Не литература. Эстетического удовольствия не будет.
Я привыкла называть Его моим Богом.
Конечно, Он и ваш Бог тоже.
Но только от этого Он всё равно никогда не перестанет быть МОИМ БОГОМ.
То, что сейчас пишу, одновременно пишется в двух вариантах…
Когда-то давно всё это уже начал писать Господь.
Это был первый вариант – подлинник.
И теперь, когда пытаюсь всё это как-то вместить в строках и буквах, Он продолжает всё ещё писать эту реальность…
Что-то подсказывает, что закончим эту историю мы вместе… Он – мою жизнь… Я историю о Нём, написавшем её…
Опытный шахматный игрок с первого хода, знает и может предвидеть и планировать свои дальнейшие ходы, зная так же и цель, которой он наметил достигнуть…
Это может предвидеть и его противник в игре…
Но для человека, далёкого от всей этой кухни с шахматными головоломками из комбинаций с капканами, полуходами, шахматными тактиками, и прочей мишурой, первый ход – это просто одинокий штрих на чистом листе в чёрно-белую клетку… такой же непонятный и ни о чём не говорящий…
Не знаю, какое именно событие в моей жизни правильно было бы назвать первым ходом, сделанным Господом… но в моей памяти – это был день, когда умирала моя бабушка…
Для девятилетнего ребёнка окружающий мир - это не просто предметы и вещи… в девять лет мир ещё живой…
В девять лет ты ещё знаешь, что чувствует клён с поднятыми вверх руками у летней кухни-мазанки…
В девять лет душа ребёнка ещё умеет летать и становиться всем, что видит и слышит вокруг… может вдруг стать краем вселенной, концом её и началом, и не думая об этом, просто взмахнуть крыльями и полететь… дети знают очень, очень много такого, чего уже не знают взрослые…
Но!
Каждое утро дети просыпаются в полном неведении - каким будет наступивший новый день…
Я не знала - что нужно делать, думать и чувствовать, когда тебе говорят, что умирает твоя бабушка… только говорили все тихими голосами и подолгу молчали…
Когда бабушка ненадолго засыпала – все выходили во двор и оставляли её одну.
Подумала - плохо, если бабушка вдруг проснётся, а рядом совсем никого… Осторожно, чтоб как можно меньше греметь, пробралась назад в хату.
Тихо….
Сижу, слушаю запахи. Хлебный - говорит, что внизу стола ещё остались крошки от черного хлеба. Пожелтевшие газеты на полках - о прошлом, когда они были ещё совсем новенькими, и пахли типографской краской.
Вся стена - над окном и в обоих углах - увешана иконами в киотах с внутренним окладом, и простыми, обрамленными белыми, вышитыми рушниками. Много лиц. Все внимательно смотрят на меня. Перевожу взгляд с одного лица на другое… останавливаюсь на самом молодом и почему то начинаю искать сходство… знаю, что это кто-то из святых… но почему-то ищу сходство… вот нос у меня тоже совсем ровный… и глаза… мне кажется – у нас с Ним похожи глаза… хотелось бы…
Я не помню, может когда-то сама бабушка мне и сказала, что это Бог… тот самый… который всё может… не помню… но долго-долго смотрю Ему в глаза… пытаюсь понять что же попросить у Него… и даже не сомневаюсь, что бабушка всё равно уйдёт… ей уже НУЖНО уходить… почему то знаю точно, что не правильно просить жизни… и до жути страшно просить смерти… даже после её тихого стона в соседней комнате…
Подношу ладошки лодочкой к лицу и почти беззвучно говорю:
- Боженька, пожалуйста, пусть бабушка поживёт пока мы ещё здесь…
Бабушка снова застонала… теперь громче…
Выскакиваю на улицу. Почему-то уверена, что бабушке нужно дать попить… Все забегали… принесли воды… пьёт она теперь только из ложечки . Почти по капельке…
Умерла она только через два дня… сразу, как только мы уехали домой… оставаться дальше моя мама не могла из-за работы, а папа, конечно, остался до конца, не смотря ни на что… умирала его мама.
Сейчас, когда это пишу, с того дня прошло тридцать пять лет.
И могу, ни на секундочку не сомневаясь, сказать, что каждый малейший, самый незначительный шаг в начале наших жизней – обязательно выливается в виртуознейшее завершение гениальной комбинации из бесконечно продуманных, выверенных, безошибочных, только Ему одному до конца известных и понятных ходов в реалиях. Не зависимо – верите вы в это или нет. Нравится вам это или нет.
И моя жизнь не исключение. Всё, что хочу - это попытаться показать маленькую, крошечную частичку «игры» (на примере моей жизни) в раскладе этого гениального, не постижимого в своих масштабах Божьего плана.
Дальше мы жили вместе. Я и мой Бог. Без всяких правил и обязательств. Я знала Его. Он знал меня. Я не задумывалась над этим. Никто не спрашивал о Нём. А мне и в голову не приходило кому-то об этом рассказывать. Просто когда, например, мама сердилась и уши у меня от страха, как у нашкодившего кота, отъезжали к затылку, я убегала в туалет и с ладошками, сложенными лодочкой у лица, просила:
- Боженька, миленький, пусть мама перестанет сердится. И конечно, она переставала. Всегда. Если я успевала помолиться.
Просто говорила с Ним, просто спрашивала, плакала, советовалась… Просто.
Точно не могу сказать, но училась я, наверное, в классе шестом - седьмом, когда однажды, папа, указывая мне на противоположную сторону улицы, сказал:
- Вон, видишь, там мужчина с бородой? Это баптист.
- Что такое баптист?
- Разве вам в школе не рассказывали?...
Что дальше папа рассказывал о баптистах – не помню. Думаю - ничего хорошего. Советское время. Баптисты – чуть ли не маньяки–извращенцы. Но в память впечаталось слово - БАПТИСТ. Просто слово.
Конец восьмидесятых. Мне страшно. Кое-кому нравиться. Свобода. Ветер перемен – ненавижу эти слова до сих пор. Коробит.
Соседка, моя ровесница (нам где-то по восемнадцать) – зовёт сходить с ней в церковь. Самой ей скучно. Пригласила её свекровь. Так прикольно, говорит, там женщины - только в платочках. А священники – все в костюмах и в галстуках.
Мне трудно представить, что я одела тогда платок, поверх причёски с начёсом в стиле «я ведьмочка», переходящей в тонюсенькую косичку. Под яркий, моднющий в то время макияж с румянами в пол лица, жирно очерченными угольно чёрным тенями вокруг глаз и ярко красным губами. Вряд ли. Точно не помню. Помню только впечатление от лиц женщин, встреченных там. Умытые, без грамма макияжа, казались воплощением того, чего хотелось бы избежать во что бы то ни стало. В памяти осталось только застрявшее некрасивое слово – облезлость. И ещё помню долгий пристальный взгляд одной из дам-девушек (в определении возраста я всегда терялась) которая явно пыталась мне передать своё возмущение по поводу моего, видимо, не позволительного внешнего вида.
Девяностые. Так странно. Все вокруг ВДРУГ заговорили… о МОЁМ БОГЕ! ВСЕ! Кричали на улицах, хватали за рукав, кричали с экранов телевизоров. Называвшие себя верующими, спорили между собой до хрипоты, ругались. Кто-то готов был умереть, отдать последнее, из любви к Господу. И кто-то - отдавал… Кто-то готов был стать богом воплоти, и - становился. Смысл их игры был в том, чтобы уговорить всех приходить только именно в их церковь. Все остальные объявлялись – неправильными.
Одно я узнала – почему то нужно выбирать.
Сейчас задумалась. Если бы ещё тогда пришла мысль начать писать о Боге, представляло бы это какой-то смысл для самого Бога? Думаю – нет. Я была в игре. Для того, что бы сделать шаг назад, перестать играть в игры, ещё нужно было пройти ад. Пишет ОН! И диктует – ОН! Ты как будто слышишь щелчок – и вдруг понимаешь – пора.
И ещё одну вещь поняла – когда пишешь – есть соблазн смягчить, приукрасить, подретушировать… что бы правильно. Что бы было то, что (как тебе кажется) ждут от тебя. Чтоб оправдать чьи-то ожидания. А то, что нелогично, непонятно, то, что стыдно - хочется просто отбросить, подтереть ластиком, как двойку в дневнике.
Молодость очень чувствительна к фальши. Ненавижу вылизанные, припудренные, украшенные цветочками сладкие истории. И тем не мене - мне трудно. Но знаю одно – если полуправда - тогда всё это лучше бросить сразу. Тогда в этом нет смысла. Поэтому здесь будет правда.
Первым делом купила Библию. Тогда они только появились. И, конечно же, ничего не поняла. Казалось – описанные истории бесконечно повторяются… Имена, события, сноски… и нигде нет ответа на главный вопрос – где МОЁ место? «Знающие» рассказывали и поясняли всё очень даже складно… но каждый по-своему.
- Господи, скажи ТЫ. Я не знаю как… скажи ТАК, чтоб я почувствовала, чтоб точно поняла – ВОТ! Здесь… Ты знаешь меня. Ты знаешь, что убедит меня.
И пошла. Ну конечно - в Православный Храм.
Уже слышала от «знающих» - нужно скромно. Надела ситцевый сарафан. Подобрала волосы в хвостик. Минимум макияжа: чуть – реснички и слегка губы.
Хорошо – Храм рядом.
Красиво. Служба, кажется, уже закончилась. Людей мало. Говорят тихо. Всматриваюсь в иконы. Не помню - как долго пробыла там. Давно было. Ещё раз мысленно спрашиваю – «Господи, здесь?»
- Как тебе не стыдно?! Бессовестная! – Оборачиваюсь. Бабушка в платочке. - Это же храм Божий!...
-????????????????????????????????????????
Бабушка говорила ещё что-то… не помню. Не помню даже - ЧТО я почувствовала. Может, было стыдно. Может - захлебнулась возмущением. Может весь обратный путь мысленно оправдывалась, объясняя что-то ей или себе. Но вспомнила – ЗАЧЕМ Я ТУДА ПРИХОДИЛА – только потом… позже… уже дома…
- Да… Я поняла, тебя, Господи. Но тогда куда? – часто говорю с Ним вот так. Не всегда сразу понимаю, что ответ уже получила. Но когда до меня доходит – просто говорю – спасибо или уточняю, если не всё понятно. Голос Бога – это не голос в голове. Господь говорит иначе. Часто не сразу.
Продолжаю искать ответы в библии. Беру её с собой даже на работу. Аптека, в которой я тогда работала на кассе – чаще всего очень тихое и спокойное место. Людей мало. Сижу – читаю.
Очередной покупатель. Выбила чек, мысленно отмечаю – красивый парень – и дальше глаза в книгу. Тихо. Парень ушёл. Людей никого. Только Людмила Ивановна за прилавком, фармацевт. Сегодня её смена.
- Девушка, а вам там всё понятно? – поднимаю глаза – тот самый красавчик. Глазами указывает на библию.
«Ну – начинается... Как всегда...» - предположить, что этот под два метра ростом, с огромными плечами и почти идеальной внешностью, парень реально интересуется не мной, а моими познаниями в христианстве – даже в голову не приходит.
«Сейчас я у тебя спрошу…» - у меня, в самом деле, накопилось немало вопросов к тому времени… не простых… но много чего я и сама могла уже рассказать – только слушай… Поэтому вопрос поискала в памяти покаверзней… предвкушая как сейчас он будет выкручиваться, делать умный вид… хотя по его внешнему виду предположила, что не выдержит – расплывётся в улыбке… с чувством юмора – кажется - всё в порядке…
Ага!!! - ЩАС! – никакой улыбки! Спокойно отвечает. Толково. Перебиваю – «Вы имеете к этому какое-то отношение?»
Да. Я пою в церковном хоре.
Ну конечно, я не помню подробности и из этого разговора. Помню – он знал, о чём говорил. И только в конце добавил – Наташ, ты иди В ЛЮБУЮ! церковь, которая проповедует Иисуса как личного спасителя…
И ни слова из - «только к нам, только у нас, только мы…» Спрашиваю:
- А из какой церкви Вы?
И он называет мне ту самую… С «умытыми», повязанными платочками женщинами, и с недружелюбным взглядом по поводу моей яркой тогда раскраски.
Если подумаете, что я приняла это как ответ от Бога на мой вопрос – ошибаетесь. Насколько я недоверчива, я вам ещё не раз расскажу. Но подумалось - почему бы не сходить туда теперь, когда у меня и вопросов полно – можно спросить, да и ответ от Бога всё ещё не получен.
Вопросы свои я, конечно, задала. И ни кому-нибудь – до самого главного у них добралась. И у него мне запомнились тогда другие слова:
- Знаешь, если когда-нибудь Я, или кто-то поважнее, авторитетнее меня скажет – Наташ, нужно делать или поступать вот так, а ты будешь знать, что вот здесь (он похлопал рукой по библии) написано – НЕ делай этого… поступай так, как написано в библии. Это единственный авторитет.
Потом ещё года полтора, наверное, я приходила. Не просто слушала. Кое-что даже записывала, потом перепроверяла. Перечитывала эти места сама в источнике. Слушала другие мнения, пропускала через себя… Слава Богу – никто не трогал меня особо… никто не лез в душу, не пытался уговорить, убедить. В общем, в какой-то момент я просто поняла – я им… верю.
Это потом, позже, я вспомнила, как первый раз услышала от папы о баптистах. Как случайно попала в эту церковь с соседкой. Что для меня (что бы поверить) было нужно услышать, именно те слова, что важна не церковь, а Бог, которому она, церковь, служит. И что главные в церкви вовсе не церковные служители, даже очень высокого ранга. Что только БОГ – всё и во всём. Главный для всех! И в первую очередь – в отношении тех, кто этому учит!!! Удивительно было видеть и слышать, что сами служители Бога – реально боятся ослушаться Его… МНЕ было важно! Не просто услышать, а УБЕДИТЬСЯ, что это ИСТИНА.
Конечно, может быть для кого-то это не было бы достаточно убедительным. Но я просила подсказку у Бога ДЛЯ СЕБЯ. А Он находит для нас разные пути. Потому, что МЫ разные. А ОН – БОГ, и Он знал меня!
До сегодняшнего дня, когда всё это пишу, тогда оставалось ещё лет двадцать. И это было только самое начало. Это было время, когда моему сыночку было всего полтора года. Он был ещё жив. Я крестилась по всем библейским заповедям – по глубокому убеждению, веря без сомнения. Я говорила: я не верю! Я – ЗНАЮ! И это была чистая правда.
Сейчас вспомнилось. 96 – 97 год. Роме (сыну) лет пять. Тяжёлое время. Иногда не было денег даже купить хлеба. Мы шли в церковь. Он достал из кармана 50 копеек. Не знаю уже откуда. Иногда дедушка (мой папа) давал ему на мороженное. Может те самые. Иногда он с другом собирал и сдавал бутылки, чтоб купить его. Может оттуда. Не знаю теперь…
- Мам, зачем в церковь отдают деньги? – он имел в виду десятину.
Как это объяснить пятилетнему ребёнку? Сказала только: знаешь, Ромка, все богатства мира принадлежать нашему Богу. Никогда не жалей для Него ничего. Бог поругаем не бывает. Он никогда не остаётся в долгу.
Больше мы не говорили на эту тему. Дети вообще на удивление понятливые. В доме молитвы я краем глаза видела, как он молча сунул свои жалкие пятьдесят копеек в ящичек для пожертвований. Когда возвращались домой, конечно, уже забыли об этом. Но даже сейчас я помню, как он вдруг резко выдернул свою руку из моей, и наклонился за чем-то к земле. Надо было видеть его глаза, когда он снова повернулся… В руке он держал бумажный рубль. Целое состояние для пятилетнего ребёнка, тем более в то время. А глаза!… Отныне вопрос – есть ли Бог – не существовал и для него тоже.
Бог… наш Бог… Уникальность истинного Бога в том, что Он «доказывается» каждому сам, на том уровне, на каком душа способна понять…
Какое-то время мы ходили в церковь вместе. Потом началась школа. Я иногда пыталась будить его в воскресенье, но он сонным голосом пищал – мам, ну дай хоть в выходной поспать. И мне было жалко. Я целовала его в лобик и шла сама. Я вообще никогда никого не уговаривала. Все мои родные знали уже о моём Боге. Когда спрашивали - я всегда рассказывала. А если не просят – нечего лезть в душу. Такое у меня убеждение. Только молилась всегда, чтоб Бог, как когда то для меня, нашёл и для них правильный путь, присмотрел за ними.
Иногда на каникулы приезжал сын моей сестры Ваня. Почти ровесник Ромы. Тогда я обоих брала в церковь. И знаете, о чём они молились там тихонько себе под нос? О своих папах. Уверяю – никто никогда не учил их этому. Ванин отец тогда уже ушёл от них. Они даже не знали где он. Но однажды он позвонил. Узнав, что я Ваню беру иногда с собой в церковь, кричал в трубку – «Нет! Только не это! Не делай из пацана бабу!» Ну, или что-то в этом роде.
Трудно было даже представить, что этот, уже сильно пьющий тогда человек, потерявший веру во всё, когда-нибудь сам приведёт своего сына, свою семью, брата, и ещё немало людей в ту самую церковь, которой он стыдился. Но до этого ещё много чего. В том числе девять лет тюрьмы… за убийство.
Сразу после крещения, в церкви, проводят ещё одно таинство - Рукоположение новокрещённых. Служители молятся о сошествии Святого Духа на каждого из этих людей. Господь посылает ДАР Святого Духа. Дар проявляется некими способностями, которые затем сам Бог использует через человека в рамках своего плана. Способности разные.
Конечно, я хотела знать, чего Бог ждёт от меня. Что я должна делать.
Надо сказать, что подготовка к крещению – серьёзное событие. Не буду вдаваться в подробности, просто скажу, что усиленная молитва с постом, никогда не проходит бесследно. Поэтому и ответы от Господа в тот период даже для меня, не первый день знающую Бога, удивляли. Когда я спросила, что мне делать для Него в Его доме /доме молитвы/, (другие варианты мене даже в голову не приходили), я вдруг ясно-ясно поняла, что мне там нечего делать, или иначе сказать – моё место не там. Но ещё меньше мне тогда был понятен ответ на следующий мой вопрос – «А где тогда?». Буквально за доли секунд у меня в мозгу поочерёдно вспыхнули образы – сначала моей семьи (ну это можно было ещё понять – они все ещё практически не знают ни Бога, ни Его любви – я им нужна), но потом вспыхнул образ учреждения, которое у меня было связано с единственным воспоминанием ещё школьных лет. В старших классах /девятом – десятом/ нас, как комсомольцев, от школы послали туда помочь в каком-то строительстве. Нужно было поднять кучу кирпичей на второй этаж. Там обустраивался актовый зал. Для чего и что будет в этом здании, я тогда не знала и не интересовалась. И почему я увидела его в ответ на свой вопрос в то момент - конечно, было абсолютно не понятно…
Где то приблизительно в это же время, после моего крещения, когда происходило много непонятного для меня и необъяснимого, произошла ещё одна странная история.
Мне приснился сон. Я видела троих моих одноклассников. Два парня и девушка Таня. В принципе никто из них не был особо моим другом ни в школьные годы, ни позже. Мы стояли у дороги и ждали автобус. Запомнила, что один из парней был с густой щетиной. Я его никогда не видела таким. Вообще видела его последний раз ещё в школе, пацанёнком. Какая там (щетина)борода? А тут – щетина… густая.
Подходит горбатый автобус. Они садятся все в него, а я почему-то остаюсь… В это время начинаю просыпаться от противного телефонного звонка. У старых телефонов очень громкий, неприятный звук, а у меня он ещё стоял в коридоре, прямо у двери в мою спальню. Я всегда очень чутко сплю. Проснулась - стоя. Прямо в коридоре. С телефонной трубкой в руке. Говорила та самая Таня из сна.
- Наташ, Юрка умер. Говорят - повесился. Никто точно не знает. Сегодня похороны в два часа. Позвони Ленке Иванец…
Я посмотрела на часы, было уже часов около двенадцать. Лена предложила купить большую корзину роз. Времени оставалось мало. Мы сразу пошли на рынок. Управились где-то почти к двум. Сразу пошли по адресу к Юре.
У Юры и в самом деле на лице была густая щетина. Всё время думалось о том, что его нашли повешенным. Неужели сам?
У нас, в отличие от православия, не принято молиться об отпущении грехов умерших. Этого нет в библии. Считается, человек может что-то изменить, только пока он жив. А дальше он получает то, что заслужил. Но когда человек переходит в мир иной, мы молимся, как молился Иисус на кресте. «Господи, прими дух мой в руки свои». А как молиться о самоубийцах вообще не знаю. Тем более - неизвестно, что случилось на самом деле. Помню, что просила, чтоб Господь был милостив к нему, даже если всё это правда. Говорила искренне: «Ты Бог! Для Тебя нет ничего невозможного…».
А потом пришёл горбатый автобус, в которых обычно у нас везут всех на кладбище. А мне вдруг стало ужасно нехорошо. Трудно описать. Одновременно и тошнило и невероятная слабость... Было ощущение, что меня окатило чем-то горячим. Это притом, что я не первый (и даже не второй) раз на похоронах, и никогда не была впечатлительной.
Попросила Лену извиниться за меня перед одноклассниками, если кто-то заметит моё отсутствие. И тихонько ушла. Все уехали без меня.
Дома меня, кажется, вырвало. Точно не помню.
А дальше даже не знаю, как описать.
Я не спала. Просто прилегла. В квартире больше никого не было. Тихо так. Задумалась о чём-то своём, совершенно постороннем.
И вдруг… буквально на мгновение! как вспышка! перед глазами – Юрка!.
Никакой бороды, чистый такой, светлый… потом вспоминала – осталось ощущение – как будто он только что из бани. Не знаю, что это всё значило. До сих пор не знаю.
Но как же я испугалась!!! Мне показалось – волосы на голове приподнялись у корней! Тогда это случилось в первый раз. Буквально бухнулась на колени: «Господи, я не знаю, чем я ещё могу ему помочь. ТЫ помоги ему. Позаботься о нём. Ему незачем здесь быть»… Попустило...
А вот по поводу здания, которое увидела тогда, после крещения, узнала ещё через несколько лет.
Год, наверное, двухтысячный. До этого я не работала. Сначала декрет. Потом работы было не найти. Занималась сыном.
Когда с работой вроде бы стало чуть легче, решила - надо становиться на ноги.
Ну да. А у кого же мне ещё спрашивать?
- Господи - говорю – куда мне идти? Профессию бы какую-то что ли.
И буквально со следующего дня мне стали попадаться рекламные листочки. С приглашениями на обучение. И главное – в основном как-то всё по психологии…
Вот тут не могу не вернуться опять назад.
Дело в том, что я свои первые книги по психологии прочла ещё в школе. Это в то время, когда психология вообще была почти под запретом. А уж литературу было не достать. Но мне приносили. Разные люди. Знакомые и не очень. Я никогда не просила, не искала. Но влюбилась в психологию после книги В. Леви. «Искусство быть другим», ну а потом уже читала всё. Его и не его.
И вот - эти рекламки. Курсы, уроки, занятия…
- Господи, что бы в человеческую душу лезть, какие курсы помогут? Если уж лезть, то надо знать что делаешь. ВУЗовские знания нужны как минимум. А я восемнадцать лет как школу окончила. От школьной программы одни воспоминания. Да и та уже изменилась немилосердно со всеми перестройками да революциями.
А приглашения ну просто уже сами в дом лезут. И в почтовом ящике уже, и на подъезде…
- Господи, если это ты говоришь ко мне, если хочешь, что б я шла учиться (я знаю, что для тебя ничего нет невозможного) – пусть прямо ко мне домой придёт человек и скажет - куда мне ехать поступать.
У нас в городе не было психологического факультета. Это я знала. От этого ещё больше маловероятной казалась мысль об учёбе. Семья, у сына первый класс – сейчас как оставить?
Но буквально на следующий день в гости пришла моя знакомая. Её дочка поступала в этом году в наш Университет. Рассказывала как они подавали документы, ещё кое-что… и, как бы между прочим: «А ты знаешь, что у нас в универе в этом году открыли кафедру психологии?»…
Не буду тянуть, университет этот, к тому же ещё, находился (и до сих пор находится) в том самом здании, в котором мы таскали, когда то кирпичи, и которое я увидела в ответ на свой вопрос Богу, где я могу быть полезной Ему…
Я даже пошла на следующий день посмотрела условия поступления и программу обучения: Шесть лет. Больше ста дисциплин в программе! Включая мат. статистику (у меня по математике вообще всегда было туго). Украинский - в виде сочинения на экзамене, да ещё по уже новой школьной программе, которую я в глаза не видела… биология… и до вступительных экзаменов оставалось всего три месяца.
Не знаю… Может для кого-то это и нормально…
Я возвращалась домой в полном недоумении:
- Боже, как можно подготовиться и прочитать школьную программу ну хотя бы трёх лет за три месяца?...
Но я давно знаю моего Бога. Если Он привёл тебя куда-то, значит - у Него есть план. Надо постараться понять его. Не для того, чтобы помогать. Чтоб не мешать. Не путаться под ногами со своими страхами и сомнениями.
- Хорошо, Господи... Чтобы мне не сомневаться больше, прошу Тебя, сделай для меня ещё одно. Я буду точно знать, что всё это не мои фантазии и не случайные совпадения… Пусть опять кто-нибудь придёт ко мне домой и скажет, что я СТО ПРОЦЕНТОВ - поступлю, и СТО ПРОЦЕНТОВ – смогу закончить. Да так, чтоб я в это поверила.
А насколько я недоверчива мой Боженька хорошо знал!
Мужу я тогда сказала только, что мне было бы неплохо получить уже нормальную профессию. Что ближе всего мне психология. Но, что я, ещё пока, ни в чём не уверена… больше мы на эту тему не говорили.
А буквально через пару часов ему позвонили, и он уехал по работе. Какой-то новый заказ.
Когда муж вернулся, я как раз ела. Только поднесла ложку ко рту, а тут он… и хитро так улыбается! «А что мне – говорит - будет, если я скажу, что ты СТО ПРОЦЕНТОВ - ПОСТУПИШЬ, И СТО ПРОЦЕНТОВ - ЗАКОНЧИШЬ УНИВЕР ПО СВОЕЙ ПСИХОЛОГИИ»…
Оказывается, новый заказ, поступил от декана того самого факультета на который мне предстояло поступать. Саша (так зовут моего мужа) конечно же не упустил возможности сразу поговорить с ним на счёт поступления и учёбы… И декан пригласил меня на собеседование… конечно, он не мог ничего обещать, всё решали экзамены… НО! Главное Мой БОГ уже ответил мне…
Университет, конечно, закончила. опущу ещё массу удивительных событий, как мне удалось за два месяца подготовки написать, а потом выучить наизусть тридцать сочинений по программе украинского языка. Как моей подготовкой, совершенно бесплатно, серьёзно занималась доцент филологических наук. Как один из экзаменов вдруг, почему-то вообще отменили. И ещё много-много интересного, необъяснимого. Не хочу утомлять, чтоб не отвлекать от того крошечного мазка, что мне удалось рассмотреть в ошеломительной картине, которую пишет ОН.
Ближе всего к тому, что хотеолсь бы описать здесь дальше, мне кажутся вот эти библейские места: «Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз: во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе»… «И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут»…
Но мне трудно писать дальше. Слишком ещё свежо всё в памяти. Мысль зависает на боли. Приходится напоминать себе – здесь не обо мне и даже не о сыне. Здесь о том - как говорит БОГ, о чём говорит БОГ, и может даже – всегда ли это БОГ.
2010 год. Роме 17 лет. В его комнате на стене - новенькая лента выпускника гимназии. Документы на учёбу сданы в Университет… Он как раз увлёкся спортом. Каждый день утренняя пробежка, отжимания, дома - боксёрская груша… в общем - семнадцать лет… А я уже третий день просыпаюсь со словами – «произойдёт что-то страшное, что-то очень-очень плохое». Я начинала произносить эти слова вслух ещё до того, как успевала проснуться… Ещё досматривая сон, я уже понимала его значение. И в то же время не понимала. Потому, что больше всего беспокоилась о маме. Она часто себя чувствовала не очень хорошо. А Рома только сказал, что, кажется, потянул шею. С кем не бывает.
Первый свой сон, (из трёх, приснившихся тогда накануне) я очень ярко вспомнила, когда, наконец, закончилась срочная четырёхчасовая операция Ромы. Нас предупредили, что риск очень велик. Выходной. Крови для переливания нет, а в месте операции очень неудачно проходит важная кровеносная артерия…
Конечно, все четыре часа я молилась. За шторой, в коридоре, чтоб никто не мешал. Одна из соседок по палате сунула мне в руки православный молитвослов. Очень кстати. Было так страшно, что голова буквально опустела. Я открыла книжечку – и первые слова были (точно не перескажу) - но смысл в том, чтоб Господь дал ещё время послужить Ему в этой жизни. Точно помню только – «…чтоб мы пришли к Тебе угодными Тебе, чтоб сердце твоё радовалось о нас, когда мы предстанем перед Тобой…»
- Всё закончилось, Наташ. Пойдём уже… Всё хорошо. – Муж дежурил у операционной и первым узнал новость.
Я сначала подумала у меня дэжавю. Но, тут же, осенило – первый сон! Я там очень долго собиралась на свадьбу в совершенно белом платье и никак не могла найти белую же обувь… и вдруг – Саша… вот так же… слово в слово - « Всё закончилось, Наташ. Пойдём уже…»
Второй сон я вспомнила ещё через полгода.
Это уже был пятый или шестой курс химиотерапии. Дозы ядов были огромными. Вливали по трое суток подряд. Не знаю, что было видеть страшнее – саму химиотерапию или её последствия. У Ромы, кроме всего прочего, между «химиями», открывалось непрерывное кровотечение из носа. Кровило постоянно, иногда - тоненькой струйкой. Нос затыкали ватой, но она промокала. Приходилось постоянно её менять. Из-за этого вокруг него на кровати всегда валялась куча окровавленных тряпок, ваток. Он, когда мог, всё делал сам. Я только приносила и убирала всё это.
Позвонила знакомая. Она звонила мне каждый вечер. Вот уже почти полгода мы день в день с ней вместе молились о Роме. Хотя бы потому, что так написано: «Носите бремена друг друга…» и ещё «…если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного». И мы просили.
В этот день она позвонила раньше, чем обычно. Оказалось - умирает её папа. Я не знала. Вообще не знала, что он болел. Она успела с ним поговорить. Даже сумела как-то подготовить его.
Чудный, хороший человечек… слава Богу, у неё не было того опыта, чтоб она могла сопоставить, что умирающий далеко почти незнакомый папа (они практически не жили вместе никогда), это не совсем то же, что… О, Господи! Как же страшно даже думать об этом… даже сейчас… а тогда… Я думала, у меня разорвётся сердце, когда она убеждала меня, что уже пора и мне… подготовить моего Ромку… а я упиралась! У меня всё кричало внутри – нет! Бред! Мы будем жить!…
Тогда, во втором сне, мы обе с ней месили в тазиках сырой фарш… и она положила мне в руки целую горку своего, а я, внутренне протестуя до боли, не хотела его брать! я так старалась его ей вернуть! Я выложила назад, к ней в таз всё, что она мне дала, с тем же криком внутри как теперь наяву, и посмотрела в свой… Там, в моём тазу, не было фарша, были только окровавленные тряпочки…
Когда я положила трубку, после разговора с ней, и открыла дверь в комнату моего мальчика, первое, что резануло мою память – это те самые окровавленные тряпочки везде...
В «моём тазике» пока ещё не было «фарша», были только окровавленные тряпочки, и этот ужасный протест у меня внутри – НЕТ! Мы будем жить!...
Был ещё третий сон. Последний. Но о нём позже.
Очень-очень много людей молилось тогда за нас с Ромой. Мы всех даже не знали. И православные, и протестанты. Мне как-то позвонили из России и сказали, что выслали нам поясок, освященный на святом Поясе Пресвятой Богородицы, взятый специально для Ромы. Я не очень разбираюсь в этом. У нас в церкви такого нет. Но не могу не упомянуть об этом, и вот почему: после этого сообщения, на следующее утро, в момент просыпания, когда ты уже понимаешь, что всё, что ты видишь и слышишь - сон, но ещё не помнишь ничего из того, что здесь, в реальности, я увидела силуэт женщины; и очень чёткий мужской голос в моей голове сказал: «если ОН скажет, я отдам проклятье». Голос женщины я не слышала. Но после того, как силуэт её исчез, тот же мужской голос добавил: - «Она забрала ваше проклятье» - в этот момент я уже не спала.
Я не буду комментировать этот случай. Мое мнение не важно. Я обещала, что буду писать правду, даже если не могу объяснить происшедшее. Один вопрос у меня сидит в голове – у кого находятся наши проклятья до того как их забирает Господь? Если есть ответ на этот вопрос – можно ответить, чей голос я слышала у себя в голове тогда.
После шести курсов химии, максимум через месяц нужно было начинать облучение. А для него нужно было ещё одно исследование, которого в нашей стране ещё даже не было в проекте. Я обзванивала клиники Питера, Москвы… ничего не получалось. В Питере сказали, что аппарат сломан, неизвестно когда починят; В Москве очередь по записи – ближайшее время – через три месяца. Германия отпадала сразу - по срокам мы в любом случае не успевали оформить все документы для выезда.
Обсуждали это перед служением в церкви. Помолились все вместе. Но я уже понимала, что всё, что возможно, я перепробовала. Полный тупик. Такого ещё не было... До сих пор было ощущение всегда, что Господь идет впереди и буквально направляет нас. Даже когда всё шло не так как положено. Позже, оглядываясь, всегда убеждалась, что то, что получалось - это лучший вариант, чем тот, что ожидался. И вот - полный тупик. Конечно, я молилась со всеми, но… честно говорю - уже не верила.
До начала служения оставалось минут пять-десять. Ко мне подошла одна из женщин, с которыми мы молились только что.
- Наташ, давай помолимся ещё раз вдвоём.
Я не знала, что ответить…
- ну, давай… - я даже попыталась улыбнуться. Но, видимо, неубедительно. Не умею притворяться. И Танечка, кажется, поняла меня правильно. Потому, что вдруг быстро, наверное, спеша до начала служения, стала рассказывать:
- Ты вот послушай. У меня история такая была. Это как раз девяностые годы. Тогда, сама знаешь, как с работой было. А у моего сына – ни специальности, ни стажа не было, не говоря уже об опыте работы. Но он искал. В одном учреждении начальник его буквально выгнал. Кричал – «какую тебе работу! Тут люди со стажем без работы сидят! А ты явился…» - сын расстроился, конечно. И мы тогда с одной моей подругой решили молиться об этом. Просто вдвоём. Сами молимся, а сыну говорю – ты сходи ещё раз на счёт работы. Он даже психанул
– Издеваешься? Меня выгнали оттуда! Что я приду и скажу?...
Долго она его уговаривала… но пошёл все-таки… Конечно же он в тот момент не верил! Как и я не верила, даже когда она рассказывала, как тот самый начальник встретил тогда сына словами «Ну где ты ходишь! Я тебя уже вторую неделю жду!» - я думала – ну повезло… у меня то другая ситуация… Там на производстве появилась работа не требующая квалификации… бывает… а что в моём случае может измениться? Аппарат в Питере за один день починят? Или очередь в Москве разгонят специально для меня? Про Германию вообще молчу…
Но стали молиться. Я - с полным унынием, и Танечка - крепко веря.
Вот тут ещё хочу упомянуть кое-что. Не знаю, насколько это важно, но когда мы молились, в какой-то момент с потолка (совсем не ветхого здания) прямо на меня вдруг посыпалась штукатурка. Я бы не обратила на это внимание. Но мне тогда вспомнилось, как в самом начале, когда ещё мы только узнали Ромин диагноз, одна из православных верующих (мама моей хорошей знакомой) стала молиться о Роме. И потом рассказала странную вещь. Говорит, на столе, рядом с которым она молилась, стояла пепельница из толстющего стекла. Во время первой же молитвы эта пепельница вдруг сама по себе раскололась на несколько частей. Женщина сочла это не случайным. Я не знаю. Но почему-то сейчас вспомнилось. Что есть молитва? Что происходит на самом деле, когда мы молимся?
А когда мы закончили молиться с Таней, она ещё несколько раз повторила мне:
– Наташ, продолжай искать! Даже если ты уже это пробовала, пробуй ещё! Верь, слышишь!
Видела бы Танечка дальнейшую историю! Придя домой я ещё долго сочиняла как сейчас придётся уговаривать девушку на том конце провода, чтоб вошла в моё положение…что б что-нибудь придумала… Чувствуя себя полной идиоткой, я снова набираю номер Московской клиники. Опять спрашиваю на какую дату можно записаться, и даже не вникая в то, что она ответила, начинаю ей объяснять, что ждать мы не можем, что нам по плану лечения нужно как можно быстрей… ну, в общем, выдаю всё, что заготовила уже… Терпеливая девушка внимательно меня выслушала, и говорит:
- Вы знаете, если учесть, что вам ехать с Украины, боюсь, что раньше этой даты, вы просто не успеете к нам доехать…
И никаких трёх месяцев! Оказывается через десять дней нужно быть в Москве.
Исследование Рома прошёл. Хорошая новость была в том, что метастаз не было. Но опухоль была очень активна. Нужно было продолжать лечение. После облучения мы повторно поехали в Москву полные надежд услышать, что активность опухоли ну хотя бы снизилась. Впереди было ещё семь курсов химии.
Перед самым уже выездом, как обычно, прошу поддержки у Господа:
- Боже, я так устала. Мне так страшно…. Мне так нужна Твоя поддержка. Ты знаешь, какая я трусиха. И только Ты знаешь, как меня успокоить. Пожалуйста, если Роминой жизни ничего не угрожает, дай мне знать это как-нибудь. И я не буду больше бояться…
И опять в момент просыпания утром, тот самый голос в голове. Чёткий, ясный мужской голос:
- Тем, у кого небольшие метастазы, боятся нечего.
Мне, конечно, понравилась фраза – «боятся нечего»… Но какие метастазы? Предыдущее обследование показало – он чист. Теперь ещё лучевая. Результаты должны быть ещё получше. Остаюсь в полном недоумении.
А тут пришло письмо от знакомой из Германии. Описываю как дела, и, упоминая, обнадёжившее меня, сообщение, услышанное, в полудрёме, хочу опустить непонятное - о метастазах… Письмо набираю, конечно, в компе, давно уже отвыкла писать вручную. И как только дошла до ТОЙ САМОЙ строки – сама не заметила, как неосторожно включила английскую раскладку. Стираю. Включаю русский. Пытаюсь набрать снова. Опять английские буквы. Ну ладно, видимо устала… внимательно включаю русский, начинаю набирать, после третьей буквы – опять английский… И в голове вдруг всплыла библейская история о Моисее. Когда он не в точности передал слова Господа народу, ударяя в скалу жезлом: «И сказал Господь Моисею и Аарону: за то, что вы не поверили Мне, чтоб явить святость Мою пред очами сынов Израилевых, не введете вы народа сего в землю, которую Я даю им.». Не дай Бог искажать и подтасовывать слова и события от имени Бога! Это и сейчас для меня хорошее напоминание и урок.
Слава Богу, что Он остановил меня тогда, и я написала всё в точности. После обследования оказалось, что метастазы уже есть. Но то, что Господь позволил мне заранее узнать об этом, да ещё в сочетании со словами «нечего боятся», там, в клинике, я как-будто почувствовала стержень внутри. У меня хватило сил сказать эту новость Роме так, чтоб он даже не заметил как мне на самом деле до жути страшно. Правда, как только я села в машину, я на несколько секунд просто отключилась. Кажется, я потеряла сознание. Но, слава Богу - никто не заметил.
Для тех, кто, возможно, считает, что в его жизни Бог никогда не проявлялся так, как я здесь описываю, (или в таком количестве), я хочу сказать – вы не правы! Все это происходит гораздо чаще, чем мы способны уследить и заметить в бесконечной цепочке событий. Он постоянно пишет эту книгу. Включая мельчайшие детали. И гораздо чаще и больше Бог хочет проявляться для нас. Это МЫ – игнорируем… это мы сами – не обращаемся к Нему за советами… А если обращаемся, то не слушаем их, не умея слушать или считая, что Его не возможно услышать… И теряемся… Не Он нас оставляет. Мы.
До сих пор удивляюсь, вспоминая, сколько людей молилось о нас в то время.
Как в ситуации, с умиравшей когда-то моей бабушкой, однажды настал момент, когда я уже не знала о чём просить. Как попросить смерти для собственного сына? Когда боль не на долго утихала, Рома вспоминал как маленьким ходил искать откуда течёт наша речка… Мечтал, чем обязательно займётся, когда выздоровеет… Он хотел жить. Но однажды Рома сказал: – мам, если это не кончится в ближайшее время, я больше не выдержу… С того времени всегда, когда мы молились с Ромой только вдвоём, наша просьба к Богу вмещалась в слова: «Верни в наш дом веселие и радость, Господи…» Для нас это означало, что мы не знаем, что просить. Мы больше не просили жизни, не просили смерти; не просили здоровья, не просили избавить от боли… Как вернуть в наш дом радость и веселье – знал только Он.
В это время позвонила ещё одна Татьяна. Они не называли себя ни баптистами, ни пятидесятниками, ни православными, ни именем любой другой конфессии. Где-то почти год назад они просто позвонили мне и попросили разрешения молиться о Роме. Я их даже не знала. Но второй раз в жизни тогда услышала - то самое - что главный авторитет для них, как и для меня – мой Бог и Библия. И ничего сверх того. Этого было для меня достаточно. Я согласилась.
Таня рассказала об одном человеке. Кажется, он из церкви пятидесятников. Говорила - у него дар пророчества… Предлагала позвонить ему. Но я уже писала, как осторожно отношусь ко всему новому. Поэтому я пропустила это мимо ушей. Но сейчас Таня звонила, чтоб передать его слова. Она всё-таки обратилась к нему. Сама. Для нас с Ромой.
– «Я ВЕРНУ В ВАШ ДОМ ВЕСЕЛИЕ И РАДОСТЬ…» - я не верила своим ушам! Никто никогда не слышал эти наши с Ромой молитвы! Я плакала, когда пересказывала эти слова Роме. - «Око Моё над этим домом… Крепко в руке своей держу их…». Конечно, Татьяна тогда сказала больше. Сейчас не вспомню. Но Боженька мой совсем не злился на меня. Он всё так же присматривал за нами. Просто - так было почему-то нужно. Пройти за ним этот ад.
- Всё будет хорошо, Ромка! Всё будет хорошо! Бог с нами! Даже если дело дойдёт до смерти, сынок, ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО, СЛЫШИШЬ!!!
Я не просто говорила это, я опять точно знала – всё будет так, как надо…
На похоронах Инга (ещё одна из женщин, молившихся в этой группе), сказала, что у неё есть предчувствие, что пройдёт какое-то время, и мне нужно будет что-то важное сделать для Бога. Может я не в точности вспомнила сейчас её слова. Но смысл я запомнила именно такой. Они часто передавали мне ответы, которые они слышали от Бога после своих молитв. Что-то происходило сразу. Что-то позже. Что-то так и осталось пока непонятным. Но главное – они тоже знали МОЕГО Бога. Таким же, каким Его знаю я.
А вообще я плохо помню первые три дня после ухода Ромы. Вернее сами похороны – помню… отрывками… а потом – тишина… дооооолго…
Очнулась я от жуткой, абсолютно сумасшедшей мысли.
Я кричала – Нет! Господи!!! Только не это!!! Господи, пожалуйста - не надо так!
Я кричала Ему, Я умоляла так, как будто точно знала… Но я ничего не знала. Просто даже мысль о том, что ТАКОЕ может произойти с моим сыном – совершенно срывала мне крышу.
- Зачем мы похоронили его так быстро!!!! Он ещё мог прийти в себя!!! Люди иногда приходят в себя!!! Даже через день, через два!!! Три дня!!! Нужно было выждать три дня!!!! Господи, а вдруг он там….в гробу… О! БОоооооЖЕЕЕЕЕ!!!!!
Я умоляла Бога, я кричала к Роме, я просила, чтоб Бог позволил ему, если можно, как-то связаться со мной. Ну, хоть какой-то знак, что с ним всё в порядке!
- Господи, Ты всегда умел мне сообщить всё что нужно…
И в тоже время я понимала, что никакие телефонные звонки с того света не убедят и не успокоят меня - ошиблись номером, сбой на станции, чьи-то шутки… Да всё, что угодно!
- Ромочка, ты у меня очень умный мальчик! Если только Бог тебе разрешит! если это никак не навредит тебе! сообщи, что с тобой всё в порядке…
…постепенно я смогла взять себя в руки. Даже если это случилось - говорила я себе – уже всё закончилось. Человек не может долго без воздуха… Теперь ему уже не больно…теперь уже точно - всё.
Я научилась отгонять эти жуткие картинки. Просиживала днями в интернете - слушала проповеди, читала…
А первую весточку от Ромы я получила только через полгода. Я тогда попала в больницу. И так же, как когда то, после похорон Юрки-одноклассника, я лежала на кровати, думая о чём то совершенно постороннем… И вдруг… всё в точности! Как тогда! Вспышка! Перед глазами!!! Буквально на секунды!!! РОМОЧКА!!!
Я подпрыгнула от неожиданности! Картинка сразу исчезла. А я ещё какое-то время сидела на кровати в полной растерянности, не зная, что делать. Потом схватила листик и попыталась зарисовать. Я ещё не могла говорить после инсульта. И когда пришёл муж, по картинке, на пальцах пыталась объяснить, что Ромочка наш жив… там… конечно жив… я видела.
Иногда думаю, возможно, если бы я не так эмоционально реагировала, картинка не захлопнулась бы так быстро. Но теперь уже что гадать.
Удивительным было то, каким я его увидела. Никогда бы не додумалась вообразить Ромку в таком виде! По сути это были царские одежды. Ярко-красный плащ или накидка (не знаю как это правильно называть), вышитая золотом. А на голове что-то типа шапки Мономаха. Только мех у неё, больше походил на тот, который я потом видела на старинных головных уборах татар. Длинный и пушистый. Кроме того Рома был в седле. Верхом на коне. Видела его как раз в ту секунду, когда Он отклонился немного назад, натянув поводья, и конь поднялся на дыбы… Никогда в своей жизни Ромка не ездил верхом! Не успел он.
Потом я ещё дважды получала весточки от Ромы. Где-то в библии, по-моему, есть место, где говорится, что Бог свою весть обычно повторяет трижды. Но справедливости ради должна признаться, что перед каждой весточкой я снова обращалась к Богу с просьбой об утешении.
Во второй раз я запомнила, даже, дату когда это произошло. Шестого декабря 2012 года. Почти сразу как я вернулась из больницы домой. Мы уже спали. Глубокая ночь. Саша (муж) спал в зале, а я в Роминой комнате. На полочке возле книг лежал дистанционный электронный звонок. Мы купили его буквально в последние дни жизни Ромы, когда он уже совсем не мог двигаться. И если была необходимость отойти, я клала ему прямо под палец руки кнопку от звонка, и если что - он мог моментально меня вызвать.
В ту ночь я проснулась от знакомого звука. Спросонья я только поняла, что идёт он со стороны письменного стола. Звонок отзвенел и затих. Из зала выскочил муж, думал - звонят в дверь. Но поняв, что это из моей комнаты – испуганно спросил: - Что это?
Мы давно забыли про эту кнопку. Поэтому, первое, что я подумала – это - что звонил или мобильник, или будильник… больше в сонную голову ничего не пришло. Я так и сказала. Саша подошёл к столу. Там не было ничего такого и близко. А я в это время, потихоньку просыпаясь, вдруг вспомнила, откуда так хорошо помню этот звук…
- Слушай, Саш… а ведь это же Ромина «тревожная» кнопочка…
Саша сразу увидел её на полке. Ещё раз, теперь уже сам, нажал, чтоб убедиться, что это тот самый звук. Ну, да… это был он. Больше никогда - ни до того, ни после, звонок сам не трезвонил. Я не знаю, что бы я подумала об этом, если бы сама не просила себе такой знак для утешения. Но я просила. И получила…
После этой весточки я снова ожила. Я чувствовала себя буквально счастливой. Мой мальчик жив!!!
Удивительно. Однажды мне пришлось даже оправдываться. Человек, который знал о моём горе, сделал мне замечание, что такой оптимизм не уместен в этой ситуации. Я понимала, как это выглядит со стороны… Но не умею притворятся…
Единственное, что со временем притушило немного мой оптимизм, это мысль о том, что кнопочка та была «тревожная». Рома её использовал только в экстренных случаях, когда нужна была помощь. И я приуныла. Думала, а вдруг что-то не так? А вдруг Роме нужна какая-то помощь. Мы же ничего не знаем о том мире. И снова стала молиться.
- Господи, прошу Тебя, позволь мне самой убедиться, что с Ромой всё в порядке. О, если бы можно было, чтоб он сам сказал мне об этом…
Вот сейчас подумала – не может быть, что б только ради меня одной, Бог столько раз был ко мне так невероятно щедр. Я ничем не заслужила это. Может это для вас? Может, нужно было, чтоб я написала вот это всё? Чтоб напомнить, что нет никакой смерти! Чтоб напомнить, что Господь умер и воскрес, чтобы, прежде всего, сказать нам – ЛЮюююДИИИ!!! СМЕРТИ НЕЕЕЕТ!!!! Зачем вы плачете?
Может это кому-нибудь нужно?
После моей третьей просьбы, в ночь на благовещенье 2013 года, во сне за мной пришли две женщины, и повели меня к Роме. Я хорошо и подробно помню весь путь. Я помню странный переход, где мы вошли в стену, и вышли с другой стороны. Помню много других деталей. Когда я, наконец, увидела Рому, он сразу же сказал мне:
- Я никуда не пойду. Мне здесь хорошо.
Я только успела ответить:
- Нет-нет, сыночек, я только пришла проведать тебя.
И сразу картинка стала медленно растворятся, а я во все глаза старалась запомнить всё, что я видела - Рому, комнату, и всё, что в ней находилось…
Больше у меня вопросов по поводу – как он там - не было. И сомнений тоже. Единственное… недели две у меня потом не выходила из головы фраза «Я никуда не пойду…» Почему Рома так сказал? Я не собиралась его оттуда забирать или звать куда-то.
Поняла её значение, только когда муж, в очередной раз, услышав по телевизору чью-то историю о реинкарнации, снова повторил свой, уже не раз заданный, вопрос: - если в раю так хорошо, зачем сюда возвращаться? Зачем реинкарнация? Если Ромка уже в раю - хоть бы он сюда не приходил больше…
Теперь и у Саши на эту тему тоже вопросов нет.
А третий сон из тех, которые видела тогда, перед самыми страшными событиями в моей жизни, был вот какой: Я обнаружила у себя во рту, что у меня выпали все зубы. Полный рот осколков. Я в ужасе выплюнула их. Но когда провела языком по дёснам, оказалось, что все зубы на месте. Причем настолько ровные, гладкие и красивые, что помнится - я с удовольствием ощупывала их языком. Помню, поняла прямо во сне, что осколки – это был всего лишь налёт на зубах. А зубы, очистившись, стали только лучше и здоровее.
Всё то время, пока мы проходили «круги ада», так хотелось верить, что оставшиеся здоровыми зубы в моём последнем сне – означают, что к Роме вернётся здоровье. Но, видимо, я не умею, как Ветхозаветный Патриарх, безошибочно толковать сны. Теперь полгаю, что ВСЕ зубы означали всех моих родных, о спасении душ которых я всегда молилась и молюсь. Образ сошедшего налёта с зубов – прообраз телесной смерти, которая НЕ КОНЕЦ, которая только начало новой жизни…и для всех моих близких тоже. Позволила себе это предположить в свете последних событий.
Сейчас 2013 год. У меня ощущение жатвы. Из тюрьмы вернулся муж моей сестры. Тот самый, который не хотел, чтоб я водила его сына в церковь. Пришёл уже верующим человеком. Его история о том, как и где он отыскал моего Бога, или как Бог отыскал его – это ещё одна картина, написанная Господом. Может когда-нибудь он расскажет её сам. Знаю только, что в то время когда сын просил Бога вернуть папу домой, сам папа просил у Бога себе смерти... Вот уж - правда - неисповедимы пути Господни!
Он и моя сестра, наконец-то крестились. Крестилась их младшая дочь. Сын их собирается сделать это, как только вернётся из армии…
Ключевой стих - «Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой». (Деян.16,31) - мне кажется теперь лучшим толкованием того третьего моего сна.
Мне, конечно же, больше всего на свете хочется, наконец, встретиться с Господом и моим Ромочкой. Молю Бога, чтоб до конца исполнить Его волю здесь, в этом мире, и, наконец, спокойно перейти туда, где всегда хотела быть.
Конечно, я не знаю, и не могу знать подробностей – чем и как именно закончится моя история. Но почему-то именно сейчас меня попросили написать всё это. И мне так хотелось бы надеяться, что моя история не продлится слишком долго.
А пока Он продолжает писать…
Я тоже...