Она самая красивая моя особенность, самая верная мне подруга, лучшее средство от печали. В зеркалах она прописалась: дома, в примерочных, в косметичке. Также я её встречаю иногда в зеркале заднего вида, даже в воде журчащего ручья в походе, когда умываюсь. В кастрюле однажды видела на дне.
Она со мной с детства, ещё щербатая и неумелая, она прорывалась и привлекала внимание окружающих. Будь я с близкими, или в дружбе годами, или с незнакомцами на улице и в делах, – она сопутствует мне везде. Я её дарю, не экономлю. Она помогает разобраться в ситуации, хорошо знакома с юмором, но не всегда мне подвластна. Хотя люди ей верят.
Почему другие её жалеют? Она редка у дикторов телевидения, ведущих серьёзных программ. Некоторые ею вообще не пользуются. На что рассчитывают? А у меня она есть, я ею дорожу, она заставляет отзываться даже самые хмурые лица. Они, иногда сами того не понимая, отвечают мне тем же, становясь добрее и ближе. Мир вокруг меняется: дома, в гостях, в кафе и на работе. В магазине не раз выручала: благодаря ей, меня пропускали без очереди, делали скидку, давали в долг.
Бывает, что она просто приветственная, дежурная и рабочая, как у всех, которую мы показываем посторонним людям, чтобы расположить к себе. Но часто она та, которой я не знаю, которой я не вижу – она спонтанная, возникает ниоткуда и озаряет светом. Потом, если есть возможность, на чужих фотографиях и видео я её узнаю, хоть и не сразу, но она моя, она отражает именно то, что я чувствовала. Я к ней привыкаю, к той, неприрученной, незапланированной, а подсмотренной. Умиляюсь ей, и запоминаю. Так как именно она, искренняя, с зеркалом ещё незнакома.
Она мне помогает, даже когда её не видят. Слышать её невозможно, но она творит чудеса даже по телефону или из другой комнаты. Если я записываюсь на приём к врачу или договариваюсь перенести встречу, или хвалю, – она первый мой помощник.
А когда я замёрзшая зимой долго стою на остановке или на станции, дожидаясь автобуса или поезда, наблюдаю за собаками, пронырливо суетящимися на платформе, или за голубями, издали приметившими возможность подкрепиться, она тоже появляется. Тогда, как бы случайно, я нахожу в сумке бутерброд, или печенье, и кормлю подбежавших собак и приземлившихся голубей, – она со мной, хоть, бывает, из-за неё трескаются сухие губы от внезапного растяжения на морозе. Она невольно возникает от уголков рта, поднимает замёрзшие щёки, напрягает скулы, тогда глаза начинают искриться душевной радостью, и даже слезятся, улучшая на минуту моё близорукое зрение. Или летом, на солнце, глазею ли я по сторонам, гуляя в парке, или обдумываю приятные планы, рассуждаю ли в беседе о каких-то улучшениях жизни, или просто радуюсь теплу – она светится на лице. Из-за неё появляются гусиные лапки вокруг глаз и складки у рта, а я всё равно её люблю. Я люблю свою улыбку.