Человек начинает задумываться о равенстве с детских лет. Когда брату купили мороженное, а тебе - нет. Когда сестричку не наказали за тот или иной проступок, а тебя - да, наказали. Когда учитель задал тебе на дом десять задач, а другим – по пять.
Во взрослом состоянии люди начинают не только констатировать факт неравенства, но и пытаться понять - откуда это неравенство исходит. И интуитивно понять - это, конкретное, неравенство - справедливо или нет?
Равенство перед законом - давняя мечта миллионов. С тех пор, как человек стал задумываться над истоками неравенства, которое он видел. У одного – замок, у другого – хижина. У одного на обед – гусь с яблоками, у другого – капуста с хлебной коркой. Отсюда и Робин Гуд, крестьянские войны и медный бунт в придачу. Казалось – устрани неравенство людей перед законом – и исчезнет пропасть, разделяющая бедных и богатых, аристократов и простолюдинов.
Перепробовали множество рецептов – благо дело, любителей советовать не перевелось. Дошло и до революций и гильотины. Гильотина, впрочем, равенства не прибавила – ценой большой крови она поменяла вектор неравенства. Экономическое и социальное неравенство уменьшилось, но не исчезло.
И тут выяснилось, что такая замечательная и очевидная идея – сделать всех равными, и проблемы уйдут – отказалась работать и была отброшенной в сторону.
В современном обществе - высокоиндустриальном и высокообразованном - принимаются законы, защищающие отдельные категории и группы граждан. Законы, защищающие права пенсионеров. Законы, охраняющие материнство и детство. И так далее. И что поразительно – мы воспринимаем наличие таких законов как свидетельство социальной зрелости общества
Мечта о равенстве всех перед законом умерла, так и не воплотившись.
Но и это ещё не всё.
Помимо закона существуют подзаконные акты, и именно они определяют то, как закон используется. Пенсионный возраст определяется законом, но подзаконные акты меняют его для определенных категорий граждан. Или в зависимости от места проживания граждан, ибо условия жизни, скажем, в Норильске и в Сочи существенно различаются. Местные подзаконные акты могут установить дополнительные выплаты - прямые или косвенные - для отдельных категорий граждан. А есть ещё и практика применения закона. Ибо наличие закона еще не является гарантией его исполнения. У государства может не хватить ресурсов для исполнения закона, бывают всякого рода форс-мажорные ситуации.
Великие идеи утопистов и революционеров прошлого воспринимаются как нелепые, архаичные и абсурдные.
Что произошло?
Прежде всего – дело в нас, в людях. Мы - разные. Одни мужчины. Другие - женщины. Одни молодые, другие - пожилые. Одни сообразительные, другие - не очень. Одни интроверты, другие - экстраверты. Одни трудолюбивые, другие – наоборот. А по некоторым параметрам деление куда сложнее: сангвиник, флегматик, холерик, меланхолик.
Мы перестали быть безликой, однородной массой. Мы – индивидуумы. Каждый неповторим, каждый уникален. Утопические идеи великих гуманистов прошлого – от Томаса Мора до Карла Маркса были обращены, к массам, к толпе безликой и однородной. То, что представлялось почти раем на острове Утопия, для нас почти ад, и читая написанную пять веков назад книгу, ловишь себя на мысли, что рванул бы с этого острова при первой возможности, чтобы никогда его более не знать и не видеть.
Но мы не только осознаём себя уникальными и неповторимыми не только потому, что обладаем определённым характером, наклонностями и привычками. Каждый из нас – член какого-то этноса, относится к какой-то расе.
Я должен сделать маленькое отступление, и пояснить, что в наши дни появились те, кто помимо того, что Земля плоская, ещё считают что деление людей на расы ошибочно. Все мы братья. И если кто считает, что расы всё-таки существуют, то он расист. Приверженцы компромиссов предлагают заменить слова «раса» на более толерантное «политипия». Люди в таком случае делятся не расы, а на «типы».
Вернёмся к уникальности рас, этносов и народов. Главное в этой уникальности – не цвет кожи, не строение черепа и тип волос. Цвет кожи, что кажется нам одним из важнейших признаков расы – не случайно европеоидов называют «белыми», монголоидов – «жёлтыми» и так далее – не самый существенный признак. Европеоиды, когда-то пришедшие из Африки, изначально имели тёмную кожу. Общность – как расовую, так и этническую – формирует сумму интеллектуальных, эмоциональных, культурных особенностей, шкалу ценностей и глубинный уровень коллективного и индивидуального сознания.
Это – глубинный источник неравенства людей. То, что приемлемо в одном народе, для одного этноса – неприемлемо для другого. Одна и та же профессия может быть уважаема у одних и презираема у других.
Оказавшись в арабской стране, мы инстинктивно жмёмся к тем, кто нам близок – итальянец или датчанин, встреченный на рынке, нам как никогда близок, хотя мы не знаем языка друг друга. Но он представитель той же культуры, что и мы, у него похожая ментальность. Различия, что есть между нами, на арабском рынке второстепенны и теряют своё значение.
Ментальность как совокупность и иерархия идей, воззрений, представлений о мире, оценок, вкусов, культурных канонов, способов выражения мысли, формировалась в народах веками, десятками поколений. Как можно говорить о равенстве между людьми, мыслящих по-разному, пользующихся разными шкалами ценностей, опирающихся на разные культуры? Китаец, возвращает вам подаренную вещь со словами «Вкус вишни, запах корицы» и вы недоумённо пытаетесь понять – причём здесь вишня и корица, когда в его руках несъедобная вещь. Секрет простой – так в Китае вежливо намекают об обмане. Вкус и запах не совпадают. Но – возможно – европеец об этой тонкости не знает. Оба будут думать о собеседнике не лучшим образом. Тут уже не построишь равенство в отношениях!
Переводчики и люди, владеющие несколькими языками, знают, что самый некачественный перевод – построчный. Возможно, вас поймут, но там так не говорят.
Массовая миграция людей в наши дни усугубляет неравенство. Оставим в стороне те случаи, когда люди переезжают в страну, где живут люди той же расы и близкой этнической группы. Например, поляк, переехавший в Германию. Он быстро вольётся в другое общество, и его дети, максимум – внуки, будут полноценными членами германского общества. Близкая ментальность.
Совсем иначе, когда – предположим для примера - житель Пакистана переезжает во Францию. Ментальность – то есть опыт поколений, спрессованный в культуру, обычаи, традиции, шкалу ценностей, эмоциональность и многое другое – не даст мигранту влиться в общество. Он ехал в надежде стать равным им гражданином, но в душе привозит то, что не позволит ему этого добиться. Равенство, о котором он мечтал, превращается в иллюзию. И его дети не будут ощущать равенства, ибо основы ментальности закладываются в семье, и дети к тому времени, когда они выйдут «на улицу» уже впитают ментальность родителей. Половину всей информации о мире человек узнаёт за первые пять лет жизни. Добавьте к этому пресловутую «мультикультурность, которая мешает перенять ментальность общества и фиксирует неравенство. Законы общества, в котором живёт взятый для примера мигрант из Пакистана и его дети, ориентированы на людей другой ментальности.
Ментальное неравенство будет сохраняться несколько поколений. И, чем больше начальное различие, тем большее количество поколений потребуется для преодоления барьера.
Неравенство заключено в самой сущности человека. Неравенство по расовой и этнической принадлежности, по условиям жизни, но типу и складу характера, по образованию и профессии.
Законы, действующие в обществе, могут изменить сущность и направленность неравенства, но не в состоянии отменить его, превратив тем самым общество в однородную массу.
Мы живём в век промышленного прогресса. С удовольствием используем плоды прогресса и возмущаемся, когда нам чего-то не хватает.
Одно из движителей этого прогресса – неравенство. Связанное с личными качествами индивидуума, оно заставляет двигаться вперёд: производить больше, зарабатывать больше. Многократно проверено – там, где уравниловка – там нет прогресса.
До тех пор, пока существует промышленное производство, до тех пор будет сохраняться неравенство людей, обусловленной их личными качествами и ролью в обществе.
Трудно представить, как будет выглядеть общество будущего, в котором нет промышленности и экономики. Но только в таком обществе может быть реализована старая и приятная нам идея равенства. А пока нужно добиваться не равенства, а лучшего места «под солнцем».
Нет ничего горше, чем расставаться с иллюзиями. Но если этого не сделать, то спрятанная когда-то в сарай гильотина вырвется на свободу.