях, делясь новостями. Надежда выглядела на все сто! Стильный костюм, макияж, а сама прямо светится. Порадовалась Инна за подругу. Молодец, не сломала ее жизнь.
Да и самой Инне грех жаловаться. Всё в ее жизни сложилось, всё устроилось. Дети выросли, разлетелись из родного гнезда, но родителей не забывают: звонят, навещают. От своих проблем пытаются оградить, а родителям помочь, если что-то у них не так. Вот только свекровь донимает. К старости совсем невыносима стала. Вечно недовольна, бесконечные обиды: не так сказала, не то сделала. «Не знаю, как, но не так!» - любимые ее слова в последнее время. Понимает Инна, что это старость, что не стоит обращать на это внимание. Да только устала она подстраиваться под капризы старухи, вот и не сдерживается иногда. «Куплю-ка я завтра булочек со сливками, порадую бабку, она их обожает, - вдруг с улыбкой подумала Инна.- Может, из детей кто заглянет, или Надюшка забежит, обещала фильм, снятый дочкой, занести».
Она тряхнула головой, прогоняя остатки грустных мыслей, и огляделась. Вечерняя заря уже совсем погасла, лишь осталась неширокая светлая полоса у горизонта. Там, где небо было густо-синим, появились неяркие звезды. Туман скрыл противоположный берег и растекался теперь над речкой. В укрытой пеленой рощице все еще тянула свою «песню» кукушка. «Кукушка, кукушка! Сколько мне…- начала, было, Инна, но вдруг, будто чего-то испугавшись, осеклась.- Глупая ты птица» - сказала она вполголоса, поднимаясь со ствола елки и неспешно направляясь к дому.